Речной бастард

[dark water]

Название: Речной бастард
Автор: dark water при участии krys
Иллюстратор: Любава21
Персонажи/Пейринг: Домерик Болтон/Рамси Болтон/Теон Грейджой, Теон Грейджой, Барбри Дастин, Рамси Болтон, Домерик Болтон, Русе Болтон, Джейни Пуль, матушка Рамси (мельничиха)
Категория: джен, слэш
Рейтинг: R
Жанр: AU, драма, ангст, мистика, чуток детектива
Размер: 22 000 слов
Саммари: история о том, как Теону (и леди Дастин) пришлось возвращать Домерика Болтона в мир живых, и о том, как выяснились некоторые семейные секреты Болтонов — но в конечном итоге почти все остались довольны. Кроме Теона.
Предупреждения: вканонное АУ, инцест, насилие, смерть персонажа
Дисклеймер: не претендую
Скачать: DOCX, FB2, EPUB
Иллюстрации: клип, коллаж 1, тумблер-коллаж 1, тумблер-коллаж 2, тумблер-коллаж 3, тумблер-коллаж 4, тумблер-коллаж 5, коллаж 2 - или ищите в тексте)

Оставайся, мальчик, с нами — будешь нашим королем!

(м/ф “В синем море, в белой пене”)

1. Дурные вести



Под конец первой недели они пересекли Королевский тракт, и Теон впервые осмелился вдохнуть полной грудью. Конечно, украдкой, чтобы никто не заметил, не услышал. Холодный осенний воздух ударил в голову, как некогда вино, но мгновенное наслаждение быстро сменилось привычной уже тупой болью и сожалениями. Теон сгорбился в седле, помимо воли кидая быстрые взгляды по сторонам.

Никто на него не смотрел.

Помимо ноющего от седла зада, постоянной боязни свалиться с лошади и невозможности согреться по ночам, эта поездка действительно принесла ему облегчение. Не было ни насмешек, ни тычков, ни презрительных взглядов. По большей части на него просто не обращали внимания. Однако кормили исправно, и ни разу никто не пытался опрокинуть его миску. Теон подозревал, что благодарить за это следует леди Дастин. Он бы и поблагодарил, если бы она с ним заговорила.

Но пока что он был предоставлен сам себе, и с каждым днем все больше чувствовал себя... собой. Было в этом что-то отчаянное. Рано или поздно все это закончится, и хорошо бы Теон не успел ничего натворить — ничего такого, что не понравилось бы Рамси Болтону (Болтону, не Сноу, никогда не Сноу). Хотя, раз за разом говорил себе Теон, это ужасно сложно: Рамси уже не понравилось то, что лорд Русе его забрал. Что уж теперь поделаешь.

Сбежать бы, раз никто не смотрит, но слишком риск большой. Леди Дастин, конечно, пальцем его не тронет, но лорду Русе скажет. И тогда... Нет, дальше праздных мыслей дело все равно пойти не могло. Слишком уж Теон уставал за день, слишком быстро они ехали. Могли бы и быстрее, если бы не он.

Леди Дастин дала ему слишком хорошую лошадь. Плохих у нее, небось, вообще не водилось, но Теон больше обрадовался бы тихоходной кляче. Каждый шаг удалял его от Рамси, оставшегося в Барроутоне, но и приближал к тому месту, от которого Теон предпочел бы держаться как можно дальше.

Они ехали в Дредфорт.

Ничего хорошего там ждать не могло. Даже несмотря на то, что Рамси все еще был с отцом, в Барроутоне, и никак не смог бы оказаться впереди них, разве что отрастил бы себе крылья. Такое уж это место. На башнях знамена с ободранным человеком, а внизу, в темницах — уже никакие не знамена. Нет, не стоит об этом думать. Им еще долго ехать.

Может быть, что-нибудь случится по дороге, и Теон... не доедет. Он едва отваживался об этом мечтать.

Леди Дастин, впрочем, тоже отнюдь не была в восторге, но по другим причинам. "Сейчас несколько неподходящее время", едко сказала она лорду Русе. "Неужто ты хочешь уложить в постель своего бастарда со старковой девочкой у меня за спиной?" Лорд Русе возразил, что и не думал, а потом они заговорили совсем тихо, и Теон так и не узнал, в чем дело. Не то чтобы он пытался подслушивать. Он был настолько испуган, что думал только о том, как убедить этих двоих в том, что они ошибаются насчет него, — и о том, что сделает с ним Рамси, если узнает.

С тех пор у него было время поразмыслить, но он так ни до чего и не додумался. Он знал только, что лорд Русе получил весточку из Дредфорта и упросил леди Дастин срочно отправиться туда, взяв с собой Теона. Все это было очень странно, да еще и почти накануне свадьбы. Играть ее будут в Винтерфелле, сказал лорд Русе, и сердце у Теона заныло, но он постарался это скрыть. Потом выяснилось, что в Винтерфелл он попадет, только позже, много позже. Только после Дредфорта. И Теон не мог думать ни о чем другом, пока Барроутон не остался позади, и он не начал думать о том, как бы не отстать от леди и ее отряда.

Леди Дастин сама его просветила. В начале пути она казалась ужасно мрачной, и Теон не посмел бы беспокоить ее вопросами. Но после Королевского тракта леди слегка развеялась, а может быть, так на нее действовала верховая езда и свежий воздух. В седле она сидела как влитая, не в пример лучше Теона. Для нее-то, небось, это всего лишь прогулка, думал он порой, цепляясь за седло.

Шла вторая неделя пути, и они приближались к Черной Заводи, когда леди Дастин придержала коня и поехала бок-о-бок с Теоном.

— Русе ничего тебе не сказал, так? — без всякого вступления спросила она.

— Нет, миледи. Только что вас ожидает срочное дело в... в Дредфорте.

— Меня! — фыркнула она. — Ему следовало бы поехать самому! Но без него все прочие перегрызутся, поэтому он упросил меня. Будто он слишком мало мне должен! Жду не дождусь, когда он начнет расплачиваться с поистине болтонской щедростью.

Теон поежился. В голосе леди Дастин было столько яда, что он на миг пожелал очутиться в другом месте, пусть она и злилась не на него.

— Как бы то ни было, я все-таки выполняю его просьбу, — уже спокойнее сказала леди. — Русе получил из Дредфорта дурные вести. Дурные и странные, очень странные. Надо бы разобраться, что к чему, сколько в них правды, а сколько лжи. И быстро, потому что времени мало. Я-то бы и пальцем не шевельнула, чего только не выдумают, но Русе втемяшилось, что, может, не все там ложь. Видишь ли, — леди Дастин на миг запнулась, — поговаривают, будто в окрестностях замка видели призрачную охоту. И водит ее не кто иной, как бывший болтонский наследник.

Теон растерянно моргнул. Как наяву услышал тихий голос лорда Русе: "Раньше у меня был другой, Домерик... его Рамси убил".

— Домерик Болтон? — переспросил он. Леди Дастин кивнула.

— Значит, кое-что Русе тебе все-таки объяснил. Никогда у них отношения не складывались, как оба ни пытались. Слишком уж разные. Но, видать, Русе так устал от своего бастарда, что готов хвататься за соломинку. Не слишком-то на него похоже.

— Но ведь Домерик умер? Лорд Русе сказал, что...

Губы леди Дастин скривились, и Теон замолк, не понимая, это презрение или смех. Или, возможно, печаль?..

— На то она и призрачная охота, чтобы мертвец с ней ездил, — сказала наконец она. — По мне, так и пусть скачет, всё развлечение. Сама бы не отказалась, когда мое время придет. Да только это все сказки, никто в них не верит — ни я, ни Русе.

— Зачем же тогда... — Теон оборвал сам себя, но леди не рассердилась.

— Затем, что, может, кому что почудилось, а может, и нет. Может, кто-то нарочно распускает такие слухи. А может — хотя я и в это не верю, — там творится что-то посерьезнее старых сказок. Может, кто-то подгадал момент, чтобы ударить Русе в спину. И хорошо бы нам узнать, что это не так. С крестьянскими байками пусть Болтоны сами разбираются.

Некоторое время они ехали молча. Теон пытался обнаружить смысл во всей этой затее. Ну разве что — помнится, Русе говорил, что Домерик служил пажом у леди Дастин, значит, она неплохо его знает. Сможет уличить самозванца, если все дело в этом. И, конечно, сам Русе действительно не мог отлучиться из Барроутона, не в такое время.

Не предлог ли это, чтобы избавиться от леди Дастин? Нет, нет, Болтонам нужна поддержка Дастинов и Рисвеллов, а без леди они лишатся ее в единый миг. Да и никто из болтонских людей с ее отрядом не поехал, к большому облегчению Теона.

Леди Дастин — самый верный союзник Русе Болтона, это все знают. Кому еще и доверить важное дело — только почему Русе считает это дело таким уж важным? Скорее всего, действительно крестьянские байки: кто-то испугался собственной тени, кто-то вспомнил старые слухи, и пожалуйста. Леди Дастин так и считала — но все-таки поехала. Странно.

И еще одно тоже было непонятно.

— Миледи, могу ли я спросить? Почему вы взяли меня с собой? Я вас только задерживаю...

— Это уж точно, — согласилась леди Дастин. — Хочешь знать, почему? Русе настоял. Надо, чтобы ты пришел в себя к свадьбе, а то ж позора не оберешься. Хотя я удивлюсь, если это вся причина и есть. Врать мне Русе не врет, но частенько недоговаривает. Даже если нет, то все равно неплохо бы держать тебя подальше от бастарда. Будучи в своем уме, ты принесешь куда больше пользы.

Теон не сумел скрыть пробравшую его крупную дрожь. Леди Дастин вздохнула:

— Как ты думаешь, что было бы, узнай он о том, что возле Дредфорта объявился его старший законный братец? Пусть даже это только пустые слухи?

Теон совершенно не хотел об этом думать. К счастью, леди Дастин не стала требовать ответа. Они снова ехали в тишине.

До Черной Заводи, замка Слейтов, оставалось совсем немного — а это как-никак половина пути до Дредфорта. Теон страшился одной мысли о том, что ждет его там, хотя разумом понимал, что никто его в темницы не потащит. Даже если он прогневает леди Дастин. Она скорее разберется с ним сама, быстро и решительно.

Да и в Дредфорте леди явно не собиралась задерживаться дольше, чем необходимо. Русе Болтон будет ждать их на свадьбе своего сына. Особенно Теона, которому уготована незавидная роль. Хуже придется только бедняжке Джейни. А дальше...

Дальше будет хуже. Особенно если Рамси узнает, куда и зачем он ездил с леди Дастин. А ведь рано или поздно он узнает, в этом Теон был уверен.



*

После Черной Заводи лучше не стало. Теона мутило каждый раз, когда он только задумывался о том, что ему предстоит, еда не лезла в горло (да и жевать ему было затруднительно), вдобавок он каждое утро поднимался едва ли не более уставшим, чем ложился. Леди Дастин торопилась все больше, и если она кому и давала поблажку, так это лошадям.

"Красивые, благородные животные", так она сказала однажды. "Уж получше большинства людей".

Теон и человеком-то себя долгое время не считал. Куда ему до красивых и благородных. Лечь бы прямо посреди тракта и лежать, пока голод не одолеет или волки не найдут. По крайней мере на свежем воздухе, не в темнице. Куда как хорошо и спокойно. Так ведь нет, не дадут.

Пресловутый свежий воздух с каждым днем становился все свежее и холоднее. Когда по правую руку замаячили башни Хорнвуда, на вершинах холмов лежал снег.

— Ноги моей там не будет, — заявила леди Дастин, проследив взгляд Теона. — Проклятущий бастард уморил несчастную вдову голодом, каково? Русе с ним слишком возится. Было бы у него с полдюжины ублюдков, как у некоторых, может, нашелся бы хоть один приличный. Да и с родным сыном, глядишь, все по-другому бы обернулось.

Теон молча кивнул, потому что леди явно не ждала ответа. Ему даже слушать ее было страшно, но уши-то не заткнешь. Как бы ему их не лишиться, если прикажут повторить разговоры — а ведь прикажут. И спросят вдесятеро, раз он промолчал. Но и возразить Теон не осмеливался. Леди Дастин его мнением не больно-то интересовалась.

По крайней мере, Хорнвуд они объезжали стороной. Теон тоже не стремился там побывать. Правда, если бы это хоть на пару дней отдалило неминуемый Дредфорт... Нет, все равно нет. Для кого проклятущий бастард, а для кого милорд Рамси будто отравлял все места, где только успел побывать. Теон съежился в седле, отчаянно мечтая стать хоть той же лошадью. Уж небось у леди Дастин ему жилось бы лучше и привольнее!

Если бы только все повернулось по-другому... В этот миг Теон внезапно понял, почему леди все-таки согласилась помочь Русе и съездить в Дредфорт. Пусть она и твердила, что не верит ни в какие слухи, ни в каких призраков, но все-таки, видать, в глубине души хотела бы, чтобы они оказались правдой. Хотела бы, чтобы Домерик Болтон, законный наследник рода, остался жив.

Теон, повинуясь внезапному порыву, спросил:

— Миледи, а покойный милорд Домерик... он ведь был совсем другим?

Он тут же испугался, что она потребует объяснить — другим, чем кто? Но леди поняла его сразу.

— Да уж еще бы! Умница был и красавчик, не чета прочим. Это потому, что в нем кровь Рисвеллов текла: от Русе ему только глаза достались, а в остальном Домерик в мать пошел, мою сестру. Все он быстро схватывал, ничего дважды повторять не приходилось, а как верхом ездил — одно загляденье. Уж я-то в этом понимаю. Все хотел рыцарский обет принять и поединки выигрывать, только до этого дело так и не дошло, да и Русе бы не позволил. Но и без обета... попади ты к нему, а не к бастарду, остался бы целехонек. Пальцем бы тебя не тронул, такой был благородный, верил во все это по-настоящему. Из-за этого они с Русе и грызлись постоянно.

Теон с тоской уставился на собственные руки в перчатках, сжимавшие повод. Три пальца не гнулись; это потому, что их там не было. Семи пальцев человеку достаточно, да, с семью прожить можно, но ведь Рамси пообещал забрать еще один, едва Русе отдаст Теона обратно.

— Так прямо и грызлись? — переспросил Теон, надеясь, что леди все еще хочется поговорить. И точно.

— Сперва-то он был слишком мал, конечно, — леди Дастин явно погрузилась в воспоминания, даже голос ее зазвучал мягче. — Но как подрос, начитался своих книг... посмотрел, как живут в Долине... это ведь уже не Север, там многое по-другому. Так что, как Домерик вернулся, Русе с ним сладу не стало. Он-то хотел наследника, чтобы как он сам был, да поздновато спохватился. Может, они бы и притерлись в конце концов, хоть и упрямые оба были, но не безрассудные. Но тут-то все благородные мысли моему племяннику боком и вышли.

— Милорд Русе говорил, — осторожно вставил Теон, когда молчание начало становиться очень уж долгим. Хорнвуд уже скрылся позади, солнце клонилось к закату. Лучше уж слушать воспоминания леди Дастин, чем думать о том, что Дредфорт стал еще ближе.

— Значит, он наверняка сказал и о том, что это бастард его отравил. Будь я на месте Русе, приказала бы вздернуть ублюдка на ближайшем суку, но ему был нужен хоть какой наследник, так он сказал. Не ждать же еще шестнадцать лет, а бастард всего почти на год моложе. По мне, так лучше никакого, чем такой. Может, и правда, что пиявки из Русе всю кровь выпили, одна вода осталась.

Теон снова уставился на гриву лошади, избегая ее взгляда. В глубине души он был искренне с ней согласен. Но это леди можно о таком вслух говорить, а ему и думать-то о таком опасно.

А если и насчет смерти Домерика правда, то еще опаснее думать о том, что куда лучше было бы оказаться пленником Домерика, а не Рамси. О том, что кто-то ведь водит призрачную охоту. Кто-то, похожий на покойного болтонского наследника. Кто-то, кто совершенно точно не мог оказаться им самим — потому что тот умер и похоронен, смерть засвидетельствована, а кости лежат в дредфортской крипте, как сказал милорд Русе.

— В любом случае, мой племянник должен покоиться в мире. Если я найду, кто выдает себя за него, — сказала леди Дастин, и ее голос опять потерял всякую мягкость, — сама с него шкуру спущу, как никаким Болтонам и не снилось.

Теон мог бы многое на это сказать, но промолчал, отчаянно желая стать маленьким и незаметным. Отчего-то он поверил леди сразу и безоговорочно. Наверное, она в самом деле сильно любила племянника. Наверное, Домерик Болтон действительно был совсем другим, чем его отец и единокровный незаконнорожденный брат.

Наверное, в самом деле было бы куда лучше, если бы он остался жить.



*

В Дредфорт они приехали вечером. С каждой милей голова Теона клонилась все ниже и ниже, пока наконец край капюшона не закрыл ему все, кроме лошадиной гривы, края седла и судорожно сжавшихся рук на поводьях. Но он все равно знал, чувствовал, видел как наяву, как медленно вырастают впереди темные каменные стены. Всем телом ощущал, как надвигается надвратная башня, как жадно распахиваются ненасытные пасти темниц. Все для него, только для него, он тут самый главный, самый дорогой гость. Теон охотно бы остановил лошадь, а то и повернул бы назад, но его руки закоченели, а в мыслях билось только одно: "Его тут нет, он остался далеко позади, милорд Русе не пустит его в погоню".

— Славно, что бастард остался у Стаута, — заметила леди Дастин. От неожиданности Теон дернулся, едва не вывалившись из седла. — Он бы, пожалуй, лопнул от злости, глядя, как меня принимают.

После этого он все-таки заставил себя приподнять голову и выглянул из-под капюшона плаща. Прием был не то чтобы шикарный, но в самом деле куда больше того, на который расщедрился бы Рамси. Навстречу отряду леди Дастин выехали болтонские гвардейцы во главе с кастеляном, и выглядело это весьма торжественно. На краткое мгновение Теону даже удалось забыть, кто он и что он и что связывало его с этим местом. Потом он вспомнил и снова уставился вниз.

Потом он с удивлением сообразил, что на него по-прежнему никто не обращает внимания. Леди Дастин выехала вперед и обменивалась краткими любезностями с дредфортским кастеляном, Роннелом Редслейтом, ее отряд переминался на месте, ожидая, когда можно будет двинуться вперед, к горячему ужину и постелям. Теон был теперь одним из свиты леди, и, если он будет достаточно осторожен, может, никто не будет приглядываться к нему лишний раз. Ведь почти всех, кто мог бы узнать его с первого взгляда, Рамси забрал с собой ко Рву Кейлин.

Примерно так и вышло. Они поужинали в так памятной Теону большой зале, и, хотя кусок не лез ему в горло, никто на него не пялился. Он сидел ниже соли, среди дастиновских людей, которые все так же старательно не обращали на него внимания, как и во время конного перехода. Теон не сомневался, что, попытайся он сбежать, его остановят тут же — и вряд ли будут сдерживаться. Но пока он делал, что велит леди, ел вместе со всеми и не слишком путался под ногами, его никто не задирал. Его даже на лошадь подсаживали — брезгливо, словно боясь замарать руки, но все же. И потому, что он был Перевертышем, а не потому, что был Вонючкой. Теон даже не был уверен, что дастиновские солдаты знали про него такие подробности. Правда, теперь это могло перемениться в любой момент.

Из-за того, что Теон ел мало, он успевал поглядывать по сторонам. Пожалуй, в Дредфорте стало поспокойнее, как бастардовы парни убрались на юг. А кастелян, кажется, питал некоторую симпатию к леди Дастин, хоть и понятия не имел, зачем она здесь. Видимо, Русе Болтон, отправляя ворона с предупреждением о визите, не стал вдаваться в подробности.

Не стала ничего говорить и леди Дастин.

— Никаких дел на ночь глядя, — заявила она. — А вот с утра мне без вас будет не обойтись.

Роннел проворчал что-то, смутно напоминавшее согласие, на том и порешили. Остаток ужина прошел без всяких событий. Кастелян сдержанно жаловался на погоду, леди Дастин столь же сдержанно кивала. Теон еле-еле прикончил полмиски неплохой, в общем-то, похлебки. Его присутствие здесь выглядело откровенным издевательством со стороны Русе Болтона.

Ночью он долго лежал без сна, уставясь в невидимый в темноте потолок. Вокруг храпели дастиновские люди, но память все равно подкидывала вопли и стоны, раздававшиеся в темницах. Чем скорее леди Дастин узнает, сколько правды в тех слухах, тем скорее она отсюда уберется, и Теон вместе с ней. Для него все еще есть дело в Винтерфелле. Там призраков тоже достаточно, но не все из них так настойчиво будут приходить по его душу. А если и будут, то он куда охотнее встретил бы свой конец там.

Утром Теон встал, чувствуя себя совершенно разбитым. Завтрак отдавал горечью, но, кажется, заметил это только он. Сразу после леди Дастин послала за ним. Долгая дорога совсем на ней не сказалась, она выглядела почти так же, как в Барроутоне, разве что более недовольной.

— Мне нужен слушатель, — заявила она, — который не будет со мной спорить, но напомнит, если я что-то упущу. Должна же с тебя хоть какая-то польза быть. А сейчас мы малость прокатимся.

— Да, миледи, — покорно согласился Теон. Если леди Барбри лучше думалось вслух, то кто он такой, чтобы возражать? Чем быстрее она додумается, тем лучше для него самого. Да и несмотря на усталость от дороги, лучше он снова отобьет себе зад на свежем воздухе, чем будет сидеть в четырех стенах. В этих самых четырех стенах.

— Значит, так, — сказала леди Дастин, когда они выехали со двора в сопровождении четверых ее людей и двух дредфортцев, которых Теон в лицо не узнал и был этому рад. — Ты раньше про призрачную охоту слышал?

— Нет, миледи.

— Правильно, и я нет, потому что это местное суеверие. Если кто-то решил им воспользоваться, он должен был про него знать.

Теон мысленно согласился. Еще, конечно, это могло быть просто совпадение, роковая случайность. Леди продолжала:

— Первым спохватился староста Красного Холма, видать, не все мозги пропил. Сам в замок приходил, спрашивал, что делать-то — вдруг и правда покойный объявился. Редслейт велел ничего не делать, но ворона Русе послал. Тот приказал разузнать подробнее, ну и выяснилось, что эту призрачную охоту, чем бы она ни была на самом деле, еще в нескольких местах видели. Уже с полдюжины недель разъезжает.

Леди Дастин замолчала, и Теон рискнул вставить:

— Может, тогда случилось что? Полдюжины недель назад?

— Может, и случилось, да только Редслейт клянется, что не было ничего такого. Поэтому потрясем-ка мы старосту, не скажет ли он чего нового.

За старостой можно было бы и послать, подумал Теон. Но пока туда, пока обратно... съездить самим быстрее. Леди Дастин явно не смущало то, что она находится на чужих землях. И то ведь — Теон сам слышал, как Русе Болтон называл ее самым главным своим союзником. Женись он на ней, а не на внучке старого Фрея, то-то парочка получилась бы. Лорд-пиявка из Дредфорта и вдова из Города-на-Кургане. Теон помотал головой, прогоняя непрошеные мысли. На самом деле леди Барбри Дастин ему скорее нравилась, хотя ее язык порой напоминал ядовитое жало.

Ему теперь почти кто угодно мог понравится — из тех, кто не носил фамилию Болтон.

Деревушка Красный Холм выглядела довольно убогой. Сам красный холм представлял из себя небольшой глинистый пригорок в стороне от дороги, дома были ему под стать — приземистые, серые от времени и непогод, Теон подумал, что наверняка не раз и не два сюда понаезжали бастардовы парни с самим бастардом во главе. Здесь и сейчас он мог так подумать. Но плохо, если это войдет в привычку.

Староста оказался здоровым детиной, заросшим бородой настолько, что торчал из нее в основном нос. Шапку он сдернул, едва завидев леди, и комкал ее в руках на протяжении всей беседы. Присутствие двух парней из Дредфорта, данных им в провожатые, делало свое дело. Порой запинаясь, но в целом довольно связно староста поведал то, что они и так уже знали, и добавил несколько любопытных деталей.

Призрачная охота тут была известна всем и каждому, и каждый знал, что она появляется только осенью, до того, как встанут реки, особенно Рыдальница. Как правило, разъезжала она по бездорожью, по полям и косогорам, под полной луной и без всякой луны вовсе, а то и при свете дня, главное, чтобы хоть какой туман поднялся. Никому особенно вреда не чинила — так, пугала скот и одиноких путников. Один-два по временам пропадали, так ведь и без всяких призраков пропадали же.

Только вот в этом году во главе охоты ездил юноша на большом черном коне, и все, кто его видел хотя бы издали, не могли не отметить сходство с милордом Болтоном — а того паче, с его вот уже три года как покойным сыном.

— Воля ваша, м'леди, — бормотал староста, — может, и похожий кто, почем мне знать. Мы здесь люди маленькие, знать ничего не знаем, а только что видели, то видели. Может, и ошиблись, это уж как м'леди скажет, а м'лорд Домерик к нам заезжал, было дело, да вот вскоре, как из Долины вернулся, и заезжал. Владения осматривал, стало быть.

Получается, видели они его дай боги пару раз, и то мельком, решил Теон. Кто-нибудь обмолвился, дескать, а не смахивает этот новый всадник на Болтона, и пошли языки трепать. Теперь каждый уверен, что именно с Домериком и столкнулся.

Видимо, к таким же выводам пришла и леди Дастин, потому что она спросила только, где всадника видели. Староста охотно назвал четыре места, а насчет других нужно было спрашивать в соседней деревне, Ветлы. У Теона создалось впечатление, что староста хотел поскорее от них избавиться.

Дредфортцы превратились в настоящих проводников и указали леди Дастин все четыре места по очереди. Не обошлось без споров: имелась ли в виду ближняя или дальняя "лощина, что у во-он тех холмов", или который каштан на опушке леса самый старый. Но общее впечатление все равно сложилось.

— Здесь везде сыро, — заметила леди Дастин. — Неудивительно, что туман поднимается.

— И жилье далеко, — добавил Теон. — Мало кто сюда ходит.

— Это ты верно подметил. Если ходят, то поодиночке. Посмотрим, что расскажут в Ветлах.

В Ветлах им не рассказали ничего разительно нового. Некогда Домерик заезжал и к ним (видать, серьезно подошел к своей роли наследника), призрачная охота даже никого особо не перепугала ("да привычное дело, м'леди, не первую осень же встречаю! Я им поклонился со всем уважением, ну они мимо и проехали, а я так смотрю-то, никак это м'лордов покойный сын едет — ну, думаю, дела..."), если что и обсуждали — так это явление Домерика. Кого ни спроси, все чуть ли не поклясться готовы были, что именно его и видели. Откуда бы им всем так хорошо знать, как он выглядит? думал Теон. Разве что и в самом деле очень на отца похож. Был.

А вот осмотр местности принес свои плоды. В первом же месте — возле оврага, заросшего ивняком и ведущего в сторону реки, — леди Дастин нагнулась с коня, разглядывая тропу, и торжествующе хмыкнула.

Теон тоже посмотрел. Нагибаться не стал, чтобы не рисковать.

— Отпечатки копыт? Кто-то из местных мог проехать.

— Нет, лошадь большая, но некованая, — возразила леди. — И только посмотри — они поперек тропы идут, не вдоль.

В чем, в чем, а в лошадиных следах леди Дастин наверняка толк знала. Теон огляделся. По одну сторону тропы непролазные заросли и овраг, по другую, поодаль, те же вездесущие ракиты, сквозь которые и пешком-то продраться сложно, не то что верхом.

Резко пахло влажной глиной и прелыми листьями. Водянистые тучи с самого утра затянули небо, но солнце за ними проглядывалось и даже слегка пригревало. Лошадь под Теоном дернула шкурой, переступила с ноги на ногу, и сердце у него внезапно заныло. Будто что-то давно забытое пронеслось мимо, едва коснувшись.

Опасные чувства, опасные.

Разве тут до местных тайн и суеверий. Теон вовсе не хотел их разгадывать. Не хотел оставаться в Дредфорте ни на день. Но и выезжать в Винтерфелл у него никакого желания не было.

Чего же он хотел? Может быть, чтобы этот момент никогда не кончался, длился бы всю зиму, все следующее лето — солнце, едва видное среди серого марева, ничем не угрожающая тишина вокруг, мерное дыхание лошадей и поскрипывание сбруи, слабый ветер, путающийся в ивовых ветвях и его собственных поредевших волосах. Теплая одежда, чужая лошадь под седлом (по чести, слишком уж хороша для того, кем он стал, но ему дали именно эту). И самое главное — до Теона никому по-настоящему нет дела. В Барроутоне было не так, в Винтерфелле и подавно будет по-другому, но здесь и сейчас он почти что сам по себе.

Теон тешился этой опасной иллюзией совсем недолго, пока леди Дастин, спешившись, осматривала жухлую траву по обеим сторонам тропы. Наконец она вскочила обратно в седло. Вид у нее был озадаченный.

— Либо я совсем из ума выжила, либо это все-таки не обычная лошадь, — сообщила она Теону. — Будто из оврага вылезла, а те кусты перемахнула. Если это вправду лошадь была, а не чья-то злая шутка. Едем дальше.

Теон оглянулся на “те кусты”, высотой под два человеческих роста, и неожиданно для самого себя понадеялся, что шутника они все-таки разыщут.

Пообедали они в тех же Ветлах, которые выглядели получше Красного Холма, и Теон мысленно поблагодарил леди Дастин за то, что она не велела возвращаться в замок. Но оказалось, у леди были и другие соображения, чем неприязнь к дредфортской кухне.

— Погода нынче как раз для тумана, — заявила она деревенскому старосте, который явно не знал уже, что еще предложить высоким гостям. — Хочу своими глазами взглянуть.

И снова Теон не знал, досадовать ему или благодарить. Шататься до ночи по окрестностям, а он и так уставший, — или вернуться в темные стены Дредфорта, где, конечно, потеплее будет и ветер не задувает, но…

Нет, определенно поиски тумана были меньшим злом. И надо отдать должное леди Дастин: она помнила про плачевное состояние Теона и не гнала во весь опор.

Они осмотрели другие места, названные ветловским старостой и парой крестьян посмелее, но там не нашлось ничего, кроме все той же сырости. Таинственный шутник, видно, очень старался поддерживать выбранный образ.

— Не пропадала ли у кого лошадь, миледи? — Теон решился наконец озвучить мысль, уже давно вертевшуюся в голове.

— Неплохо, — одобрила леди, но тут же покачала головой. — Но вряд ли. Это не крестьянская кляча, судя по следам, а если бы из замка увели, Редслейт бы сказал. Хотя, возможно, он все-таки круглый дурак. Я спрошу.

Они медленно ехали по разбитой дороге через поле, вдали, у леса, маячила еще одна деревня. Неутомимая леди Дастин собиралась и там расспросить кого надо. Теон смутно понадеялся, что заночуют они тоже там: от замка не так уж далеко, но солнце уже клонилось к горизонту, а темнело нынче стремительно.

Так и вышло: в деревню они въехали аккурат перед сумерками, и, едва с близкой Рыдальницы поползли рваные пряди тумана, леди Дастин велела двоим своим людям и Теону устроить ночлег, а с остальными решила проехаться за околицей. Вдруг да увидит что интересное.

Для благородной леди, гостье милорда Болтона, и ее людей, быстро нашлись и ужин, и кровать, и место на сеновале, и стойла для лошадей. К удивлению Теона, ни один из барроутонцев не стал требовать чего-то более роскошного. Видать, леди не в первый раз доводилось ночевать в деревенском доме. Сам Теон даже в такой непритязательной обстановке чувствовал себя не в своей тарелке.

— Я лошадьми займусь? — спросил он того барроутонца, который был постарше и порассудительнее. Гвин, вот как его звали, и был он сержантом. А второго — Квинси.

— Да валяй, — махнул рукой Гвин. — Там и ложись — не вздумай наверх лезть, всех перебудишь.

“Куда уж мне лезть”, едва не сказал Теон. Слова так и жгли язык, но он промолчал. Безразличие — благо, не стоит менять его на неприязнь. Ох не стоит.

Лошадям леди Дастин Теон был тоже безразличен, но они по крайней мере не могли задеть его словами. Лошади были безопасны. Еще рядом с ними было тепло, и они совсем не возражали, когда Теон устраивался спать чуть ли не у них под ногами.

Благородные животные. Права леди Дастин, не всякий из людей с ними сравняется.

Теон вычистил одного коня и принялся за второго, когда вернулась леди со спутниками.

— Видели что-нибудь? — спросил Теон у барроутонца, который привел лошадей и принялся за коня леди Дастин.

— Да что там видеть, — ответил тот нехотя. — Туман густой, это правда, едва не заплутали. Как по мне, пропащее это дело. Миледи хочет утром выехать, имей в виду.

Теон сказал ему спасибо, и тот даже помог ему с оставшимися лошадьми. Вообще леди требовала, чтобы каждый ухаживал за своей, не полагаясь на конюхов, но раз уж Теон взялся… “Это потому, что миледи из Рисвеллов”, объяснили ему как-то. “Они там все на конях повернутые”. Что ж, причуда не хуже других.

Ночь прошла мирно, Теона даже кошмары не донимали. Лошадиное дыхание успокаивало. Когда наступило утро, он не сразу понял, отчего вдруг свет и голоса, а поняв, не смог тотчас вскочить, только сел и потряс головой Однако ничего ему за это не было, только Квинси хмыкнул, дескать, разоспался Перевертыш, но хмыкнул незлобно. Да и шикнули на него сразу же.

Не было, конечно, это тайной. Теон сделал вид, что ничего не слышал, и похромал седлать свою лошадку. Еще один день в разъездах. Если повезет, ночевать опять будут не в замке.

В седло его опять подсадили. Было еще темно, хотя небо потихоньку серело. Туман добрался и до деревни, медленными волнами гулял по дороге. “Это что, он целую ночь стоял?” запоздало удивился Теон. Все звуки казались приглушенными, крохотные капли воды мягко оседали на лице и одежде. Они выехали за околицу и направили лошадей на север, к лесу, как помнилось Теону. Он едва различал едущую впереди леди Дастин, как всегда, прямую и строгую, облаченную в черное.

Лошади, не до конца отдохнувшие, шли медленно, промерзшая за ночь грязь не чавкала под копытами. Окружающая хмарь постепенно становилась все более серой. Светало. Плащ напитался влагой и потяжелел, шея и грива лошади потемнели от сырости. Ну уж если в такую погоду никаких призраков не явится… кто бы это ни был, вот же ему охота каждый раз промокать до нитки. Должен же он где-то обсыхать?

Не успел Теон нагнать леди Дастин и поделиться соображениями, как один из ее людей, ехавший впереди, крикнул:

— Смотрите!

Теон глянул — и невольно натянул повод, останавливая лошадь. Один за другим весь их маленький отряд замер на месте, всматриваясь вперед.

Там, у темной кромки леса, сквозь туман что-то двигалось. Всадники — дюжина? две? — будто выплывали из туманного молока, у конских ног сновали легкие тени. Сами кони, как на подбор серые, ступали беззвучно и широко, вскидывали головы, потряхивали гривами — но уздечки не звенели, не было слышно ни фырканья, ни всхрапов. Всадники, казалось, смеялись и переговаривались друг с другом, но до Теона не доносилось ни звука. Будто сон, увиденный на исходе ночи. Было что-то жуткое в этой неестественной тишине, в движениях коней и собак, в скупых жестах охотников. Теон легко мог представить, как внезапное явление кавалькады может испугать случайного прохожего. Он и сам чувствовал холодок, бегущий по спине.

А потом он взглянул на первого всадника, чей конь был мастью как уголь, подернутый пеплом. И ощутил, как сердце ухнуло куда-то вниз, а желудок еще ниже. Даже на таком расстоянии было видно, что этот парень похож на Русе Болтона, как… ну да, как сын на отца.

— Не может быть, — голос леди Дастин будто надломился. Но она быстро взяла себя в руки: — А ну, за ним! Того, кто задержит — награжу!

“Проклятье,” только и успел подумать Теон, хватаясь за луку седла. Его лошадь рванулась вперед за остальными по кочковатому полю сквозь редеющий туман, наперерез призрачной охоте. Леди Дастин знай подгоняла своего коня, но и ее люди старались не отставать. Теон на награду не надеялся, но его лошадь, похоже, так не считала — либо ей просто нравилось скакать вместе с товарками. Теон, отчаянно цепляясь за седло и гриву лошади, едва не проклял всю эту поездку. Если бы не эти недели верхом, он бы полетел на землю при первом же скачке и отделался бы ушибами.

Он глянул вперед — и увидел, что охотники заметили леди Дастин и ее компанию. Оглянулся и их предводитель, так похожий на Болтона, но то ли не узнал леди, то ли это все-таки был не Домерик. Он поднес к губам охотничий рожок, его черным конь вскинул голову и заржал. Серые кони встрепенулись, поднялись в галоп. Расстояние между ними и преследователями начало увеличиваться.

Из-за топота копыт их маленького отряда Теон не сразу понял, что в этот раз он услышал и звук рожка, и ржание — но будто очень издалека. Его прошиб холодный пот, руки на миг ослабели, но вывались он из седла сейчас — и ему в самом деле не поздоровится.

Они неслись за охотниками вдоль леса, потом через следующее поле, потом по лугу, где высохшие пучки травы могли скрывать любые норы и ямы, но странным образом ни одна из лошадей не оступилась, и даже Теон так и не упал. А серые всадники все так же мчались впереди, не выказывая ни признаков усталости, ни намерения остановиться. Не было уже зловещей тишины, не было безмолвного ржания коней, напротив — Теон слышал и удары копыт о землю, и выкрики всадников. Будто сон превратился в кошмар наяву.

— Они к реке едут! — выкрикнул один из дредфортских людей. Уж он-то округу знал как свои пять пальцев. — К обрыву!

Но леди Дастин даже не оглянулась, даже не подумала придержать лошадь. Гвин пришпорил коня, пытаясь нагнать ее, но это было не так-то просто. Луг перешел в длинный пологий склон, ведущий вниз, к реке, и Теон с растущим страхом увидел, что впереди, после линии редкого кустарника, в самом деле ничего нет, только противоположный берег в отдалении. Он натянул поводья: даже если там невысоко, он точно не удержится. Но лошадь только чуть замедлила бег. Прочие тоже не очень-то слушались всадников. Будто воля леди Дастин призывала животных продолжать погоню.

Призрачных охотников обрыв не беспокоил — или они не замечали его? Копыта грохотали, будто по каменной мостовой, на Теона пахнуло тиной и гнилью, и он внезапно отчетливо представил, как никто из них не успевает остановиться, и все — и люди, и лошади, вперемешку сыплются с обрыва, будто игрушечные фигурки, которые кто-то смахнул со стола.

Теон увидел Гвина, отчаянно тянущегося к уздечке коня леди. Он увидел, как первый из охотников на всем скаку миновал кромку обрыва, как остальные устремились за ним, не отставая, и натянул поводья изо всех сил, откинувшись назад. Либо лошадь его сбросит, либо все-таки встанет.

Она встала, хотя и не сразу.

Люди леди Дастин сгрудились в нескольких футах от обрыва. Гвин держал коня леди под уздцы, но леди Дастин не возражала. Теон глянул вперед и не поверил собственным глазам.

Призрачные всадники, покинув твердую землю, неслись прямо по воздуху. Над рекой, над лесом на другом берегу, забирая выше и выше. Копыта лошадей высекали искры, топот превратился в громовые раскаты, и когда охота развернулась, описав широкий полукруг, и направилась, казалось, прямо на преследователей, Теон испугался пуще прежнего. Но лошади, как ни странно, стояли спокойно, переводя дыхание после долгой скачки.

Всадник на черном коне был уже совсем близко, еще немного — и копыта прогрохотали бы над их головами. Но тут он дернул уздечку, и внезапно конь ринулся вниз, как сокол на добычу, и прочие охотники последовали за ним. Теон едва успел заметить бледное сосредоточенное лицо, темные волосы, а потом всадник скрылся за краем — и вся кавалькада с гиканьем и плеском обрушилась прямо в омут под обрывом. Всадники хохотали, кони ржали, не выказывая ни малейших признаков страха.

Воды Рыдальницы поглотили их всех до единого за считанные мгновения — ни пузырей, ни всплывшей шапки, только широкие круги неторопливо загуляли от берега к берегу.

Воцарилась тишина.

Теон взглянул на леди Барбри. Леди посмотрела на Теона. Она тяжело дышала, из ее вдовьего узла выбились пряди, но глаза сверкали, будто она помолодела лет на десять.

— Ну что же, — медленно произнесла она. — Как видно, и в этой старой сказке есть доля правды. Тем лучше для нас.

2. Старые счеты



— Мейстера сюда, — приказала леди Барбри Дастин ледяным тоном, словно это был ее замок и ее люди. — Того, который ходил за моим племянником.

— Мейстер Утор, — вполголоса подсказал Теон. Он чувствовал себя совершенно разбитым, но странным образом в голове прояснело.

— Мейстера Утора, — выплюнула леди. — Живо! И ключи от крипты.

— Но миледи!.. — возмутился было Роннел.

— Нет, милорд, вы сделаете так, как я скажу, — прервала она его. — Иначе Русе узнает, кто солгал ему о смерти сына и кто так не хотел, чтобы я это узнала. Один из моих людей уже готовит ворона. Ну?

Роннел стиснул зубы так, что на щеках заходили желваки, но мейстера привести велел.

— Я схожу за ключами, — процедил он и вышел из залы. Теон с некоторой тоской взглянул на жующую челядь. Было время обеда, и леди Дастин заявилась прямо в залу, оторвав Роннела от его трапезы. Без сомнения, и на их долю где-то дымилась сытная мясная похлебка. Съестного в Дредфорте хватало, особенно сейчас, когда основные силы подъедали запасы Дастинов и Стаутов на юге.

Хотя нет, сейчас они наверняка обходились дорожным пайком на полпути к Винтерфеллу.

Теона снова накрыло тоской и страхом. На миг он даже пожелал, чтобы Роннел вышел из себя окончательно и дастиновские люди схватились бы за оружие. Чем бы ни кончилась заварушка, сам Теон вполне мог подвернуться кому-нибудь под меч. Вряд ли это больнее, чем когда сдирают кожу. Быстрее уж точно.

Привели мейстера Утора, принесли факелы, вернулся Роннел с ключами.

— Русе говорил, это ты лечил его сына, — сказала леди Дастин мейстеру, напуганному и озадаченному в равной мере. — И ты утверждаешь, что мой племянник умер от кишечных колик?

— Да, миледи, — подобрался мейстер. Теону он показался похожим на нахохлившуюся ворону. Утор не был так уж стар, но в его волосах обильно серебрилась седина. Каково это, быть мейстером у Болтонов? Небось похуже, чем в иных местах. А может, и нет. В отличие от Рамси, Русе не выглядел склонным к бессмысленной жестокости.

— Ты видел его смерть собственными глазами? — продолжила леди. — Видел, как он был погребен?

— Точно так, миледи. Могу ли я спросить…

— Не можешь, — отрезала леди Дастин и повернулась к Роннелу. — Указывайте путь, милорд. Этого пройдоху возьмем с собой.

— Осмелюсь заметить, что милорд Русе никогда не сомневался в смерти своего сына, — ядовито сказал Роннел. — Более того, и я собственными глазами видел похороны и могу поклясться, что милорд Домерик был мертвее мертвого… как это ни прискорбно, — добавил он, и Теон с удивлением услышал в его голосе непритворное сожаление.

— Значит, ни вам, ни ему, — леди кивнула на Утора, — бояться нечего.

Роннел пробормотал под нос что-то, касавшееся чьей-то матушки, но пожал плечами и взял факел.

— Вход в крипту по другую сторону двора, — сказал он.

— Вы идете со мной, — велела леди Гвину и еще одному своему человеку. — И ты тоже, не стой столбом!

Теон вздрогнул, но леди уже шла к дверям. и ему ничего не оставалось, как последовать за ней. С какой бы радостью он остался в зале, хоть за столом, хоть в углу, хоть прикованным у дверей, как когда-то.

По другую сторону двора находился вход не только в крипту, но и в темницы.



*

По истертым ступеням они спускались не так уж долго — в Винтерфелле крипты были куда глубже, — но Теону спуск показался вечностью. Затхлый неподвижный воздух был суше, чем в темницах, и без привычной вони, но все равно — стоило Теону сделать первый вдох под низкими сводами, стоило ощутить сквозь подошвы сапог неровную кладку пола, и он готов был умолять леди Дастин не ходить дальше или хотя бы не вести с собой его. Вот только леди стремилась вперед (и вниз) с поистине бычьим упорством, и Теон так и не осмелился раскрыть рот.

Колеблющийся свет факелов выхватил из тьмы резьбу на толстых колоннах, проход, уходящий дальше в темноту. Леди остановилась, поджидая замешкавшегося на ступенях мейстера, и Теон невольно подвинулся ближе к ней. Факел, который он нес, чадил и плевался искрами.

— Нам туда, — еще немного, и тон Роннела стал бы откровенно издевательским. — Или миледи передумала? Здесь ведь так темно.

— Я не маленький мальчик, чтобы бояться темноты, — отрезала Барбри Дастин, даже не взглянув в его сторону. — Вперед. Или, быть может, это милорд передумал?

Теон отчетливо услышал, как Роннел скрипнул зубами, но потом тот заставил себя рассмеяться. Они двинулись дальше.

Невозможно было не сравнивать эти крипты с криптами Винтерфелла — единственными другими знакомыми Теону. Там, где над покойными Старками высились величественные статуи, Болтоны обходились барельефами на каменных крышках массивных гробов. Но такие это были барельефы, что Теону не хотелось смотреть на них лишний раз. Ему сразу вспомнились и человеческие кожи в одном из дредфортских залов, и тошнотворные рассуждения Рамси о славе древнего дома. В каменной резьбе можно было увидеть и ножи, и распахнутые в беззвучной муке рты и глаза поверженных врагов, и более чем убедительные раны, увечья и бесчисленные казни. Сложно было представить, чтобы кому-то, пусть даже мертвецу, спокойно лежалось в этом месте…

Теон усилием воли изгнал подобные мысли из головы. После увиденного у реки они казались уже не столь невероятными и оттого пугали куда сильнее.

Наконец они достигли последнего ряда. Коридор продолжался и дальше, постепенно теряя в ширине и высоте, и Теон покрепче перехватил факел. Воздух здесь был холодным и душным и будто с неохотой заполнял легкие. Мейстер Утор безуспешно боролся с одышкой, его лоб усеяли крупные капли пота. Теон же чувствовал только холод, не слишком сильный, но пробирающий до самых костей.

Леди Дастин остановилась перед одним из меньших саркофагов. Резьбы на нем было не так уж много и была она не столь устрашающей, но все равно было видно, что Русе Болтон не поскупился на похороны сына. Сыновей и дочерей, если на то пошло — рядом лежали маленькие Болтоны, умершие во младенчестве.

На тяжелой каменной крышке был изображен юноша едва ли лет шестнадцати, без сомнения, весьма привлекательный при жизни. Ваятель мастерски передал как сходство его черт с чертами Русе Болтона, так и отличия: скулы шире, слабая улыбка мягче, волнистые волосы спускаются до плеч. Было в его выражении нечто мирное, не принадлежавшее темноте и кровавым сценам на барельефах. Теон вспомнил бледное лицо призрачного охотника, промелькнувшее перед ним слишком быстро. Похож? Не похож? Он не мог сказать с полной уверенностью.

Леди Дастин кончиками пальцев дотронулась до щеки изваяния.

— Снимите крышку, — тихо приказала она.

— Миледи, это уж слишком! — взвился Роннел. Теон увидел, как мейстер отодвинулся от него на шаг. — У вас не права…

— Я родная тетка этого мальчика, — перебила его леди, и ее голос эхом отразился от низких сводов. — Русе Болтон попросил меня приехать сюда и обещал ваше полное содействие. Не хотите ли вы сказать, что он солгал? Или дело в том, что вам есть, что скрывать — от меня и от него?

Лицо кастеляна так потемнело, что Теон на миг решил, что его таки хватит удар.

— Не испытывайте мое терпение, миледи, — начал он угрожающе.

— Я даже не начинала, — отрезала леди Барбри Дастин и махнула Гвину. — Давайте!

Вопреки ожиданиям Теона, Роннел не стал им мешать. Вместо этого он скрестил руки на груди и, видимо, стал составлять в уме письмо к лорду Болтону, выставляющее леди Барбри в самом неприглядном свете. Или прикидывать, как быстрее смыться за Узкое море. Теон на его месте бы думал именно об этом.

Крышка гроба поддалась не сразу, но в конце концов Гвин с товарищем сдвинули ее с места и развернули поперек, открыв верхнюю половину смертного ложа. Теон ожидал запаха разложения или чего-то в этом роде, но вместо этого на него пахнуло старой древесной гнилью.

— Иди сюда, посвети, — велела ему леди, и он нехотя подошел, вытянул руку с факелом. Он не собирался смотреть, ему собственных кошмаров хватало.

— Так что, мейстер Утор, как вы это объясните? — торжествующе сказала леди Дастин.

Теон не удержался и опустил взгляд.

Он не сразу понял, что видит. Только то, что это не кости. Темная масса, воняющая гнилью и с прожилками плесени, ничуть не напоминала человека.

Наверное, на его лице отразилось изумление. Или ужас. Мейстеру хватило одного взгляда, чтобы смертельно побелеть и забормотать:

— Я здесь ни при чем, миледи, клянусь, ни при чем!

Роннел перестал изображать невозмутимость и тоже посмотрел.

— Что это? — воскликнул он. — И как же… где милорд Домерик?

— Это ветки, — пробормотал Теон, от удивления забывший держать рот на замке, пока не спросят. — Ветки и тина. Ничего больше.

— Вы его слышали, — сказала леди Дастин Роннелу и указала на мейстера Утора. — Я уверена, ему есть о чем рассказать. При должном подходе. Если вы не вытрясете из него всю подноготную этого дела, я уж позабочусь, чтобы Русе применил должный подход к вам.

Ее люди подступили к мейстеру. Тот затрясся, как осиновый лист, а потом рухнул на колени и взмолился:

— Это не я, миледи! Милорд! Не знаю я ничего! Милорд Русе сам тело обмывал! Все как положено было, я сюда с тех пор не ходил! Не я это!

— Не ты? А кто же тогда? — вкрадчиво спросила леди Дастин. Мейстер явственно заметался, потом его осенило и он выпалил:

— Потаскуха с мельницы, не иначе! Всему замку глаза отвела, чтобы ее ублюдку все досталось! Все знают, что с ней нечисто, клянусь, миледи, если бы я знал, я бы...

— Что ж, начало неплохое, — заметила леди и кивнула Роннелу. — Позаботьтесь о нем. Но чтобы никаких внезапных смертей. И пришлите сюда кого-нибудь... прибрать.

Она направилась к выходу, мейстера потащили за ней. Теон заторопился следом. Тени метались по стенам и потолку и будто насмехались над ним. Ему-то уж точно было совсем не место в дредфортской крипте.

Вот только, похоже, и Домерик Болтон свое место не занял.

@темы: слэш, мистика, тексты, джен, ББ-2017, ангст, AU, R, драма

Comments

[dark water]

*

Наскоро перекусив, они снова выехали из замка. Леди Дастин казалась неутомимой и требовала того же от своих людей — и Теона.

Мельница стояла на быстром ручье, впадавшем в Рыдальницу выше по течению. К ней вела извилистая дорога от Красного Холма, в которую вливались тропы от еще пары деревень. Видать, жернова не простаивали.

Тем не менее, выглядела мельница не очень процветающей. Плетень не мешало бы подновить, на крыше проросло деревце, колесо вращалось будто с усилием.

— Слухи-то всегда ходили, — рассказывал тем временем дредфортский солдат. — Особенно про старого мельника. Но с тех пор, как его карга от милорда родила, никто ее тронуть не смеет.

— А Русе знал про эти слухи? — уточнила леди Дастин. Солдат покачал головой:

— Да почем же мне знать, миледи. Знал, поди, их тут всякий знает. Но что милорду до каких-то слухов.

“И то верно”, подумал Теон. Он разглядывал мельницу со смесью любопытства и отвращения. Здесь вот, значит, родился и вырос Рамси Сноу, нынешний Рамси Болтон, законный теперь наследник и замка, и всех земель вокруг, включая саму мельницу.

Нельзя было не признать, что смерть единокровного брата была для Рамси чрезвычайно выгодна. Вправду ли он отравил Домерика при первой же возможности? Русе Болтон, помнится, говорил, что мать Рамси дурно на него влияла. Может, это был ее замысел? Или даже ее исполнение?

Умереть, конечно, можно, и не будучи убитым. Но ведь тела в крипте нет, хотя мейстер Утор и клянется, что Русе сам обмывал тело и не заметил никакого подвоха, а похороны прошли достойно. Если кто-то побывал в крипте с тех пор, зачем бы ему понадобилось красть тело? Хуже того, наполнять гроб речным плавником?

Разве что здесь замешано какое-нибудь злое колдовство. И призрачная охота…

Теон внезапно понял, что ему совершенно не хочется на мельницу. Не хочется… повторения кошмара, который до сих пор его преследовал. Вдруг у этой мельничихи тоже есть дети?

Нет, ему не придется, потому что леди Барбри Дастин — совсем не то, что Рамси. Но она обещала содрать шкуру с того, кто использует имя и облик Домерика, уж конечно ей ничего не будет стоить заставить Теона…

— И ты тоже, — велела ему леди. Они приехали и спешивались во дворе. Теон кое-как сполз с седла и собрался попросить леди, чтобы она оставила его с лошадьми. Но он не успел. Вытирая руки о передник, во двор выскочила хозяйка.

— Чем могу служить, миледи? Если освежиться желаете, так молочко есть парное и пиво для ваших людей, милости просим.

Она все еще выглядела молодой. Русе описывал ее как почти красавицу, и сейчас Теон, пожалуй, согласился бы с ним… но тут она на миг встретилась с ним взглядом, и всякая привлекательность пропала. Глаза у нее были темные и недобрые.

Теон вздрогнул. Он сразу вспомнил, что смотрит на мать Рамси Болтона — нет, Рамси Сноу, еще не получившего место выше соли и людей отца. Рамси Сноу, который потом, не моргнув глазом, уморил голодом леди Хорнвуд и сотворил с Теоном… все это. Поднял ли бы он руку на мать? Почему нет? Теон не видел ни единой причины, способной ему помешать. Однако все пальцы у мельничихи были на месте. И держалась она совсем не так, как… не так, как он сам.

— Домерику ты тоже молока поднесла? Или пива с крысиной отравой? — негромко спросила леди Барбри Дастин. Мельничиха перестала комкать передник, всплеснула руками.

— Что это вы такое говорите, миледи, не понимаю я вас. Не угодно ли в дом пройти, там бы и поговорили.

— Отчего же, — неожиданно для Теона согласилась леди Дастин. — Поговорим. Сержант, осмотрись пока.

Они на дворе все вверх дном перевернут, понял Теон. И кое-кому сильно не поздоровится, если найдут что подозрительное. Шансы на это были велики: он сам при одном взгляде на мельничиху готов был поверить в ее злой умысел. Она даже не прилагала больших усилий, чтобы действительно притвориться ничего не понимающей.

Мельничиха обмахнула стол тряпкой, поставила глиняный кувшин и кружки — больше для виду, еще раз пить не предложила. Леди Дастин не торопясь осмотрелась. Не так уж было здесь бедно, не так уж грязно, но и особого богатства Теон не заметил. Сама мельничиха была одета потеплее и почище многих виденных им крестьян, но опять же, ни колечка, ни нитки бус, ни ленты в волосах. Для кого и принаряжаться-то, в самом деле. В округе все знали ее как потаскуху милорда и того пуще — ведьму.

— Так что угодно миледи? — снова спросила мельничиха, и на этот раз в ее голосе было куда меньше подобострастия.

— Угодно вздернуть тебя за убийство моего племянника, — почти дружелюбно, как показалось Теону, сказала леди Дастин. — Домерик Болтон, может, помнишь такого. Заезжал к тебе на мельницу года три назад.

— Помню, как не помнить. Вежливый такой был, спокойный. Будто как и не Болтон, если в лицо не смотреть. Жалели все его очень, как он от колик-то преставился, — мельничиха вздохнула, казалось, вполне искренне.

Теон внимательно наблюдал за ней, и ему вовсе не нравилось, как меняется ее речь от фразы к фразе. То перед ним была простая крестьянка, то вдруг ее слова обретали твердость и подобие вызова, будто она говорила с леди Барбри на равных. Но при всем этом одного он в ней не замечал вовсе. Чувства вины.

— От колик, значит, — кивнула леди Дастин. — Вот и мейстер Утор так говорил.

Мельничиха и глазом не повела.

— Мейстеру-то виднее, конечно, — согласилась она. — Ученые ведь люди, знающие, куда уж нам.

— На то, чтобы отравы в питье подлить, много знаний не надо, — возразила леди Дастин. — Если сознаешься, я, так и быть, скажу Русе только потом. Когда тебе будет уже все равно. Или это был твой ублюдок? Это же он теперь хвастается выправленными бумагами. Законный наследник, не просто сукин сын. Кто из вас убил моего племянника? Или вы сделали это вместе?

— Да никто его не травил! — выкрикнула женщина. — Была охота руки марать!

Она уперла руки в бока и уставилась на леди Дастин. Теон невольно отступил на шаг. Почему леди все еще не зовет своих людей? Какое право имеет эта баба говорить таким тоном? Вздернуть ее, туда ей и дорога. Леди Дастин получит свою месть, Теон получит свою миску похлебки и ночлег под крышей, да и хватит с него. В Винтерфелле их уже заждались. Надо играть следующее представление.

Он едва успел ужаснуться собственным мыслям.

— Если нет, — столь же вкрадчиво, как и раньше, с мейстером, сказала леди Дастин, — если все дело в коликах, то почему его тела нет в крипте? Зачем тебе это понадобилось?

Мейстер Утор сообразил быстро и тут же нашел, кого обвинить. Мельничиха же только вздохнула, неожиданно устало.

— Обманку, значит, нашли, — пробормотала она. — Небось и охоту видели? Которая по берегам скачет?

Взгляд леди Дастин стал еще более острым.

— Что ты об этом знаешь?

— Я расскажу, — внезапно уступила мельничиха, шагнула к лавке, тяжело села. — Любили вы его, да? Племянничка-то. Только вы садитесь, миледи, а то говорить долго. И налейте горло промочить.

Леди Дастин кивнула Теону, села по другую сторону стола. Теон покорно разлил по кружкам. В кувшине оказалось темное пиво, по запаху совсем недурное. Не вино, конечно, но вино — это для тех, кто побогаче. Сейчас он был рад и пиву.

Мельничиха отпила первой, видимо, показывая, что никакого яда нет. Леди Дастин, тем не менее, едва пригубила.

— Говори, — велела она.

— Что там говорить, миледи. Давно дело было. Вот как меня за мельника отдали, тут, думала, мне и конец пришел, потому как этот старый козел уже трех жен в могилу загнал. Ан нет, живу вот... Так бы, может, четвертой меня зарыл. Поначалу-то ничего было, едва он ко второй неделе расходиться начал. Я, правда, и рта не смела раскрыть, меня, может, ведьмой и кличут, но муженек-то мой взаправдашним колдуном был. Все в округе его боялись, вот он власть-то и забрал, сколько мог.

Она снова отпила из кружки. Теперь ее взгляд не казался Теону недобрым. Она будто видела что-то, недоступное ни ему, ни леди Дастин.

— И вот как я белье стирала-то у реки, меня милорд и заприметил. Мигом муженька моего приволок, да на суку и вздернул, — по ее лицу мелькнула тень былого торжества. — А меня внизу разложил. Но не раньше, чем старый козел молодому кобелю слово сказал.

— За языком следи, — приказала леди Дастин. Мельничиха прищурилась:

— Уж раз-то в жизни скажу! Милорд взаправду на меня как пес паршивый накинулся. Но слово-то назад не вернешь. Может, потому у него и не вышло толком ничего.

— Что за слово? — спросил Теон. Он не леди Дастин, гордости у него не осталось. А вся эта история становилась все запутанней.

— "Потеряешь то, чего дома не знаешь", — сказала мельничиха. — Вот что он милорду напророчил. Так и сбылось. Миледи-то, не вы, а сестрица ваша, получается, как раз на сносях была. Милорд как с меня слез, домой повернул, а там ей срок и пришел.

— Ребенок родился здоровым, — перебила ее леди Дастин. — Что ты мне голову морочишь!

— Так ведь, миледи, тут ведь как. Могло сразу случиться, могло не сразу. Как сынок-то милордовский в возраст вошел, так его на юг услали, там совсем дело другое. А потом, как вернулся, так с Рамси повидаться захотел, ну и... на обратном пути свернул он к омуту, и поминай как звали.

[dark water]

По спине Теона пробежали ледяные мурашки. Слишком уж обыденным тоном говорила эта женщина — и слишком странные вещи.

— Как же к омуту, — сказал он, заранее страшась ответа. — Домерик же в замок вернулся. Мейстер вот скажет... и милорд Русе...

— В замок-то вернулся, как же, — кивнула мельничиха. — Только не тот, кто уходил. В крипту-то ходили, миледи? На что глядели?

— Ветки и тина, — напряженно произнесла леди Дастин. — Что это на самом деле? Отвечай!

— Речная обманка, миледи. Всякая дрянь, что на дне копится. А так, с лица, ну чисто человек, и не отличит никто, пока не помрет. А помрет, так на седьмой день подлог вскроется, только обычно-то прикопать уже успевают. Или на девятый — муженек мне рассказывал, да только позабыла я. Давно дело было.

Теона едва не скрутило от холодного ужаса. Он бы списал всю историю на суеверия деревенской бабы, если бы собственными глазами не видел темную массу в каменном гробу, не чуял запах гниения — но не разложения тела.

— Где же тогда мой племянник? — спросила леди Дастин обманчиво спокойным тоном. Теону показалось, что она до сих пор не слишком-то верит мельничихе, но намерена выяснить все до конца.

— Так в омуте и остался, ясное дело. Сейчас, как осень нагрянула, по временам выезжает, охотники, вон, его к себе взяли, красуется. Где еще и быть милордову наследнику, как не во главе охоты, так ведь?

Повисла тишина. Леди Дастин сверлила мельничиху взглядом, та невозмутимо допила кружку и вернула ее на стол. Теон был слишком растерян, чтобы долить ей.

— То есть Домерик не умер? — переспросил он.

— Мне-то почем знать, — сказала мельничиха. — Не я его в залог отдавала. Не мое это дело. Пусть милорд и миледи с покойным моим муженьком разбираются, — и она рассмеялась по-настоящему весело.

Теону стало еще жутче.

— Я думаю, мы услышали достаточно, — сказала леди Дастин, поднимаясь. Ее кружка была по-прежнему полна. — Русе в самом деле разберется — только не с покойником, а с тобой, будь уверена.

— Как скажете, миледи, — охотно согласилась мельничиха. — Дайте еще пару слов сказать? Напоследок-то.

Она поманила Теона, и он неловко шагнул к ней. Вблизи он заметил и водянистую бледность ее лица, и седину в волосах, и дурной запах изо рта. Все как у обычных людей. Почему же его так от нее воротило?

— Ты ведь Рамси знаешь? Сынка моего кровного? — спросила она. Теон не ожидал вопроса и потому не смог скрыть гримасу отвращения. Знал, конечно. Еще как.

— Бедный мальчик, — сказала мельничиха, и в голосе ее мелькнула настоящая жалость. — Но ты соленой-то воды хлебнул вдоволь, так? Знаешь, куда идти, коль невмоготу станет?

— Не понимаю, о чем ты, — Теон отступил. Может, она все-таки безумна?

— Поймешь еще, — заверила мельничиха. — А пока передай, значит, милорду Рамси Болтону, что матушка его помнит и поклон посылает. И гордится, так прямо и скажи. Передашь?

Теон нехотя кивнул. И тут понял, что не давало ему покоя.

— Погоди... а обманку эту неужто еще твой муж сотворил? Откуда бы он знал, что родится именно мальчик? Или как он будет выглядеть? И когда успел-то?

Мельничиха фыркнула.

— Куда там старому козлу успеть-то. Он только слово сказал, тут его милорд и вздернул. Обманку Речной хозяин сотворил. Там он, внизу живет. В бочажинах и водороинах, что поглубже. А я, стало быть, ему хозяйка.

Мельничиха внезапно подмигнула Теону, подхватила юбку и с неожиданной прытью выскочила в заднюю дверь. Теон и глазом моргнуть не успел.

— Сержант! — рявкнула леди Дастин.

Топот ног по неметеному полу. Теон вжался в стену и закрыл глаза. Не хотел он, не хотел снова глядеть на это. Не хотел повторения кошмара. Только не меня, пожалуйста, только не меня.

Но вместо отчаянных женских воплей с заднего двора послышался невнятный рык и сердитые выкрики дастиновских солдат. Что-то пошло не так.

Теон сполз по стене на пол, подобрал колени и постарался стать как можно более незаметным. Продышаться бы, и все пройдет. От него, в конце концов, никто и не ждал особенной прыти, правда? Он совсем никак не мог бы удержать эту бабу. Это не его вина, что она сбежала. Правда? Правда ведь?

— Нашел время, — раздраженно бросила леди Дастин. Злополучная задняя дверь скрипнула, открываясь, едва ли не заискивающе. Теон остался один.

Почти сразу ему стало лучше. Остаться бы тут навсегда, чтобы все про него забыли, и только вездесущие сорняки проросли бы сквозь пол, и стены, и его тело. Чтобы только голоса птиц, и шорох снега зимой, и отдаленный скрип мельничного колеса летом. Но нет ведь. Не выйдет. Не позволят.

Теон посидел еще немного, кое-как поднялся и вышел вслед за леди. Не то чтобы ему было так интересно узнать, поймали ли мельничиху. Но леди Дастин могла рассердиться, если бы он заставил ее ждать.

Он появился на дворе как раз вовремя. У плетня лежал окровавленный мертвец в простой одежде, испачканной мукой. Его грудь была рассечена так, что виднелись ребра. Наемный работник? Кем бы он ни был, он обменял свою жизнь на несколько мгновений, столь нужных бежавшей женщине. Сам ли он подставился под меч или кто-то из солдат сорвал на нем свое раздражение? Теон поймал себя на том, что рассматривает труп с нездоровым любопытством, и поспешно отвел взгляд.

Мельничихи нигде не было видно. Люди леди Дастин имели виноватый вид. Леди отчитывала сержанта, и Теон сделал вид, что ничего не слышит. Постарался он скрыть и странное чувство облегчения. Мельничиха его пугала. Не так, как Рамси — от Рамси он уже знал, чего ждать, и боялся его именно поэтому. Тут дело было в другом. Все эти разговоры про реку, про хозяина в омуте... Он будто снова очутился на Пайке после долгих лет, проведенных на материке. Не в своей тарелке. Но это было даже хуже. Он просто не знал, чего ждать.

Он снова взглянул на мертвеца — куда угодно, лишь бы не на людей леди, еще не хватало настроить их против себя. Заметил седые волосы, черную впадину приоткрытого рта. И внезапно понял.

— Миледи, поедем отсюда, — взмолился он, подобравшись к леди Дастин. — Дурное это место...

Леди фыркнула, но кивнула сержанту:

— Мы возвращаемся. Позаботься тут. А ты, — она повернулась к Теону, — говори, что заметил.

Теон заковылял за ней следом, пытаясь как-то собрать разбегающиеся мысли.

— Милорд Русе мне говорил, когда она к нему с ребенком пришла, что ее с мельницы погнал кто-то. Деверь, кажется. Милорду это не понравилось, и он мельницу ей вернул, а обидчику язык вырезал. А это же немой был, да? Вот я и думаю...

— Язык, значит, — задумчиво проговорила леди Дастин. — Выгнал, значит, бабенку с ублюдком, а она вернулась и себе все забрала. А она ведь не промах. Сержант мне сказал, она до берега добежала — и поминай как звали, только пузыри идут. Глядишь, всплывет еще по весне. Если рыбы не растащат.

Теон подумал, что, может, всплывет она куда раньше весны. Вернется на мельницу и станет жить-поживать как ни в чем ни бывало, и никто слова молвить не осмелится. Если, конечно, не узнает Русе...

Они отъехали уже порядочно, когда их нагнал Гвин.

— Пришлось повозиться, — оправдывался он. — Сырое там все, как...

Он сглотнул непристойное сравнение.

Теон оглянулся. Мельницы уже не было видно за теряющими последние листья кустами, но к небу поднимался толстый столб дыма. Он сглотнул. Может, Русе и одобрит. Сплошные беды от этой мельницы, взять хотя бы Рамси. И смерть (или все-таки пропажу?) Домерика. Если бы не она, с Теоном бы не случилось то, что случилось. Воистину дурное место.

Леди Дастин и поступила с ним, как полагалось. Вряд ли только станет возвращаться, чтобы посыпать пепелище солью. Может, местные подсобят. А может, отстроят заново, без муки-то оставшись. Есть ли другая мельница в округе?

Капля упала Теону на руку, другая, тут же, на лоб, и очень быстро он обнаружил себя под мелким, сеющим дождем, набежавшим словно бы ниоткуда. Леди Дастин молча накинула капюшон. Оборачиваться она не стала.

А вот Теон оглянулся еще раз. Дым позади редел, дождь прибивал его к земле, не давал подняться. Огонь, с таким трудом занявшийся, наверняка уже испускал последние искры. Может, даже крыша не успела провалиться. Теон совершенно не хотел это проверять.

— Что-то кажется мне, что мы услышали слишком много, — заметила наконец леди Дастин. — И слишком мало полезного. Ты ей поверил?

Теон не сразу понял, что леди обращается к нему.

— Если она врала, то очень убедительно, — осторожно ответил он. — Либо сама верила в то, что говорила. Либо, может, блажная она, и все дела.

— Ты в самом деле так думаешь?

— Нет, — был вынужден сознаться Теон. — Миледи, я не... я не думаю, что она вам соврала. Но и не думаю, что все это... случилось взаправду, точно так, как она сказала. Я не знаю.

— Если бы я рассказала о том, с чем порой сталкивалась в своих же Курганах, ты бы тоже не поверил, — заявила леди. — О таком разве что сказки рассказывают. Но, как говорят, даже в самой непотребной сказке есть зерно истины. Это, однако, действительно не значит, что она говорила правду.

Теон поразмыслил. Чем дальше, тем больше его занимала (и пугала) вся эта история. Это было как идти по следу — многолетней давности в этом случае, притом след свивался в ложные петли и путался среди колючек. Думая о нем, Теон мог не думать о чем-то еще.

— Можно точно сказать, что в крипте тела Домерика нет, — начал он. — И что мельничиха этому не удивилась. Мы знаем, что Домерик был на мельнице. Что милорд Русе обмыл тело, и никто не сомневался в смерти. И... мы видели призрачную охоту, о которой тут все говорят. Мне кажется, это только все запутывает.

[dark water]

— Ладно, — сказала леди Дастин после недолгого молчания. — Либо это все ерунда, и тогда мы можем разве что еще раз подстеречь охоту и надеяться, что погоня кончится иначе. Либо потаскуха все-таки сказала что-то полезное, и тогда Домерик в самом деле... там.

В речном омуте. На дне Рыдальницы. Никто из них не хотел произносить это вслух, будто слова сделали бы это все настоящим. И что тогда? Брать бредень, лезть в воду? Так глубоко же, как бы самим к речному хозяину не отправиться. Теон бы, может, и не прочь, но ему следовало отправиться к Утонувшему богу. Вряд ли он встретил бы там наследника Болтонов.

То, что мертво, умереть не может... Но умер ли Домерик? Мельничиха либо не знала, либо не сочла нужным сказать им.

Хотя она сказала кое-что другое.

— Погодите, — выпалил он. — Что она сказала? Что, мол, не она его в залог отдавала?

Леди Дастин глянула на него с некоторым интересом.

— Так, да. Что ты надумал?

Теон раскрыл было рот... и некоторое время боролся с нахлынувшей паникой. Раньше у него начала бы болеть голова. Ему не следовало вспоминать прежнюю жизнь, и уж тем более не следовало говорить об этом.

— В Винтерфелле, — наконец выдавил он, — нянька рассказывала детям сказки. Знала она их множество, самых древних и редких. В одной какая-то девчонка искала пропавшего принца.

Сансе сказка нравилась. Теон счел историю глупой (да и сейчас не изменил своего мнения), поэтому слушал Старую Нэн вполуха. Кто бы мог подумать, что спустя десять лет он будет жалеть об этом.

— Принца некогда забрал лесной человек, потому что его отец что-то не то сделал. И отдал сына, чтобы уцелеть самому. В залог, так там и говорилось.

— Продолжай, — велела леди Дастин.

— Ну и та девчонка решила непременно его разыскать и женить на себе. Принц, как-никак. Только оказалось, что в лесу он одичал совсем и зарос. И чтобы он обратно человеком стал, нужно было... продержать его в доме до следующего восхода или что-то вроде. И накормить еще, кажется.

— Кажется? — ядовито переспросила леди Дастин. Теон съежился в седле.

— Простите, миледи, я был невнимателен. Я постараюсь вспомнить!

— Оставь эти ужимки для своего бастарда, — велела она. — Продержать ночь в доме — именно в доме? Или любая крыша сойдет? Как там говорилось?

Теон вцепился в лошадиную гриву, раздираемый паникой и желанием успокоиться и заставить голову работать как следует.

— По-моему, там было про людской кров. И человечью пищу... потому что в лесу ее, конечно, нет. Сырым мясом он там питался, что ли...

— Стало быть, нужна пища приготовленная, — заключила леди Дастин. — Спорю на что угодно, это хлеб. Самая что ни на есть человечья пища. Ладно. А в той сказки не было сказано, как его заманили в дом?

Теон задумался. Дорога вилась по берегу Рыдальницы, за очередным поворотом уже показались башни Дредфорта. Но привычный уже страх почему-то не явился. Может быть, потому, что Теон знал точно: сейчас в замке нет ни бастарда, ни его отца.

— Нет, миледи, я ничего такого не помню, — сказал он наконец. Леди Дастин не удостоила его ответом. Теон выдохнул. Она ведь и в самом деле пальцем его не коснулась за все это время. А что язык у нее острее кинжала, так что с того. Она, пожалуй, была даже справедлива. Теон не в первый раз подумал, что охотно остался бы среди ее людей — на коленях бы просил, лишь бы не возвращаться к Болтонам. Но что толку. И что ей толку с него, калеки, который на лошади-то с трудом держится. Разве что слушать умеет и не разевать рот попусту. Этому-то его выучили на славу.

Леди Дастин ехала в глубокой задумчивости почти до самого замка. День клонился к закату, серые сумерки затапливали низины. Наконец она подозвала к себе Гвина и вполголоса отдала распоряжения. Теон даже не пытался прислушаться. Усталость навалилась на него, будто тяжелый плащ, и все, чего ему хотелось — это сползти с лошади и спать. Он вяло подумал, что, может, в этот раз его даже не посетят кошмары.

Гвин и еще один солдат ускакали обратно, а леди Дастин сказала Теону:

— Если эта твоя сказка хоть на что-то сгодится, мы здесь долго не пробудем.

— Как скажете, миледи, — пробормотал Теон. Так легко было поверить, что она говорит это, чтобы как-то его подбодрить. Заверить, что Дредфорт скоро окажется позади.

Но Теон слишком хорошо помнил, что впереди его ждет Винтерфелл. Время платить по счетам, так, что ли? Слишком многое ему было дано в твердыне Старков, и теперь он отдавал и отдавал.



*

Они прождали три дня. Теон спал и ел досыта и почти мог убедить себя в том, что это продлится дольше, что леди Дастин не отошлет его прочь, что после — чем бы это все не кончилось, — ему не придется никуда ехать. Конечно, это все была неправда, и Теон прекрасно об этом знал. Но на эти три дня и две ночи можно было притвориться хотя бы перед самим собой.

Люди леди Дастин проделали неплохую работу. Нашли возле Вётел амбар, стоящий на отшибе — чтобы зерно уцелело, буде в самой деревне случится пожар. Заставили старосту опустошить его и даже, как Теон понял, кинули пару монет. И укрепили дверь брусьями. Снаружи.

— А это зачем? — спросил Теон, заметив прутья, уложенные рядом с дверью.

— Орешник, — пояснил ему Квинси. — Говорят, никакая нечисть через него не переступит. Врут, конечно.

Теон снова посмотрел на прутья, но ничего не сказал. Его удивляло то, с какой готовностью эти люди выполняли самые странные приказы своей леди, и даже не рвались их обсуждать. Она не казалась той, кто могла бы вызвать такую преданность. Не казалась и той, кого слушались из боязни. Правда, она говорила про что-то, с чем сталкивалась у себя в Курганах. Что Теон бы не поверил.

Он и не хотел верить. Не хотел знать. Не его это дело. Ему все равно никогда не стать ее человеком.

Спать в холодном амбаре в компании пары солдат было куда лучше, чем под полотняным навесом в течении их поездки из Барроутона. И, уж конечно, не шло ни в какое сравнение со сводами Дредфорта — или дредфортскими же темницами. Теона даже на дежурства не ставили — не то чтобы он этого ждал, но леди Дастин выбрала для этого странного дела с призрачной охотой пятерых доверенных людей. Не так уж много, тут каждая пара глаз на счету. Но тем не менее, Теону дали отсыпаться вволю.

В первые сутки никакого тумана вовсе не было. Только к вечеру второго дня он пополз от реки, словно ледяные пальцы, неуверенно шарящие среди кустов и перелесков. Леди послала троих солдат на разведку, но как они ни вглядывались в сумерки, как ни блуждали среди искаженных темнотой — или неверным рассветным сиянием — ивовых кущ, так и не увидели даже хвоста одной из серых лошадей, что уж говорить об охотниках. Хорошо хоть в овраг никто не свалился.

Леди Дастин приказала ждать дальше. Днем искать охоту смысла не было. К вечеру третьего дня, когда туман начал подниматься от влажных низин в полях, леди сама выехала — к тому самому месту, где они видели охоту собственными глазами.

Теон сидел на ступеньке амбара, рассеянно наблюдая за тем, как двое дастинцев вяло переругиваются у костра, готовя нехитрый ужин, и был готов просидеть так еще полночи, прежде чем уйти внутрь, лечь в углу и закрыть глаза, не боясь, что его разбудит пинок под ребра. Но в этот раз все пошло по-другому.

— Смотри, — один солдат толкнул другого. — Никак возвращаются?

Теон поднял глаза, и что-то внутри у него екнуло.

Серые, как обрывки туч, спустившиеся к земле, как сумерки, в которых не разобрать дальнее от ближнего, беззвучно ступали лошади. И впереди — черный как уголь конь, нетерпеливо встряхивающий гривой. И темноволосый всадник, правящий прямо к ним.

Теон схватился за косяк, с трудом заставляя себя подняться. Ноги отказывались слушаться, и не от вечернего холода. Он едва заметил солдат, кинувшихся внутрь и столь же быстро выскочивших обратно.

Надеялся ли он, что предыдущая встреча была только видением, явившимся им всем разом? Надеялся ли, что не видение это было вовсе, и что леди удастся ее зыбкий план? Теон сам не знал точно. И теперь с непонятным ему самому волнением смотрел, как приближается тот, кто — возможно — до сих пор оставался наследником Болтонов.

Леди Дастин ехала по его правую руку. Домерик остановился шагах в двадцати от амбара. Конь и всадник замерли, охотники замерли за их спинами. Все, казалось, задержали дыхание.

Леди Дастин повернулась к племяннику.

— Я назвала тебя по имени, — сказала она решительно. — Ты должен принять мое приглашение.

— Таков обычай, — ответил он тусклым, невыразительным голосом, от которого по спине Теона пробежали мурашки. И спешился одним слитным движением, едва заметным глазу. Теон поспешил шагнуть в сторону, освобождая проход, и почти помимо воли согнулся в поклоне. Домерик прошел мимо, и на Теона пахнуло холодом и запахом стоячей воды. Он попятился, но леди Дастин жестко толкнула его в спину, навстречу колеблющемуся свету масляных плошек.

Теон переступил высокий порог и едва подавил желание прижаться к стене. Одно дело было видеть призрачную охоту издалека, они могли оставаться призраками, клочками тумана, даже игрой воображения. Сейчас, когда их предводитель стоял рядом с наскоро сколоченным столом и глядел на леди Дастин с неподдельным безразличием, он казался чересчур настоящим. И все-таки не настоящим Домериком Болтоном. Обманкой, быть может, созданной из тины и ряски, из гнилушек и мокрых веток. Но его бледная кожа казалась вполне настоящей, хотя и влажной (от тумана, подумал Теон, конечно, от тумана), и в его чертах лица можно было увидеть несомненное сходство с Русе.

Кувшин с молоком. Коврига хлеба. Жареное мясо на деревянной тарелке.

— Ты зря тратишь время. Я к этому не притронусь, — сказал Домерик так же тускло и повернулся к выходу.

[dark water]

Леди Дастин скрестила руки на груди. Ее люди подступили снаружи, готовые в любой момент захлопнуть и запереть дверь.

— Это мы еще посмотрим, — заявила леди. — Ты останешься здесь до утра.

— Охота должна выехать. Они не потерпят задержек. Я должен их вести.

Все тот же невыразительный голос. Но Теону показалось, что что-то в лице их гостя дрогнуло. Неужто он вспомнил верно, неужто людской кров и людская пища — то, что могло вернуть речного заложника, снова сделать его целиком человеком?

Он отступил назад, коснулся ладонями стены. Леди Дастин, не отводя взгляда от их гостя, спросила:

— Ты ведь посвященный этого вашего утопленника?

— Я... да, — выдавил из себя Теон. Он мог бы сказать, что это неуважение к его богу. Мог бы спросить, какое это имеет значение. Но Домерик теперь смотрел на него, и Теон обнаружил, что задыхается под тяжестью его взгляда.

— Охота не будет простаивать, — бросила леди Дастин, и Теон услышал ее, как из-под воды. Он не мог даже головы повернуть. — В эту ночь ее поведу я. А ты проследи... за моим племянничком.

Она развернулась и вышла.

Дверь захлопнулась, гулко бухнули засовы.

Снаружи заржал конь, ударили в землю копыта. Теон представил, как леди взлетает в седло черного, как уголь, коня, как подхватывает поводья, как разбегаются в стороны ее люди. Как торжествующе кричат охотники, горячат застоявшихся коней. Как вьются под их ногами серые гончие. Представил темноту, разбавляющую колышущийся туман, и то, как призрачная охота, покорная новому предводителю, исчезает в ней — навсегда.

Представил и то, как уже далеко за полдень хоть тот же Гвин отпирает засовы, в любой момент готовый броситься наутек, заглядывает внутрь и видит... что угодно, но только не Теона.

Ночь будет долгой, очень долгой.

Домерик шагнул к двери, и Теон шарахнулся в угол. Что-то в их госте пугало его тем необъяснимым страхом, какой испытываешь от кошмаров, хотя ничего угрожающего тот пока не сделал и не сказал. Домерик поднял руку, но тут же отдернул ее, зашипел, оскалив зубы. Не было в этом ничего человеческого.

Теон сжался в своем углу, стараясь стать вовсе незаметным. Вот и цена всем разговорам и всей справедливости леди. Теон не был ее человеком, и она оставила его на верную гибель. Или на участь хуже смерти. Кто знает, чего можно ждать от... этого существа.

Домерик снова повернулся, поискал глазами Теона. И Теон не выдержал.

— Сделайте это быстро, милорд, — взмолился он. — Что бы вы ни собирались сделать, пусть это будет быстро.

Домерик медленно моргнул.

— Я чую соленую воду на твоей коже. Ты раб Утонувшего.

Он замолчал, продолжая разглядывать Теона.

— Причем здесь это? — спросил наконец Теон. — Какое это имеет...

— Я не причиню тебе вреда, — сказал Домерик. — Если ты не причинишь мне.

Он снова замолчал. Его присутствие было холодным и тяжелым, но он в самом деле не шел к Теону, чтобы сотворить с ним... что бы то ни было. Теон осторожно перевел дух. Он вспомнил кое-что еще, что порой говорила Старая Нэн. Лгут только люди, варги и колдуньи; прочей нечисти ложь дается с трудом либо не дается вовсе.

Что же, человеком этого Домерика назвать можно было только с глубокого перепою, когда и дуб родным братом покажется. Может быть, он вправду не лгал.

Домерик неторопливо двинулся вкруг амбара. Он будто принюхивался к стенам, разглядывал их с тем же безразличием на лице, но Теон чувствовал в нем напряжение. Домерик искал выход. И не находил. На Теона он перестал обращать внимание.

Теона это более чем устраивало. Он выбрался из угла, не делая резких движений, присел на скамью у стены, столь же грубо сколоченную, как и стол. Ему всего-то нужно дождаться рассвета, дождаться, пока кто-нибудь придет и поднимет засов с двери, неважно, будут это люди леди Дастин или крестьяне, желающие получить амбар обратно.

Возможно, крестьяне решат подпереть дверь еще чем-нибудь и сожгут амбар целиком, со всем, что есть внутри, но это уже не забота Теона. А может быть, случится чудо, и леди Дастин вернется — да притом ровно той, кем уезжала во главе охоты.

Домерик закончил обход и сел напротив Теона на вторую скамью. Оперся локтями о стол. Вышло почти естественно, почти незаметно, что с ним что-то не так. Теон сглотнул. Он только сейчас заметил, что время от времени глаза Домерика все-таки возвращались к выставленной снеди.

— Почему ты принял приглашение? — спросил он внезапно для самого себя, к тому же забыв добавить неизменного милорда. Но Домерику, похоже, было все равно.

— Одна кровь, — ответил он после долгой паузы. Кровное родство, точно. Родная тетка.

— Ты не мог отказаться?

Домерик уставился на Теона в упор, его глаза блеснули.

— Нет.

Теон благоразумно заткнулся.

Хотел ли он, чтобы Домерик сумел отказаться, и леди Дастин покинула Дредфорт ни с чем? Хотел ли он, чтобы все это сработало? Какое ему вообще дело до наследника Болтонов?

Самое прямое, сказал себе Теон, пока нынешний наследник угрожает забрать у него еще палец. Пока сам Теон видит кошмары по ночам, а днем трясется, как осиновый лист, стоит вспомнить темницы Дредфорта и забавы Рамси.

Все любили Домерика, а леди Барбри Дастин сказала как-то, что он бы Теона пальцем не тронул. Какая ирония, что даже в своем нынешнем виде Домерик и правда не собирался. Что же, бежать Теону некуда, выбраться отсюда до утра он не может. Да и... не нужно ему это на самом-то деле. Уже не нужно, раз ему самому ничего особо не угрожает. Почему бы и не последовать плану леди Дастин.

Тихий, вкрадчивый шорох по крыше застал Теона врасплох. Он вскинул голову, нашаривая взглядом источник звука, и только потом понял, что это всего лишь дождь.

Дождь, постепенно усиливающийся.

Вдалеке громыхнуло.

Домерик ухмыльнулся, снова показав зубы. Были они у него белые и, пожалуй, слишком острые.

— На кого вы охотитесь? — спросил Теон. — Чей след берут гончие?

— Ты не хочешь знать.

Теон отодвинулся как мог далеко, оперся спиной о стену. Он и правда не хотел. Домерик вновь глянул на хлеб, на мясо, и внезапно Теона замутило.

Дождь отчетливо барабанил по крыше, сложенной из дранки и промазанной глиной. Гром ворочался в отдалении, но каждый раскат звучал чуточку ближе. Такая гроза, да еще глубокой осенью...

— Этот дождь — твоих рук дело? — спросил Теон. Лучше бы ему молчать, но вся ситуация была настолько из ряда вон, что он не мог следовать усвоенным привычкам.

— Хозяин реки недоволен, — ответил Домерик, опять после долгой паузы. — Во главе охоты должен быть я.

— Тебе это так нравится?

— Это хорошее развлечение.

Его голос все еще ничего не выражал, и от этого звучало только страшнее. Пожалуй, не стоит дальше об этом спрашивать. Теон показал на кувшин:

— Ты не возражаешь, если я?..

Домерик молча взглянул на него, и Теон истолковал это как знак согласия. Он отпил глоток и поставил кувшин обратно. И едва успел заметить легкое движение руки собеседника, тут же оборванное. Будто Домерик хотел взять кувшин вслед за Теоном, но вовремя себя остановил.

Дождь снаружи явно превратился в ливень. Стало еще прохладнее, из щелей потянуло влажной сыростью. Теон спрятал руки под плащ, нащупал перчатки за поясом. Домерику же, казалось, холод не доставляет никаких неудобств.

Теон не осмелился задавать еще вопросы. Может, и стоило бы, хотя бы чтобы отвлечь гостя от борьбы с самим собой — человеческая пища, похоже, действительно была искушением. Но кто знает, не разозлится ли Домерик в конце концов. А если нет, то что Теону делать с ответами?

Прошло какое-то время. Маленькое пламя масляных плошек кидало дрожащие тени на стены, потолок тонул во мраке. Удары дождевых капель по крыше слились в единый успокаивающий шум.

Теон вскинулся, с мгновенным ужасом обнаружив, что умудрился задремать. Он не мог понять, сколько прошло времени — была ли середина ночи или уже ближе к рассвету. Вряд ли он проспал долго.

Домерик сидел в той же позе, только теперь его взгляд блуждал по столу, задерживаясь на хлебе куда дольше, чем раньше.

— Знаешь, я как-то съел крысу, — сказал Теон по наитию, стараясь говорить тихо и сочувствующе. — Очень уж был голоден. Когда потом мне разрешили взять объедки со стола, я был счастлив. Хлебная корка, остатки мясной подливы... я чувствовал себя на настоящем пиру.

Он почти не слышал самого себя из-за шума дождя, но Домерик перевел взгляд на него, и его руки опять шевельнулись. Теон продолжал, чувствуя неожиданное облегчение:

— Раньше я не был особо привередлив в еде, но предпочитал, конечно, повкуснее. Теперь же мне почти все равно. Лишь бы это была не крыса, а человеческая еда. Пусть даже объедки. Остатки мяса на костях. Черствые корки. Прогорклая каша. Теперь я мало от чего откажусь, разве что прожевать не смогу.

— Почему?

Первый вопрос за все это время. И первый раз, когда равнодушная маска слегка поколебалась. Теон сглотнул.

— Я встретил твоего брата. Может быть, ты его помнишь. Он жил на мельнице. Тогда его звали Рамси Сноу.

И снова что-то дрогнуло в неподвижном лице Домерика. Теон рискнул встретиться с ним глазами, и это снова было, как провалиться в полынью. Но на этот раз Теону уже было не настолько страшно.

— Рамси, — медленно произнес Домерик. — Речной братец.

Теона продрала дрожь.

— Теперь он — Рамси Болтон, — с затаенным отчаянием сказал он. — Все считают, что ты умер. Он занял твое место.

Внезапно по крыше загрохотало так, что Теон дернулся. Дождь не мог произвести такие звуки, только что-то потяжелее. Град? В это время года?

Выдержит ли дранка, ведь это все-таки не жилой дом?

— Мое место здесь, — заявил Домерик. Все-таки чем дальше, тем больше в его голосе было живых ноток. — И я не умер.

— То, что мертво, умереть не может, — пробормотал Теон, не удержавшись. И громче, чтобы было слышно среди всего этого грохота: — Разве ты не хочешь вернуться?

[dark water]

Домерик вытянул руку, медленно провел пальцем по блестящей хлебной корке.

— Я не должен, — просто сказал он. Но Теон видел, что мало-помалу его нечеловечность тает. Он задержал дыхание. Если град не проломит крышу раньше, не затопит их тут...

— Любого заложника можно выкупить, — с напускной бодростью сказал Теон. — Это моему отцу было на меня наплевать. А твой прислал твою тетку. Леди Барбри. Неужели ты ее не помнишь? Я слышал, ты был у нее пажом. Она хорошо о тебе говорила. Я уверен, что твой отец...

Громыхнуло, казалось, над самыми их головами. Теон на мгновение испугался, что молния ударила слишком близко, потом едва ли не посмеялся над самим собой. Это было бы быстро, очень быстро. Он мог бы уже ни о чем не беспокоиться.

— Тебя все ждут, — проговорил он наконец. Домерик глядел на него, склонив голову. Теон чуть подвинул к нему хлеб и мясо, обмирая внутри от наглости жеста. — Все будут рады, когда снова тебя увидят. Особенно леди Барбри. И твой отец.

Почти все, добавил он про себя. И тут же нашел оправдание своему умолчанию: ведь у всех есть враги или по меньшей мере недоброжелатели.

Долго, очень долго Домерик удерживал его взгляд, выискивал что-то в лице. Теон едва дышал, одновременно страшась и желая того, что может произойти дальше. Наконец, после очередного раската грома, Домерик опустил глаза и взял кувшин с молоком. Отпил большой глоток. Отломил кусок хлеба. Начал жевать.

Вот так вот просто.

Да просто ли? Что, если это еще не все? Теон обмяк на скамье. Что еще от него потребуется? Почему бы всем не оставить его в покое?..

Напряжение схлынуло, оставив его вздрагивать от холода и кутаться в плащ, который будто совсем перестал согревать. Теон не сразу заметил, что град стал стихать, а потом и снова превратился в дождь. Наверное, это был хороший знак.

Крыша, однако, серьезно пострадала. В углу закапало, сперва редко, потом все чаще, но Домерик не обратил на это внимания. Он с явным наслаждением жевал хлеб, перемежая с мясом, запивал молоком, и казался теперь не потусторонним чудищем, а обычным парнем. Теон вдруг с изумлением заметил, что, пожалуй, они вполне могут быть ровесниками.

Наконец Домерик сделал последний глоток, отодвинул еду и с явным удовольствием откинулся назад, опершись о стену.

— Я почти забыл, — тихо сказал он. На этот раз в его голосе явственно звучало сожаление.

Теон облегченно выдохнул. Дождь все не утихал, но и не усиливался снова. Один светильник задуло порывом сквозняка, стало темнее. Теон при всем желании не мог сообразить, сколько прошло времени. Сколько ему — им! — еще ждать?

Он, похоже, снова сполз в неглубокую дрему, и очнулся только тогда, когда Домерик стал сползать со скамьи на пол. В первый миг Теон не понял, что происходит, а потом страшно перепугался, кинулся к Домерику — и чуть не полетел на пол сам, запнувшись о скамью.

Он подобрался к лежащему, опустился на колени рядом, заранее придумывая оправдания для леди Дастин — и заранее зная, что грош им цена, — и обнаружил, что Домерик следит за ним из-под полуприкрытых век. И снова не было в этом ничего потустороннего.

— Просто устал, — пробормотал Домерик. — Это тяжело. Я не спал... так долго.

— Надо подождать еще немного, — сказал Теон, чувствуя муторное облегчение. В самом деле, сколько уже времени прошло? — Скоро рассвет, скоро вернется леди Барбри. Она будет недовольна, если ты ее не дождешься.

Домерик хмыкнул и пошевелился, устраиваясь поудобнее, насколько это было возможно на неровном полу.

— Все как в тумане, — сказал он чуть более внятно. — Тогда говори со мной. Ты ее человек, да?

— Нет, — вопреки всем разумным доводам, это предположение больно резануло Теона. — Я... человек твоего брата. Вроде как.

— Говори, — потребовал Домерик. Теон прикусил губу. О себе он говорить совсем не желал. Поэтому он выбрал другую тему и начал рассказывать о том, что произошло на Севере за последние три года, то и дело задавая вопросы самому Домерику — не чтобы проверить, что тот помнит, а чтобы не дать ему сползти в сон. Потому что Теон боялся не столько гнева леди Дастин, когда та увидит спящего племянника, сколько гнева леди Дастин, если вдруг спящий племянник проснется опять тем, кто пришел к ним из тумана.

Теон говорил, пока не охрип, и еще немного после того. Дотянуться до кувшина на столе он не мог, а вставать опасался. Опасался даже ненадолго отвлечься от Домерика. Тот вел себя как очень уставший и многое позабывший, но все-таки человек.

Теон закашлялся в очередной раз — и вскинулся на отчетливые звуки за дверью. Кто-то поднимал засовы.

— Миледи? — позвал Теон, вопреки всему надеясь на утвердительный ответ. Но если она... пропала, что ему делать дальше? Что будут делать дальше ее люди? Наверное, решать будет Редслейт... пока Домерик не придет в себя.

Но дверь распахнулась, впустив холодный утренний свет и знакомую фигуру в черном.

— Я протащилась на этой твари по всем болотам в округе, — с заслуженной гордостью заявила леди Барбри Дастин, — и едва успела вытащить ноги из стремян, как она попросту растаяла! Надеюсь, ты провел ночь хотя бы вполовину так хорошо!

Тут она заметила лежащего Домерика и пошатнулась.

— Это он, — поспешил сказать Теон. — Он просто устал.

Леди шагнула вперед, опустилась на колени по другую сторону, прикоснулась ко лбу племянника.

— Тетя?.. — спросил Домерик и закрыл глаза. Дыхание его стало глубоким и ровным.

Теон посмотрел на леди Барбри и тут же отвел взгляд. Такое выражение лица не для посторонних.

Его собственные руки дрожали, и он только сейчас понял, насколько вокруг холодно. Капли дождя снаружи едва ли не на глазах превращались в ледяную крошку. Леди Барбри внезапно потянулась к застежке плаща, скинула его и протянула Теону.

— Бери-бери, — велела она. — У тебя губы аж синие. Не хочу застрять тут еще на неделю из-за тебя. Нас, небось, и так заждались.

Точно. Заждались в Винтерфелле. Леди Дастин, потому что она главный союзник Русе Болтона. И Теона, потому что он должен присутствовать на свадьбе. Внезапно эта мысль показалась ему куда более зыбкой, чем раньше. Он снова посмотрел на спящего Домерика. У него-то губы синими не были, наоборот, на смену потусторонней бледности постепенно приходил здоровый цвет лица.

Теон закутался в плащ леди Барбри, но по-прежнему не мог сдвинуться с места. Еще немного, совсем чуточку. Они доберутся до замка, отдохнут и согреются, а там, глядишь, и Домерик проснется — живой и здоровый.

И тогда они все вместе отправятся в Винтерфелл.

На свадьбу фальшивой леди Арьи Старк с теперь уже сомнительным наследником Болтонов. То-то весело всем будет, когда леди Дастин прискачет об руку с Домериком. Теон с удивлением понял, что в самом деле не отказался бы на это посмотреть.

А потом он живо представил себе лицо Рамси. Продравший его озноб не имел ничего общего с холодным дождем.





3. Блудный сын

Бледно-розовые флаги неподвижно свисали по обе стороны ворот. Ох, не они должны были здесь висеть, приветствуя возвращение наследника.

И не тот, совсем не тот наследник не того дома должен был въезжать в эти ворота в сопровождении Теона Грейджоя. Даже если теперь Теон все еще вздрагивал, когда слышал это имя (это не я, меня зовут вовсе не так, вы ошибаетесь).

Даже если Болтон, ехавший впереди, был лучше Болтона, изображавшего торжественный прием во дворе Винтерфелла. Не так, не те и не тогда.

И, если задуматься, это все вина Теона.

Он старался держаться подальше от Домерика и поближе к леди Барбри, но сама леди Барбри редко когда отходила от любимого племянника. По временам Теон чувствовал себя едва ли не невидимкой — и очень желал, чтобы так продолжалось и дальше.

Но, конечно, так продолжаться не могло.

Сразу, как они вернулись в Дредфорт — солдат леди Дастин даже не пришлось разыскивать, они вернулись сами, чуть позже нее, — леди велела Роннелу послать воронов к Русе. Теон не знал, сколько она сообщила, не знал даже, написала ли про возвращение Домерика или намеревалась устроить всем сюрприз. Может, ей хотелось увидеть всеобщее изумление своими глазами. И кто мог бы ей в этом отказать? Уж точно не Теон.

Он был счастлив и тому, что быстро оправился после той холодной ночи. Что солдаты леди начали смотреть на него не только с тщательным равнодушием. Его заслуги в этом, вообще-то, не было, но он уже довольно давно перестал считать себя героем, настоящим или будущим. Вовсе нет, все это не про него.

Дорога к Винтерфеллу была наполнена для него болезненными воспоминаниями. В предыдущий раз его протащил по ней Рамси, только в другую сторону. Теон тогда думал, что ужаснее ничего с ним произойти не может, и как же он ошибался. Сейчас он возвращался — и твердо знал, что все ужасы ждут его впереди, переместившись в Винтерфелл. Он сыграет свою роль на свадьбе (полно, а будет ли свадьба, теперь, когда настоящий наследник Болтонов гарцует на подаренном теткой коне впереди их отряда?), а дальше... дальше, конечно, Рамси потребует с него плату за участие в спасении брата. И одним пальцем дело не ограничится.

Домерик старше Рамси, законность его рождения никогда не ставилась под сомнение, если Русе во всеуслышание объявит его пропавшим и вернувшимся сыном, то шансы Рамси стать хозяином Дредфорта, а то и Хранителем Севера будут стоить не дороже выеденного яйца.

Леди Барбри Дастин не постеснялась изложить все это Теону — порой в довольно неподходящих для леди выражениях. Она была довольна сверх меры. Это ведь не на ней станет отыгрываться Рамси, с горечью думал Теон. Правда, леди Барбри пообещала ему замолвить слово перед Русе, но Теон не очень-то на это надеялся.

[dark water]

Домерик Болтон тоже ему это обещал. Леди Барбри довольно быстро просветила его насчет Теона (к счастью, сам Теон этого не слышал), и теперь Домерик глядел на него с чем-то, напоминающим сочувствие. Или интерес. С первым Теон не знал, что делать, второе его пугало. Как-то сразу он вспоминал, что Домерик все-таки сын своего отца. И пусть Домерик пока никак особо это не проявлял, Теон предпочел держаться поодаль.

Однако, чем ближе становились такие знакомые ему башни Винтерфелла (некоторые обвалились и все лишились кровли — нет, этот вид ему знаком не был), чем больше он видел следов пожара, наспех скрытых или не скрытых вовсе, тем чаще он невольно жался к леди Дастин и — неизбежно — к Домерику Болтону, проклиная себя за несбыточные надежды, но все-таки продолжая надеяться.

Они прибыли в Винтерфелл под хмурым небом и холодным ветром, но на двор вывалили чуть ли не все нынешние обитатели замка. Теон заметил лорда Стаута, Амбера Смерть Шлюхам, кого-то из Рисвеллов, но тут же забыл про них. Потому что впереди всех стоял сам лорд Русе Болтон, а по его правую руку — Рамси, выглядевший так, будто его выдернули из-за стола, и оттого не слишком-то довольный.

Теон считал, что не отказался бы посмотреть на эту встречу? Сейчас он отдал бы все, что у него осталось, лишь бы оказаться подальше. Он почти почувствовал, как Рамси нашарил глазами его самого, и привычно съежился, опустил голову, но затем двор стих, будто сговорившись. Теон рискнул взглянуть и увидел, что леди Барбри спешивается, а Домерик уже соскочил с коня, откинул капюшон и смотрит прямо на отца, и на его лице — неуверенная, но полная надежды улыбка.

По дороге у леди Барбри и ее племянника было вдоволь времени, чтобы наговориться. Домерик помнил большую часть того, что с ним было до истории с мельницей, и даже немного того, что было после, но время от времени все равно жаловался на туман в голове. Леди Барбри была уверена, что это не навсегда — а если и да, то черт с ним, подумаешь, туман. Ничего по-настоящему важного он не скрывал.

За эти три года Домерик, по ее словам, вытянулся и стал тощим, как борзая, но это дело поправимое. Во всем остальном он был точно таким, как она рассказывала Теону: умница и красавчик, спокойного нрава, но вовсе не слаб духом, прекрасный наездник и порядочно образован. Все, о чем могут только мечтать некоторые лордовы сынки. И все, о чем может мечтать настоящий лорд-отец, по ее словам.

И слишком хорошо, чтобы быть настоящей правдой, по мнению Теона. Домерик порой казался ему выходцем из сказок Старой Нэн — тех, что про прекрасных принцев и дев, попавших в беду.

Вот и сейчас разворачивалась сцена будто из сказки — Домерик и Русе замерли, разглядывая друг друга, а Рамси медленно багровел поодаль. Теон тихонько спешился сам и замер. Легче притвориться, что его тут вовсе нет. Он встал бы поближе к леди Барбри — гордости у него не осталось, чего бояться насмешек, — но тогда Рамси точно разозлился бы еще больше. Хотя куда уж больше-то.

Домерик Болтон склонил голову, приветствуя отца.

— Милорд, — сказал он.

Лорд Русе перевел немигающий взгляд бледных глаз на леди Дастин.

И та громко сказала:

— Известие о смерти моего племянника было ложным! Твой сын, Русе, жив и здоров, и вот он перед тобой!

Рамси трясущимися пальцами рванул застежку у горла, и та отлетела на землю. Если он что-то и выкрикнул, то его слова потерялись в гомоне других голосов.

Они ведь могли и заранее сговориться это все разыграть, подумал Теон. Очень уж складно все выходит, и на лице лорда Русе не видать изумления. Но теперь ход за ним: он должен признать Домерика — Домериком.

Русе Болтон шагнул вперед и что-то прошептал ему на ухо. Домерик тихо ответил и улыбнулся. И Русе обернулся к лордам-союзникам, одной рукой приобняв сына за плечи.

— Друзья мои! — он слегка возвысил голос, что само по себе могло считаться исключительным событием. — Сегодня счастливый день. Мой старший сын и наследник снова стоит рядом со мной — а ведь я думал, что лишился его навсегда. Самое время есть, пить и веселиться, потому что редко когда выпадает такая удача.

Толпа опять загудела, куда громче, чем раньше. Теон зажмурился, не в силах глядеть на дальнейшее. Неужто Русе ни капли не сомневался в новообретенном сыне? Или решил не только вонзить клинок Рамси в спину, но и повернуть его? Старший сын и наследник, конечно. Теперь все только об этом и будут говорить.

Когда Теон все-таки открыл глаза и проморгался от желтых кругов, Рамси он не увидел. Тот куда-то делся, отправился вымещать злость на... на ком угодно, главное, что не на нем. Сколько-то еще Теон проживет.

Люди повалили в чертог, не дожидаясь обеденного времени. Теон держался среди людей леди Дастин, но все равно не чувствовал себя в безопасности. До свадьбы, тем не менее... но в общей суматохе про свадьбу пока и не вспоминали.

Большую часть приветственного пира Теон провел будто во сне, не вслушиваясь в разговоры и не следя за присутствующими — только отсутствующего Рамси Болтона (все еще Болтона, документы выправлены и оглашены) он то и дело выискивал взглядом, но так и не нашел. Теон почти ждал, что посреди обеда Рамси заявится в чертог, налитый гневом и вином по самое горло, и учинит безобразную сцену — но этого не произошло.

Домерик же, похоже, был счастлив притягивать к себе все взгляды и расточать улыбки, порой будто застенчивые, но тем не менее широкие. Теон поймал себя на том, что пристально разглядывает его и лорда Русе в попытках найти... что? При первом же взгляде на них, сидящих рядом (Домерик занял место, на котором до этого сидел бы Рамси; знал ли он об этом? От прочих лордов это уж точно не ускользнуло), становилось очевидно их близкое родство. Но в глаза бросались и различия. Там, где Русе был сдержан до равнодушия, Домерик держался приветливо. Там, где Русе смотрел на веселящихся чуть ли не с затаенной брезгливостью, Домерик выглядел так, будто не прочь присоединиться. Но, конечно, не присоединялся, предпочитая тихий разговор с отцом. Теон глядел и не находил ни следа тех разногласий, о которых упоминала леди Барбри.

Может быть, трехлетнее отмокание в воде сделало Домерика более похожим на отца? Уж пиявки-то где-нибудь в заводи наверняка водились.

Уж точно он куда больше походил на будущего лорда Болтона, чем Рамси.

До леди Дастин Рамси, может, и не доберется, а уж на Теоне отыграется вдосталь. Теон глотнул еще вина. Ему в горло кусок не лез.

Под конец лорд Русе встал, немного подождал, пока все замолкнут, и всегдашним тихим голосом объявил, что свадьба его сына с Арьей Старк непременно состоится, тем более, что теперь все гости здесь (леди Дастин удовлетворенно улыбнулась), и смысла терять время нет никакого.

Теон вспомнил разговор, имевший место еще в Барроутоне, о том, что нужно выманить Станниса Баратеона, и ему стало еще больше не по себе.

— Негоже выдавать дочку Старка за бастарда! — выкрикнул кто-то с места. Его поддержали другие. Русе поднял руку, призывая к тишине.

— У меня больше нет бастардов, — заявил он. — Зато есть двое взрослых сыновей-Болтонов, каждый из которых может составить удачную партию леди Арье. Свадьба будет послезавтра.

Имени жениха он так ни разу и не назвал, предоставив толкам расти и шириться.

О боги. Теону точно не жить.



*

Но, как ни странно, день свадьбы Теон встретил не только живым, но и невредимым.

Рамси отсутствовал не дольше дня, а когда вернулся, действительно устроил безобразную сцену, только не в чертоге, а у отца в горнице, поэтому свидетелей тому почти не оказалось. По углам шептались, что дело едва не дошло до драки, чему, конечно, Русе случиться бы не позволил. Но после этого Рамси никуда не пропал, и общее мнение гласило, что он взял себя в руки, пришел в разум уж насколько мог и смирился с возвращением брата.

Теон несколько раз видел его, и каждый раз спешил убраться подальше. Рамси вовсе не выглядел смирившимся, скорее — едва обуздавшим ярость.

Хвала богам, что им не довелось столкнуться.

Но, конечно, долго это продолжаться не могло. Лорд Русе, возможно, раздраженный поведением Рамси, а может, и планировавший это с самого начала, объявил, что на леди Арье женится его старший сын. Домерик.

"Ну, вот, ты привез ей достойного жениха", сказала Теону леди Барбри. Ей это казалось весьма забавным. "Соединил влюбленные сердца. Кто бы мог подумать".

Теон едва не проговорился, что сам-то думает по поводу всего этого.

Но... он не мог отрицать, что для невесты — Арья, ее зовут Арья, — все действительно сложилось наилучшим образом, насколько это было вообще для нее возможно.

— Это правда? — тихонько спросила она Теона, пока он расправлял серый плащ Старков на ее плечах. — Правда, что вы помогли... расколдовать лорда Домерика? Правда, что он... добрый и благородный, как настоящий принц?

— Да, — медленно ответил Теон. — Все так и есть.

Невеста еле слышно вздохнула.

— Я так боялась, — шепотом сообщила она. — Но все говорят, что лорд Домерик — совсем не такой, как лорд Рамси.

— Это правда, — сказал Теон, почти не покривив душой. Что-то его по-прежнему настораживало. Домерик был не просто "совсем не такой, как Рамси", он был совершенно такой, каким следовало бы быть наследнику древнего дома — если бы они все жили в немыслимом мире, где на каждом дереве росли сочные фрукты, а принцы разъезжали на крылатых лошадях.

Должен был быть какой-то изъян, что-то, скрытое на изнанке самого Домерика. Такие безупречные долго не живут.

Ну так все и считали, что он мертв, сказал себе Теон. Настоящее чудо, что все так вышло. И если Джейни... то есть леди Арья, конечно, — считает, что выходит за сказочного принца, то не Теону ее в этом разубеждать. Уж по сравнению-то с Рамси кто угодно принцем покажется.

[dark water]

Снег, холод и туман, вот что царило в день свадьбы в Винтерфелле. Теон вздрагивал от холода, медленно ведя невесту через богорощу. И не только: ему то и дело казалось, что из тумана выступают слишком знакомые образы, серые лошади неслышно шагают между каштанами, а в хриплых криках воронов ему чудились торжествующие возгласы призрачных охотников.

Будто те последовали за ними с берегов Рыдальницы, и теперь не хотят отпускать своего предводителя. Или, напротив, тоже стали гостями на его свадьбе?..

Слишком зыбко, слишком много непонятного, чуждого простому человеку. Слишком много вопросов, ответов на которые он не получит, наверное, никогда.

Но, когда Теон увидел, как Домерик Болтон смотрит на свою невесту, и та робко, но радостно улыбается ему в ответ, несмотря на холод, у него немного отлегло от сердца.

Может быть, он все-таки сделал что-то правильно. Самую малость.

Русе Болтон, похоже, был доволен. Леди Уолда утирала слезы умиления, когда Домерик поднял новоиспеченную жену на руки. Вот уж кто не отрастил никаких зубов на Домерика Болтона, так это леди Уолда. Конечно, это все может поменяться, едва она забеременеет, но... Теон не думал, что это что-то сильно изменит. Домерик умудрялся ладить со всеми.

Кроме Рамси.

Его-то уж не подкупят никакие улыбки и благородство. Скорее наоборот.

На этом удача Теона кончилась. Он собрался было пристроиться в хвост процессии гостей, но путь ему заступил Рамси. Разве не должен он был идти следом за отцом?..

Рамси схватил его за руку, да с такой силой, что Теон чуть не вскрикнул. Может, и стоило бы, но за эти недели он слишком вспомнил себя прежнего. За это, конечно, он заплатит отдельно.

Нужно было тут же падать на колени, умолять о прощении — о, Теон прекрасно знал, прощении чего именно, пусть это и не была его вина. Но вместо этого Теон внезапно выпалил:

— Ваша матушка велела вам поклон передать, милорд, — С чего вдруг и вспомнил, откуда и смелость взялась. — Помнит она вас и гордится, так велела сказать.

Рамси оттолкнул его так, что Теон ударился о ствол дерева.

— Велела, значит, — сказал он. Теон только сейчас заметил, что Рамси успел поднабраться. Неудивительно. — А кто еще тебе что велел? Та старая сука Дастин, например? Или мой отец? Отвечай!

— Н-никто ничего, м-милорд, — выдавил из себя Теон. Губы у него прыгали, не столько от холода, сколько от нахлынувших воспоминаний. Он не мог заставить себя пошевелиться. Он уже совершил столько ошибок, что куда милосерднее было бы нырнуть в пруд, чернеющий поодаль, и вдохнуть там поглубже. Но разве же у него хватит на это храбрости.

Он даже не смел взглянуть, далеко ли ушли гости. Он должен был бы присутствовать на пиру, сидеть рядом с леди Дастин, но вряд ли хоть кто его хватится.

Рамси неожиданно сменил гнев на милость. Фальшивую, конечно. Но Теон не предполагал и этого.

— Но, дружище Вонючка, — с ложным удивлением сказал Рамси, — неужто ты натворил это все без приказа? Может даже, по собственной воле? Ты, видно, забыл, что только у людей она есть.

— В-вы правы, милорд, — тут же согласился Теон, — я все забыл, я... некому было мне напомнить, простите, милорд, я...

Рамси ударил его по лицу. Теон едва удержался на ногах, сглотнул кровь, заполнившую рот. Чудеса из чудес, зубы пока держались. Это ненадолго.

— Уж я тебе освежу память, — пообещал Рамси. Он дышал Теону прямо в лицо, но тот не смел отвернуться. Рамси успел поднабраться? Скорее, набраться почти до изумления. — Но видишь ли, Вонючка, сегодня непростой день. Особенный день. Мой покойный братец женится на моей невесте. Не хотелось бы портить праздник твоими воплями, правда? Так что пойдем за стол, мой неверный дружок, и уж постарайся как следует... вспомнить...

Рамси навалился на плечи Теона, и в этой пародии на дружескую поддержку они двинулись к замку. Теон мысленно поблагодарил старых богов: не иначе как они за ним приглядели. Рамси бы охотно испоганил чей угодно праздник его, Вонючки, воплями, за этим дело бы не стало. Не хотел заниматься этим на холоде? После такого количества выпитого ему должно было быть плевать.

Их явление в чертоге прошло незамеченным. Музыканты как раз грянули плясовую, лорд Русе, кажется, только что окончил говорить. Теон довел Рамси до его места и тихо добрался до своего. Леди Барбри окинула его внимательным взглядом, но ничего не сказала.

Не то чтобы Теон вправду ждал, чтобы она выполнила свое обещание. Он — человек Рамси со всеми потрохами, и буде тот пожелает их выпустить, дело Теона — кланяться и благодарить. Не стоило об этом забывать. Так только больнее будет.

Теон глотнул вина и посмотрел на новобрачных. Домерик что-то шептал невесте на ухо, та неудержимо краснела и прятала улыбку. Красивая пара. Может, такой жених даже настоящей Арье пришелся бы по душе.

Хотя бы бедная Джейни... то есть, конечно, Арья Старк, ставшая — подумать только! — Арьей Болтон, избавлена от худшего. Она, конечно, может и в родах помереть, только поглядите, какая худенькая. Но тут уж ничего не попишешь. Может, хотя бы сколько-то она будет счастлива.

Это все равно не заслуга Теона. Если бы не лорд Русе, пославший его с леди Дастин... зачем, кстати? Вся польза, какая от Теона была, свелась к тому, что он железянин, посвященный Утонувшему богу. К тому, что дядя Эйерон искупал его в соленой воде, произнес нужные слова. Опять ничего такого, что зависело бы от него самого.

И дальше от него ничего не зависит. Даже помрет наверняка не как человек, а под ножом Рамси. Тут уж на быструю смерть можно и не надеяться. На достойную — тоже. Куда уж ему — достойная.

Пир тянулся, кажется, целую вечность. Если бы на месте жениха сидел сейчас Рамси, я мог бы не трястись, подумал Теон. По крайней мере этим вечером. Джейни бы досталось, а мне нет. И мне даже не стыдно за эти мысли.

Когда Русе объявил о приближении Станниса, Теон бессильно стиснул кулаки. Две недели! И то, если погода продержится! Да через две недели Станниса встретит его выдубленная шкура на стене замка. Так бы хоть погиб в честном бою. Да что теперь об этом думать.

Две недели, а то и дольше, Джейни будет млеть в объятиях Домерика, а Теон — срывать голос под ножом Рамси. Если повезет, то на исходе первой Рамси разозлится настолько, что перережет ему глотку, и на этом все кончится.

Теон не очень-то в это верил.

Он сидел, обеими руками обхватив кубок, пока пирующие не начали расходиться, и только потом неловко встал, готовый последовать за леди Дастин. Что ему еще оставалось?

Только молиться, чтобы вино сморило Рамси раньше, чем тот заметил Теона. Но боги, видать, исчерпали всю свою милость на сегодня.

Рамси обнаружился у выхода. Теон остановился, не зная, пытаться ли проскользнуть мимо (да ведь не выйдет, с его-то походкой) или вернуться обратно, дожидаться неведомо чего.

Напротив Рамси стоял Домерик, держа опустившую глаза невесту за руку и что-то спокойно говорил Рамси. И, что самое удивительное, тот слушал. Злился — кого бы это удивило, — но слушал.

Потом Домерик взглянул прямо на Теона и поманил его ближе. Теон подошел, совершенно не представляя, чего ожидать.

И, увидев сузившиеся глаза Рамси, понял, что опять жестко ошибся. Его подозвал не тот Болтон, к которому он должен был бы кидаться сломя голову. В желудке стремительно разросся ледяной ком.

— ...я бы хотел просить тебя об услуге, брат, — говорил Домерик негромко и вкрадчиво. Он обращался к Рамси, будто Теона вовсе тут не стояло. — Окажи своему человеку милость на одну эту ночь. Ради меня и моей прелестной жены. Ей будет не по себе, если до нее донесутся крики. Она ведь только недавно... стала частью нашей семьи. С непривычки она может... не так понять и огорчиться.

О боги, что он несет, отстраненно подумал Теон. Леди Барбри же ему рассказала. Он ведь знает, что после этого Рамси только расстарается. Да Рамси же сейчас за кинжал хватится, разнимать придется. У Домерика, конечно, тоже кинжал есть, но успеет ли он?

— Уговорил, — буркнул Рамси, развернулся и вышел вон. Теон с изумлением уставился ему вслед, затем с тем же изумлением взглянул на Домерика. Он, верно, задремал над своим кубком, раз ему мерещится такая нелепица.

— Отправляйся к Барбри, — велел ему Домерик. Теону показалось, что тот прячет улыбку. — Я ведь обещал? Я держу слово.

Джейни — Арья — смотрела на него с восхищением.

— Благодарю, милорд, — не сразу нашелся Теон. — Но... не стоило. Лорд Рамси, он...

Одна ночь ничего не изменит, хотел сказать он. Дальше будет хуже. Лучше бы сразу, потому что смерти я не боюсь, есть вещи куда хуже. Что будет наутро, хотел спросить он и не посмел.

— Я ему не позволю, — сказал Домерик, не дожидаясь, пока Теон найдет слова. — Ведь если бы не ты, меня бы тут не было.

Он улыбнулся, подался вперед. Прохладные губы прикоснулись к щеке Теона. Тот вздрогнул. Память стремительно подкинула ему Ров Кейлин, вопли обдираемых железян — и Рамси, дождавшегося, пока все уйдут, чтобы сгрести Теона за волосы и одарить слишком похожим поцелуем. От него тогда пахло вином и пряностями.

От Домерика едва уловимо пахло стоячей водой.

[dark water]

*

Следующие несколько дней Теон только и делал, что сомневался в здравости собственного рассудка. Он не был бы удивлен, очнись он однажды на дыбе или все в тех же дредфортских темницах; все оказалось бы игрой измученного разума или даже предсмертным бредом.

Рамси его так и не тронул всерьез. Теон подозревал бы какую-то хитрую игру, очередную жестокую забаву, но слишком он сильно провинился для игр. С точки зрения Рамси, каковую точку зрения Теон знал почти что назубок. Разбуди — тут же выпалит, что требуется.

Как провел ту ночь Рамси, Теон не знал и знать не хотел. Сам цел остался, и чудесно. Джейни — то есть Арья — не вышла даже к обеду, но это ведь совсем не то же самое, если бы она осталась у себя после ночи с Рамси.

Все это действительно больше смахивало на чудо.

Не то чтобы Рамси совсем перестал обращать на него внимание — нет, Теон прислуживал ему за едой, терпеливо сносил пинки и оскорбления, но этим дело и ограничивалось. У Рамси словно было что-то другое на уме, занимавшее его куда больше Теона. День ото дня он выглядел захмелевшим, хотя пил не больше обычного (и уж не столько, как в день свадьбы). Мысли его блуждали, и не раз он приказывал Теону сгинуть подальше и не путаться под ногами. Теон послушно исчезал, словно тень, благодаря всех богов, которых знал, за очередную отсрочку.

Смерти он не боялся, но все-таки не очень и стремился к ней. А там, глядишь, подойдет Станнис с войском, и все это как-нибудь разрешится.

Только вот слишком уж часто Рамси взглядывал на отца с непонятным блеском в глазах. Не мог простить ему встречи Домерика? Неужто он так плохо знал Русе? Нет, было бы проще сорвать злость на Теоне (содрать с него шкуру, и дело с концом).

Слишком уж часто взгляд Рамси останавливался на Домерике, и вот тогда Теон вообще не мог разгадать выражения его лица. Его не оставляло чувство, что происходит что-то, находящееся за пределами его понимания.

Теон подумал было, не поделиться ли сомнениями с леди Барбри, но... он больше не нужен был ей в качестве согласного слушателя. Не нужен был в качестве посаженного отца невесты. Даже его происхождение уже было ей не нужно. Кто ей был нужен, так это племянник, и теперь, получив его, она казалась, пожалуй, даже счастливой. Насколько, конечно, позволяла себе это показывать. Над подозрениями Теона она только посмеется, он ведь не может ничего толком сказать. Не может ткнуть пальцем (любым из оставшихся) в очевидную неправильность.

Рамси был весь неправильностью. Но теперь, когда он стал вести себя не так, как обычно, все сочли, что на него повлияло возвращение брата, вложило немного мозгов в дурную голову, даже, может, облагородило. Домерик в самом деле нередко с ним разговаривал — вполголоса, так, что никто не мог толком сказать, что же они обсуждали.

Теон вовсе не был уверен, что эти изменения — в лучшую сторону. Кто мог знать Рамси лучше него? Кто видел Домерика, когда тот был еще не вполне собой? Кто целую ночь вдыхал речную сырость и холод, тянущие от создания напротив, и кто теперь ловил отголоски этих запахов от чудесным образом вернувшегося человека?

Он и только он. Леди Барбри, может, и выслушала бы его, но не поверила.

Теон не стал ее тревожить. Оставил все сомнения при себе. Его-то какое дело. Ему же лучше, если Рамси так и не припомнит свое обещание освежить ему память. Ему же лучше, если про него забудут. Он даже раз или два позволил себе задуматься о побеге — так, просто потому, что ожидание неминуемой муки его почти оставило. Куда бы он направился, даже если бы удалось незаметно покинуть замок? Его нигде не ждали.

Зато в Винтерфелле только и делали, что ждали Станниса, который все не шел. Снег, однажды начавшись, сыпал и сыпал, иногда спокойно, но чаще — бросая колючие пригоршни в любого, отважившегося выйти за порог. Рухнула, не выдержав снежной тяжести, крыша конюшни, и тогда во все более жидкую кашу даже ниже соли добавили мясо. Теон маялся от голода и бессонницы, бродил по заметенным стенам, избегал любых разговоров, покуда мог.

Он исподтишка присматривался к Рамси, наблюдал за Домериком, быстро освоившимся в новой (прежней) роли наследника Дредфорта. Наблюдал за Русе, вроде бы вполне одобряющем и старшего сына, и — еще более удивительно — младшего. Но про Русе сложно было сказать наверняка.

Зато у Джейни — Арьи — все было на лице написано. Каждый раз, когда Теон ее замечал, у него что-то сжималось в груди. Он сам не мог понять, что испытывает. Только радость ли? Или зависть? Ей-то удалось ускользнуть от Рамси.

Сколько она еще продержится, не раскрыв своей тайны. Домерик наверняка знал, но на людях вел себя с ней безукоризненно. Наедине, видать, тоже, потому что Джейни разве что не светилась от неприкрытой радости. Теону было сложно на нее долго смотреть. Пожалуй, лорд Русе, как всегда, поступил правильно, выдав ее не за Рамси. Раз леди Арья такая счастливая, никто, может, и не заметит, что у нее глаза не того цвета.

До того момента, как она умрет при родах, от поветрия или просто не проснется, если вдруг лорду Русе понадобится другая, более настоящая жена для своего наследника.

Или до того момента, как войска Станниса доберутся-таки до замковых стен. На приступ они не пойдут — ведь с ними нет Теона-Перевертыша, знающего Винтерфелл как свои оставшиеся пальцы и готового рискнуть ради того, чтобы о нем сложили песню. Какие уж тут песни, в этакой метели.

В конце концов Теон отчаялся ждать настолько, что перестал так споро убираться с дороги, и Домерик наткнулся на него сам.

— А, это ты, — сказал он Теону, будто они были приятелями. — Как видишь, я держу слово.

— Благодарю вас, милорд.

"Только как это у вас получается?". Теон замялся, но в конце концов все-таки решился:

— Меня только беспокоит его здоровье, милорд.

Он тут же пожалел об этом, потому что Домерик Болтон смерил его очень внимательным взглядом.

— Здоровье? — переспросил Домерик. — У моего брата превосходное здоровье. Он не болен. Он наконец-то... чувствует себя собой.

— Я счастлив, если это так, милорд, — сказал Теон, но осекся, не смея продолжить. Вот она, вот та самая неправильность, которую он все силился осознать. В ноздри снова вполз запах речной воды, и Теон задержал дыхание.

— Ты разве еще не понял? — Домерик смотрел будто сквозь Теона, губы изогнулись в почти мечтательной улыбке. — Он почти готов исполнить то, ради чего был рожден.

Теон пробормотал какие-то слова благодарности, поклонился и отошел. Бежать бы отсюда со всех ног, бежать и не оглядываться. Какое-то безумие.

Невозможно.

Неужели он единственный, кто что-то замечает?..

Вместо побега Теон снова вышел на стену, и, дрожа от холода (и не только от холода), принялся складывать в уме мозаику.

Домерик что-то знал про Рамси. Откуда бы, если они до этого встречались только раз, а теперь Домерик был, кажется, больше занят молодой женой и выполнением отцовских поручений.

Мать Рамси, проклятая мельничиха, что-то знала про своего сына — что-то такое, что позволило ей остаться целой и невредимой. Конечно, она была ведьмой... или посейчас ведьма, поправился Теон. Может, она пошла на корм рыбам, а может, и нет.

Воспоминание о мельничихе заставило его передернуться. Но оно же запустило колесо других воспоминаний.

Что там она говорила? Они с леди Дастин так искали правду про Домерика, что совсем прослушали про Рамси. "Сынок мой кровный", вот так она его назвала. Разве так говорят про сыновей? Может, и говорят...

А потом Теон отчетливо вспомнил ее насмешливый голос: "Но слово-то назад не вернешь. Может, потому у него и не вышло толком ничего". Потаскуха насмехалась над Русе, решил он тогда, над его мужским умением. Что ей еще оставалось.

Я речному хозяину хозяйка, сказала она еще. Теон представил, как она, не глядя вслед уехавшему Русе (лиса убежала, любимый конь охромел... молодка и веревки не стоила, вздернул бы ее рядом с мужем), входит в воду — прямо там, где стирала белье, прямо в разорванной одежде, бедра испачканы кровью и мужским семенем, не донесенным до щели. Вода плещется вокруг ее ног, поднимается выше, смывает грязь, смывает следы. Старый мельник был колдуном, это все знали. Когда вместо него ведьмой стала она? Уж не в тот ли момент, когда заложила саму себя омутному духу, выторговала обещание мести, обещание ребенка с теми самыми глазами, похожими на две грязные льдинки?

Леди Барбри, похоже, сочла ее себе на уме, с крепкой хваткой, но не более. Обменять нежеланного бастарда на ежегодный мешок меди и снедь. Приставить к делу безъязыкого деверя, заставить таскать мешки на той же мельнице, которую он чуть было не заполучил. Да уж, одно это могло бы заставить Теона призадуматься. Ведьма-мельничиха не забывала тех, кто доставил ей неприятности. Может ли быть, что...

Мельник отомстил Русе, отняв у него сына. Мельничиха отомстила, подсунув Русе бастарда с дурной, порченой кровью. Это она сделала его таким, сказал Русе. Более полной ее месть была бы, только если бы этот бастард...

Теон стоял возле зубца, невидяще глядя сквозь кружащийся снег, пока не замерз окончательно, и только тогда неловко спустился вниз.

Зачем ему эти чужие тайны? Что ему с ними делать?..

[dark water]

Рассказать лорду Русе, попросить его дать Теону меч, как только Станнис подойдет достаточно близко? Да лорд Болтон хорошо если только посмеется над ним за такие выдумки. Не видать ему ни меча, ни гибели в бою. А то еще расскажет Рамси, дескать, вот до чего человека довел, призраки мерещатся и колдовство всякое. Лорд Русе-то повеселится, ну, уж как умеет, а Теону точно несдобровать. Что бы там Домерик не нашептывал брату, всему есть пределы.

С другой стороны, велел же лорд Русе Теону ехать с леди Дастин... зачем велел? Только слухи ведь и слышал про призрачную охоту и ее нового предводителя. Или еще что-то знал? Знал, что потребуется кто-то, окропленный соленой водой, мертвый, не могущий умереть? Утонувшего бога, видать, не только на Железных островах чтут, но и на реках тоже. Мысль была почти забавной. Не только Железные люди, но и речная нечисть. Рассказать кому, не поверят — и правильно сделают.

Нет, ерунда. Не мог ведь лорд Русе этого знать. Хотя поди угадай, он о чем знает — о том молчит, попусту не болтает.

Знал бы он про Рамси то, о чем догадался Теон — не было бы уже никакого бастарда в замке. Много ли нужно, вина побольше да камень потяжелее, с башен так и так сыпется, а то вон и мейстеры под рукой...

Теон чуть не до утра ворочался, прикидывая так и этак и не в силах перестать вовсе об этом думать. Он ведь может и ошибаться — но с Домериком же они с леди Барбри угадали... Русе может знать — но может не знать и не поверить. А даже если поверит — вовсе не обязательно Теону удастся выпросить у него шанс на участие в сражении. Да и Домерик Болтон, что бы он ни знал, не собирался ничего с этим знанием делать...

Так и так выходило, что Теону следует оставить все догадки при себе. Никому они не нужны, меньше всех — самому Теону. Сон, однако, все так же ускользал от него. Встал Теон еще более уставшим, чем ложился. Не трогали бы его сегодня...

Скудный завтрак, означающий начало еще одного безрадостного дня. Но лучше хоть какой унылый день в замке и на стенах, чем хоть один час в темнице. Раньше Теон про это и не думал. Теперь ему есть, что сравнивать.

Лорда Русе за столом было не видать, а вот Рамси был беспокоен побольше обычного. Вряд ли это заметил кто-то, кроме Теона. Рамси опрокинул в себя лишний кубок вина, шваркнул об стол недоеденный кусок, встал и направился к лестнице. Никто, казалось, не заметил его ухода. Мало ли какие дела могут быть у лорда.

Никто, кроме Теона. Болезненное любопытство потянуло его следом. Опасное это развлечение, да что ему еще остается. Видать, совсем разумение отморозил. Он только пройдет мимо да навострит уши, и все. Ничего больше.

"Ничего больше" завело его вверх по лестнице и подсказало, что Рамси направился в горницу над чертогом. Раньше там можно было найти Эддарда Старка, теперь — Русе Болтона. Теон остановился на середине лестницы. Он вообще не должен здесь быть. Он даже не услышит ничего, лорд Русе всегда говорит тихо. Что вообще на него нашло?

Нет, он даже понимал — что. Но объяснить это тому же Рамси не смог бы никогда.

Надо уходить.

Он услышал раздраженный голос, доносящийся из горницы, в панике повернулся, и едва не слетел со ступенек. Внизу лестницы стоял Домерик Болтон.

Мгновение они смотрели друг на друга, потом Домерик начал подниматься. Теон будто онемел. Его застигли там, где ему быть не полагалось, но ведь Домерик не скажет Рамси? Следует ли ему попросить прощения и уйти, будто ничего не произошло?

Домерик остановился на ступеньке ниже.

— Теперь-то ты понял? Тоже хочешь узнать, чем кончится?

Теон не успел ответить, да он и не знал, что на такое отвечать. Сверху раздался странный, оборванный вскрик, и они одновременно повернули головы, прислушиваясь.

— Вот и все, — просто сказал Домерик. И с неожиданной прытью бросился наверх.

Теон, почти не думая, поспешил следом.

Конечно, он сильно отстал. Дверь была нараспашку, пламя в очаге почти догорело. Как он и думал, кроме Рамси в комнате был только Русе Болтон.

Умирающий Русе Болтон.

Теон попятился, не отрывая взгляда от открывшейся картины. Он точно не должен здесь быть. Из-под ребер Русе торчала рукоятка так хорошо знакомого Теону кинжала. Рамси стоял на коленях рядом, сжимая собственную голову так, будто она раскалывалась от боли. Он покачивался, но не издавал ни звука. Несло вином, потом и кровью, но все перебивал острый запах талой воды. В белесых глазах, остановившихся на миг на Теоне, не было ни тени узнавания.

Теон вжался в стену, ощупью нашел лестницу. Последнее, что он увидел — как Домерик склонился над братом, что-то шепча ему на ухо.

Он не помнил, как добрался до двора. Замок напоминал разворошенный муравейник. Он видел солдат в болтонских цветах, возглавляемых Уолтоном, видел Фреев и старого лорда Локе, видел еще кого-то, все они слетались к телу лорда Русе, как стервятники, влекомые запахом смерти и возможной добычи. Завизжала женщина — наверняка леди Уолда.

Теона все это не интересовало. Он обнаружил себя в богороще, долго разглядывал знакомые некогда деревья, неизменную маску сердце-дерева. Все казалось ему чужим. Из привычного мира он выпал в какой-то другой, где реальны были туманные кони, гулко ударяющие копытами по воздуху, люди, рождавшиеся из ряски и превращающиеся в гниль и тину после смерти, да и сам он был не наследником Пайка, не Принцем Винтерфелла, не Вонючкой даже, а кем-то другим. Кем?..

Ответа не было. Он принялся кружить по замку без особой цели, только чтобы не оставаться на одном месте. Когда кто-то спрашивал о случившемся, он только качал головой, и в конце концов его оставили в покое. Не этого ли он хотел с самого начала.

Наконец ноги снова принесли его в чертог, где Теон увидел всех теперешних обитателей замка: лордов и рыцарей, слуг и солдат. Чтобы сесть, ему пришлось бы потеснить кого-то, и он остался стоять. Прошло уже порядочно времени, с удивлением понял он. Уже... многое уладили. Из-за бессонницы или еще из-за чего он потерял счет часам.

Он думал о том, что мог бы вмешаться, мог бы в самом деле что-то совершить, заставить события пойти по-другому. О невозможности изменения он сожалел куда больше, чем о смерти Русе. Может, теперь-то лорды передерутся, оставят замок Станнису на разграбление. Может...

Домерик стоял ровно на том месте, где стоял бы Русе. Говорил таким же тихим голосом и, быть может, ровно те же слова, что сказал бы отец.

Не передерутся, понял Теон. По крайней мере, не сегодня.

Зачем он только во все это влез.

Рамси нашелся на привычном своем месте за столом, потягивая вино из кубка. Выглядел он каким-то потерянным, но совсем не настолько, как тогда, над телом отца. Почти обычным выглядел. Никто не косился на него. Не перешептывались об отцеубийце. Теон быстро огляделся, не понимая, что происходит. Он же... почти своими глазами видел, что случилось. И он, и Домерик точно знали, что случилось. Никто не усомнился бы, не потребовалось бы сочинять другую историю, все как на ладони: лорд Русе поманил бастарда наследством, а потом в единый миг лишил всех надежд. Отцов убивали и за меньшее.

Теон тихо покинул чертог, не дожидаясь развития событий. Никто его не остановил.

Он направился прямиком в свою комнату, единственное место, где он мог остаться в одиночестве, хотя он и так по большей части был один. Возможно, если он наконец заснет, наутро окажется, что все это — дурной сон. Слишком много непонятного происходило вокруг. Лорд Русе за это уже поплатился. И если даже он мертв, то почему бы и Теону не оказаться мертвым через день или два? Или всем им? То-то Станнис порадуется. Полный замок мертвецов и снега.

Теону показалось, что он едва успел закрыть глаза, как его уже разбудил Лютон. На этот раз даже обошлось без пинка. Общее горе сближает, что и говорить.

— Милорд тебя требует, — сообщил Лютон, скривившись. — Давай шевелись, провожать не стану.

Теон, не слишком хорошо соображавший со сна, торопливо оделся, пересек двор, вскарабкался по замковой лестнице. У двери в комнату Рамси не было ни одного из его парней. Нехороший знак. Но что толку оттягивать неизбежное. Теон вошел, безуспешно пытаясь подавить дрожь.

Только тогда он понял, что, похоже, Лютон имел в виду вовсе не Рамси. Или не только Рамси.

Хозяин комнаты развалился в кресле. Но вот по другую сторону очага стоял Домерик Болтон. Теон замер. Сперва могло показаться, что Домерик охвачен скорбью, но... Теон видел его тогда, посреди тумана. Не скорбь это была, а совсем другая неподвижность.

О чем они говорили?

На самом деле Теон не хотел знать.

[dark water]

Домерик повернулся к нему, и внезапно будто оттаял, превратился из неподвижного призрака в живого человека, вполне обычного, только смертельно уставшего. И то верно: денек выдался... Если бы только Теон не видел его другим. Не говорил с ним — другим. Можно было бы поверить, что всему виной усталость и потеря отца.

— Милорды?.. — подал голос Теон, потому что дальше молчать было уже попросту опасно.

— Иди сюда, — сказал ему Домерик. — Ты мне нужен.

Теон мигом растерял все слова. Такое предложение невозможно было перепутать ни с чем иным. Он даже не мог утверждать, что оно свалилось на него точно гром среди ясного неба — он не был слабоумным, мог видеть маленькие знаки, складывающиеся в безошибочную дорожку интереса. Не то чтобы Теону еще было что терять. Рамси забрал все, что мог забрать без ножа, и еще порядочно — с его помощью.

И уж подавно он не был в том положении, чтобы отказывать. Но, помня о предыдущей ошибке, Теон посмотрел на Рамси.

Вопреки всем ожиданиям, тот придал лицу почти дружелюбное выражение, поднимаясь.

— Неужто ты откажешь моему брату, Вонючка? Плохо я тебя воспитал, если так.

— Нет, милорд, что вы, милорд, но... что же ваша леди-жена, милорд? — проговорил Теон, глядя сперва на одного, потом на другого. Так и запутаться в милордах недолго.

— Ее это не касается, — сказал Домерик. И улыбнулся.

Теон шагнул к нему, словно нырнул в омут. Он сам не мог бы сказать, что его подтолкнуло. Наверное, он попросту устал от ожидания. Возможно, он искал тот изъян, который давно подозревал в Домерике. Или — искал защиты от Рамси, который ухмылялся у него за спиной.

Или ему просто стало все равно.

— Зачем вам, милорд?.. — пробормотал Теон все-таки.

Домерик взял его за плечо, наклонился к уху, окутав запахом застоявшейся воды.

— Потому что Рамси мне нужен еще больше. Видишь ли, ему... не по себе после недавних событий. Увидеть Русе мертвым... — Домерик печально вздохнул. — Это было смыслом всей его жизни. О, я вижу, что ты не удивлен. Ты все понял, правда? Значит, ты понимаешь, что теперь ему нужен новый смысл. Очень нужен. И кому, как не нам с тобой, ему в этом помочь. Так ведь, братец?..

Домерик протянул руку к Рамси, поманил и его.

"Речной братец". Ужас накрыл Теона так резко, что закружилась голова и ослабели колени. Он едва расслышал ответ Рамси — конечно, тот согласился.

Боги, небось, смеялись так, что земля и море содрогались.

Вот тебе та изнанка, которую ты так выискивал, сказал Теон сам себе. Наслаждайся своей правотой, это единственное, что тебе осталось.

Рамси по-хозяйски обнял его за плечи.

— Смотрю, ты совсем не рад выпавшей тебе чести. Будешь согревать постель сразу двум Болтонам, это ли не вершина твоих мечтаний.

Лучше уж двум, чем только тебе, подумал Теон с какой-то мучительной ясностью. Либо он тебя удержит, либо я этого не переживу. И так, и этак — лучше.

Домерик потянул его за руку, и он пошел, покорный, точно скот на бойне. Нет смысла оттягивать неизбежное, даже если очень хочется. Особенно если хочется. Будет хуже, будет больнее. Уж этот-то урок он выучил твердо.

...Самым страшным оказалось то, что ему даже почти не было больно. Прикосновения Домерика, прохладные и осторожные, как-то уравновешивали обычный напор Рамси. Они и влекли, и отвращали Теона, они дарили утешение, но и оно было фальшивым.

Лучше так, чем если бы... Лучше уж так, твердил Теон себе, пока все это длилось, и длилось, и все еще не было слишком больно, не было непереносимо.

Потом он отполз на край не такой уж широкой кровати и не смотрел, что они делают там без него. Он скатился бы на пол, забился бы в угол, если бы осмелился пошевельнуться. Притвориться невидимым, мертвым, не имеющим значения... Это никогда не срабатывало, ему ли об этом не знать.

Потом они вспомнили про него снова.

Хуже всего, что боли по-прежнему почти не было. Только холод, немного крови (куда же без нее) да речная вода, вымывающая остатки тепла. Наслаждайся своей правотой, велел себе Теон, но если бы это было все. Отсутствие боли — тоже удовольствие, ему ли об этом не знать.

А Рамси, выходит, мог и вот так, почти осторожно, почти... без снятой кожи, без сломанных костей, без... не без крови, не без синяков, но Домерик в самом деле не давал ему заходить слишком далеко. Ничего такого, что ты не можешь повторить со мной, сказал он Рамси, и тот принял условия игры, почти завороженно смотрел, как выступают круглые красные капли на тонких порезах. Теон дернулся только раз, когда Домерик прижал ладонь к одному из его старых шрамов. Это было вовсе не больно.

Ведь если бы не ты, говорил ему Домерик, прикасаясь там, где только что были руки Рамси, преследуя их следы на чужом теле, если бы не ты, и это было самой большой ложью, которую они оба знали. Все это было одной большой ложью.

Теон хотел и не мог ненавидеть его за это.

Уйти ему позволили только глубокой ночью. Теон чувствовал себя промерзшим до мозга костей, несмотря на меха, устилавшие постель, несмотря на горевший очаг.

Даже на стене казалось теплее. Он стоял там, бездумно глядя в темноту, заполненную снегом, пока не услышал рог — громкий, протяжный, унылый звук, доносящийся из Волчьего леса.

Теон мог думать только о том, что это случилось слишком поздно.

Все уже произошло.

У него ничего не осталось.

*

...Войско готовится выступить. Хмурый зимний день, но сквозь тучи внезапно проглядывает солнце, освещает шлемы, зажигает искры в высоченных сугробах. Заставляет отвыкшие глаза слезиться.

Домерик Болтон взлетает на коня, черного, будто уголь, подернутый пеплом. Конь вскидывает голову, как переступает точеными ногами, готовый рвануться с места, чтобы снова скакать во главе охоты...

Теон судорожно втянул воздух. Сердце комком стояло у него в горле.

Он выбрался посмотреть на отъезжающие отряды только потому, что больше ему нечего было делать. Все потеряло смысл. Когда он не забывался неглубоким сном, не горбился над миской водянистой каши в чертоге и не бродил бесцельно по замку, некогда столь хорошо ему знакомому, он будто не существовал. Растворялся в течении времени, как снег в реке, как дальний лес в сумерках. Что-то внутри него окончательно разладилось, и он даже знал, почему, вот только сделать с этим ничего не мог. Как будто он мог сделать хоть что-то, что имело значение.

Рамси оседлал Кровавого, растянул губы в хищной усмешке, будто подражая брату. Болтоны собрались на войну, дрожите, враги, спасайтесь бегством, особенно ты, Станнис. Рыжая шерсть жеребца лоснилась как и всегда, но нынче выглядела как будто темнее.

Как болотное железо, проглядывающее сквозь воду.

Тонкий ручеек тумана просочился откуда-то из-под ног коней, скользнул по серым доспехам, растворился в неярких солнечных лучах.

Теон мог бы поклясться, что никто, кроме него, этого не заметил.

Никто не заметил, откуда взялся конь Домерика — и никто об этом не спросит. Ради чего? Что это даст? Какая с этого польза?

Кто вообще приглядывается к старшему Болтону, кто теперь приглядывается к младшему? Уж точно не леди Барбри: она души не чает в племяннике, а бывшего бастарда готова терпеть до тех пор, пока он ведет себя пристойно.

А Рамси ведет себя пристойно, вот в чем фокус. Он очень переменился с тех пор, как вернулся Домерик. И еще больше — с тех пор, как умер их отец. От приступа, разумеется, и никакие пиявки не помогли. Так сказал мейстер, точнее, целых три мейстера, все, сколько было в замке, и все они твердили одно и то же. Стало быть, это и была правда.

А даже если нет, то кому какое дело, ведь наследник дома Болтонов тут же занял место отца. И справлялся ничуть не хуже, как бы это ни было удивительно. Уже говорили, что глаза у него точь-в-точь отцовские, такие же светлые и холодные. Что со временем он непременно станет таким же, как Русе — жестоким и равнодушным, но пока у него слишком молодая кровь.

Теон знал, что это неправда. Глаза у Домерика — бледно-зеленые, как едва зацветшая вода летом. Он знает, он видел их совсем близко не один раз. А кровь стылая, как лед, это легко почувствовать, когда он тебя касается. Как только Джейни это терпит. Может, конечно, и не замечает, это же ее прекрасный принц.

Но кому какое дело?

Кто поверит Теону, если он осмелится рассказать. Он же Перевертыш, предатель, нет цены и его словам, и ему самому. Верная шавка одного из Болтонов, нечаянный вызволитель другого. Он помнит свое имя, помнит все имена, которыми его называли (среди них порядочно тех, которые он не хочет повторять), но толку-то, ведь сделать он все равно ничего не может. Все было сделано за него, в лучшем случае его руками, а он только обманывался, считая себя то героем, то ничтожеством.

На самом деле он — ни то и ни другое, но до этого нет дела никому, кроме него самого.

И поэтому большая ли разница, что он так и не попросил меч, не стремится больше погибнуть в бою. Домерик ему не отказал бы. Но Теон и так не проживет долго.

Никто из них не проживет.

Пылающий меч Станниса не выстоит против зимнего льда, против осенней стылой воды, пусть бы ему помогал сам огненный бог во плоти.

Войти бы туда по пояс, в эту воду, лечь бы в нее ничком, и чтобы она несла вперед и вниз, в морские глубины, туда, куда он и должен попасть в самом конце. К своему богу.

То, что мертво, умереть не может. Но может просто уйти.

Ты же знаешь, куда идти, когда невмоготу станет, сказала ему речная хозяйка. Тогда Теон, конечно, не понял ее слов. Он еще на что-то надеялся.

Теперь он знает точно.

И однажды...

[lady snark]

Заглавие сперва прочла как "Ручной бастард", умилилась!

(Скачала, буду читать потихоньку)

[СЮРприз*]

Прочитала! Лихо закручен таинственный сюжет, он одновременно сказочен и реалистичен. Хотя, чего еще ждать от мира ПЛИО?!
Лично все все очень понравилось, даже жалко было, когда текст закончился.
Клип прекрасен от начала до конца и замечательно иллюстрирует макси. Здорово, что цвет приглушен, поэтому весь мир кажется Призрачной охотой.

[dark water]

lady snark, ну, в определенном смысле такое прочтение тоже имеет право на существование)))

СЮРприз*, спасибо!! очень рада, что текст понравился)))
От клипа я сама в большом восторге, очень мне повезло с иллюстратором )))

[net-i-ne-budet]

божеж мой автор как это пронзительно прекрасно

вагон сирдец

как же подходит Болтонам вся эта мистическая жуть, крипота и стылый мрак
dark water, спасибо огромное за эту историю за ведьму-мельничиху, братскую любовь, и, главное, ДОМЕРИКА!!!111 я аж подскочила, когда Теон внезапно начал говорить мои мысли о нем - то, что он слишком хорош, слишком прекрасен, словно какой-то принц из сказки, и это точно не к добру.
Барбри Дастин я не очень люблю, но здесь она отлично-вканоннная, такая вся резкая и язвительная )) и ослепшая от любви к племяннику )))
фик настолько меня порадовал, что я чуток от него задыхаюсь и не могу найти слов, как он меня поразил

отдельное спасибо и сирца Любава21 - клип хорош и сразу погружает с головой в атмосферу фика а разбросанные по тексту коллажи здорово дополняют повествование

вобщм ВОСТОРГ И ЩАСТЬЕ!
dark water, Любава21 додали по самую макушку

[Enco de Krev]

Какой классный фик Сумрачно-северянский, холодный, как речная вода. Очень понравилась ваша мистика.

Спойлеровопрос

Немного не поняла момента: Домерик был таким "речным" с рождения (раз уж проклятье прозвучало, когда первая жена Русе еще была беременна) или его необратимо изменил тот прыжок в омут, когда он решил познакомиться с Рамси?

[dark water]

net-i-ne-budet,
ужасно приятно слышать)))) Болтоны и крипи это как Бонни и Клайд, как Сид и Нэнси! как водка и чорная икра!.. где крипи, там ищи Болтона, а то и нескольких! где Болтон, там жди крипи!
Барбри Дастин сперва появилась из-за требований сюжета, но чем дальше, тем больше я ей проникалась. Аж смутно захотелось про ее собственные странные дела в Курганах придумать, ну или какую-нибудь глобальную АУ, где она леди-детектив не могу сказать, что так уж ей симпатизирую, но она весьма интересный персонаж.
Спасибо за вагон сердец!

Enco de Krev, спасибо )))) идея мистики как пришла, так и не отпускала)))
Вообще - как вам больше нравится! лично я думаю, что поскольку проклятие было произнесено сильно после зачатия, то рос Домерик вполне обычным, разве только начитался всякого, но после того, как его в омут затащили, стать прежним он уже не мог, такое бесследно не проходит.

[Ассиди]

Интересная вещь получилась! Мистика и правда к Болтонам подходит. Только Теона жалко - получил сразу двух Болтонов на свою голову.

[dark water]

Ассиди, спасибо!
Теона-то и в каноне жалко, и в большинстве прочих фиков, тут он еще сравнительно легко отделался

[jul4a]

Ух ты! Прочла на одном дыхании. Леди Барбри очень каноничная получилась. А Домерик такой жуткий и таинственный... дух захватывает! Автору и иллюстратору

[jul4a]

Ух ты! Прочла на одном дыхании. Леди Барбри очень каноничная получилась. А Домерик такой жуткий и таинственный... дух захватывает! Автору и иллюстратору

[resident trickster]

Аааа, какая прекрасная Барбри, сгорела тысячу раз.
И сама история захватывающая, спасибо за неё!

[dark water]

jul4a, resident trickster, спасибо
леди Барбри тут прям мой герой, то есть конечно героиня, сама сгорела пока писала

[lady snark]

Потрасяющее произведение!!!! Реально жуткое и впечатляющее. И убедительное же, блин. Ну правда, если есть канонная магия и крипотища Утонувшего - почему бы этому не быть в реке? И сразу всякая славянская или там европейская крипота на ум лезет.

СПОЙЛЕР

Не зря же мельники у всех народов считались колдунами! "Он речной хозяин - а я, сталбыть, речная хозяйка." Прямо продирает от этой сцены.

До меня впервые по-настоящему дошло, что значит это затертое присловье у Грейджоев. Умереть не могут только мертвецы... и они-то и есть настоящая сила

Очень круто.

[dark water]

lady snark, спасибо! )))

И сразу всякая славянская или там европейская крипота на ум лезет. Не зря же мельники у всех народов считались колдунами!

Оттуда оно все и выросло! потому что как же так, мельница и без сверхъестественной зловещей истории!))) Ну и канон на крипи провоцирует очень, тени у них там убивают, мертвые ходят, и это не говоря еще про белых ходоков, и всем вроде норм. Такое благодатное поле))

[lady snark]

dark water, да, да!