Название: Черная петля
Автор: Lelianna
Бета: Frau Lolka, belana
Гамма: lady snark
Иллюстратор: redraccoon (заглушки, арты «Ты стал моим, а я твоим», «Тварь»), Горацио (арт «Рамси Сноу»)
Размер: макси, ~ 24500 слов
Пейринг/Персонажи: Рамси Сноу/Теон Грейджой, Парни Бастарда и другие обитатели Дредфорта
Категория: слэш
Жанр: драма, мистика
Рейтинг: NC-17
Краткое содержание: прошло несколько месяцев после победного возвращения из разграбленного сожженного Винтерфелла с трофеями и пленниками. Самый ценный пленник сломлен, забыл свое имя и служит Рамси, который управляет Дредфортом, пока его отец с войском находится в Речных землях. Однажды Рамси замечает, что каким-то магическим образом снова и снова переживает один и тот же день. Он пытается разорвать замкнувшийся круг и с яростью обнаруживает, что раздобыть единственное средство спасения — невыполнимая задача. Тем не менее, Рамси не готов сдаваться.
Предупреждения/примечания: канон AU, таймлайн — период пребывания Теона Грейджоя в Дредфорте до возвращения Русе Болтона на Север; использование идеи о магической петле времени; графичное описание насилия, нон-кон (изнасилование, оральный секс), жестокость
Ссылки на скачивание: АО3, форматы mobi, epub, pdf, html
"— Зло у него в крови, — сказал Гловер. — Он бастард и рожден от насилия, что бы там ни постановил мальчишка-король.
– Если снег бывал когда-нибудь черен, так это он, – подхватил лорд Виман".
– Если снег бывал когда-нибудь черен, так это он, – подхватил лорд Виман".
Танец с драконами
Рамси I
Рамси открыл глаза и, отдернув красный полог балдахина, с хрустом потянулся. Несмотря на ранний час, в комнате было светло — лучи утреннего солнца пронизывали ее насквозь. Со двора доносился звонкий лай, заглушающий все остальные звуки. Рамси вытащил из-под кровати ночной горшок, поставил его на скамью у окна и, облегчаясь, принялся наблюдать, как Костяной Бен поочередно облачает поскуливающих от нетерпения гончих в ошейники и защитные корсеты.
По коже пробежали мурашки от радостного предвкушения грядущей охоты. Вчерашним утром один из лесничих заметил в роще следы крупного кабана, а затем возле Лосиного ручья обнаружил примятый кустарник и взрыхленную землю — ночное лежбище зверя, — и Рамси немедленно отдал приказ своим ребятам готовиться к охоте.
Он часто выезжал в лес вместе со своими подручными, но обычно привозил в замок мелкую добычу: подбитых зайцев, куропаток и уток, а один раз — мелкую лисицу. Последний раз Рамси загонял кабана, когда еще отец был в Дредфорте и у них гостил Роджер Рисвелл. В охоте участвовало тридцать человек, вооруженных рогатинами, луками и копьями. Они преследовали зверя четыре дня, пока наконец собаки не окружили его возле корней векового дуба. Вепрь распорол брюхо нескольким псам, был разъярен и смертельно опасен. Отец отдал Рисвеллу право добить зверя, и тот ударом копья прикончил его, получив лавры победителя и почести на пиру по возвращении в замок.
Рамси предпочитал охоту иного рода, но мысли о погоне за опасной лесной тварью будоражили кровь так же сильно, как и приготовления к травле двуногой дичи. Зверя ведет инстинкт, а человека — разум. Гораздо интереснее играть с теми, кто имеет хоть каплю смекалки, как, например, деревенская девка Джейни, которая едва не обвела его вокруг пальца. Она нашла издохшего и почти сгнившего барсука, обмотала ноги обрывками его шкуры и сделала крюк, спустившись по ручью. Правда, ума у нее хватило лишь на то, чтобы побежать из леса к собственной деревне, поэтому, когда стало ясно, что собаки потеряли след, Рамси направил погоню именно туда. Среди ячменного поля он настиг беглянку и подарил ей чистую смерть за хорошую охоту.
Он очень редко проигрывал и почти никогда не упускал добычу, хотя давал своим пленницам фору в несколько часов. Два месяца назад он позволил Вонючке и его девке бежать по лесу всю ночь напролет и выехал из Дредфорта лишь когда взошло солнце. Несмотря на это, Рамси догнал обоих слишком быстро и охота закончилась. Он был весьма разочарован, но девка сопротивлялась так смело и отчаянно, а Вонючка пялился на него с таким животным ужасом, что Рамси оттаял и решил, что травля завершилась удачно.
«Кира, — вспомнил он имя той девки, натягивая бриджи. — Швырялась в меня камнями, а затем пнула коленом в живот, сучка».
Когда они вернулись в замок с кожей Киры в седельной сумке, Вонючка тоже лишился кусочка шкуры — Рамси освежевал его указательный палец на левой руке, а затем…
От накативших воспоминаний сладко заныло внизу живота. «О Боги, как же он орал и умолял о пощаде!»
В дверь постучали, послышался голос одного из его оруженосцев Фреев:
— Милорд? Мы принесли вам горячую воду для умывания.
Оба, Большой и Малый Уолдеры, кряхтя под тяжестью ведер, зашли в комнату.
— Милорд Рамси, пожалуйста, возьмите меня на охоту! — снова начал ныть Уолдер Малый, круглолицый крепыш с толстым брюхом.
Он был высок для своих лет и слишком нахален. Вчера он несколько раз подходил к Рамси с этой просьбой, пока не получил затрещину.
— Закрой рот, — беззлобно ответил Рамси, плескаясь над тазом с водой. — Это охота на вепря, а не лесная прогулка. Ты еще мал для таких развлечений.
Он часто брал с собой оруженосцев поохотиться — Уолдер Малый радостно загонял зайцев и научился правильно свежевать их тушки, однако Рамси не хотел, чтобы мальцы-Фреи участвовали в травле кабана, потому что эта охота была смертельно опасной. Не хотелось бы лишиться какого-нибудь Уолдера из-за дурацкой случайности — подвернувшей ногу лошади или вепря, внезапно выскочившего из укрытия. К тому же мальчишки только бы испортили весь азарт преследования зверя.
После завтрака из ячменных лепешек, ветчины и масла, оруженосцы, держа рты на замке, облачили Рамси в одежду для охоты. Поверх плотного шерстяного дублета с эмблемой дома Болтон на груди Уолдер Большой застегнул на Рамси колет из вареной кожи, прошитый кольчужными кольцами, затем зашнуровал теплые сапоги и натянул перчатки на подставленные руки. Уолдер Малый надел на него пояс с ножнами: на левой стороне висел фальшион, на правой — кинжал и свежевальный нож, с которым Рамси никогда не расставался. Затем оруженосец осторожно стянул его волосы в хвост на затылке и набросил на плечи длинный плащ из волчьих шкур. Рамси сам застегнул на плече пряжку, сделанную из волчьих клыков.
— Вон отсюда, — негромко приказал он, оглядев себя в бронзовое зеркало.
Неплохо, очень неплохо. Парни уже должны дожидаться его во дворе в полной готовности — с оружием, оседланными конями, запасами еды и вина в седельных сумках и девочками, повизгивающими от нетерпения. Сегодняшним вечером всех ждет пир с жареной веприной. А затем он прикажет привести к себе Вонючку и, возможно, даже угостит его куском дичи, если тот будет вести себя хорошо.
Рамси переполнял боевой пыл. Распахнув дверь пинком, он сбежал вниз, перепрыгивая через ступеньки.
Все были на месте: Костяной Бен, сдерживающий свору собак; Деймон с блестящим от сала кнутом; хмурый Алин рядом с Молчуном; Живодер, отпускающий глумливые шуточки над золотушным Диком под хихиканье Лутона.
Расстроенный Малый Уолдер подвел к нему рыжего коня и бережно вручил охотничий рог.
— Удачной вам охоты, милорд, — поклонился он, и Рамси небрежно потрепал его по щеке рукой в перчатке.
Он вскочил в седло Кровавого и затрубил в рог, что было сил. Из окон выглядывала челядь, караульные выстроились в две шеренги, пропуская кавалькаду всадников. Как только гончие перебежали мост и устремились в поле, Рамси, не утерпев, погнал коня галопом, дрожа от возбуждения. За ним с гиканьем помчалась свита. Деймон-Станцуй-Для-Меня орал, свистел и улюлюкал громче всех.
Осенний лес сковали ранние заморозки: лужицы воды покрылись тонкой корочкой льда, земля была твердой, а воздух свеж и напоен ароматом опавшей листвы и хвои. Собаки уверенно взяли след кабана и скрылись в чаще. Рамси, то и дело понукая Кровавого, гнал на звук надсадного лая девочек, преследующих добычу. Низкие ветви страж-деревьев то норовили хлестнуть по лицу острыми иглами, то вцепиться в волосы, но Рамси привык к бешеной скачке в лесу и твердо вел коня, вовремя замечая поваленный ствол, овраг или черную рытвину среди пожухлой травы.
Спускаясь с пригорка в лощину, поросшую молодыми деревцами, он увидел на другом склоне стаю девочек и удирающего от них кабана. Матерый бурый зверь с огромными желтыми клыками мчался напролом через кустарник, выбрасывая из-под копыт ворохи красных листьев.
Несомненно, охота была близка к завершению. Рамси резко осадил Кровавого в лощине и, оглянувшись, обнаружил, что его парни порядком отстали. Где-то вдалеке доносились крики и лошадиное ржание. «Ленивые болваны! Их обогнал бы даже Вонючка!», — Рамси раздраженно фыркнул и поднес к губам рог. Он трубил в него до тех пор, пока на пригорке не показались Деймон и Костяной Бен на взмыленных конях.
— Иные вас дери! — рявкнул Рамси. — Девочки уже почти загнали вепря! Какого пекла вы там копаетесь?!
Костяной Бен вдруг нахмурился.
— Милорд… — он поднял руку вверх, призывая прислушаться. — Собаки замолкли!
Рамси напряг слух — и впрямь, лай девочек стих, как будто кабан за считанные мгновения успел разделаться со всей стаей и скрыться.
— В чем дело? — спросил он. — Бен, почему они молчат?
К Деймону и Бену наконец присоединились остальные. У всех на всех лицах читалось недоумение — видимо, их тоже озадачили внезапно затихшие собаки.
— Может, пока вы трубили в рог, м’лорд, девочки загрызли кабана до смерти? — несмело предположил Желтый Дик.
— Болван! — бросил Рамси, а Костяной Бен сказал, что только взрослый лютоволк способен перегрызть горло кабану.
Рамси напряженно вслушивался в звуки леса: карканье ворон, шорох листвы на ветру, тихий шум овражного ручья, хруст веток под копытами коней, переступающих с ноги на ногу. Ни лая, ни рычания, ни поскуливания. Он был готов поклясться всеми Богами, что пока трубил в рог, не слышал лая девочек, окруживших кабана. К тому же вряд ли бы тот сумел за короткое время задрать целую дюжину собак, чьи животы и шеи защищали жестяные пластины, обшитые тканью.
— Бен, какого пекла молчат собаки? — повторил Рамси, и тот обеспокоенно пожал плечами.
— Милорд… я не знаю, — он спустился в лощину и поравнялся с Рамси.
Засунув в рот пальцы, Бен громко свистнул и вспугнул двух соек со старого вяза. Собаки не отозвались, и псарь свистнул еще раз — так протяжно, что у Рамси зазвенело в ушах. Деймон скривился и яростно заскреб пятерней в засаленных волосах.
— Хватит! — крикнул Рамси. — У меня сейчас голова лопнет от твоего клекота! Девочки не могли уйти далеко, они бежали прямиком через лощину и почти настигли вепря. Я видел его собственными глазами и уже давно бы заколол, если бы не стал дожидаться вас! Дубины убогие! Вы что, первый раз уселись в седло?!
— Уж больно шибко бежал ваш конь, м’лорд, — подобострастно сказал Дик. — За вами в лесу никто не может угнаться.
— Коли вы, милорд, видели девочек недавно, то мы их сейчас найдем, — уверенно сказал Бен.
Рамси, подавив раздражение, ударил в бока Кровавого:
— Все за мной! Не отставать!
Он взобрался по склону, перепрыгнул через заросли кустарника и, миновав редкую рощицу, оказался на небольшой лужайке. От увиденной картины Рамси настолько опешил, что рванул поводья изо всех сил и Кровавый, встав на дыбы, захрипел и пустил розовую пену. Подоспевшие парни ошеломленно остановились чуть позади него.
Зеленую лужайку пересекал небольшой прозрачный ручей. Несколько серых валунов торчали из травы, будто оброненные игральные кости великана. На одном из камней сидела грузная приземистая старуха в бурых лохмотьях. Лицо с обвисшими брылами усеивали бородавки, из-за глубоко запавшего рта кончик носа почти касался подбородка.
Вокруг нее на траве лежали собаки — вся дюжина — положив морды на вытянутые лапы, они смотрели на безобразную каргу, словно щенята на суку-мать.
— Куда делся кабан? — выкрикнул Рамси. — И что ты сделала с собаками, тварь?!
Та прошамкала в ответ:
— Ни приветствия, ни доброго слова… экая неучтивость! Почему бы тебе не уважить старую леди как полагается? Или ты способен только на оскорбления?
— Что?! — Рамси не поверил собственным ушам.
«Эта уродливая жаба смеет насмехаться надо мной?!»
— Что ты там мямлишь, паршивая тварь?! Я твой лорд, старая сука! На колени, живо!
Старуха покачала головой, тряся темными брылами. Глубоко посаженные глаза были измазаны какой-то желтой дрянью, и Рамси представил, как поочередно вонзает острие кинжала в эти закисшие гляделки.
Костяной Бен снова свистнул, подзывая собак, но те и ухом не повели, продолжая преданно смотреть на старуху.
— Да она ведьма! — испуганно прошептал Лутон.
Молчун открыл безъязыкий рот и что-то прореготал, словно мул на случке.
— Заткнитесь все! — Рамси почувствовал, как от злости разгорается лицо. — Ты, мразь! Если сейчас же не встанешь на колени, я спущу с тебя твою дряхлую шкуру и заставлю сожрать целиком, кусок за кусочком!
— Черная кровь, черные мысли, — забормотала старуха, покачиваясь на камне. Ее обрюзгшее жирное тело тряслось, как студень. — Черные дела, черные замыслы, черное прошлое, черное настоящее и черное будущее. Одно лишь имя у тебя белое, бастард из черного замка, но и его ты скоро перекрасишь.
От ярости у Рамси перехватило горло. Он попытался вдохнуть, но бешеное исступление словно каменным жерновом сковало его ребра. Рот искривился в судороге, напряглись все жилы, и задеревенел живот. Такие приступы в последнее время случались с ним все чаще. Нужно было немного подождать, когда клокочущий гнев наконец стихнет и позволит ему дышать, а затем перескочить ручей и одним ударом срубить башку старой уродины.
— Ведьма, ведьма! — вновь закричал Лутон.
— С такой чернотой внутри ты обречен блуждать во тьме по кругу целую вечность, — нараспев говорила старуха, продолжая раскачиваться. — Ходить в черной петле до самой смерти! Никто никогда не полюбит тебя, черный бастард! Никто никогда не оплачет твою смерть, черный бастард! Ты никому не нужен, одна лишь черная ненависть окружает тебя, словно ночная мгла. Черная тварь пожирает твое сердце и душу. Расстанься со своей тварью, черный бастард, только так ты сможешь избавиться от своих оков и разорвать петлю.
Приступ яростного безумия миновал. Рамси, выхватив из ножен фальшион, в три прыжка пересек поляну и оказался рядом со старой каргой. Он взмахнул мечом, и клинок со свистом рассек воздух — старуха исчезла, а вокруг Кровавого с заливистым лаем запрыгали девочки.
Рамси быстро огляделся: старуха не могла скрыться — жирная неповоротливая жаба не пробежала бы и десяти футов. Он видел ее мгновение назад, и удар фальшиона должен был снести ее голову. На деревьях, что окружали поляну, не шелохнулся ни один лист, не было слышно и топота удирающих ног, лишь девочки продолжали весело скакать вокруг его коня, словно хвастаясь пойманной добычей. Рамси огрел плеткой двух особо назойливых собак, и те, поджав хвосты, заскулили.
Его парни так и стояли на другом конце поляны: на лице Лутона и Молчуна застыл ужас, Костяной Бен недоуменно глядел на пустой валун, где только что сидела старуха, а Желтый Дик что-то бормотал, поднеся к губам амулет, сплетенный из сухих веток и какой-то дряни.
Деймон, хлестнув коня, перепрыгнул ручей и остановился у валуна.
— Где эта сука? — спросил Рамси, медленно обводя взглядом своих подручных.
— Я же говорил, что она ведьма, — сказал Лутон. — Она навела порчу на собак и напустила на нас морок!
Молчун испуганно кивал в такт словам Лутона, а Дик все что-то шептал себе под нос и нацеловывал свой омерзительный амулет. «Забить бы тебе его в глотку, болван!»
Костяной Бен спешился и, подозвав девочек, наконец-то успокоил их. Он внимательно осмотрел каждую — глаза, клыки, животы и лапы, — и произнес:
— С ними все в порядке, милорд. Не знаю, что на них нашло.
— Так, — Рамси облизнул пересохшие губы. — Она не могла просто исчезнуть. Старая карга спряталась где-то поблизости и сейчас посмеивается над нами. Мы разделимся. Бен, пусти двух собак по ее следу. Остальные продолжат преследовать кабана.
Он показал на глубокие отпечатки кабаньих копыт во влажной земле у ручейка, который пересекал поляну.
— Деймон, Алин и Живодер, принесите мне голову этой старой суки, и я щедро вознагражу вас, — сказал он. — Все остальные — за мной! Продолжим охоту на вепря. Сегодня вечером мы должны вернуться в Дредфорт с двумя трофеями. Если упустим хотя бы один — я буду очень разочарован. Вы ведь не хотите разочаровать своего милорда, олухи?!
Они блуждали в лесу до глубокого вечера. Собаки то брали след кабана, то теряли его, а затем побежали вдоль лесной речки и в сгущающихся сумерках вывели охотников к той самой пресловутой поляне.
Там, привязав лошадей к деревьям, Деймон, Кислый Алин и Живодер уныло сидели на валунах вдоль ручейка. Они, отводя глаза, наперебой принялись говорить, что собаки так и не сумели встать на след исчезнувшей старухи. Девочки крутились на поляне, словно потерянные щенки, и не желали идти дальше, несмотря на команды, понукания и удары плетью. В конце концов, пока Живодер возился с потерявшими разум собаками, Деймон и Алин пустились вскачь по лесу — они прочесали округу в две лиги, но не нашли ничего, кроме объеденного трупа лани, которую, видимо, загрыз сумеречный кот.
Рамси молча выслушал их сбивчивый рассказ, чувствуя, как в груди разливается ледяная чернота. Он проиграл. Его обвела вокруг пальца какая-то жирная старая жаба. Она испортила ему охоту и ушла от возмездия. Он не сумел догнать кабана, а его болваны не смогли поймать старуху. Он проиграл.
«Я упустил добычу. Иные всех дери, как же так вышло?! Эта сука заплатит мне за все, она дорого заплатит! Я отыщу ее логово, где бы она ни пряталась от меня. Завтра. Я поймаю ее завтра. А затем мы продолжим охоту на вепря».
Не дослушав Деймона, он сделал знак следовать за ним в Дредфорт, и понурые парни молча последовали приказу. Даже девочки притихли — они бесшумно трусили рядом с Беном, низко опустив головы и хвосты.
Чем ближе становились зубчатые башни Дредфорта, тем сильнее досада и гнев охватывали Рамси. Он чувствовал, что еще немного и кипящая ярость перехлестнет через край, заставив его голову лопнуть, как перезревшую тыкву. Он почти ничего не видел и хрипло дышал, до боли стискивая в кулаке поводья. Перед глазами стояло лицо старой уродины — она ухмылялась беззубым ртом и кричала «Бастард! Бастард из замка!» Если бы не эти болваны, Деймон и Алин, он бы уже срезал бородавчатую кожу с ее жирной хари и забил бы окровавленный ком прямо ей в глотку.
Во дворе, несмотря на поздний час, его встретили не только караульные с конюхами, но и оруженосцы. Он, не глядя, бросил поводья Кровавого в руки Уолдера Малого и направился в главный замок. У дверей Рамси задержался и, подозвав Деймона, приказал:
— Штоф горячего вина с пряностями в мои покои. И приведите ко мне Вонючку.
Вонючка I
Он скорчился на гнилой соломе, поджав ноги к животу и обхватив себя руками. Ладони он засунул под мышки в тщетной надежде хоть как-то согреться — ему все время было холодно. Холод, темнота и крысы, которые ночью пробегали по лицу и пробовали на зуб оставшиеся пальцы, были его единственными друзьями. Как только в его камере оказывался кто-то еще — появлялась боль, поэтому он боялся любых шагов, которые так гулко раздавались по коридору.
Он сразу замирал и, затаив дыхание, прислушивался к ним. «Не меня, только не меня, нет, прошу!» — в других камерах тоже были узники, и к ним тоже приходила боль: кто-то начинал выть и просить пощады прямо в своем застенке, а кого-то вытаскивали в коридор и волокли в пыточную под истошные вопли.
Когда шаги останавливались у его двери, он словно на миг терял сознание, не чувствуя собственное тело. Если приоткрывалась нижняя створка, он тут же приходил в себя с радостным облегчением: стражник принес ему воду и объедки! Это значит, что он останется в камере, его никуда не заберут, и не будет ни боли, ни страданий. Он медленно полз к двери и на всякий случай беспокойно прислушивался к удаляющимся шагам. Затем, вытянув руки, он бережно ощупывал пол рядом с узкой створкой. В железную кружку, прикованную к стене, стражник наливал воду, и нужно было действовать очень осторожно: несколько раз он случайно опрокидывал ее — вода уходила в щели между камнями, и ему приходилось довольствоваться двумя-тремя жалкими глотками, что оставались на дне. Муки жажды были страшнее голода, это он усвоил в первые недели своего заточения. Когда он находил кружку, полную драгоценной воды, то пододвигал ее к камню, чуть выдвинутому из стены, — он хорошо знал это место, — и если она стояла там, то оставалась в сохранности. Потом он тщательно шарил по полу в поисках еды и порой находил ее: краюху хлеба, ком прокисшей ячменной каши или даже куриные кости с остатками мяса.
Еду давали не всегда, и он поначалу пытался делать запасы, пряча маленькие кусочки хлеба или комочки застывшей каши. Но когда он проваливался в забытье на охапке сырой соломы, крысы отнимали у него эти крохи, поэтому приходилось съедать все сразу. Он дробил куриные кости об камни, высасывая из них костный мозг до последней толики, а затем долго перекатывал во рту осколки.
Сейчас в темнице было тихо: никто не причитал, не стонал и не звал на помощь, словно милорд разом избавился от всех узников, ободрав с них кожу и прибив окровавленные тела к крестовидным столбам. «Если и так, они заслужили это, — хмуро подумал Вонючка. — Нужно вести себя как подобает, и милорд ничего не заберет у тебя. Рамси никогда не станет наказывать без причины».
В тишине послышался нарастающий звук шагов: по коридору шли двое, и один из них гремел связкой ключей.
«Это плохо, очень плохо», — заволновался Вонючка.
Липкий страх пополз по телу, заставляя конечности цепенеть. Он задышал ртом — прерывисто и часто, как издыхающее животное. «Не меня… только не меня… молю! Пожалуйста! Я ничего не сделал! Я ни в чем не виноват! Только не меня…»
Ключ заскрежетал в замке, и Вонючка заскулил, втянув голову в плечи. Он закрыл лицо руками, бормоча: «Прошу… смилуйтесь…». Дверь отворилась, и свет дымного факела ослепил его.
— Свет… не надо… — просипел он, зажмурившись.
— Смердит, как покойник в нужнике, — послышался голос Деймона. — Поднимайся, Вонючка!
Он затрясся, вжимаясь спиной в стену. Деймон часто порол его кнутом по приказу милорда, но ведь сейчас Вонючка ничего не сделал! Не нарушил правила! Он провел здесь уже целую вечность — в компании крыс, холода и темноты, милорду не за что наказывать его, он ничего не сделал! Ничего!
— Я ничего не сделал! — захныкал он, ерзая на соломе. — Прошу…
— Давай быстрее, от твоей вони блевать тянет, — Вонючка узнал голос Кислого Алина.
— Если не встанешь сам, я помогу тебе. Кнутом, — сказал Деймон, и Вонючка быстро пополз к ним на четвереньках.
Алин подхватил его за шиворот и поставил на ноги, а затем с клекотом прочистил горло и сплюнул на пол.
— И впрямь воняешь, как протухший мертвец из нужника, — сказал он.
Вонючка наконец приоткрыл веки, слипшиеся от слез — свет нестерпимо резал глаза. Кроме Кислого Алина и Деймона, который держал факел и связку ключей, в полутемном коридоре никого не было.
— Пошел, — подтолкнул его в спину Алин, и Вонючка едва не упал.
С отрезанными пальцами на ногах было сложно удерживать равновесие, а в последнее время он и вовсе передвигался по камере ползком либо на четвереньках.
— Прошу… я ничего не сделал… — забормотал он, медленно продвигаясь вперед, припав к стене. Голова кружилась, и подкашивались колени. — Куда… куда вы меня ведете?
Деймон и Кислый Алин шли следом.
— Милорд Рамси потребовал привести тебя, — ответил Алин.
— У его милости сегодня был неудачный день, — хохотнул Деймон, и внутри Вонючки все оборвалось.
В неудачные дни милорд творил страшные вещи. Он менял правила игры. Он не слушал мольбы, оправдания, просьбы о пощаде, не видел слез и заломленных рук. Казалось, милорд вообще ничего не слышал и не видел — он смотрел сквозь Вонючку остекленевшим взглядом и заставлял терпеть невыносимую боль. В один из неудачных дней Рамси едва не убил его. Если бы не мейстер, который две недели залечивал то, что сотворил с ним милорд, Вонючка бы умер в ужасных муках, истекая кровью. «Потом он сказал, что я заслужил это своей дерзостью… Он сказал, что наказание было мне во благо и он был вынужден сделать это… Но я помню, что тогда у Рамси просто был неудачный день».
Он вцепился в стену руками и остановился, дрожа всем телом. Он знал, что просить о пощаде бесполезно: все парни Рамси были жестокими ублюдками — им, как и их хозяину, очень нравилось, когда жертвы молили о милосердии. Он помнил это, но язык помимо его воли начал лопотать:
— Пожалуйста, не надо… умоляю, я ничего не сделал, прошу! Пощадите…
Сапог Деймона врезался ему в зад, и он полетел на пол, обдирая колени и локти. Боль пронзила тело, и на секунду Вонючка понадеялся, что, возможно, сегодня Рамси наконец-то убьет его.
Увы, но даже в самый черный день своей жизни болтонский бастард никогда не позволит умереть своей любимой игрушке. Рамси ломал его и снимал оболочку, слой за слоем, добираясь до сердцевины, а затем — когда от человека, который прежде называл себя принцем винтерфелльским, осталась лишь пустая шелуха, он наполнил ее новым содержимым.
«Вонючка-Вонючка, трусливая сучка». Теперь это его настоящее имя и суть. Он даже не мужчина, а всего лишь Вонючка, дерьмовая кучка. «Помни, кто ты есть на самом деле!» — прозвучал в голове шепот милорда.
— Идиот! — ругнулся Алин. — Если этот тухляк что-то себе сломал, милорд с тебя шкуру спустит!
Вонючку грубо вздернули на ноги, и Деймон, недовольно фыркая, ощупал его конечности и ребра.
— Все цело, — бросил он. — Придется тащить его. Сам он будет брести в покои милорда до утра.
Они подхватили его под руки и шустро понесли по коридору — босые ноги Вонючки волочились по камням, царапая кожу до крови.
Правила-правила-правила… Даже в неудачные дни болтонского бастарда («Милорда! Милорда!») нельзя было забывать о правилах. Они были простыми: не поднимать глаза; не говорить без разрешения; помнить, что ты Вонючка, Вонючка-трясучка; никогда не улыбаться — милорд ненавидит, когда ты улыбаешься, даже подобострастно. Служи и повинуйся, знай свое место, и тебе никто не причинит вреда. Однако в неудачные дни Рамси играл совсем в другие игры.
«Бастард отрежет тебе еще один палец, — думал он, пока его с руганью волокли по винтовой лестнице на третий этаж башни. — А если назовешь его бастардом, он обдерет тебе кожу с лица. Милорд. Его милость. Милорд Рамси. Только не Сноу. Его милость Рамси… знай, кто ты есть, выполняй все его приказы, и возможно даже сегодня тебе удастся сохранить оставшиеся пальцы».
Кислый Алин и Деймон поставили его на пороге комнаты, в которой он досконально знал каждый предмет — вплоть до мельчайших царапин и трещин, а также застарелых потеков крови. Дверь поспешно закрылась за спиной Вонючки, и он услышал дробный грохот сапог, словно парни Рамси решили пробежаться по лестнице наперегонки.
Он опустился на колени, успев бросить торопливый взгляд на милорда. Тот сидел в кресле, обитом красной кожей, и крутил в руках ножку серебряного кубка.
«Плохо… очень плохо». Рамси был в бешенстве — это было видно по немигающему взгляду блеклых глаз, похожих на две грязные льдинки, по искривленной нижней губе и пузырькам слюны, скопившейся в уголках рта. Рамси молчал, и это тоже было плохо, очень плохо.
Уставившись в расстеленную на полу волчью шкуру, Вонючка привычно забормотал:
— Простите меня, милорд, простите… умоляю, что бы я ни сделал, проявите милость.
Рамси молчал и пристально смотрел на него — даже не поднимая глаз, Вонючка чувствовал, как взгляд милорда уперся в его голову, втянутую в плечи. Нужно было говорить дальше, нужно было просить о пощаде — Рамси часто повторял, что ему нравится, как Вонючка упрашивает и умоляет, — однако от ужаса все слова застыли у него в горле.
«О Боги, что ему нужно от меня на этот раз?»
— Подойди ко мне, — последовал тихий приказ, и Вонючка мгновенно повиновался.
Он на четвереньках подполз к креслу милорда и застыл в футе от его широко расставленных кожаных сапог. В руках Рамси не было ножа, но Вонючка знал, что тот всегда носит на поясе кинжал и свежевальный клинок с крючком на конце. «Сейчас он поставит кубок на стол… а затем предложит поиграть в игру «Выбери палец». Что ж, на правой руке у него целых четыре пальца — если милорд предложит выбрать, пусть снимает кожу с безымянного.
От этих мыслей глаза обожгло слезами, он невольно всхлипнул, и Рамси, не глядя, сильно пнул его в лицо. Вонючка упал навзничь, кровь заполнила его рот — острые края сломанных зубов поранили щеку изнутри. Ушибленная скула горела огнем. Он тут же поднялся, не дожидаясь, когда Рамси прикажет ему встать, сглотнул кровь и вновь заговорил:
— Простите мою дерзость, милорд, я не хотел, прошу… молю вас…
— Заткнись, — сказал милорд, и Вонючка оборвал себя на полуслове.
Некоторое время они молчали — как ни старался Вонючка сдерживать дыхание, ему казалось, что прерывистое сипение раздается на всю комнату и за этот мерзкий звук Рамси жестоко накажет его. Стук сердца громко отдавался в ушах.
Милорд перехватил кубок одной рукой, а второй достал из ножен кинжал. Вонючка сглотнул набежавшую кровь и, поперхнувшись, с трудом справился с кашлем.
Рамси метнул кинжал вниз — клинок пролетел справа от Вонючки и, прорезав волчью шкуру, вошел в дощатый пол почти на треть. Он вздрогнул и покосился на дрожащую рукоять из желтой кости. «У тебя на правой руке осталось четыре пальца». Он мог бы выдернуть кинжал и перерезать себе горло…
«Это очередная игра милорда. Мы уже играли в такую. Он опять испытывает тебя!» — Вонючка снова уставился на серый мех, в котором утопали сапоги Рамси.
— Я сегодня должен был добыть кабана, — вдруг сказал тот. — Если бы не эта старая сука, сейчас бы мы пировали, запивая вином мясные ломти. Когда ты в последний раз ел кабана, Вонючка?
— Я… я не помню, милорд, простите… это было очень давно, — ответил он.
Он пытался предугадать следующие слова или действия Рамси, но в неудачные дни тот вел себя очень непредсказуемо.
— Давно, говоришь, — повторил милорд.
Больно схватив Вонючку за волосы, он подтянул его вплотную к себе и запрокинул голову.
— Да, м-м-милорд, — одними губами промычал Вонючка, чувствуя, как из уголка рта побежала кровь.
Сейчас Рамси смотрел ему прямо в глаза, и, как бы ни страшил его взгляд, ни в коем случае нельзя было отворачиваться. В эту игру они тоже играли когда-то, она обошлась Вонючке в три крестовидных шрама на плече.
— Это было очень давно… — прошептал он, боясь случайно моргнуть. — На пиру в Винтерфелле, когда приезжал мертвый король.
Сказав это, он невольно сжался, чувствуя, что перешел опасную грань. У Вонючки не было прошлого — он не мог пировать в Винтерфелле в одном зале с ныне покойным королем Баратеоном.
— Когда приезжал мертвый король… — усмехнулся Рамси. Почему-то эта фраза очень развеселила его, хотя Вонючка не мог понять причину веселья. — Говорили, что он сдох, когда кабан распорол ему брюхо.
— Да, милорд.
— Говорили, его нутро так протухло, что ему пришлось подыхать в одиночестве. Даже замковые мейстеры сбежали от него.
— Да, милорд. — Кажется, воспоминание о Роберте Баратеоне пошло на пользу. Рамси начинал вести себя как обычно, и на душе Вонючки полегчало. Сейчас нужно соглашаться с каждым его словом и постоянно добавлять «милорд».
— Интересно, а что если бы кабан распорол мое брюхо? Что, если бы мои кишки стали вонять также, как у дохлого короля? Ты бы ухаживал за мной, Вонючка? Ты бы не бросил своего милорда?
— Милорд, что вы! Конечно, я бы сидел у вашей постели день и ночь, если бы вы только позволили… я бы выходил вас, милорд, клянусь!
«Говори твердо! Говори уверено! Так, чтобы он поверил. Стоит ему усомниться в твоей преданности, он снова накажет тебя!»
— Но, милорд, вы бы не позволили кабану вас ранить. Вы бы убили его прежде, чем он накинулся на вас, — сказал он.
— Все верно. Истинная правда, мой драгоценный Вонючка. — Рамси все также держал его за волосы, но хватка ослабла и боль, стягивающая затылок, ушла.
Он отпил из кубка и скривился:
— Вино совсем остыло, будь оно проклято!
Рамси отхлебнул прямо из штофа, а остатки вылил на лицо Вонючки — вино пахло гвоздикой, лимонником и перцем. Он быстро облизал губы, и во рту появился восхитительный, давно забытый вкус. Правда, щека все еще кровоточила изнутри, и сладкая пряность теплого вина быстро сменилась солоноватой горечью.
Красные капли стекали по лицу и шее, струйки вина приятно согревали кожу, и Вонючка на миг блаженно прикрыл глаза.
— Вместо того чтобы наслаждаться победой, я сижу здесь с тобой и пью остывшее вино. Выпей же вместе со мной, мой Вонючка.
Прохладное вино из кубка полилось в послушно открытый рот. Правда, в кубке оставалось совсем немного, и вскоре на язык Вонючки упали распаренные остатки душистого перца и гвоздики. Он быстро разжевал пряности и проглотил их.
Рамси отпустил его волосы, однако Вонючка не смел опустить запрокинутую голову без разрешения.
Несмотря на то, что он выпил всего несколько глотков вина, в животе разлилось тепло. Последний раз, когда Вонючка пробовал вино, он был еще Теоном Грейджоем. Это была какая-то кислая мерзость, которую тот хлебал в ожидании штурма Винтерфелла гарнизоном Касселя.
«Вонючка никогда раньше не пил вина!» — одернул он себя. Принц винтерфелльский по имени Теон Грейджой и по кличке «Перевертыш» давно умер в подвалах Дредфорта.
Рамси мягко погладил его по грязной шее с выступающим кадыком и встал с кресла. Он прошелся по комнате, разминая плечи — Вонючка с тревогой следил за ним. Кинжал все также торчал в нескольких дюймах от его правой руки.
— Я разыщу эту старую жабу, — невпопад сказал Рамси, остановившись у темного окна, — и прикажу случить ее с козлом. А затем отрежу ей губы и язык. Заставлю сожрать их. Сырыми. Завтра мы найдем ее, она не сможет прятаться от меня в лесу вечно.
Вонючка вцепился в волчий мех, стараясь подавить дрожь. Милорду может прийти в голову мысль случить с козлом и его, сделай он одно неверное движение или скажи неверное слово. В глубине души он сочувствовал «старой жабе» — судьба несчастной женщины была предрешена. Милорд никогда не упускал в лесу двуногую дичь.
Рамси повернулся к нему:
— Я вижу, ты веришь в мой успех, Вонючка! Так и быть, когда мы привезем старую каргу в замок, я позволю тебе посмотреть на ее казнь. Потеха будет знатная.
«Вонючка-Вонючка, жалкая кучка… Кивни, просто кивни ему и скажи «спасибо»!»
— Спасибо, м-милорд, — выдавил он из себя. — Вы очень добры!
Рамси подошел к нему и ласково потрепал по щеке, липкой от вина.
— Вот и славно! Мой отец всегда говорил, что решения нужно принимать на свежую голову. Завтра мы поймаем эту суку и отыщем кабана. Охота будет удачной, и я угощу тебя мясом, Вонючка. У тебя ведь еще остались зубы, чтобы жевать?
— Конечно, милорд. Я очень рад, что вы…
— Мясо еще нужно заслужить, сучка! — перебил его Рамси. — Подай мне кинжал.
«Нет-нет-нет-нет-нет! Ведь все шло так хорошо…» Вонючка попытался выдернуть кинжал правой рукой, но лезвие засело слишком глубоко, и лишь с третьей попытки, обхватив обеими руками рукоять, он наконец вытащил клинок и протянул его Рамси, держа в вытянутых ладонях словно драгоценное подношение.
Тот взял кинжал и присел на колено. Склонившись, он повел носом у основания шеи Вонючки и глубоко вдохнул, издав довольный смешок, а затем полоснул лезвием по лохмотьям, которые когда-то были холщовой рубахой. Клинок распорол не только ветхую ткань, но и кожу на спине, оставив длинную глубокую царапину. Вонючка стиснул остатки зубов — иногда милорду нравились его крики боли, а иногда приводили в бешенство. Сейчас, как ему казалось, лучше было перетерпеть.
Рамси толкнул его, и он снова оказался на четвереньках.
— Скажи мне, Вонючка… — медленно протянул Рамси, поглаживая его спину, на которой не было живого места от свежих и затянувшихся рубцов.
Их оставили плеть, кнут, нож и даже зубы милорда. Вонючка хорошо помнил, как и когда получил каждую рану, удар или укус.
— Тебе ведь нравится то, что я с тобой делаю? — Рамси стянул его штаны до колен.
— Конечно, милорд! — тихо ответил он.
Слезы текли по его лицу — то, что собирался сделать с ним Рамси, было болезненным постыдным унижением, но в сравнении с ободранным пальцем эта пытка казалась милостью.
— Я не слышу, что ты там бормочешь, Вонючка! Повтори!
Он дернулся и не удержался от стона — Рамси запустил ногти в царапину и резко провел по ней.
Кровь побежала по спине, и Вонючка прикусил губу, чтобы не закричать в голос. Затем он ощутил, как скользкие пальцы милорда тычутся между его ягодиц и усилием воли заставил себя расслабить мышцы.
— Так тебе это нравится?! — три пальца, смоченные кровью, оказались внутри.
Они двигались резкими толчками, намеренно причиняя боль. Вонючка-Вонючка, милордова сучка.
«Конечно. Как может не нравиться очередная рана на спине и член внутри задницы! Т-ш-ш-ш… Осторожно! Он может подслушать твои мысли! Помни, кто ты есть и делай то, чего он хочет от тебя. Говори ему только то, что он хочет услышать!»
— Конечно, милорд, — повторил он громче. — Мне это нравится, ведь я ваш Вонючка. Я принадлежу вам. Прошу, не останавливайтесь, милорд!
Последние слова он почти выкрикнул. Бурые пятна — смесь крови, слез и вина, усеивали волчий мех, в который вжимались его сведенные пальцы.
— Конечно мой, — нежно произнес Рамси. — Ты это хорошо запомнил, мой славный Вонючка.
Он взял его сзади, как обычно — грубо, заставив сильно прогнуться в пояснице. Затем Рамси толкнул его, и когда Вонючка упал, тяжело навалился сверху, продолжая двигаться.
Вонючке не хватало воздуха, казалось, что Рамси сейчас раздавит его или сломает ребра. Болела изрезанная спина, горели внутренности, но он знал, что скоро все закончится. Эту боль можно было перетерпеть. Закусив жесткую волчью шерсть, он глухо стонал сквозь нее. Учащенное дыхание Рамси раздавалось прямо над ухом. Вонючка молил Богов, чтобы тот поскорее кончил, и наконец болезненные толчки прекратились — по взмокшему от пота Рамси прошла судорога. «Мой… только мой…» — прошептал он и укусил Вонючку за плечо до крови.
Затем Рамси перевернул его, и он немедленно прошептал:
— Спасибо, милорд!
«Боги, неужели это закончилось?» Что ж, для неудачного дня болтонского бастарда он отделался очень легко — всего лишь два новых шрама и очередное унижение, о котором знали только они двое.
— Мой верный лживый Вонючка… — Рамси провел языком по его шее, а затем по щеке до крепко зажмуренных влажных ресниц. — Вкус у тебя, как у стухшего сыра. И благодарность твоя такая же тухлая.
— М-милорд… — его снова охватил ужас. — Простите, милорд… но я… я очень рад, что сумел доставить вам удовольствие. Это радует меня, и именно за это я благодарю вас.
Рамси насмешливо смотрел на него, приподнявшись на локте.
— Прекрати трястись, — сказал он. — Я доволен тобой. Ты заслужил свой завтрашний кусок мяса.
«Рамси доволен!» Это означало, что сейчас его вернут обратно в камеру к старым добрым друзьям — темноте, холоду и крысам. Возможно, тюремщик уже бросил на пол ломоть черствого хлеба и наполнил кружку водой. Возможно, милорд не забудет свое обещание и пошлет ему завтра на ужин обглоданные кабаньи ребра с остатками мяса.
— Хочешь остаться здесь со мной? — неожиданно предложил Рамси, и Вонючка тревожно глянул на него.
«Это новая игра? Новое искушение? Чего он хочет?»
Рамси ухмыльнулся:
— Не бойся, Вонючка. Никакого подвоха нет. Сегодня я позволю тебе выспаться на волчьих шкурах. Или ты предпочитаешь вернуться в подземелье?
— Как вы прикажете, милорд, — пробормотал он, сбитый с толку.
Губы Рамси влажно блестели.
— А что выбираешь ты? — он легко коснулся пальцем его щеки.
Мысли Вонючки заметались. Если он ответит неправильно… если он ошибется… если он скажет что-то не то… Его бросило в холодный пот.
— Ну же, Вонючка? Что ты выбираешь? — палец Рамси спустился к его подбородку.
— Я хочу остаться с вами, милорд! — выпалил он и замер, затаив дыхание.
Вместо ответа Рамси приподнял его лицо и поцеловал в губы.
— Можешь лечь прямо здесь, — шепнул он. — Завтра кто-нибудь из Фреев отведет тебя обратно в камеру. А пока что… — он снова поцеловал его, на этот раз в уголок рта, — сладких снов, мой вонючий дружок.
Хотя в покоях Рамси было тепло, он закутался в остатки лохмотьев и свернулся в клубок на шкуре, привычно обхватив себя руками. Рана на спине все еще сочилась кровью, и немного подтекало сзади, но он не обращал внимания на ноющую боль. Вонючка украдкой следил, как раздевается Рамси, расшвыривая одежду куда попало, и вешает на спинку кресла перевязь. Фальшион и свежевальный нож остались внутри ножен, а кинжал валялся на полу.
«Когда он заснет, можно взять кинжал… или его меч… а затем вонзить клинок ему в сердце».
Похоже, это была очередная игра милорда. Он вновь искушал его, проверял его преданность. Но на этот раз Вонючка не поддастся. Рамси и так забрал у него слишком много: три пальца на руках и четыре на ногах, и кое-что еще... Если он схватит меч или кинжал, то лишится руки. Милорд как-то раз пообещал ему это — ободрать правую руку до локтя. Словно завороженный, он смотрел на тусклое лезвие, не слыша, как Рамси рухнул в постель и как его размеренное дыхание сменилось храпом.
Он все глядел на кинжал, но смелости хватило лишь на то, чтобы протянуть руку и проверить его остроту. Вонючка-Вонючка, трусливая сучка… В комнате милорда горел очаг и не бегали крысы. Боль постепенно стихла, и он уснул, зарывшись носом в окровавленную волчью шерсть.
Рамси II
Он с хрустом потянулся и протяжно зевнул. Отдернув красный полог, он не увидел Вонючки, который должен был спать, скорчившись на расстеленной шкуре. Нахмурившись, Рамси поднялся и быстро оглядел комнату — да, никаких следов Вонючки. «Как он посмел выйти без разрешения! Кто его выпустил?» — он подхватил с пола бриджи и рубаху. Затягивая шнуровку на поясе, Рамси оборвал завязки и, бормоча ругательства, откинул крышку сундука с одеждой. Железная защелка осталась в руке, и он раздраженно швырнул ее в угол.
Раздался осторожный стук, а затем голос кого-то из Фреев:
— Милорд? Мы принесли вам горячую воду для умывания.
Он резко распахнул двери, и оба Уолдера вошли в комнату, кряхтя под тяжестью ведер.
— Милорд Рамси, пожалуйста, возьмите меня на охоту! — заныл Уолдер Малый.
— Какая охота, идиот?! — заорал на него Рамси. — Где Вонючка?!
Уолдер Большой отшатнулся, расплескав воду, а Малый поставил ведра на пол и удивленно пожал плечами:
— Вероятно в темнице, милорд, где ему самое и место.
Рамси оттолкнул его и, перепрыгивая через ступеньки, выбежал во двор. В главном зале служанки, сметавшие старую солому с пола, проводили его изумленными взглядами. «Сучки!» — он подтянул спадающие бриджи.
У псарни Костяной Бен обряжал девочек в корсеты из жестяных пластин, обшитых плотной тканью. Рядом на скамье из бревен сидели Живодер, Лутон и коротышка Дик. Они жевали хлеб с ветчиной, и Живодер с набитым ртом интересовался, действительно ли хрен у Дика такой же желтый, как и его лицо.
— Что здесь происходит? — сквозь зубы спросил Рамси.
Девочки радостно заскулили, приветливо размахивая хвостами. Бен уронил собачий корсет, изо рта Лутона вывалился ком хлеба с ломтем ветчины.
— Доброе утро, милорд, — недоуменно начал Бен, покосившись на бриджи Рамси, — мы готовимся к охоте, как вы приказали вчера. Я снаряжаю собак, Алин с Деймоном на конюшне, а…
— Иные тебя дери, к какой охоте?
Парни таращили на него глаза, и Рамси вспомнил, что стоит во дворе босиком в одних штанах, придерживая рукой порванную шнуровку. Холодный воздух щипал его кожу, стылые камни неприятно леденили ступни.
— К охоте на кабана, милорд, — сказал Бен. — Четт Одноухий нашел его лежбище, и вы решили поохотиться. По вашему приказу я не кормил девочек со вчерашнего дня. Мы давно не загоняли дичь, они соскучились по лесу.
Бен погладил вьющуюся у его ног Хелисенту. Ведя за собой оседланных коней, к псарне подошли Деймон и Кислый Алин. Они так уставились на Рамси, что он пожалел о забытом в комнате кинжале. «Воткнуть бы его в ваши тупые гляделки!»
— Охота была вчера! — рявкнул он. — Вчера, болваны! Мы упустили зверя, и какая-то старая жирная карга испортила собак! Она сбила их со следа и сбежала. Мы должны отыскать эту суку, а уж потом продолжим выслеживать кабана.
Все смотрели на него как на умалишенного, и Рамси охватил гнев.
— Что вы прикидываетесь идиотами?! Разве не ты, Лутон, орал вчера, что старая карга — ведьма?! Разве не ты, — он ткнул рукой в Деймона, — упустил эту тварь в лесу?! Вам что, память отшибло?
— Милорд, — покачал головой ошарашенный Деймон, — милорд… Но вчера мы не выезжали в лес. Мы провели в замке весь день. Может… может вам сон приснился? Об охоте и ведьме?
Рамси медленно оглядел своих подручных. Они стояли с выпученными глазами, разинув рты. Похоже, эти болваны и впрямь верили, что никакой охоты не было. Но он отчетливо помнил все до мельчайших подробностей… Бешеная скачка среди деревьев, звонкий лай, а затем тишина и странная поляна с уродливой ведьмой… Рамси помнил, как они молча возвращались в Дредфорт с пустыми руками и как ярость клокотала в нем, требуя выхода. Он хотел отыграться на Вонючке, но тот сумел позабавить его и гнев утих, поэтому он позволил ему выпить вина и остаться на ночь в покоях…
Вонючка! Нужно осмотреть его! На нем должны остаться свежие отметины: следы зубов на плече и порез от кинжала. Когда он вчера срезал с него лохмотья, нарочно задел кожу поглубже, чтобы Вонючка запомнил эту ночь. После любовных игр он всегда оставлял ему на память какую-нибудь метку, а иногда и не одну. Если события вчерашнего дня всего лишь сон, на Вонючке не будет новых ран.
Шлепая босыми ногами по холодным ступеням, он вбежал в подземелье и на ходу вырвал у караульного ключи. Камера Вонючки была последней, и, хотя факел светил ярко, он попал в замочную скважину только с четвертого раза. Дверь открылась, Рамси окатила вонь испражнений и тухлятины. В дальнем углу Вонючка сжался в комок, закрывая глаза ладонями с прореженными пальцами.
— Нет! Прошу вас! Пожалуйста, не надо! — скулил он.
Рамси выволок за волосы упирающегося пленника в коридор и запрокинул его лицо с зажмуренными глазами. На Вонючке была та самая рубаха, которую он вчера разрезал кинжалом. Грязное лицо покрывали старые синяки и поджившие царапины. Он грубо повернул хнычущего Вонючку и разорвал на нем рубаху до пояса. На испещренной шрамами и рубцами спине не было свежего пореза, а на плече — следов укуса.
«Проклятье, Деймон был прав! Всего лишь сон…» Он успокоился, с сожалением вспомнив, как сладок был вчера Вонючка, распластанный на волчьей шкуре. Что ж, сегодня вечером он может повторить все в подробностях, после того, как вернется в замок с кабаньей тушей.
Он отпихнул ногой Вонючку и медленно побрел по коридору темницы. Сон… всего лишь сон… Рамси часто видел сны, но первый раз в жизни спутал сон с явью. В этом было что-то неправильное, какой-то подвох, ловушка… Беспокойство копошилось в нем, словно крот в глубоком закутке норы, и он никак не мог понять, почему на душе так тревожно.
Рамси подумал о странной поляне, где вчера во сне они столкнулись со старой ведьмой. Он знал лес как свои пять пальцев, но не мог припомнить круглую лужайку с узким ручейком, похожим на водяную тропку, и разбросанными в беспорядке огромными серыми камнями. Куда впадал этот ручей? В одну из проток Рыдающей? Откуда в лесу взялись валуны, которым самое место на курганах Бараньих лбов?
Он решил отменить охоту и выехать в лес без свиты. Ему хотелось отыскать ту загадочную полянку в лесу. Кто знает, может его сон окажется пророческим, и за ручьем на сером валуне будет сидеть та самая жирная старуха в бурых лохмотьях. Он не станет угрожать ей, а всего лишь поговорит. Если же она снова начнет нести всякую чушь про черных бастардов, он молча подъедет ближе и отрубит ей голову.
Его парни сгрудились у загона с собаками, что-то горячо обсуждая вполголоса. Кони фыркали и переминались с ноги на ногу, девочки в корсетах повизгивали от нетерпения.
— Охоты не будет! — крикнул Рамси. — Я поеду в лес один.
— Но милорд… — развел руками Бен. — Что, если вы вспугнете вепря? В одиночку вам с ним не справиться.
— Корми собак и не смей мне указывать, что делать, псарь, — ответил Рамси. — На сегодня все свободны. Можете взять мех вина и забавляться с прачками. Все вон со двора!
Испуганные Фреи облачили его в одежду для верховой езды и проводили до конюшен. Малый Уолдер подвел к нему Кровавого:
— Удачной вам прогулки, милорд.
Рамси не ответил и пустил коня вскачь. Башни Дредфорта остались далеко позади, а он все гнал галопом, словно уходил от погони. Он будто заново переживал события призрачного вчерашнего дня: боевой пыл охоты, ветви страж-деревьев, карканье ворон и стылый воздух, пахнущий палыми листьями и хвоей.
Показался гребень холма, на котором Рамси увидел во сне убегающего кабана и преследующих его девочек. Спустившись в лощину, он придержал Кровавого — как тогда, — и тот захрипел, скосив черный глаз. Его бока, покрытые пеной, тяжело вздымались.
Здесь. Это произошло здесь. Рамси хотел, чтобы его парни видели, как он наносит смертельный удар кабану, окруженному собаками, поэтому остановился и затрубил в рог, чтобы свита поторопилась. Рамси спешился, похлопал коня по шее и замер, прислушиваясь. Как и вчера, вокруг раздавались только звуки леса — шорох листьев на ветру, карканье ворон, вскрики сойки и журчание ручья. Он пошел на шум ручья, ведя за собой Кровавого, — это оказался родник, бьющий из склона лощины. Он пенился как взболтанный эль и, стекая по зеленому ковру из моха, снова уходил под землю. Рамси стянул перчатку и, набрав пригоршню ледяной воды, обтер раскрасневшееся лицо. Кровавый потянулся губами к роднику, но Рамси дернул уздечку — вода была слишком холодной для разгоряченного коня.
Он вернулся на то место, где во сне трубил в рог и дожидался своих отставших болванов. Перед глазами был пологий подъем с чахлыми молодыми деревцами, клонящимися к земле. Сердце Рамси забилось в азартном предвкушении: он увидел знакомые заросли кустарника, а за ними — небольшую рощу. «Если пройти ее, то окажешься на той самой поляне!»
Рамси сглотнул и вскочил в седло. Оставив позади кустарник и редколесье, он оказался в густой чаще ясеней и вязов. Недоуменно покружив среди старых деревьев, покрытых лишайником, он вернулся назад в лощину и попробовал снова отыскать лужайку с ручьем, на этот раз пешком.
Продравшись сквозь колючий кустарник и пробежав рощицу, он снова очутился среди древних вязов. Рамси выругался: только сумасшедший мог так отчаянно разыскивать призрачную лужайку. Что ж, зато теперь он окончательно убедился, что все вчерашние приключения были всего лишь красочным сном.
Зря он отменил охоту на кабана. Сегодня вечером они бы пировали жареной веприной.
Рамси вернулся в лощину и уселся на землю возле пенящегося родника. Шум бегущей воды успокаивал и усыплял. Казалось, неведомый лесной дух что-то нашептывает ему, стремясь заворожить, затянуть в сон, в котором не будет ни старых ведьм, ни упущенной добычи, ни черной ярости поражения — лишь текучая, веющая холодом водяная петля. Он просидел до вечера в дремотном забытье у стылого ключа и вернулся в Дредфорт, когда небо начало темнеть, усталый и замерзший.
Уолдер Малый принял поводья коня, а Деймон подошел к нему с мехом вина, который Рамси, не отрываясь, осушил почти до половины.
— Милорд, вы даже не притронулись к хлебу и мясу, — посетовал Уолдер Малый, и Рамси тотчас ощутил звериный голод, грызущий нутро, — он ничего не ел со вчерашнего вечера.
— Неважно выглядите, милорд, — сказал Деймон. — Вы совсем обессилели, неужели в одиночку преследовали вепря?
— Нет. Обычная прогулка. — Рамси вновь отхлебнул из меха, чувствуя, как в животе разливается тепло. — Найди Одноухого и вели ему отправляться в лес. Если он завтра отыщет новые следы или кабанье логово, я дам ему пять оленей.
— Слушаюсь, милорд!
В главном зале Рамси занял отцовское кресло с высокой спинкой, навершие которой венчала вырезанная из дерева человеческая голова без кожи. Лицо с искусно выточенными мускулами, жилами и потеками крови беззвучно кричало, выпучив лишенные век глаза.
Рамси жадно смел с тарелок все, что поднесла ему челядь: густую баранью похлебку с ячменем в выпотрошенной ковриге хлеба, жаркое из свинины, бараньи ребра, половину каплуна и пирог с черникой. Он запивал еду кубками кислого дорнийского вина, а после трапезы, развернувшись к очагу, долго смотрел в пляшущие языки пламени. Откинувшись на спинку кресла, Рамси незаметно для себя провалился в сон.
Открыв глаза, он с недоумением огляделся. Рамси прекрасно помнил, как заснул в главном зале, когда сытая усталость не позволила ему встать и добраться до своих покоев. Однако сейчас он лежал под красным балдахином в собственной постели, закутанный в одеяло. Голый.
Неужели кто-то осмелился перенести его сюда, пока он спал? Раздеть догола и положить на кровать? Да что они о себе возомнили, жалкие твари?! Хотели выслужиться перед ним? Что ж, сейчас они получат свою награду. Получат сполна! Рассвирепевший Рамси откинул одеяло и рванул красный полог с такой силой, что одна из опор балдахина треснула.
Во дворе раздавался оглушительный лай девочек, и Рамси бросило в жар. Он медленно приблизился к окну и выглянул наружу: у псарни Костяной Бен надевал на собак защитные корсеты.
Гнев Рамси испарился без следа. Иные всех дери, что здесь творится? Почему Бен снова готовит собак к травле кабана?
В дверь постучали, и раздался голос одного из Фреев, скорее всего Уолдера Малого:
— Милорд? Мы принесли вам горячую воду для умывания.
— Пошли вон! — выкрикнул Рамси.
— Но милорд… а… а… как же охота? — плаксиво отозвался Уолдер Малый.
Рамси распахнул дверь и пинком спустил его с лестницы. Ведра, вывалившиеся из рук мальчишки, окатили горячей водой его кузена, который побелел от страха и вжался в стену.
— Хочешь последовать за ним, щенок? — спросил Рамси, и коротышка Фрей опрометью помчался вниз, где во весь голос ревел Уолдер Малый.
Рамси неторопливо оделся и, прихватив кинжал, спустился в главный зал. Там стояла суматоха: служанки с причитаниями сгрудились вокруг Уолдера Малого, который протяжно стонал, время от времени подвывая. Рядом с ним суетился стоящий на коленях мейстер Утор, раскладывая на чистом полотне деревяшки для лубка и серебристые инструменты. Одна из служанок держала в руках таз с водой.
Когда служанка с тазом увидела Рамси, который стоял у лестницы, скрестив руки, она быстро нагнулась и что-то прошептала мейстеру. Тот оглянулся и смерил Рамси хмурым взглядом. Все стихли, и даже мычащий Фрей умолк. «Ну давайте, скажите хоть что-нибудь! Первый, кто откроет свой паршивый рот, лишится языка».
Но все молчали, а затем мейстер вернулся к своим инструментам, и Уолдер Малый, хныча, попросил дать ему еще макового молока.
Рамси медленно пересек зал и вышел во двор. Он направился к псарне, откуда продолжали доноситься заливистый лай и повизгивание.
Костяной Бен затягивал шнуровку на спине рыжей Джейни. Рядом с загоном на скамье из бревен сидели Живодер, Лутон и Желтый Дик. Жуя хлеб с ветчиной, Живодер подначивал золотушного Дика под хихиканье Лутона:
— Скажи, а хрен у тебя такой же желтый, как и твое унылое лицо? Нет? Не верю. Может, покажешь за пару звезд? Да не ломайся ты как девка на первой случке!
Лутон коротко всхохотнул и тут же зашелся кашлем, поперхнувшись хлебом. Девочки окружили Рамси, приветствуя его радостным лаем. Хелисента принялась лизать ему руки, Серая Джейни вилась вьюном у его ног.
Бен поднял голову и его глаза полезли на лоб.
— Доброе утро, милорд… Вы чем-то недовольны? Что-то не в порядке? — он тревожно оглядел собак. — Я все приготовил, как вы велели… Я…
— Что ты приготовил, Бен? — тихим голосом спросил Рамси. — Собак к охоте? Потому что вчера лесник Четт Одноухий нашел следы вепря, и я решил добыть его?
— Да, милорд, — ответил Бен. Он перевел взгляд на обнаженный кинжал в руке Рамси и сглотнул. — Милорд, но… я все сделал, как вы велели…
— Скажи, что мой вчерашний день был всего лишь сном, — Рамси медленно пошел на него, и Бен, упав на тощий зад, попятился к загону, с ужасом глядя на лезвие кинжала. — Скажи, что я провел весь день в замке и не выезжал в лес. Скажи, что вчера ты проверял снаряжение девочек, а не сношал какую-нибудь сучку на псарне!
— Милорд… но вы действительно провели весь вчерашний день в замке! — воскликнул Бен.
— Да неужели? — холодно переспросил Рамси и полоснул кинжалом его горло.
Бен захрипел, захлебываясь кровью. Он попытался зажать рану обеими руками, а затем рухнул спиной на землю. Из рассеченного горла продолжала хлестать кровь, глаза слепо уставились в серое небо. Рамси стряхнул красные капли с клинка и повернулся к Живодеру. Тот, выпучив глаза, растерянно смотрел на тело Бена, окруженное собаками. Одна из девочек принялась лакать из кровавой лужи.
Посиневший Лутон все сипел и кашлял, стараясь выплюнуть ком, застрявший в глотке. Скатившись с бревен, он встал на четвереньки, задыхаясь и мотая головой. Рамси решил, что следующей жертвой станет именно он. «Ты все равно сейчас сдохнешь, Лутон, ведь ты не можешь даже вдохнуть. Я облегчу твои страдания». Рамси вонзил кинжал ему в затылок, а затем вытащил лезвие с отвратительным хрустом. Лутон дернулся и ткнулся лицом в камни. Его тело некоторое время сотрясалось от кашля или предсмертных судорог.
Живодер наконец пришел в себя и вскочил, намереваясь убежать, но Рамси опередил его. Он распорол ему брюхо от края до края, воткнув кинжал под ребра до рукояти. Живодер отпрыгнул и заковылял к дверям псарни под женские визги и вопли караульных. Пройдя несколько шагов, он упал на колени, а затем завалился набок и умер, подтянув ноги к окровавленным внутренностям, которые вывалились из широкой раны на животе.
Хелисента облизывала глотку мертвого Бена, остальные собаки ринулись к Живодеру.
Рамси, перехватив поудобнее кинжал, огляделся в поисках следующей жертвы. Сильный удар по голове сбил его с ног. Перед глазами вспыхнули белые искры, и он потерял сознание, не успев увидеть того, кто предательски напал на него сзади.
-
-
17.10.2016 в 10:50Мне очень понравилось как в финале рамси гнал вперед за теоном
"Ты мой, я твой" — Рамси все равно не может расстаться с Теоном, это наш трамсерский канон и фанон.))
Кстати, пользуясь случаем, вношу дополнительную иллюстрацию: альтер эго Рамси
-
-
19.10.2016 в 03:50Вся хожу под впечатлением целый день.
Но концовка возмутительная!!!! (Читать Великие Страдания по Финалу)
Напиши всётки, как оно дальше было-то? В каком хоть направлении?
А вообще фик потрясающий. И арт тоже, просто нет слов!!!!!1111 Обе картины, и отдельно Кабанчег.
-
-
19.10.2016 в 05:19В общем, очень очень очень нужна прода! Тем более, может интересно получиться.
ЗЫ: Я тебе чуточку гамминка написала в личку на 7к
-
-
19.10.2016 в 06:58-
-
19.10.2016 в 11:39Спасибо тебе большущее, у меня просто нет слов, как ты меня погладила отзывами и ОМГ-ОМГ-ОМГ даже вариантами концовок
вот это мое состояние после прочтения отзыва)))
Но концовка возмутительная!!!
ахаха, Снарочка, это кармическое воздаяние за "Остров крови"
На самом деле открытый финал дает огромный простор для фантазии и альтернативных концовок. Можно додумать ХЭ, можно тлен, можно относительный ХЭ или оставить вечную погоню-охоту, в общем, все что угодно, счастье всем, и пусть никто не уйдет обиженным.
простынка-ответ))
И еще раз ОГРОМНОЕ СПАСИБО тебе, Снарочка
*крепко обнимаю*
-
-
19.10.2016 в 11:42-
-
19.10.2016 в 12:00думаю, не случайно!
но вот МНЕ ПОКАЗАЛОСЬ, он в финале провалился в следующую петлю же!
Shugister, ммм, не совсем. Рамси выполнил "условие" снятия петли — проявил милосердие, отпустил свою "черную тварь" — хотя добровольное расставание с Теоном далось очень нелегко; и пока он не сделал неправильный выбор и не скатился окончательно к прежнему состоянию, проклятье не вернется. Кабанье рыло здесь как предостережение.
И еще ее слова "тебя никто не любит". Перед Рамси нереальная задача стоит, его должны полюбить все.
нет-нет, одного любящего человека вполне достаточно.))
-
-
19.10.2016 в 17:11И опять нагнул. Бедный Теонко
А для меня весь Рамси вот в этой фразе из финала:
"Возможно, Рамси не придется прибегать к принуждению и боли, чтобы заставить его подчиняться добровольно."
Заставить подчиняться добровольно. Какая прелесть, ну!
-
-
19.10.2016 в 17:45Frau Lolka,
вся суть трамси, даааа
-
-
19.10.2016 в 20:37-
-
25.10.2016 в 03:48Я ПРОСТО ОРУ
Вот бы фик тянулся вечно т_____т
Но все хорошее заканчивается(
Пойду мечтать как Рамси догонит и все свое возьмет.
-
-
25.10.2016 в 10:48Вот бы фик тянулся вечно т_____т
при желании, наверное, его можно было бы растянуть в длиннющую эпопею (
день суркадень охоты как-никак; но боюсь, тогда бы читатели заскучали))Пойду мечтать как Рамси догонит и все свое возьмет.
все-таки открытая концовка — отличная вещь)) Можно нафанонить все, что угодно.
-
-
26.10.2016 в 00:19А то вот гость пишет, и резонно ведь пишет. Отпустил, снял проклятье, снова забрал. И всё. И где эффект? Забрал свою Тварь обратно и снова освинел, и вот докажи что не так? Докажи, что результат будет отличаться от побега Теона с Кирой? Поймали, и поржали с лоха, который опять повелся.
И между прочим, никакие нежные поцелуйчики после поимки ничего не изменят. Потому что Теону они попрежнему нах не упали (тем более что х уже и нету, и поцелуйчики на него всяко не попадут). Теон хочет быть свободным, в первую очередь.
Вот у Лилули хорошо эта проблема решена: Рамзай его отпустил, и ждал пока Теон вернется. Долго ждал. Пил и страдал. (Правда я забыла чем это кончилось - слишком большая эпопея, вся слиплась в голове уже )) Так или иначе, они встретились уже только на условиях Теоновой свободы.
А тут что? Нафига Рамзаю валандаться с этой свободой, поймал - и порядок. Нет причин для ангста, одна сплошная радость. И довольно нехорошая, т. к. никто не вычеркнул того факта, что Рамзая насиловала ведьма 60 дней. Заставляя его ублажать собственного Вонючку. Вот мне кажется, уважаемый автор слишком легко отмахивается от этого, а Рамзайка ведь тоже не любят, чтоб его насиловали. Тем более, когда насильник щас попадает к нему в лапы без всяких условий! Просто на - имей, и делай с ним что хочешь. Я вот не верю, что Рамзай сразу любить его кинется, думается мне что сперва он сдачи даст. Как после взятия Винтерфелла сделал - вон как вломил, череп сломал! А за что? Всего лишь за то, что сам, по своей воле унижался перед ним. Так ведь и тут то же самое: как бы сам унижался, но на самом деле какая-то жырная тётка его принудила. И кинула еще, т. к. оказалось дело было вовсе и не в том. Не надо было так уж пластаться, надо было всего лишь "отпустить" на часок - а потом опять забрать. Вот и все лекарство.
Ну реально. А если бы ему это пришло в голову сразу? Вот прикинь - обратил бы он внимание на "отпусти тварь" и запомнил бы именно эти слова, а не "тебя никто не любит". Приехал бы домой, ну пару дней на день сурка, чтоб осознал остроту проблемы. А потом приотпустил - вылез из петли - поймал, и всё. Стоило ради этого проклинать?
Надо проду. Обязательно! Надо закончить на такой точке, которая показала бы прогресс хоть какойта. Например, что Чорная Петля возобновляется автоматически, если забрать свою Тварь обратно. А почему бы и нет?
А то слишком легко Рамзайка вывернулся! То есть не то чтобы легко, он сильно страдал и бился - но чисто по собственной тупости, т. к. сразу не просек чего от него требуют.
-
-
26.10.2016 в 00:30Да, вот так нормально. Очень даже хорошо. Но я что-то этого в тексте не увидела... Или я ничо не поняла? Не заметила?
проклятье не вернется. Кабанье рыло здесь как предостережение.
Так. Ну ок, предостережение. И от чего же оно его предостережет? В проклятии ни слова не было о том, что например нельзя пальцы отрезать от любимого человека. Ога, он изза этих пальцев не хочет любить, но... но это оказалось ненужным.
И вообще. А с чего собсно Рамзай взял, что Теон его не любит? Может быть его любовь вовсе не была лажей? Может он после первого же нежного дня риально очень-очень Рамзая любил, а проклятье не снималось потому что надо было не ласкать его, а отпускать. А потом забрать обратно и делать уже что угодно с ним. Ласкать, резать, всё что хочется. Так, да?
Неть! Надо либо проду, либо эпилог, хоть что-то. Потому что открытый финал хорош, когда мораль уже хоть как-то ясна, пусть и возможны разные исходы. А тут дилемма в том, что либо вся суть произведения обессмысливается - либо нет. А уж оттуда идут свои ветвления."
-
-
26.10.2016 в 00:35Вот я нимношк надеюсь, что если ещо нимношк поныть, вдруг ты тоже напишешь проду?
ПОЖАЛУЙСТА.
-
-
26.10.2016 в 00:50Да, красиво сказала!
-
-
26.10.2016 в 00:58Ммм. На самом деле тоже нет. Если бы Рамзай подумал, он бы наверное решил что ничо страшного, даже если петля вернется. Он же уже видел, что если отпустить Теона - петля пропадает. Вернулась - падумаешь проблема, отпустил Теона опять. Он ничего не теряет, попробовать-то можно. Чисто по логике выходит, что можно попробовать. А автор уже чотко ответил, что никакой автопетли нет! То есть можно теперь с Теонкой что угодно делать, это безопасно.
Чувствую, что я сама конкретно попала в твою Чорную петлю!!!!!!!!!!!!!!11111111111111
-
-
26.10.2016 в 12:14Это офигительно здорово, что тебя не отпускает фанфик — восторг и радость!
Л — ЛИКОВАНИЕ!
как всегда много БУКВ!))
-
-
27.10.2016 в 11:57Lelianna, lady snark, А можно все таки оставить так как щас? Я второго такого не переживу... Т_Т
-
-
27.10.2016 в 11:58А я так увидела. Хотите, распишу свой фанон подробно для дискуссии?
-
-
27.10.2016 в 12:11Shugister, ты еще спрашиваешь!!!
Конечно хотим!!!
-
-
27.10.2016 в 13:29Не, мне тамошний финал совсем не понравился. Я в него не поверила. Ты мне много чего про него говорила, но он всиравно для меня как был, так и остался недостоверным.
А этой истории недостоверного (ну с моей точки зрения) финала точно не будет.
Shugister, Хотите, распишу свой фанон подробно для дискуссии?
КОНЕЧНО ХОТИМ
-
-
27.10.2016 в 15:41Спасибо, солнышко!
вечно ноющий автор, которому регулярно приходится давать целительных
пенделейпоглаживаний и уколы бодрости))Не, мне тамошний финал совсем не понравился.
Блэкаут прекрасен, но концовка была ожидаемой, и конечно, после нее стало очень грустно.
-
-
27.10.2016 в 22:23-
-
22.11.2016 в 05:03Да, умение вовремя остановиться тоже важно.
Только так затянуло в петлю, что почитал бы еще с удовольствием пару часиков)
Возможность фанонить себе любой финал - это отлично. Особенно когда автор точно не сделал бы мимими, а хочется нереалистичных мимими))) Спасибо еще раз.
Вот у Лилули хорошо эта проблема решена: Рамзай его отпустил, и ждал пока Теон вернется. Долго ждал. Пил и страдал.
А что за фик, можно ссылку?
-
-
22.11.2016 в 10:50Гость, ну вот да))
рада, что фанфик затянул в петлю)). Надеюсь, вы нафанонили финал себе по вкусу, с самими невероятными мимими и сладким ХЭ.
Спасибо вам большое
-
-
23.11.2016 в 01:56Лилули, "Дознание".
-
-
11.01.2017 в 17:13И всё-таки начала читать, потому что люблю фики автора - и не пожалела, между прочим) Конечно, во время чтения мне часто становилось малость дурно и муторно, но следить за новыми гранями безумия Рамси было очень увлекательно, и чем дальше, тем интереснее было, сможет ли Рамси выбраться из капкана.
Мне очень нравится, какой тут Рамси - каноничная сволочь без тормозов, которая, когда окончательно срывает крышу. становится опасна для всего живого вообще. И безо всяких оправданий - он сволочь, и всё тут. Отличный ПОВ, где убийства, освежевания, изнасилования даются походя, потому что ну а что такого.
Ежедневные убийства мейстера читались уже даже задорно как-то
Точка зрения Теона тоже шикарно выдержана - эти его метания, попытки отгадать правила игры, которую ведёт с ним Рамси - оно так мучительно и выматывающе, что сам фактически чувствуешь это, вместе с ним удивляешься безумию Рамси, а потом устаёшь от него.
Концовка отличная. Если бы Рамси так спокойно отпустил Теона, что-то осознал для себя, стал чище, благороднее и мудрее, ггг, это был бы не Рамси, конечно. И он ведь не понял, что за чёрную тварь ему стоило отпустить, потому что "тварь" здесь ну никак не Теон.
Тоже очень надеюсь, что Теон сбежит, потому что если Рамси таки его догонит - ох. Он ведь в самом деле поверил, что избавление есть, а теперь - он сойдёт с ума и сломается окончательно. Поэтому я буду болеть за тот счастливый конец, который не для шипперов
Спасибо большое, чтиво было тяжёлое, но очень увлекательное.
-
-
12.01.2017 в 11:32Спасибо большое, я просто сижу и счастливо улыбаюсь, перечитывая твой коммент
Ежедневные убийства мейстера читались уже даже задорно как-то
Поэтому я буду болеть за тот счастливый конец, который не для шипперов
вот чем и хороша открытая концовка — и шипперам можно додумать свой ХЭ, и нешипперам Теона спасти.))
чтиво было тяжёлое, но очень увлекательное.
УРРРААА!!!! Благодарю от всей души
лютейший оффтоп про Драгон Эйдж 2