Алая луна, в комнате черно. Черная стена. Черные дома. Черные углы. Черная сама...
Название: Леди Кастерли Рок
Автор: Sera_dy_Relandrant
Ссылка на оригинал: здесь, разрешение на перевод получено
Переводчик: darkling
Бета: Варг Лайано, Alasar
Иллюстратор: wolverrain
Размер: 17 233 слова по переводу
Пейринг/Персонажи: Джоанна Ланнистер, Тайвин Ланнистер, Эйерис Таргариен, Тайвин/Джоанна, Эйерис/Джоанна
Категория: гет
Жанр: драма
Рейтинг: R
Краткое содержание: история Джоанны Ланнистер.
Ссылки для скачивания: docx | doc | rtf | txt | fb2 | epub
Глава первая. Дева с солнцем в волосах.
Саммари:
253 В.Э. — 262 В.Э.
От восстания Рейнов Кастамере до коронования Эйериса Таргариена.
— Возможно, — сказал Тирион, — но мой отец…
— правил Семью Королевствами, а дома подчинялся жене. По крайней мере, так говорила моя мать.
Буря мечей
Лорд Тайвин не терпел неверности вассалов. Ещё мальчишкой он истребил гордецов Рейнов из Кастамере и древний род Тарбеков из Тарбекхолла.
Буря мечей
253 В.Э.
Через бойницу мир кажется серебристо-чёрным. Тёмные волны, отороченные серебром, омывают усыпанное звёздами небо. Тайвин на мгновение прислоняется лбом к холодному камню, остужая болезненный жар, позволяя измождению отразиться на лице. Позволяя выйти наружу тому семнадцатилетнему мальцу, которым он на самом деле является. И в этот миг он не наследник Западных Земель, не молодой лорд, который завтра поведёт солдат в поход, а всего лишь зелёный мальчишка, от которого слишком сильно пахнет летом.
Именно таким его застаёт девушка, бесшумно, словно фея, проскользнувшая в библиотеку.
Тайвин оборачивается устало, не скрывая тревоги на лице, но девушка не смотрит на него¬ — расставляет на столе еду и питьё. Наверное, она приходится ему родственницей — слишком много в её лице от Ланнистеров. Очередная дармоедка, каких и так полно в замке. По возрасту она подходит в подруги его сестре, но платье у неё уж очень простое, девица явно бедна.
— Поблагодарите Дженну за заботу. Я часто забываю о еде, и прислать мне ужин было очень любезно с её стороны. Возможно, мне ещё понадобится подкрепить свои силы.
Девушка поднимает на него взгляд ¬— она ещё сущий ребёнок, не старше двенадцати-тринадцати лет.
— Леди Дженна меня не посылала, сир, — говорит она серьёзно, будто не считает себя служанкой, которую можно куда-то посылать. Очевидно, она очень высокого о себе мнения. И Тайвину это не нравится. С него довольно любовниц отца, которые тоже мнят о себе невесть что. — Я пришла сама.
— Зачем?
Она наливает вино в бокал.
— Я подумала, что вы устали и голодны. Вы столько времени на ногах.
Тайвин не верит в подобную заботу и делает вывод, что ей что-то от него нужно.
— Благодарю, вы очень… добры, — коротко произносит он. — Я всего лишь выполняю свой долг, как и положено мужчине.
Она намазывает масло на хлеб.
— Значит, вам просто необходима женщина, которая заботилась бы о вас, сир, — посмотрев ему в глаза, она улыбается самой заразительной улыбкой на свете и превращается из ребенка в очаровательную женщину. Тайвин против воли тоже улыбается.
— К тому же, — добавляет она весомо, как верная жена, — я много лет приносила еду и отцу. Он часто забывал о времени, сидя над книгами, но от полуночного перекуса никогда не отказывался.
Удовлетворённо взглянув на еду и приглащающе взмахнув рукой, она велит:
— Присаживайтесь, сир.
Будто и правда может ему приказывать.
Но Тайвин всё же садится, так как в самом деле проголодался. Он вовремя вспоминает о манерах, но по блеску в её зелёных, как у ведьмы, глазах видит: ей приятно. Не спросив разрешения, она садится на стул напротив, и у Тайвина не поворачивается язык велеть ей встать.
— Так что там с вашим отцом?
Блеск гаснет в её глазах, будто кто-то задул огонь.
— Он умер, — тихо произносит она. — В прошлом году, от потовой горячки. И нам пришлось уехать из Ланниспорта. А мама умерла, когда я была ещё маленькой. Поэтому меня отправили прислуживать вашей сестре, леди Дженне. Мой брат Стаффорд уже третий год служит здесь оруженосцем.
— Стаффорд… — Тайвин вспоминает юнца не без неприязни. — Мы взяли его в оруженосцы после того, как Эллин Тарбек отпустила его.
Более никчёмного олуха Тайвин не встречал. Эллин Тарбек в отместку за то, что её мужа бросили в темницу Кастерли Рок, захватила в плен трёх Ланнистеров. Тайвин считал, что потеря была бы невелика, и уговаривал отца отправить лорда Тарбека домой разрезанным натрое, но у лорда Титоса было мягкое сердце, и пленников просто обменяли.
«И ради чего? — спрашивает себя Тайвин с горечью. — Чтобы Рейны и Тарбеки смогли теперь объединиться и, возможно, уничтожить нас? Чтобы дать им несколько лет, показать, как мы слабы? Чтобы у них было время вооружиться?»
Девушка очень серьёзно смотрит на него, на его жёсткий рот, холодные бледные глаза.
— Брат или нет, — произносит она еле слышно, — захвати леди Тарбек в плен моих родных, я бы сделала то, что вы собирались.
— А что, по-вашему, я бы сделал?
— Повесил бы лорда Тарбека, — она кладёт руки на стол. — А потом отправил голову его жене. Только так поступают с предателями.
— А как же ваш брат? — немного удивительно слышать подобное из уст милой девушки.
— Я бы очень о нём горевала, — тихо отвечает она. — Но я бы не могла поступить иначе. Когда выдёргиваешь сорняк, тянуть надо изо всех сил. А если он слишком разросся, придётся выжечь всё поле, чтобы он не пустил корни дальше. Вы отступили, позволили предателям сделать по-своему — и посмотрите, к чему это привело.
— Надеюсь, вы не собираетесь учить меня, мадам, — холодно отрезает Тайвин.
Она улыбается, будто верит, что никто не может на неё долго сердиться, будто его строгость — лишь маска.
— Конечно, нет. Я всего лишь сказала вслух то, что вы и сами думали. Мне показалось, вам надо было услышать эти слова, чтобы поверить в себя ещё больше. — Её голос сочетает в себе нежность и силу, он не подходит такой юной особе. — Вы всё делаете правильно, Тайвин Ланнистер, никогда не отчаивайтесь. И вы непременно победите.
Он давно не слышал столь добрых слов, но заставляет лицо удерживать беспристрастное выражение, не желая показывать истинные чувства.
— Вам всего двенадцать лет, дитя. Откуда вам знать, что я думаю и что готовит мне судьба?
— Отец всегда говорил, что я старше своих лет, — серьёзно говорит она. — Наверное, это из-за того, что я так много читаю. Я хорошо разбираюсь в людях, а вы мне особенно интересны, сир. — И с чёртиками в глазах она добавляет: — Вы бы удивились, сколько я знаю или, вернее будет сказать, «догадалась» о вас.
— И почему же я вам столь интересен?
— Как почему? Спросите у любой девушки, и она вам ответит: потому что вы красивы.
На секунду Тайвин поражённо замолкает, а потом разражается диким смехом, от которого тут же сводит живот, и першит в горле, и слезятся глаза. Это всё из-за безумного перенапряжения и отчаяния. Смех сумасшедшего. И требуется немало времени, чтобы успокоиться. Девушка, видимо, не из пугливых — она никуда не убежала, только пристально на него смотрит, и в её взгляде нет насмешки, лишь участие.
— Знайте: вы непременно победите, — мягко произносит она и, встав, гладит его по плечу, будто мать — сына. — Менестрели будут слагать легенды о вашей победе над Рейнами и Тарбеками.
— В такое верится с трудом, — Тайвин мрачнеет. — Я не Дейерон Таргариен.
Она начинает убирать со стола.
— Пока нет, но однажды вы станете великим. Вот увидите.
Она поворачивается к двери, и Тайвин вдруг понимает, что так и не спросил её имени.
— Джоанна, — просто отвечает она. А потом лукаво добавляет: — Не думаю, что вам придётся спрашивать меня снова, сир. Меня никто не забывает.
Я любил девицу прекрасную, как лето,
Солнце играло в её волосах…
256 В.Э.
Тайвин стоит на балконе, всё вокруг залито солнечным светом.
Сегодня празднуют первый день весны, и все танцуют. Принцесса показывает фрейлинам шаги, и девушки повторяют за ней. В танце преображаются и красавицы, и дурнушки. Их волосы, как и полагается высокородным незамужним девушкам, распущены и украшены лентами и цветами. Позабыты тяжёлые шерстяные и бархатные платья — сегодня все в шёлковых и муслиновых нарядах без рукавов. Девушки счастливы: на щеках играет румянец, браслеты звенят на руках, а улыбки слепят почти как солнце.
«Пусть Семеро благословят их, — думает Тайвин, наблюдая за фигурами танца. — Даже девам, служащим Семерым, не сравниться с их красой».
Однако не все прониклись прекрасной картиной. Принц с друзьями обсуждает девичьи прелести, попеременно указывая то на одну девицу, то на другую, и громко заявляют, как именно позабавились бы с очередной девственницей. Принц и сотоварищи скрыт от глаз за увитой плющом парголой. Они уже выпили довольно вина, и Тайвину так неприятно находиться с ними, что он держится чуть в стороне.
Но вдруг принц Эйерис подзывает его.
— А как зовут эту, Тайвин? Похоже, она из Ланнистеров, но будь я проклят, если я её знаю.
Тайвин поворачивает голову в сторону, куда указывает принц. У девушки медово-золотые локоны, темнее, чем пшеничного цвета волосы Дженны, но она, несомненно, из Ланнистеров. Зелёное платье туго обхватывает гибкий стан. Она танцует с закрытыми глазами, будто пришла из снов, будто её ведёт музыка. Розовые губы словно лепестки роз на бледном лице. Она удивительно прекрасна, и Тайвин узнает её даже на расстоянии. Детское предсказание сбылось: раз увидев, её действительно невозможно было забыть.
— Это моя кузина, леди Джоанна.
Принц Эйерис громко фыркает и уже почти произносит очередную пошлость, но вовремя останавливается, заметив выражение лица Тайвина.
— Что ж, тогда вы должны нас представить. Если бы мне пришлось выбирать между всем золотом Кастерли Рок и такой сладкой кузиной, я знаю, что бы выбрал!
— Она очень юна, — неохотно произносит Тайвин, пытаясь вспомнить, сколько ей сейчас лет. Он давно её не видел. — Ей лишь недавно исполнилось пятнадцать, ваша милость.
Принц любит женщин с горячим нравом, более опытных: вдов или чужих жён. Люди шепчутся, что он предпочитает сомнительные утехи и привык покупать своё удовольствие. Многие дамы сочли бы за честь разделить с ним ложе, однако лишь умелые и искушенные блудницы могут удовлетворить его тёмную жажду. Не нов слух и о том, что он любит использовать в постели нож и хлыст.
— Но, право, я поистине обожаю юных девиц, — весело произносит принц Эйерис, и Тайвину ничего не остаётся, как отвести его во двор, где уже доиграла музыка.
— Сестрица, — приветливо здоровается принц Эйерис и, зная, как Рейелла этого не любит, захватывает её рот в поцелуе. Ей суждено стать его женой, и она не может воспротивиться поцелую, но хмурится, даже не стремясь скрыть неудовольствия. — Ты прекрасно сегодня выглядишь.
— Нет, — резко отвечает она и отворачивается, будто унюхала что-то неприятное, — я выгляжу прекрасно всегда.
Рейелле четырнадцать, и она порывиста. Любой её каприз тут же исполнят. Никто не учил её следить за словами, и ей даже в голову не приходит, что не стоит задирать брата, не стоит вызывать его неудовольствие и так открыто выражать своё. Она совсем не задумывается о возможных последствиях. В её мире последствий просто не бывает. По крайней мере, для неё.
— Любезная сестрица, не представишь ли ты меня своим фрейлинам? Клянусь, они сегодня одна краше другой.
— Зачем бы мне им тебя представлять? — недовольно спрашивает принцесса Рейелла. — Чтобы ты их обесчестил?
— Ну, если не желаешь ты, их представит сир Тайвин, — Эйерис щурится от удовольствия. — Особенно я желаю познакомиться с его родственницей.
— Жаль, сиру Тайвину не хватило ума скинуть тебя с лошади на прошлом турнире, — в словах принцессы нет и доли шутки. — Как было бы приятно, если тебе пришлось пролежать несколько недель в постели.
Рождённая повелевать, она лишь щёлкает пальцами, и Джоанна отделяется от группы фрейлин и, подойдя, приседает в реверансе.
— Это моя фрейлина Джоанна Ланнистер. Из Ланниспорта, не из Кастерли Рок. Джоанна, это мой надоедливый брат. Он говорит, вы ему приглянулись, — Рейелла хмурится.
— И это истинная правда, — Эйерис не обращает внимания на подколку сестры. — Какой мужчина устоял бы перед вашими чарами, миледи?
Джоанне всего пятнадцать, но она уже в совершенстве изучила искусство придворной лести. Она не краснеет и не мешкает в поисках слов.
— Не всё то золото, что блестит, ваша милость, — отвечает она, снова приседая в реверансе. Но голову держит высоко, словно королева. — И это верно. Стекляшка блестит гораздо ярче золота именно потому, что стоит так мало. Боюсь, что заворожил вас ложный блеск, ваша милость.
Джоанна делает шаг назад, и принцесса расплывается в довольной улыбке.
— Так-то! — гордо заявляет она и берёт Джоанну за руку — они снова подруги.
Принц — дурак, но и его сестра не умнее, и Тайвину жаль этих будущих правителей.
«Если бы только принцу Дункану достало ума найти партию получше, а не жениться в пику отцу. Глупцом он не был, но глупость совершил знатную. И всё равно Джехейрис с детьми ему и в подмётки не годятся».
Принц Дункан выбросил своё наследство на ветер, из-за любви ли, страсти или колдовства — того никто не знает. Он взял в невесты простолюдинку из Старых Камней. Дженни была красива и сладкоголоса, но за глаза её иногда называли колдуньей. Она пришла из тёмного места в Старых Камнях, в служанках у неё ходила карлица, вылитая ведьма. И голос, голос у Дженни был волшебным: сладким, словно мёд, нежным, словно шёлк. Она была бесплодна и не родила принцу детей, но это не имело значения, потому что он бы никогда не унаследовал королю Эйегону. И Дженни, и Дункан думать не думали о троне. Они спокойно жили-поживали в Саммерхолле, а король Эйегон и принц Джехейерис с детьми — в Королевской Гавани. Говорили, Дженни и Дункан безумно любили друг друга, и Тайвину это казалось подозрительнее всего. Любовь — всегда ловушка.
***
Вечером на пиру Тайвин выискивает в толпе Джоанну.
— Вы сегодня хорошо вышли из положения, — говорит он ей. — Вы рождены для двора, миледи.
— Теперь вы зовёте меня «миледи»? — задиристо спрашивает Джоанна. — В прошлую нашу встречу вы называли меня «дитя», хотя я уже тогда им не являлась. Не думаю, правда, что теперь я стала леди, — она слегка хмурится. — Хотя рядом с нашей безвкусной принцессой легко казаться идеальной. Скажите, её брат так же глуп?
— Даже больше, — признает Тайвин. — По сравнению с выходками Эйериса, Рейелла иногда демонстрирует мудрость, достойную самого Отца.
— А ведь Эйерис так красив, — произносит она почти зло. — Люди умирали и за меньшее.
— Да, — снова соглашается Тайвин. — Его внешность располагает. Он умеет владеть собой и в хорошем настроении успешно притворяется прекрасным королём, щедрым и великодушным. Не то что Рейелла. Все её чувства читаются у неё на лице.
— Для женщины ничего опаснее и придумать нельзя, — мягко добавляет Джоанна. — Я стараюсь не показывать, как высоко взобралась. Лорд Титос сам выбрал отправить меня фрейлиной к принцессе. А ведь поехать хотели и другие девушки, кто был в таком же бедственном положении, как и я. Кто знает, как высоко я поднимусь при дворе.
— По-моему, — произносит Тайвин холодно, скосив взгляд, — последнее время отец мало выбирает сам.
— Я обычно нравлюсь людям. Принцам, крестьянам…
«Шлюхам». Тайвин вспоминает любовницу отца, которая, скорее всего, и выбирала. И Джоанна перестаёт ему нравиться — она слишком хитра, а он не доверяет хитрым женщинам, уж у него есть на то причины.
— А вы интриганка, миледи.
— Да, — Джоанна не отпирается. — Только глупец не плетёт интриг. Скажите, лорд Тайвин, кого бы вы охотнее взяли в жёны: интриганку или дуру?
— Я бы отказал обеим. Мне нужна покорная жена, которая знала бы своё место и выполняла все мои приказы.
— Тогда вы ни за что не посмотрите в мою сторону, — поддразнивает она, — потому что «непокорность» — моё второе имя. Хотя я могла бы умастить любого. Тем хуже для вас, кузен.
— Поженились бы мои отец с матерью, будь они вольны следовать велению сердца? — спросила его Дени на пути к храму.
— Это было давно, ваше величество, и чужая душа — потемки.
— Но вы ведь знали их. Как вы думаете?
— Ваша матушка, королева, всегда была послушна долгу. — Старый рыцарь, очень красивый в золотых с серебром латах и белоснежном плаще, говорил тяжело и неохотно, будто камни ронял. — Но в девичестве ей случилось полюбить одного молодого рыцаря со штормовых земель. На турнире она повязала ему свою ленту, а он провозгласил ее королевой любви и красоты. Длилось это недолго.
— Что же стало с тем рыцарем?
— С того дня, как ваши мать и отец поженились, он больше не выступал на турнирах. Стал очень набожен и говорил, что одна лишь Дева заменит в его сердце королеву Рейеллу. Ему с самого начала не на что было надеяться: простой рыцарь не пара принцессе крови.
Танец с драконами
258 В.Э.
Тайвин вглядывается в закатное небо над Черноводной и видит на носу корабля Джоанну. Она словно русалка в женском обличии. Смертная, превратившаяся в этот прекрасный час в богиню.
Её золотые волосы убраны чёрной лентой, а лицо, когда она поворачивается к свету, — в отблесках красного. Высокая и стройная, она похожа на древнюю богиню войны. Цвет её глаз не разглядеть — в них смешались все краски, какие только придумала природа. Губы её алые, словно она напилась крови.
Но Джоанна улыбается ему своей неповторимой улыбкой и протягивает руку:
— Приятная встреча, сир. — Она поворачивается спиной к солнцу и Королевской Гавани. Они сели на корабль не больше часа назад, и Тайвин рассчитывает быть дома уже через несколько дней. На Джоанне багряное платье — недавний подарок Рейеллы. В честь своей свадьбы всем девушкам, сопровождавшим её на церемонию, принцесса подарила платья в цветах Таргариенов и по нитке чёрного жемчуга.
Джоанне к лицу этот наряд, но когда бывало иначе? Её волосы, украшенные чёрным жемчугом, волнами разлились по спине. На королевской свадьбе она была самой красивой, красивее даже шестнадцатилетней невесты. Хотя это было и неудивительно: никогда ещё Рейелла не выглядела такой больной. Щёки её припухли, а подведённые глаза были настолько красные, будто она целый месяц вместо сна рыдала.
Но Рейелла вышла замуж и провела первую брачную ночь. И пусть им с Эйерисом женитьба была не по нраву, так завещал король Эйегон. Однажды карлица-провидица предсказала: от этой линии Таргариенов родится великий принц. Ничто не могло угодить Эйегону больше, нежели свадьба внуков, как бы открыто те не противились. Молодожёны отправились в свадебное путешествие по городам Простора, и Тайвину с Джоанной ничего не оставалось, как вернуться на время домой.
— Она не могла унять слёз несколько дней, — тихо произносит Джоанна. — А иногда кричала, словно раненый зверь, и у меня никак не получалось её успокоить. А эти дурочки, другие фрейлины, только и знали, что кудахтали, словно курицы. Рейелла говорила, что станет септой, что лучше пойдёт в Молчаливые сёстры, чем выйдет за брата. Клялась, что сбежит, пойдёт в шлюхи и найдёт кого-нибудь, кто полюбит её, и пусть будет бедняк, лишь бы не идти замуж за брата.
«Кого-нибудь, кто полюбит её, и пусть будет бедняк…» Джоанна скорее всего говорила о последнем воздыхателе принцессы, сире Бонифере Гасти. Всего несколько месяцев назад на турнире в Штормовых землях он короновал её королевой любви и красоты. Очень привлекательный молодой человек, но в наделе у него лишь небольшой клочок земли. Совсем не мужчина мечты для принцессы королевской крови, и однако ж. Тайвин не понимает, зачем Джоанне пересказывать ему такие слухи. Тем более, когда он этим не интересовался.
— Бестактно с вашей стороны повторять её слова, — произносит он, приподняв бровь. — Вы могли неправильно их истолковать.
Джоанна бесхитростно улыбается и кладёт свою руку на его.
— Ох, кузен, — вздыхает она. — Всё ещё ждёте от меня подвоха? Думаете, я хочу снискать вашу симпатию пустыми сплетнями? Готова на всё, чтобы заполучить желанное? Вы сильно ошибаетесь. Я слишком вас люблю, чтобы продавать слухи, как поступают при дворе. Всё, что я делаю, я делаю ради любви.
Тайвин фыркает в ответ, и она продолжает серьёзней:
— Я доверяю вам, Тайвин. И повторяю услышанное как кузену, как другу, если вы возьмёте меня в друзья.
Будь на его месте кто угодно другой, он бы ответил: «Любой сочтёт предложение вашей дружбы за честь, миледи». Но Тайвин не произносит этих слов. Он смотрит на Джоанну новым взглядом: она будет отличным другом, но может стать и смертельным врагом, если пожелает.
— У меня мало друзей, — говорит он.
— Знаю, — голос её сладок, словно мёд. — Как знаю и то, что я одна из них, хоть вы этого и не признаете.
Она оборачивается посмотреть на закат, вдыхает солёный морской бриз и улыбается, как умеют только дети.
«Вы вряд ли догадываетесь, сир Тайвин, как сильно я люблю самые простые вещи, сколько удовольствия дарят мне мелочи. Прогуляться по саду в одиночестве, чтобы никто не беспокоил, только птицы пели. Почитать в постели, укрывшись мехами, когда за окном грохочет гроза. Посмотреть на морской закат».
— Вы когда-нибудь плакали, Джоанна? — Ему не представить её в слезах, она не из плаксивых.
— Нет, — не глядя на него, отвечает Джоанна. — Или просто этого не помню. Я не даже плакала, когда было нестерпимо больно и я ничего не могла сделать. Даже когда Стаффорда захватили в плен Тарбеки и мы думали, что больше не увидим его живым. И когда умер отец, и когда… — её голос обрывается на полуфразе. — Сесть и разреветься легче лёгкого, но это бессмысленно. Чем плакать, я лучше начну действовать.
В Кастерли Рок Джоанну ожидает претендент в мужья.
Отец зовёт Тайвина на встречу с лордом Фреем, а потом посылают и за Джоанной. Её приходится подождать, будто она чувствует готовящийся для неё капкан и не спешит в ловушку. Она приходит одетая как простая служанка — в своё самое старое платье. Её роскошные волосы заплетены в тугую косу. Вся краска сошла с её лица, но реверанс безупречен.
Только всё тщетно: лишь слепой не увидел бы её красоты.
Лорд Фрей оглядывает её с ног до головы, словно кобылицу, а потом довольно хмыкает.
— Когда я составлял список подходящих невест, Реймон мне сказал, что ты прекрасней всех девиц при дворе. Вижу, он не соврал. Сколько тебе лет, милая?
— Семнадцать, милорд, — она прячет руки за спиной. Никто не предлагает ей присесть, будто она и её желания не имеют никакого значения. Тайвин приглашающее отодвигает стул подле себя, Джоанна смиренно кивает и садится.
— Мне нужна жена, — сразу начинает лорд Фрей. Тайвин уже сбился со счёту, пятая эта будет жена или шестая. У этого Фрея талант изводить жён. — Я вижу у тебя крепкие бёдра, ты молода и здорова: дети будут что надо. И посмотреть на тебя приятно, но ты это и так знаешь. Лорд Титос говорит, у тебя нет приданого, что ты сирота. Что ж… я к этому отношусь проще, ко двору у меня свои дороги. Мне довольно, чтоб жена была молода, поступала, как велено, и рожала сильных сыновей. Если она мне покажется достаточно привлекательной, я даже закрою глаза, что она не девственница.
— Но я девственница, — холодно отвечает Джоанна.
Лорд Фрей недоверчиво её оглядывает, и Тайвин готов прожечь его взглядом.
— Неожиданно… но можно поверить.
Лорд Титос по другую сторону стола расплывается в нервной улыбке и слабо смеётся.
— Тогда решено! — облегчённо выдыхает он. — Должен сказать, лорд Фрей резвый жених, поэтому обсудить можно всё скоро. Вы сыграете свадьбу уже через неделю. Стать леди Фрей — это шаг вверх, Джоанна…
Под столом она сжимает руки в кулаки, и Тайвин больше не может сдерживаться.
— Нет, — он говорит тихо, но и отец, и лорд Фрей смотрят на него так, будто он прокричал это на весь мир. — Нет, это шаг вниз.
Тайвин поворачивается к отцу, которого всю жизнь стыдится, о чьей смерти он тайно просит богов.
— Пару лет назад ты продал его сыну Дженну и покрыл нас стыдом в глазах всего мира. Более неравный брак сложно было представить, пока ты не придумал сосватать Джоанну. Тогда я был слишком молод, но на этот раз я тебя остановлю.
Отец бледнеет, будто Тайвин приставил ему меч к горлу. А лорд Фрей дуется, точно жаба, которую вот-вот хватит удар.
— Значит, эта бесприданница слишком хороша для меня? Юнец, как смеешь ты возражать отцу? Если он счёл что-то достаточно хорошим, должно быть по душе и тебе.
Тайвин неотрывно смотрит на него, давит взглядом, и, прокряхтев что-то себе под нос, лорд Фрей опускает голову. Затем встаёт, будто только что получил благословение на брак с Джоанной, кланяется и уходит.
Джоанна бела, как призрак, но очутившись вне ужасной комнаты, бросается к Тайвину в объятия:
— Спасибо, — выдыхает она. — Спасибо, спасибо, Тайвин! Я бы умерла, если бы стала его женой, я бы…
Тайвин неловко гладит её по спине, и она поднимает голову, смотрит на него блестящими глазами:
— Я этого не забуду! Я придумаю, как тебя отблагодарить, правда, я…
— Ты мне ничего не должна, — осторожно произносит он. — Я сделал это для тебя потому… потому… — слова даются ему не сразу: — потому что мы друзья.
Звучит ужасно по-детски, но это правда.
— Друзья, — шепчет она и, смеясь, снова обнимает.
— Принцу Рейегару была свойственна меланхолия, чувство…
— Какое чувство?
— Чувство обреченности. Он был рожден в горе, моя королева, и эта тень висела над ним всю жизнь.
Визерис рассказывал о рождении Рейегара только однажды — возможно, потому что эта история казалась ему слишком грустной.
— Тень Саммерхолла?
Буря мечей
— Вы знаете, что наши матери были старыми приятельницами?
— Кажется, девушками они вместе служили во фрейлинах у принцессы Рейеллы?
— Точно так. Полагаю, они и состряпали весь этот заговор. Сиры Губошлепы и те прыщавые юные девы, которых представляли мне, были всего лишь закуской перед пиром, призванной разжечь наш аппетит. Главное блюдо нам должны были подать в Кастерли Рок.
Буря мечей
— А я был старшим, но Морс и Оливар умерли еще в колыбели, и я не надеялся больше, что у меня будут братья. Мне было девять, когда родилась Элия, и я служил оруженосцем на Соленом Берегу. Когда туда прилетел ворон с известием, что мать разрешилась на месяц раньше срока, я был уже достаточно большой и понимал, что дитя не выживет. Лорд Гаргален сообщил мне, что у меня родилась сестра, я же ответил, что она все равно скоро умрет. Но она выжила по милости нашей небесной Матери, а год спустя на свет, вопя и брыкаясь, появился Оберин. Я был взрослым мужчиной, когда они плескались в этих прудах, — однако вот я сижу здесь, а их больше нет.
Пир стервятников
259 В.Э.
Джоанна крайне придирчива к людям, мало кто удостаивается её уважения. Это не мешает ей говорить пустые комплименты и дарить собеседникам улыбки. В этом она преуспела, как никто другой. Что касается восхищения, то, пожалуй, лишь в давних историях Вестероса находила она достойных мужчин. Но никогда ¬— женщин. Пока не встретила принцессу Дорна.
Джоанна замечает её в нефе септы Бейелора. Принцесса Лореза кивает на выход, и Джоанна идёт к ней на улицу, догоняет на дорожке в тени деревьев.
— Сколько принцесса уже простояла на коленях? — беззлобно спрашивает Лореза. — Я ушла больше часа назад, хотя считаю себя благочестивой, как пристало любой благоразумной женщине. Странно, что вы не ушли. Вы не производите впечатление излишней набожности.
— Мне несложно посидеть немного с её милостью, — улыбается Джоанна. — Она очень религиозна и находит утешение в молитве.
— Бедное дитя, — Лореза понимающе качает головой. — Возможно, я бы поступила так же, если бы погибла вся моя семья.
— Погибли не все, — поправляет её Джоанна, хотя принцесса не так уж и не права. Теперь осталось только четыре Таргариена: новый король, двое его детей и младенец, рождённый в Саммерхолле — принц Рейегар.
— Сути это не меняет. Она осталась одна со своим избалованным братом-переростком и отцом, который не протянет и пары месяцев. Дед и дядя ещё могли бы защитить её от брата, но отец ни во что не вмешивается. А у неё еще и младенец, рожденный под самой несчастливой звездой, какую только можно придумать. Давай присядем, дитя. Я уже не так резва, как в молодости, а лекари настаивают, чтобы я не перенапрягалась.
Они в саду всего несколько минут, но Джоанна помогает принцессе присесть на каменную скамейку у дерева. Живот Лорезы выделяется под платьем, расшитым жемчугом, хотя пошёл всего четвёртый месяц.
— Может быть, вам что-нибудь принести?
— Нет, милая, но спасибо за заботу. Ни ты, ни кто-то другой не сможет помочь этому ребёнку. Не думаю, что он надолго задержится на этом свете.
— Ваше высочество, вы не должны так говорить, — в ужасе произносит Джоанна.
Принцесса пожимает плечами.
— Даже недобрые слова — всего лишь слова, — её голос полон смирения. — Знаешь, скольких я уже потеряла, Джоанна? — и, качая головой, показывает на пальцах: — Семерых. Двое сыновей умерли, так и не научившись ходить, одна дочка — в колыбели. По одному, мальчика и девочку, я родила мёртвыми. А двое вытекли из меня с кровью. Восемь детей выносила я в своём чреве и каждого ждала как мечту, но остался мне лишь один.
Джоанна сжимает плечо принцессы, наверное, впервые в жизни не зная, что сказать. Она не может заставить себя говорить пустые банальности этой женщине, кому угодно, но не ей.
— Доран будет моим единственным наследником, — тихо произносит принцесса, и на её губах появляется слабая улыбка. — В этом году ему исполняется девять. Он служит оруженосцем у лорда Гаргалена в Солёном Берегу.
— Вы, должно быть, им очень гордитесь.
Принцесса кивает и складывает руки на животе.
— Поначалу он кажется застенчивым. Книжный ребёнок. Но зато он умён не по годам. Очень осмотрительный мальчик, неторопливый и рассудительный. Боюсь, он совсем не похож на свою мать, весь пошёл в отца.
Лореза Дорнийская вышла замуж по велению сердца, за любовника из Пентоса. Когда ей исполнилось восемнадцать и она вступила в наследство, отказа в женихах не было, но правящая принцесса Дорнийская вышла за красавца-наёмника. Злые языки шептались, будто она польстилась на его сильное тело, ведь дорнийки думают тем, что между ног.
«И всё же выбор её оказался правильным, что-то она разглядела в этом наёмнике, — думает Джоанна. — Он всегда присутствует на её советах и делает ценные замечания. Его полюбили, в него поверили дорнийские лорды, хотя сначала думали убить. Ни принцесса, ни её муж не завели любовников, хотя у дорнийцев это в порядке вещей. Она оставляет на него Солнечное Копьё, когда едет в Королевскую Гавань на встречу Малого Совета. Она единственная женщина в этом совете, единственная во всём королевстве, кого мужчины согласились принять на столь высокую должность. Великая леди, великая женщина, которая любит всем сердцем и тверда в своих убеждениях. Хотела бы я быть на неё похожей».
Лореза внимательно всматривается в её лицо, будто слышит её мысли.
— Ни одной женщине на свете я не пожелала бы своей участи. Только глупец может завидовать моей судьбе. — Джоанна послушно кивает. — Но что мы всё обо мне, дитя? Тебя все называют Западной Зарёй. В восемнадцать ты самая красивая при дворе. Нет, не красней, ты и сама знаешь, что это правда. И тем не менее, у тебя ещё нет кавалера. Почему?
— Возможно, я просто жду, когда появится тот единственный, который вскружил бы мне голову, — сдержанно отвечает Джоанна.
— Навряд ли, — фыркает Лореза. — Знаю я таких, как вы, мадам. Интрижки не для тебя. Полагаю, ты бережёшь себя для того, кто даст самую высокую цену.
— Девушке вроде меня сложно найти подходящую партию, — Джоанна слегка краснеет. — Вы знаете, я сирота, у меня нет приданого. Лорд Ланнистер, мой покровитель, не имеет влияния при дворе. Тот, кто решится на мне жениться, получит лишь мою красоту.
— Для некоторых этого достаточно.
Джоанна согласно кивает.
— Но не такого человека я ищу, — просто отвечает она. — Я не хочу быть безвестной леди, хозяйкой захудалого замка, о которой кроме соседей никто и не слышал, и всё, что ей остаётся, это рожать детей.
— Значит, ты хочешь власти.
— Как и любая разумная женщина, — сухо произносит Джоанна. — Я знаю, что такое быть беспомощной, ваше высочество. И не хочу вновь оказаться в подобной ситуации. Я хочу всё, и чем больше, тем лучше: власть, богатство, славу.
«Хочу, чтобы все знали моё имя, как знают ваше или Рейеллы. Хочу, чтобы меня уважали, славили».
— Бесстыдница, — цокает принцесса, но смотрит с теплотой и легонько похлопывает Джоанну по руке. — Зато честна. Почему ты так честна со мной, дитя? Мне казалось, ты не из тех, кто любит говорить правду.
«Потому что я восхищаюсь вами, — думает Джоанна про себя, но принцесса понимает. — Потому что я всегда искренна с теми, кем восхищаюсь: вами, Тайвином…»
И вспомнив о нём, она тут же замечает его среди деревьев. Он улыбается как мальчишка.
— Вон идёт ваш красавец-кузен, — лукаво подмечает Лореза. — Ой, как мило вы покраснели. Пройдитесь с ним, дитя, а я пойду к Рейелле. Не стоит ей так долго стоять на коленях, надо быть умеренней.
Ворча, Лореза уходит в септу, и Джоанна медленно идёт навстречу Тайвину. Они встречаются на полпути, и он протягивает ей руку в приветствии.
Тайвин весь светится. И улыбается, искренне улыбается.
— Хорошие новости? — Против воли она заражается его хорошим настроением. Так редко можно увидеть улыбку на его лице. Поэтому когда он всё же улыбается…
— Прекрасные. — Тайвин не из тех, кто бросается громкими словами. — Моя сестра благополучно разрешилась от бремени. Сына назовут Клеосом.
— Действительно, прекрасные новости, — соглашается Джоанна, хотя радости не чувствует.
«Рейелла и Дженна мои ровесницы, и у них уже есть сыновья. А я всё ещё девственница, все ещё одна».
— Гонец прибыл не более часа назад. Вы первая, кому я рассказал. Я теперь дядя, — Тайвин еле слышно смеётся, будто услышал хорошую шутку. — Я отправлюсь навестить её и младенца при первой же возможности. Дженна в Кастерли Рок, под заботой наших лекарей. Она сама настояла.
«Конечно, — кисло думает Джоанна. — Дженна — любимица Титоса. Стоит ей только попросить, и она тут же это получит. Ей не пришлось пробивать себе путь наверх. У неё на гербе должен быть не лев, а жирная кошка. Я все наше детство притворялась её подругой, хотя на самом деле с удовольствием выцарапала бы ей глаза».
— Дядя, — изумлённо повторяет Тайвин.
— Скоро вы захотите и своих сыновей, — Джоанна дразнит его. — Вам давно пора жениться, сир Тайвин.
Иногда Джоанна задумывается, на ком он женится. Будет то высокородная девица или богатая наследница. Он постарается найти для себя лучший из возможных вариантов. Быть может, он даже замахнётся выше и посватается к какой-нибудь принцессе из Вольных Городов.
— Прежде, чем думать о сыновьях, — невесело говорит он, качая головой, — нужно позаботиться о наследстве. Мой отец сделал всё, чтобы промотать моё. Я не хочу и думать о сыне, пока не удостоверюсь, что после моей смерти он получит достойное наследство, которым я мог бы гордиться. Вы ведь слышали о Фарманах.
«Они угрожают поднять против него мятеж, — вспоминает она. — Считают, что справятся лучше Тарбеков или Рейнов. Эти глупцы думают, будто в прошлой кампании ему просто повезло. Идиоты».
— Пошлите им лютню, — беззаботно предлагает Джоанна.
— Лютню?
— И искусного певца. Пусть споёт им «Рейнов из Кастамере». Услышать эту песню в Фейркастл Холле всего один раз — этого будет достаточно.
Тайвин на мгновение задумывается.
— Вы неумолимы, миледи.
— Боюсь, это не комплимент. Я думала, вы не любите таких женщин, сир Тайвин.
— Нет, вы изменили моё мнение, теперь я нахожу их восхитительными.
262 В.Э.
Западные холмы, когда Джоанна выглядывает в окно, укрыты туманом, словно саваном, они печальны и серы.
Сегодня ей исполняется двадцать один год. Лицо в зеркале отражается по-прежнему гладкое, но всё равно Джоанне кажется, будто отмеренный ей час почти на исходе. Она взрослая женщина, она умна и красива, обаятельна и изысканна в манерах. Шесть лет она пробыла фрейлиной королевы, но ничего не добилась.
«Я думала, что уже выйду к этому времени замуж, — думает она, медленно одеваясь, — и блистательно».
Но никто не сделал ей великолепного предложения, которое она так ждала. Не появился принц из сказки или песни менестреля, ведь только он мог полюбить за красоту.
«Надеялась стать великой леди, вот дура. Хотела стать женой Верховного лорда, Защитника королевства или принца из далёкой страны. Возможно, Титос отдаст меня за какого-нибудь межевого рыцаря, который подаёт большие надежды. Или продаст богатому торговцу: красивенькая Ланнистер в обмен на несколько услуг».
На мгновение Джоанне хочется лечь обратно в постель и проспать тысячу лет, как в песне. Но потом она вспоминает, кто она.
— Ты — Ланнистер, — шепчет она своему отражению. — Пусть из Ланниспорта, а не Утёса, но ты от этого не меньшая львица, чем Дженна Ланнистер.
И Джоанна улыбается заразительной улыбкой, которой ещё ни один мужчина не смог противостоять. Взгляд её яснеет, зелёные глаза поблёскивают. На мгновение улыбка превращается в оскал горгульи, холодный и ослепительный, как солнце, отражённое во льду.
Она никогда не унывает надолго, не станет делать этого и теперь. Её величайшая сила и величайшая же боль в том, что она всё равно продолжает надеяться и никогда не удовольствуется тем, чего хватило бы менее притязательной женщине.
В этот утренний час замок ещё спит. Нет, Кастерли Рок далеко не пуст: недавно твердыню Ланнистеров почтил визитом принц Эйерис со свитой. Но в замке сейчас так тихо — ни за что не скажешь, что он полон гостей. Джоанна спускается в большой зал и встречается там с самим молодым принцем. Да, он всё ещё молодой принц, старше её лишь на год, хотя его сыну уже три. Он всегда останется для неё молодым принцем, потому что не из тех, кто вырастает из мальчишества.
— Леди Джоанна, — радостно приветствует он и протягивает ей руку.
— Ваша милость, — Джоанна приседает в реверансе.
— Что заставило вас выбраться из тёплой постели в столь ранний час? — от него пахнет вином, но не так сильно, как Джоанна ожидала. — Хотя, признаю, мне гораздо приятнее, что вы сейчас передо мной, а не спите у себя. Правда, я был бы не прочь пригреться у вас под боком.
Он лукаво подмигивает ей, но Джоанна уже привыкла. Эйерис, даже расточая своё внимание другим симпатичным девушкам — хоть в этом она не одинока, — никогда не перестаёт флиртовать с ней.
— Я жаворонок.
— А я сова. Сегодня я вообще не ложился, а теперь и уснуть не могу. Думаю, прогулка поможет освежить голову. Не составите ли мне компанию, миледи? Проедемся на лошадях.
— Только если обещаете вести себя хорошо, — с фальшивой игривостью сообщает Джоанна. Эйерис прикладывает руку к сердцу, как юнец, и она не может сдержать смеха. Он точно маленький испорченный ребёнок, очаровательный, когда в хорошем настроении, но большую часть времени бессовестный негодник, которого ей хочется взять и отлупить.
— Что ж, если вы обещаете, не вижу причин отказывать, — Джоанна подаёт ему свою руку.
Они едут на берег, это всего в паре минут езды от замка, и просто сидят на камнях, как дети. Она кутается в алый плащ, но оставляет волосы открытыми, и они золотыми волнами разливаются по плечам. Вдалеке на свинцовом небе оранжевым мерцает маяк. Какой-то совсем невесёлый день, Эйерис так и говорит.
— Скоро будет буря, — отвечает она ему. — Рыбаки называют её русалочьей.
— Как?
— Русалки песнями призывают бурю, — тихо начинает Джоанна. — Внезапную, молниеносную, очень громкую. Мстят за пленённую сестру. Говорят, будто на дальних берегах моряки и пираты иногда ловят русалок. Прекрасных созданий с хрустальными глазами, серебряными или золотыми волосами и хвостами, покрытыми драгоценными камнями: янтарём, нефритом, лазуритом. И мужчины не в силах остановиться, хоть и знают, что это неправильно. Их охватывает безумие, когда они слышат пение русалок, оно будоражит кровь, и рыбаки берут русалок силой, а потом, сломив, срезают их чешую. Нет для русалки боли страшней, это как если бы с тебя содрали кожу. А потом их выбрасывают в море, на корм морским тварям. Но оставшиеся русалки всё равно узнаю́т…
Эйерис улыбается, глядя на неё. Его серебристо-золотые волосы оттеняют бледно-фиолетовые глаза, и они словно два аметиста в озёрной воде. Джоанна отстранённо замечает: Эйерис красив. Как и все Таргариены, потому что в них течёт кровь Древней Валирии, кровь богов и драконов. Но он не мужчина, хоть и похож на бога, не такой мужчина как Тайвин.
— Вы верите в русалок, миледи?
— Едва ли, — смеясь.
— А я верю, — еле слышно произносит он. — Я вижу русалку перед собой.
Джоанна собирается что-нибудь ответить, но не успевает. Эйерис поднимается, кладёт руки ей на плечи, и вот его дыхание уже касается её лица.
— Ваша мил… — Эйерис целует её, не давая договорить. У него на удивление мягкие губы, он неожиданно нежно ласкает её лицо и волосы, приобнимает за шею…
Джоанна отталкивает его и застывает, не в силах поверить. На его лице ангельская улыбка.
— Всегда хотел вас поцеловать, — лениво признаётся Эйерис. — С того самого момента, как увидел. Вас называют Западной Зарёй, и это правда. Я не видел девы прекраснее.
— Зачем вы?.. Нельзя же… — прикусив губу, Джоанна отворачивается.
— Вы правы. Но мне захотелось, и я вас поцеловал. И вы ответили мне, Джоанна. Нет, молчите. Я не интересен вам как мужчина, но вам нравится, что я принц. Почему вы до сих пор не вышли замуж, Джоанна? Всё ищете кого получше, да?
— Между нами никогда не бывать честной любви, ваша милость, — холодно отвечает она. — Прошу простить меня, если я заставила вас поверить, будто…
— Вы могли бы стать моей любовницей.
— Вашей шлюхой, — выплёвывает она.
— У Эйегона Пятого были любовницы. Его сестра Нейерис была королевой только на словах. Богобоязненная женщина, которая родила ему всего одного сына. Совсем как моя любимая сестрица. Разве вы не читали об этом, вы же так любите читать? Колдунья Серени из Лисса, женщины из родов Бракен и Блеквуд — это они правили королевством, повелевая королём, и все об этом знали. Их сыновья были принцами, пусть не по титулам, но по крови. Я позволю вам править мной, если вы дадите мне то, что я хочу.
— Вы можете взять меня прямо сейчас, если пожелаете, — бросает она ему безрассудно. — Вы никогда не славились деликатностью, ваша милость. Даже если возьмёте меня силой, никто не посмеет вас осудить.
«Кроме Тайвина, — добавляет она про себя. — Принц или нет, Тайвин пронзит твоё чёрное сердце мечом. Он сделает это ради меня».
— Весьма соблазнительно, но мне нужно нечто большее, чем просто твоё тело, милашка Джоанна.
— Моя любовь? — Наверное, он всё-таки сошёл с ума.
— Кое-что получше, — в его глазах сгустилась тьма. — Я хочу, чтобы ты стала моей рабыней, Джоанна. Чтобы боялась меня, и ненавидела, и делала, как я повелевал. Чтобы верная любимица Тайвина Отважного стала моей вещью, а ведь он такого высокого о вас мнения, миледи, хотя, думаю, вы и так знаете.
И за злобой, за отравляющей завистью в голосе Эйериса Джоанна слышит страх. Почему-то Эйерис боится Тайвина.
— Я хочу, чтобы он увидел: ты не лучше других, обычная грязная шлюха, и я могу приказать тебе что угодно, потому что я — твой хозяин. И его — тоже. Хозяин!
— Неужели вы думаете, будто я приду к вам по собственной воле? — она высоко поднимает подбородок, и голос её звучит уверенно, но никогда ещё не была она так напугана.
«Я львица, львица Утёса».
Эйерис смотрит на неё, словно наслаждается её упорством.
— За правильную цену придёшь. Я тебя знаю. Я разбираюсь в людях, всех можно купить, и задёшево. А ещё я знаю, кого бояться, и кого заставить бояться себя. Подумай об этом.
Эйерис уходит, и Джоанна ещё долго сидит на камнях у берега. Небо начинает темнеть, буря уже вот-вот начнётся. Час спустя, вернувшись в замок, Джоанна попадает из одной бури в другую. Рыцари требуют лошадей, слуги бегают туда-сюда, женщины кто плачет, кто перешёптывается, творится настоящий бедлам.
Она находит Тайвина в конюшне, он как раз садится на коня.
— Что такое, что случилось? — спешно спрашивает она.
Она видит: Тайвин торопится, но отвечает ей спокойно.
— Король умер, Джоанна, — он берёт её за руку. — У нас новый король, да благословят его боги.
Тайвин уезжает, и Джоанна остаётся одна. Подносит руку к губам.
— Эйерис, — громким шёпотом. — Эйерис теперь король.
И непрошенной бьётся мысль: и я теперь могу стать королевой.
Глава вторая. Западная Заря.
Саммари: 263 В.Э. — 274 В.Э.
От назначения Тайвина Десницей до последней беременности Джоанны Ланнистер.
Вернуть дому Ланнистеров его надлежащее место выпало Тайвину, когда же он был не старше двадцати, судьба вручила ему все наше государство. Он нес это тяжкое бремя двадцать лет, а в благодарность получил только зависть безумного короля. Вместо заслуженных почестей ему приходилось терпеть бесчисленные оскорбления, и все же он обеспечил Семи Королевствам мир, процветание и справедливость.
Буря мечей
Жить в тени Тайвина Кивану было не легко. Это было тяжело для всех моих братьев. Тень, отбрасываемая Тайвином была огромной и тёмной, и каждый из них вынужден был пробиваться к свету. Тигетт старался идти своим путём, но никак не мог соревноваться с твоим отцом, и это с каждым годом делало его все неистовее.
Пир стервятников
263 В.Э.
Тайвин заглядывает в королевскую детскую, и у него перехватывает дыхание.
«Чего ещё пожелать, если живёшь в своём доме, с женой и сыном?»
Джоанна стоит на коленях на черепичном полу, жёлтый шёлковый подол словно само солнце. Её густый волосы тёмным золотом лежат на плечах. Джоанна рассказывает историю, и от малейшего движения браслеты искрят серебром. На её шее — золотая цепочка с бриллиантами, последний подарок самого короля. Среди разбросанных кубиков перед ней сидит малыш принц и слушает её так внимательно, что даже раскрыл пошире глаза.
Джоанна улыбается Тайвину сквозь пелену волос, но ни на мгновение не прерывает рассказа, и только закончив, лохматит принцу волосы и зовёт другую фрейлину, чтобы та занялась им, а сама поднимается навстречу Тайвину.
— Вы, похоже, его очаровали, — Тайвину очень хочется добавить «как и любого другого мужчину». — Что вы ему рассказывали?
— Его любимую историю, про Длинную Зиму и как Первые Люди вместе с Детьми Леса сражались против Иных. Он не устаёт её слушать, говорит, что станет однажды как Последний Герой и защитит мир ото зла, — смеётся Джоанна. Её назначили наставницей принца. Должность лишь синекура, но, безусловно, это великая честь. К тому же видно, как Джоанне нравится этим заниматься. Помимо наставницы принца она также является доверенной фрейлиной королевы и распорядительницей её одежды. Джоанна прошла поистине большой путь от самой скромной из королевских фрейлин.
Её пальцы ласково проводят по символу Десницы на груди Тайвина — цепочке из золотых ладоней — и он с большим трудом сдерживает дрожь от столь лёгкого прикосновения.
— Вам очень идёт, — тихо произносит Джоанна, берёт предложенную руку и ведёт Тайвина на балкон. — Помните, как я увидела вас в первый раз, тогда, в библиотеке? Я обещала вам величие.
— В вас течёт кровь провидицы, мадам, — Тайвин склоняет голову.
— Скорее, я просто слишком много читаю, — смеется она. — Читая, проживаешь тысячу жизней, а не читая — лишь одну. Начав читать, постепенно замечаешь: вокруг всё происходит по одним и тем же образцам, — искоса посмотрев на Тайвина, Джоанна хитро улыбается: — И я слышала, возможно, мне снова придётся вас поздравлять.
— Значит, вы уже слышали, — Тайвин этого не ожидал.
— Будь в Малом Совете должность Мастера над Сплетнями, я бы подошла, как никто другой. — Тайвин видит в её глазах чистую радость, и почему-то это расстраивает. Он ждал другой реакции и надеется, хоть и не сильно, что Джоанна притворяется. — Такая удачная партия. Я рада, что вы наконец-то заведёте семью.
— Ещё ничего не решено, — резко обрывает он. — Никакой договорённости нет, мы просто обсуждали это с лордом Хайтауэром. Идея пришлась ему по душе, но я пока не встречался с его дочерью. Ей всего девять, и свадьбу придётся отложить на несколько лет.
— Говорят, её мать очень красива. Лейтон Хайтауэр первый раз женился по долгу, чтобы угодить отцу, но второй раз сделал выбор по велению сердца. Весьма выгодный союз.
— На её крови лежит пятно, — мрачно произносит Тайвин. — Старшую дочь лорда Хайтауэра, Малору, зовут Безумной из Олдтауна.
Правда, Аллерия всё-таки родилась от второго брака, тогда как Малора — от первого.
— Вам просто невозможно угодить, — сухо замечает Джоанна. — Не могу представить ни одной женщины, которую вы бы согласились взять в жёны без раздумий. Вы бы сомневались, будь она само земное воплощение Девы.
«Вас, — про себя отвечает Тайвин. — Вас бы я взял в жёны, не задумываясь. Только я не волен поступать, как хочу». Однако он знает, что на самом деле свободен. «Я мог бы жениться на вас, но пришлось бы жениться по любви одной. Ведь в приданое вы отдали бы лишь самое себя. Но будет ли этого достаточно? Не озлобит ли это нас со временем? Не посеет ли зёрна обиды в моём сердце, не сломит ли ваши плечи слишком тяжёлым грузом благодарности? Пусть лучше всё остаётся как есть, чем прыгать в бездну из-за сиюминутной прихоти».
— А вы? Ведь вам угодить не легче моего. Появился ли у вас поклонник, которому вы симпатизируете?
На мгновение Джоанна краснеет.
— Я бы не сказала, что симпатизирую, но такой человек есть, и вы с ним хорошо знакомы. Это Тигетт.
— Мой брат?
Джоанна кивает:
— Я, конечно же, отказала.
По правде говоря, своего самого младшего брата Тайвин любит меньше всего. Драчливый мальчишка двадцати лет, он только недавно стал рыцарем и раздувается от чувства собственной важности, но всегда мрачнеет от обиды в тени Тайвина.
«Зачем ему просить руки Джоанны?» — думает Тайвин, но уже знает ответ.
— Вам следует поскорее выйти замуж, — говорит он ей сурово.
— Вы изволите сомневаться в моём обаянии, сир? — кокетливо спрашивает она. — Думаете, скоро оно увянет?
— Не глупите, Джоанна. Женщина должна выйти замуж, ведь иначе — без дома, мужа и детей — ей не найти счастья. Мейстеры считают, что если девица слишком долго не выходит замуж, она рискует повредиться рассудком.
Вдруг у него в голове возникает образ: Джоанна в своём жёлтом платье сидит у камина в его комнате в Кастерли Рок. С зелёноглазым мальчиком не старше Рейегара. Тайвин прогоняет непрошенные чувства.
— Не думаю, что смогу удовольствоваться небольшим домом и заниматься лишь мужем и детьми, — задумчиво произносит Джоанна. — Наверное, я хочу большего.
Она приоткрывает рот, будто собирается продолжить, но вдруг резко обрывает себя.
— Что такое? — напряжённо спрашивает он.
— О, ничего особенно важного, — легко отвечает она, но Тайвин видит: она лжёт. — Я просто вспомнила последнее письмо принцессы Лорезы, она написала о таком смешном случае с её младшими, Элией и Оберином. Знаю, вам она не нравится, но…
— Расскажите теперь об отце. Любил ли он кого-нибудь больше, чем королеву?
— Не то чтобы любил, скорее желал… Но это ведь только сплетни, пересуды прачек и конюхов.
— Говорите. Я хочу знать об отце все — хорошее и дурное.
— Как прикажете. В юности принц Эйерис воспылал страстью к одной девице из Кастерли Рок, кузине Тайвина Ланнистера. На ее с Тайвином свадебном пиру принц упился допьяна и громко сетовал на то, что право первой ночи упразднено. Пьяная шутка, не более, но Тайвин не забыл ему ни тех слов, ни вольностей, которые принц позволил себе, провожая молодую на ложе — не таков был человек, чтоб забыть.
Танец с драконами
264 В.Э.
Джоанна смотрит сквозь бойницу на серебристо-чёрное небо, на холодную луну, аракхом нависающую над заливом Черноводной, выжигающую своим светом реку добела. На мгновение Джоанна прижимается ледяной щекой к нагретому за день камню, позволяет подступить горячим слезам. Если бы не эти слёзы и не боль между ног, она бы решила, что умерла, так ей холодно.
Онемевшими пальцами она крутит ожерелье из переплетённого золота со вставками безумно дорогих изумрудов. Ей приходится его носить, Эйерис настаивает, так как это был его первый подарок. Он делает много подарков придворным дамам, правда, обычно не такие дорогие. За её спиной перешёптываются, судачат о внимании, которое ей выказывает король, но это не более чем шум, эти сплетни почти никто не воспринимает всерьёз, ведь о красивой молодой женщине всегда судачат.
Эйерис уже ушёл, он не стал задерживаться после того, как толкнул её к стене и получил своё удовольствие. Впрочем, как и всегда. Он не приглашает её к себе в постель и, закончив, тут уже велит уйти. И за это Джоанна благодарна. Эйерис настаивает, чтобы она отдавалась ему, где и когда он пожелает: на тёмном лестничном пролёте с риском быть увиденными, в промозглых подземельях, в садах и коридорах, испещривших Красный Замок, в богороще и септе ¬— ничто не свято для Эйериса Таргариена. Он наслаждается её унижением, хотя ещё ни разу не взял её грубо, как, по слухам, пользует простолюдинок. Возможно, ей это ещё предстоит, ведь Джоанна знает, как сильно Эйриса возбуждает огонь.
«Я сама к нему пришла, — думает она. — Как шлюха, продать свою девственность. Я не лучше распоследней потаскухи, отдалась тому, кто больше заплатит». И Эйерис заплатил за её тайные услуги, и заплатил щедро: ей пожаловали земли — конечно же, за преданную службу королеве — должность Старшей Леди при покоях Рейеллы, должность королевской наставницы… Теперь Джоанна богата и имеет определённое влияние.
«Роди мне ребёнка, и ты получишь то, что я обещал, — сказал Эйерис, когда лишил её девственности. — Я дам тебе власть, имя. Тебя запомнят, когда ты, посрамлённая перед миром шлюха, родишь мне бастарда. Но не ранее».
Никто пока не знает, что она шлюха Эйериса, и она должна забеременеть, это должно стать её главной целью. Однако последние полгода она каждый месяц пьёт лунный чай. Сама себе противореча, она не хочет ребёнка, который подарил бы ей то, о чём она всю жизнь мечтала.
«Я не переживу, если Тайвин узнает. Нельзя, чтобы он узнал, как низко я пала».
Джоанна тянется надеть капюшон, как вдруг слышит шорох. И вскрикивает, замечая в тёмном лестничном проёме бледное лицо какого-то мальчишки. Он бросается убежать, но Джоанна с быстротой канавной крысы хватает его за руку, впиваясь ногтями в мягкую плоть. Она трясёт его, хлещет по щекам со всей силы, и мальчишка, пытаясь вырваться, начинает реветь. Грязный оборванец с кухни, чёрный от сажи, одетый едва не в мешок, но всё равно, он ведь мог их увидеть… Он мог их увидеть. Ему не больше семи лет.
— Кто ты? — рычит на него Джоанна и неожиданно сжимает руки вокруг его шеи, будто собирается задушить.
«Он всего лишь мальчик, маленький мальчик», — звучит в её голове голос, но красное марево ярости опалило все её чувства.
— Что ты видел?
— Ничего, миледи, — хнычет он, — клянусь всеми Семью Богами, я ничего не видел!
Джоанна стискивает его шею крепче и притягивает вплотную к себе. Её глаза словно пламя дикого огня.
— Для тебя же будет лучше, чтобы это было правдой, — шипит она. — Иначе я прикажу перерезать тебе горло и вышвырнуть в Черноводную. Только попробуй кому-нибудь рассказать! И я обязательно об этом узнаю!
Она отталкивает мальчишку со всей силы, он спотыкается, падает вниз по лестнице и разражается рыданиями. А Джоанна убегает.
«Пусть он сломал спину, пусть он там умрёт».
Продолжение в комментариях...
-
-
15.10.2014 в 11:12Вообще, одну ланнистеровскую черту автор по-моему точно углядел - лицемерие.
А то, что Джейме и Серсея внезапно Тарги лично мне даже понравилось.
-
-
15.10.2014 в 11:32Лицемерие-то лицемерием, но тут Тайвину ещё и остро не хватает мозгов и характера.
-
-
15.10.2014 в 12:22Про Тайвина я согласна, он тут странен.
-
-
15.10.2014 в 12:27-
-
15.10.2014 в 12:37Что ж, примем за данность "патамушта"))))
-
-
15.10.2014 в 13:16-
-
15.10.2014 в 15:19В сухом остатке, остаётся всё та же история про Золушку — маркизу ангелов, и именно так, вероятно, и стоит её воспринимать.
З.Ы. согласна насчёт Тириона. Этот ребёнок, которого у Джоанны никак не получалсь и которого она хотела, потому что у неё совесть была нечиста, явно не то, что она жаждала получить. Никакого, понимаешь, гламура.
-
-
17.10.2014 в 01:10сорри, что дошла только сейчас.
спасибо за комплименты переводу!)))
В-третьих, смысл самого текста для меня загадка.
Ну, мне кажется, всё на самом деле просто: автор любит Джоанну, решила написать про неё текст, рассказать, как та крута, но не смогла этого сделать так, чтобы восхищение было не за счёт других. А ещё мне кажется, что автор не подозревает, как "услужила" Джоанне, и искренне верит, что Джоанна у неё идеальный пример для подражания. Я всё никак не доберусь до комментов на АОЗе, хочу посмотреть, что ей там пишут. И подумываю написать ей телегу сама))) Но пока не решила, стоит ли))
По сути мне очень близок пост логастр про апологию героев.
-
-
17.10.2014 в 10:11Да! Именно к такому выводу я и пришла в конце концов. Это как в фикбучных фичках, когда у автора не хватает других способов сделать правдоподобный слэш, кроме как облив грязью канонный гет. Только тут у нас не фикбук, и вместо слэша крутизна Джоанны
Пример, конечно, аховый, но что-то мне кажется, довольно близкий по смыслу.
Ага, мне тоже
-
-
17.10.2014 в 22:20перевод отличный, оформление роскошное, картинка прелесть!
в комментах к оригиналу, кстати, никто не заметил косяков в логике, повествовании и мотивации персонажей. все радуются фику про джоанну.
-
-
23.10.2014 в 00:46спасибо за коммент!)))
я в этот раз очень слоу.
-
-
23.10.2014 в 00:48вот потому у них в сто раз больше разных фиков, чем у нас!
-
-
23.10.2014 в 00:49ты хочешь больше таких неоднозначных фиков?
-
-
23.10.2014 в 00:56Из этого, на мой взгляд, получается фандом - когда вне зависимости от того, кто что шипперит, люди ощущают себя причастными к чему-то общему.
-
-
23.10.2014 в 01:02-
-
23.10.2014 в 01:09Они, эти ориентиры, и так сбиты у меня относительно тебя, а у тебя относительно еще кого-то. Ну при чем тут фандом вообще?
-
-
23.10.2014 в 01:11уболтала))
я, на самом деде, сейчас слишком устала, чтобы вести нормальную дискуссию))
-
-
23.10.2014 в 01:12-
-
24.10.2014 в 03:20Обожаю вас, дорогие мои. Вы офигенно талантливые!
-
-
24.10.2014 в 13:56