[BIG_ICE_BANG]

Дорогие софандомцы!

Тщательно взвесив все "за" и "против", подведя результаты проведенного опроса, а также вспомнив, что следующий сезон "Игры Престолов" состоится лишь в 2019 г., а Дж. Мартин явно не торопится публиковать "Ветра зимы", организаторы феста решили взять тайм-аут на этот год и пригласить всех желающих на ASOIAF BIG BANG 2019!

Авторы, собирайтесь с силами и вдохновением, читатели — запаситесь терпением, и до встречи в 2019 году!

@темы: Организационное

---

[BIG_ICE_BANG]

Дорогие друзья!

Фест макси фанфиков по миру ПЛиО успешно проводился уже три раза, и мы не прочь организовать его в четвертый. Однако нам нужно определиться с потенциальными участниками, поэтому мы хотели бы провести опрос — нужно ли созывать знамена на фест ASOIAF BIG BANG 2018 и кто из авторов и иллюстраторов предварительно готов заявиться в качестве участника.

Просим всех авторов и иллюстраторов принять участие в голосовании (и по возможности отметиться в комментариях, чтобы мы смогли предварительно посчитать количество возможных участников).

Вопрос: Я буду участвовать в ASOIAF BIG BANG 2018:

1. Да, буду писать		5	(17.86%)
2. Да, буду иллюстрировать		3	(10.71%)
3. Нет		8	(28.57%)
4. Возможно, в следующем году		3	(10.71%)
5. После того, как Дж. Мартин наконец-то опубликует хотя бы "Ветра зимы"		9	(32.14%)
Всего:		28

@темы: Организационное

---

Закрытие феста

[BIG_ICE_BANG]

Дорогие друзья!

Завершился фест макси-фанфиков, и коллекция фанфикшена ПЛИО фандома пополнилась десятью замечательными работами самых различных жанров и пейрингов, с разнообразными сюжетами и персонажами. В этом году впервые появилось монстро-макси (67 тыс. слов!) благодаря мужественному автору  Машшкъ, а с легкой руки виддеров  Любава21 и mrs.. иллюстраций-клипов оказалось больше, чем артов. Также впервые за всю историю феста одна из работ была проиллюстрирована великолепным косплеем Трех Дев Башни. Друзья, нам есть чем гордиться!

Огромное спасибо всем авторам и переводчикам, которые нашли время и силы закончить свои прекрасные работы! Огромная благодарность иллюстраторам, которые с фантазией и искусством рисовали, делали коллажи, косплей и монтировали видеоклипы! И конечно же, спасибо всем неравнодушным читателям, которые следили за ходом выкладки работ и не скупились на отзывы и комментарии.

Отдельно хочется поблагодарить самого трудолюбивого и плодотворного участника этого феста —  Любава21. Два авторских макси, четыре видеоклипа, многочисленные коллажи, аватары и баннеры Биг Бэнг 2017 — пожалуй, это настоящий рекорд, который вряд ли будет когда-нибудь превзойден.

Как обычно, в завершение представляем мастер-пост выложенных работ:

Мастер-пост:

«Пока я жива»	Переводчики:  belana,  Lelianna Иллюстраторы:  Lilymoor (арт),  Ф.Камень,  wolverrain, анонимные доброжелатели (косплей)
«Море, солнце и бутылка рома»	Автор:  Любава21 Иллюстраторы:  Аня.О.,  Любава21 (коллажи)
«Книга Мормонтов»	Переводчик:  jul4a Иллюстратор:  СЮРприз*
«Человек Джона Сноу»	Автор:  Уйка, Иллюстратор: mrs..
«Речной бастард»	Автор: dark water при участии  krys Иллюстратор:  Любава21
«Тихий-тихий Север»	Автор:  Любава21 Иллюстраторы: mrs..,  Любава21 (коллаж)
«Линия жизни»	Автор:  resident trickster, Иллюстратор:  Любава21
«В одной лодке»	Автор:  krys Иллюстратор:  Любава21
«Любимый сын господина коменданта»	Автор:  Машшкъ, Иллюстраторы:  Любава21,  Торквато Тассо
«There Is No Hope In King City»	Автор:  LenaSt, Иллюстратор:  Подлинный Коркоран

Спасибо всем, и до новых встреч!

@темы: Организационное, ББ-2017

---

Информационное

[BIG_ICE_BANG]

Дорогие друзья!

К сожалению, работа, заявленная в саммари № 15, не была закончена в срок, и поэтому не будет выложена в рамках феста.

@темы: Организационное

---

[LenaSt]

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Любимый сын господина коменданта

[Машшкъ]

Название: Любимый сын господина коменданта

Автор: Машшкъ
Бета: Kasterborous, Варг Лайано, анонимный доброжелатель
Иллюстратор: Любава21 (клип, коллажи), дополнительно: Торквато Тассо (арты)
Пейринг/Персонажи: Русе Болтон/Домерик Болтон, Утор, Теон Грейджой, Рамси Сноу, Джон Сноу, Давос Сиворт, Станнис Баратеон, Торос из Мира, Берик Дондаррион, Тайвин Ланнистер, Джейме Ланнистер, Варго Хоут, Атлас, Тормунд, Сэм Тарли, статисты.
Тип: слэш, джен
Рейтинг: NC-17
Жанр: Вторая мировая!AU, драма
Размер: 67000 слов

Саммари: 1944-й год, осень. Юный Домерик Болтон по срочному предписанию отца прибывает в Дредфорт — концентрационный лагерь на территории оккупированной Польши. Он знакомится с бытом заключенных и надзирателей, становится свидетелем драматичных и страшных событий. А пока он постигает лагерные нравы, за ним самим есть кому проследить.
Предупреждения: инцест, насилие, non-con, упоминание многочисленных смертей, альтернативный взгляд на мировую историю, тотальное отсутствие женских персонажей, автор ни в чем себе не отказывает.

Примечание 1: автор не заинтересован в пропаганде фашизма и оскорблении чувств лиц, чьих семей непосредственно коснулся геноцид еврейского населения Европы в годы Второй мировой войны, а также тех, кто относится к данной теме с повышенным трепетом. За основу фанфика взяты всемирно известные факты вопиющего нарушения прав человека из-за чудовищной политики нацистского режима, и их использование в фанатском творчестве ничуть не умаляет значения реальных человеческих трагедий. Если бы можно было писать о фашистах, не затрагивая тему массовых убийств, автор бы выдохнул с облегчением. Если же вышеупомянутые вопросы и материалы могут быть восприняты вами неоднозначно, автор рекомендует не читать данный фанфик.
Примечание 2: фанфик написан под впечатлением от книг Э.М.Ремарка «Искра жизни», П.Леви «Человек ли это?», Э.Визель «Ночь» и П.Уоттса «Ложная слепота», а также фильма «Оранжевый солдат» (1997г.), поэтому любое совпадение характеров персонажей и сюжетных ходов с материалами указанных книг и фильма неслучайно. Все приведенные цитаты являются авторской выдумкой и не имеют реальных источников, если иное не указано в комментариях. Достоверность описаний быта, нравов и событий военного времени носит условный характер.
Примечание 3: все персонажи, вовлеченные в сцены сексуального характера, совершеннолетние.

Благодарности: Варг Лайано за вдохновение, немецкий и одну написанную вместо автора сцену)). Торквато Тассо за настроение и идеи. Любава21 за терпение и фантазию. Замечательным бетам за обязательность и чувство юмора. logastr за то, что напомнила об авторских амбициях и в конечном итоге сподвигла к написанию фика. Организаторам феста — за чуткое отношение и поблажки. Джорджу Мартину — за то, что он никогда не прочитает это!
Читателю 1: упомянутые в фанфике офицерские звания, расположенные начиная с младшего: 1) шутце 2) обершутце 3) роттенфюрер 4) шарфюрер 5) оберштурмфюрер 6) гауптштурмфюрер 7) штурмбаннфюрер 8) оберштурмбаннфюрер 9) оберфюрер 10) оберстгруппенфюрер (серьезно, это вам пригодится))
Читателю 2: упомянутые в фанфике цвета винкелей: черный — бездомные, алкоголики, нарушители порядка и прочие «асоциальные элементы»; зеленый — уголовники; красный — политические заключенные; желтый — евреи (мог нашиваться в качестве подложки для других винкелей, образовывая таким образом шестиугольную Звезду Давида); фиолетовый — сектанты, последователи религиозных учений; розовый — гомосексуальные мужчины.

Ссылки для скачивания: docx, epub, fb2, mobi

Столкновение неизбежно.

Это стало понятно еще метров за тридцать, такое расстояние велосипедист не преодолеет мгновенно. Есть время сойти на обочину, пока колеса совершат несколько полных оборотов, руль трижды или четырежды вильнет влево-вправо, а ноги мальчишки-посыльного, только что уверенно крутившего педали, взовьют пыль в отчаянной попытке затормозить.

Расстояние стремительно сокращалось, но Домерик не сходил с дороги. Как было довериться глубинному чутью, забившему тревогу еще тогда, когда краснощекий кругленький поляк появился на вершине пригорка и покатился вниз, навстречу пешеходу, если разум Домерика успокаивал: затормозит, остановится, объедет. Как было поверить чему-то, чего даже не удавалось осознать? Опасность столкновения — совсем не та, что грозит добыче в желтой саванне, и здесь древний животный инстинкт, предчувствие, предостережение от стремительного нападения не работали. Катастрофа неизбежна, Домерик почувствовал это, но не принял. Сделал шаг влево, и велосипедист, подняв пыль, вильнул влево, Домерик шагнул ближе к колее, и велосипедист снова резко выкрутил руль. Всего несколько секунд на принятие решения: лево или право? А может быть, вовсе остановиться? Мальчик мог бы сбросить скорость, но, так же иррационально опасаясь перевернуться, не торопился ударить по тормозам. «Остановлюсь» — решил Домерик, точнее, это решение приняло его тело, и он замер, как испуганное животное, почуявшее колыхание травы под мягкими лапами хищника. А потом шагнул вновь — вправо, именно туда, куда в последний момент решил свернуть велосипедист.

Рукоятка руля ударила Домерику под ребра, ногу обожгло болью — это прошлась по коже резиновая покрышка. Падая с велосипеда, мальчишка выругался по-польски. Домерик стиснул зубы и, неловко хватаясь за освободившееся сидение, удержался на ногах и согнулся над колесом, которое теперь со стрекотанием холостого хода крутилось в воздухе. Петля черной, блестящей от жирного масла цепи свесилась с оси и утонула в пыли.

Ругаясь на чем свет стоит, мальчик довольно нелепо пытался выбраться из-под предавшего его велосипеда, но Домерик, навалившийся сверху в попытке вернуть себе равновесие, мешал ему. Поляк замолчал, когда взгляд его оказался на уровне пряжки ремня Домерика. Тут же злость на его запыленном лице потухла, точно спряталась в глубине неясных, невыразительных черт. Поджались губы, даже крошечный нос, казалось, заострился. Мальчик больше ничего не говорил, только кое-как выбрался из-под велосипеда и поспешно отряхнул одежду.

— Не больно? — осторожно спросил Домерик, дивясь переменам. Он плохо знал язык, но очень старался говорить понятно. — Я должен был сойти с дороги, ты уж прости, ладно?

Мальчишка весь как-то поежился от его слов. Взгляд его теперь только скользил по Домерику, не задерживаясь. Он торопливо поднял велосипед и осмотрел, хотя положение всего его тела и каждое движение в отдельности говорили: прочь. Спеши! Руль велосипеда погнулся — мальчишка вправил его, зажав коленями переднее колесо. Перекинул ногу через сиденье, с силой нажал на педаль — и уже через пару мгновений катился вниз по склону, не оглядываясь. Он набирал скорость, удаляясь от места падения, и Домерик еще какое-то время смотрел ему вслед, рассеянно наблюдая, как на закатном солнце золотится поднятая колесами пыль, как медленно она оседает на землю, как приходит в покой весь окружающий мир, потревоженный нечаянным столкновением поляка и немца. Почтальона, спешащего по делам, и выпускника таргюгенда, возвращающегося к отцу. Мальчишки, который бросился наутек от изображенного на пряжке крошечного металлического орла со сложенными крыльями, восседавшего над щитом со свастикой, точно профессор Берлинского университета за кафедрой, — и Домерика Болтона, пережившего бомбежку Редфорта.

Бомбежка.

Такое невыразительное, короткое слово, разве может оно обозначать что-то серьезное? Похоже на меру массы или деление шкалы ударной волны взрыва, «бомбежка» — слово, которое инженеры могли бы использовать в расчетах, подставляя нужное число «бомбежки» в формулы. Может, писали бы его в чертежной рамке, обозначая масштаб в «бомбежках». Слово-дробь, слишком тихое и простое. Превратившее в руины и старый дом с красной крышей, и палисадник с цветущим белым шиповником, и двор, где маленький Джон Редфорт гонял футбольный мяч. Теперь тысяча километров отсюда, теперь — руины в тылу восточного фронта.

В нос навязчиво полезли воскрешенные памятью ароматы тополиного цвета и спелых яблок, смешанные с запахом соломенных корзин и пряного сена, шкур животных, камней, нагретых за день... Это было вечерами, когда Домерик возвращался с учебы.

Он продолжал учиться из-за болезни, в то время как многие его товарищи — лучшие сыны партии — готовились вступить в 12-ю танковую дивизию «Таргюгенд», уходили на фронт, а после побед самому фюреру подставляли грудь под железные кресты. Домерик же оставался юнцом в коричневой рубашонке и коротких штанах. Учеба прерывалась лишь на те редкие недели, когда приходилось лежать в постели под наблюдением врачей.

В Редфорте были хорошие врачи, а ближе к Дредфорту не было, вот и вся причина, Домерик же не был глупцом.

Он давно научился отличать от правды заверения тетки Барбри в существовании какого-то его особого предназначения, выдающегося музыкального таланта, ума и прочей чепухи, по причине которой Домерик якобы вначале воспитывался, а затем и учился вдали от дома. Просто отцу нужен был здоровый сын, герру штурмбаннфюреру Русе Болтону нужен был здоровый наследник, чистокровной арийской семье нужен был штандарт. Эпилептик не соответствовал предъявленным требованиям, только и всего.

Правда, припадков не случалось уже долгое время, очевидно, атмосфера Долины способствовала исцелению. А может быть, как говорил доктор Ройс, набирающий мощь, укрепляющийся молодой организм чувствовал, в какие ответственные, сложные времена существует, и просто не позволял Домерику быть слабым. Так или иначе, Домерик отлично держался в седле, и не будь лошадь слишком приметной среди польских пустошей, выбрал бы именно этот способ передвижения. Мелодия осталась в городе, Домерик надеялся забрать ее, как только будет возможность: за несколько дней пути он здорово потерял в капитале и был вынужден оставить лошадь там, где в последний раз останавливался на ночлег в счет уплаты, пообещав выкупить ее позже. Пара холмов, пролесок, пологий склон и деревенька в несколько домов — вот и все, что отделяло город от лагеря Дредфорт.

Высокая черная труба была видна и из города, но потерялась при переходе рощи. А потом снова выросла перед Домериком, точно длинный и острый шпиль какой-нибудь средневековой башни. Невысокая круглая стена, опоясывавшая лагерь, существенно проигрывала ей по высоте, и чем ближе Домерик подходил, тем более подавляющей, оглушительно великой казалась эта мрачная доминанта местного ландшафта.

И тут — велосипедист.

Происшествие встряхнуло Домерика. Он точно очнулся от какого-то сна, сбросил грезы и нечеткие дремотные мысли. Еле заметным дрожащем маревом от жерла трубы отделялся дым, и Домерика охватила тревога. Он знал, что это за труба, и знал, в какие ворота ему предстояло войти.

Он жалел, что отец служил не в Берлине — месте, которое казалось символическим оплотом стабильности германской экономики и непобедимости армии, средоточием культуры и светочем науки. Как было бы хорошо оказаться теперь подальше отсюда, подальше от надвигающегося фронта и партизанских отрядов, из-за которых простая рабочая куртка была безопаснее коричневой рубашки таргюгенда, хотя, если верить пропаганде, союзнические войска за тысячи километров от Дредфорта ежедневно на голову разбивались армией Рейха. В прочем, может быть, для кого-то вроде отца или его сподвижников здесь не было опасно — они чувствовали себя победителями в славной войне, которую германцы должны были начать еще давным-давно, на заре своего существования, чтобы как можно скорее свести с лица человечества уродливую семитскую бородавку, выдавить гнойники марксизма и анархии, прижечь демократическую язву.

Домерик подивился, насколько крепко впечатались в его память годами повторяемые слова.

Он снял кепи и помахал солдатам у ворот, лениво поправлявшим автоматы: свой! Он поздоровался и показал документы. Глаза охранника расширились, сигарета повисла на нижней губе и опасно накренилась, когда тот прочитал фамилию и сличил фотографию с лицом стоявшего перед ним человека. Домерику говорили, что отца он напоминал весьма слабо, но роттенфюрер, очевидно, нашел сходство. Не сводя взгляда с Домерика и не возвращая документов, он поднырнул под шлагбаум, скрылся в сторожке, чтобы доложить о госте кому следует. Через минуту он вернулся, с достоинством передал Домерику паспорт и вскинул руку в торжественном жесте.

Шлагбаум, однако, никто поднимать не собирался. На минуту Домерик подумал, что его и вовсе не пустят, и где-то внутри него зародилось чувство облегчения, за которое он, едва выцепив из вороха других ощущений, немедленно укорил себя. Дело было не в том, что отец ненавидел его и пригласил (спасая, вызвал) по ошибке, или успел передумать за время возвращения Домерика на запад. Просто солдаты были усталыми, просто… здесь, очевидно, это было нормальным.

Домерику показалось, он знает, в чем дело. Кто приходит сюда по доброй воле?

А кем должен был быть человек, доставший из внутреннего кармана паспорт с фамилией Болтон? Домерик опустил голову, склонился перед шлагбаумом, точно поклонился лагерю и огромной черной трубе, возвышающейся над широкой дорогой между бараками. Далеко-далеко стояли другие корпуса, несколько многоэтажных, несколько низких, похожих на склады или крытые сараи. Как везде, в любом городе, ничего особенного. Труба благосклонно приняла его поклон, он шагнул на территорию лагеря и тут же стал его частью.

Шествуя в сопровождении роттенфюрера, снова закурившего и теперь ставшего куда более разговорчивым, он чувствовал на себе взгляды, хотя ни одной живой души поначалу не замечал. «Обещают дожди — сырую холодную осень, а хочется продлить теплые деньки, верно?» — говорил солдат, перекатывая во рту слова, щедро разбавленные мягким баварским диалектом. Потому и не дослужился до чина повыше, отвлеченно подумал Домерик, — все дело в мире, где твое происхождение решает судьбу, зачастую не только твою, но и всей твоей родни. Однако, роттенфюрер выглядел вполне довольным жизнью: заканчивалась его вахта, и через полчаса он собирался идти на ужин вместе с приятелем, у которого новые сапоги да старые мозоли…

Домерик оборвал его:

— Где же люди?

Ответ был близок — Домерик просто не решился сам на очевидный вывод: заперты по баракам в преддверии вечерней переклички. Но ведь не все?

— «Мусульмане» в бараках, не высовывают носа. А люди — люди скоро вернутся с работ, — ответил роттенфюрер и сплюнул табак. — Когда они возвращаются, сразу становится заметно: вонять начинает.

На его душевном улыбчивом лице заблестели глаза, выдавая подобие радушия. Домерику стало неуютно.

Они подошли к административному корпусу — большому белому дому с подслеповатыми окнами, примыкавшему к забору с пущенной поверху колючей проволокой. Вдоль глухой стены во всю ширину карниза свисал темно-зеленый пыльный плющ, точно борода или часть густой шевелюры огромного великана, притаившегося на крыше. Отчего бы не взобраться по нему, посмотреть на то, что происходит за забором с проволокой, на то, за чем, должно быть, каждый день вынужден наблюдать комендант лагеря?

Скрипнула дверь, в прихожей было сыро и темно, точно в склепе. Под башмаком Домерика заскрипели ступени, и он побрезговал браться за перила. На лестнице роттенфюрер обогнал Домерика, взбежал по ступеням, чтобы успеть доложить по форме.

У Домерика быстрее забилось сердце.

Каким стал отец?

Домерик не видел его несколько лет и теперь, должно быть, уже плохо помнил лицо. Вопреки всем рассказам друзей о том, что в минуту опасности или наоборот в самые сокровенные радостные мгновения перед внутренним взором поднимаются живые или усопшие близкие, своей доброй памятью призванные оказать моральную поддержку, Домерику не удавалось воскресить отца в памяти. Образ истерся, состарился, выцвел. Отец всегда был отрешенным, задумчивым и тихим — и в то же время Домерик знал, что тот способен на улыбку. Русе Болтон говорил очень негромко, но все его слушались — вот и все детские воспоминания, вот и все, что было у Домерика за спиной.

Тонкая фигура сидела спиной к окну, так что на его фоне Домерик не сразу разглядел лицо штурмбаннфюрера Болтона. Как на рентгенограмме, подумал Домерик, черное и неизведанное — на светлом, простом.

— Свободен, — сказал герр Болтон баварцу, выходя из-за стола и освобождая глаз от монокля.

Домерик несмело, взволнованно улыбнулся, и тут же, по застарелой привычке, попытался предположить, что же думает сейчас отец. Прежде всего, конечно, тот вскинет руку — Домерик сам приготовился сделать зеркальный жест, но не сдержался, отсалютовал, не дождавшись. Что-то в лице Русе Болтона дрогнуло, и вместо того, чтобы ответить лишь формальным приветствием, он перевернул руки ладонями вверх в приглашающем жесте.

Домерик сделал несколько быстрых шагов навстречу, а в следующее мгновение пальцы отца крепко сжали его плечи, Русе Болтон заглянул ему в глаза, и они обнялись.

Будто могло быть как-то иначе, будто Домерик Болтон мог не доехать.

Приятное чувство защищенности наполнило Домерика, обернуло особенным родственным теплом.

Домерик выпрямился. Русе Болтон разглядывал его с легким подобием любопытства, и Домерику это польстило: чувство, нашедшее отражение на нейтральном до мертвенности лице герра Болтона, должно было быть по-настоящему тронувшим его душу, зачастую бесчувственную как к удовольствиям, так и к горестям.

— Добрался без приключений?

— Да, герр штурмбаннфюрер, — отчеканил Домерик. — Оставил лошадь в городе, всего три четверти часа пешком — и я у вас.

— Славно, славно, — кивнул Русе Болтон, разглядывая сына.

Домерику стало не по себе, уж слишком внимательными были глаза отца. Он препарировал взглядом, как в детстве, стоило Домерику вызвать к себе интерес проступком или особенным послушанием. Домерик не любил вызывать к себе интерес, а может быть, просто опасался, что за изучением последует отцовская оценка.

— Ты выглядишь очень свежим, — прокомментировал отец. — Климат Долины пошел тебе на пользу.

— Мне жаль, что мы потеряли Редфорт, — выпалил Домерик.


Отец, не глядя, нащупал в кармане монокль и снова зажал у глаза. Теперь он смотрел на сына, как настоящий ученый. Казалось, за увеличительной линзой скрывался не простой зрачок в обрамлении светло-серой радужки, но особый измерительный прибор, улавливающий и фиксирующий любое движение, взгляд, вздох, даже мысль Домерика Болтона.

— Я только что получил срочную телеграмму из Берлина, новости крайне обнадеживающие, — проговорил герр Болтон, не меняясь в лице. — Армия Рейха как никогда близка к победе, и на восточном фронте враг отброшен лишь за последние сутки на два десятка километров. Мы вернем Редфорт и прилегающие к нему территории, мы вернем Винтерфелл и прочие земли, которые союзнические войска так жаждут захватить.

Он говорил без тени сомнения, точно повторяя сводку по радиоприемнику. Если бы ему, несмотря на тихий голос, доверили вести новостную передачу, ни у одного жителя Германии не возникло бы сомнений в том, что союзники и вправду бегут в страхе, теряя по пути оружие, припасы и измаранные штаны. Но герр штурмбаннфюрер не работал на радио и лгал как любитель.

Домерик не знал, что сказать. Такую карту кроют лишь одномастной.

— Я… благодарен за возможность вернуться, — выдавил он.

Радость первых минут как-то очень быстро и незаметно угасла.

Скрипнув сапогами, герр штурмбаннфюрер вернулся к столу.

— Тебя проводят в нужный корпус, в нем есть горячая вода и зимой не придется дрожать от сквозняков. Мой адъютант принесет теплую одежду и новые сапоги, — он смерил взглядом пыльные ноги Домерика, на миг остановившись на ссадине от столкновения с велосипедистом, — и новые брюки. Звание.

— Что? — не понял Домерик.

— Ты не получил звания и не получишь, пока не пройдешь шестимесячную трудовую повинность после выпуска из таргюгенда.

— Надеюсь оправдать ваше доверие, герр штурмбаннфюрер, — вот и пригодилась фраза, которую Домерик готовил по пути сюда.

Только произнесенная вслух, она свела Домерику зубы.

На дворе сгущались сумерки. Огромная труба теперь не так выделялась на фоне увядающего сизого неба, на вышках горели огни прожекторов, медленно оглаживающих световыми лучами территорию лагеря. По широкой дороге от ворот к плацу вели заключенных — две ровных и нескончаемо длинных колонны, разделенные бороздой в одного человека. В холодеющем вечернем воздухе были хорошо слышны окрики охранников и шарканье тысяч — нет, больше! десятков тысяч — ног, обутых во что придется.

У ворот играл оркестр. Обладающий музыкальным слухом Домерик поморщился: он не слышал ни одного хорошо настроенного инструмента.

— В строй, ублюдки еврейские! — заорал один из дежурных, несколько капо побежали вдоль шеренг, следя, чтобы заключенные стояли ровно.

Никто не должен был сходить с дороги, шаги в сторону запрещались. Капо размахивали палками, раздавая глухие удары. Домерик видел, как некоторые из заключенных, не успев остановиться, наталкивались на впереди идущих, и падали по одному, а то и вместе с тем, на кого случайно наваливались сзади. Поднимались не все.

Далеко-далеко опустился почти неразличимый взгляду белый пунктир шлагбаума, еле слышно заскрипели ворота.

— Лучше пройти сейчас, — сказал офицер. — Дальше их поведут на перекличку, и придется ждать.

Домерик проследовал за ним. Часовой-баварец был прав: с возвращением четырех тысяч заключенных, которых днем отправляли на работы, воздух в лагере переменился. Только разве раньше он был чище?

В мыслях об этом Домерик проследовал в жилой корпус. Ему выделили две комнаты на втором этаже, помещение с ванной и сортиром. На окнах стояли пыльные фикусы — один совершенно засохший, два других еще живые, но чахлые. Кувшин с питьевой водой и сменную одежду принес совершенно седой человек, прятавший взгляд. На его форме были лишь черные погоны шутце.

Домерик и хотел бы окликнуть его, да не успел.

Он лег на узкую кровать, не раздеваясь, и забросил руки за голову. На потолке сидела муха — черная, жирная и, казалось, мертвая. Хотелось потрогать ее чем-то, чтобы убедиться, но у Домерика не осталось сил на поиски подходящего орудия для эксперимента. Встреча с отцом прошла не хуже, чем могла бы, чем он готовился и чего в глубине души опасался. На отце великолепно сидела форма — галифе и начищенные сапоги, серый приталенный мундир с петлицами и погонами, обвивающая плечо красная повязка. Он вовсе не постарел, он вовсе не изменился.

Пытаясь представить его прежнего — в черной парадной униформе, тогда еще не вышедшей из оборота — Домерик прикрыл глаза и уже не открывал их, сознание милостиво отказало ему в продолжении тягостного дня.

Ночью кто-то осторожно снимал с него сапоги — Домерик чувствовал это, но не противился, уж слишком сладок был сон. Чувство опасности и нестабильности своего положения, испытанное за день, будто разошлось кругами на воде и затухло, сновидения не тревожили его, поэтому, когда наутро он разомкнул глаза, выделенная ему комната показалась почти уютной. Через пыльную штору едва проникало солнце, но окна будто бы светились снаружи, маня как можно скорее выбраться из душного помещения на утреннюю прогулку. О том, где именно он находится, Домерик вспомнил почти случайно, проходя мимо умывальника.

Худой, точно скелет, человек в полосатых куртке и штанах замер, не выпуская из пальцев щетки. На его груди был нашит черный треугольник, под ним читалось полустёртое число — номер заключенного. Увидев Домерика, он опустил голову, нездорово костлявые руки повисли, точно картофельные плети.

— Я не просил… — начал Домерик.

Человек, казалось, одеревенел. Он хотел успеть — ему приказали под страхом смерти — вычистить умывальник и сортир в новом жилище сына коменданта, а он оплошал, попался с поличным.

— Тебе запрещено со мной говорить, да?

Ему казалось, он узнает правила этого странного места сходу.

Чтобы не пугать несчастного еще больше, а скорее, чтобы самому поскорее избавиться от свидетельства чужого унижения, Домерик захватил куртку и вышел на лестницу. Что делать с дверью? Запереть? Он подумал вернуться, но только вздохнул и быстро сбежал по ступеням. У него не было ничего своего — точно так же, как и у тех заключенных, что маршировали вчера по пути к аппельплацу.

Воздух на улице был теплым и влажным. Труба возвышалась над лагерем своим незамысловатым грубым силуэтом, из ее жерла клубами валил белый дым. Домерик закашлялся и отвел взгляд.

Человек с широкими покатыми плечами подошел к нему — той походкой, которой не бывает у пленных, загнанных в клетку людей. Между тем, Домерик заметил у него зеленый треугольник и номер. Капо? Старший барака?

Вопреки ожидания Домерика, заключенный достал из кармана сигарету и закурил. Домерик догадывался, что просто так здесь сигареты не получить. Заключенный вскользь смотрел на Домерика, его вялое безразличие напомнило Домерику герра штурмбаннфюрера.

— Мне нужно… поговорить с комендантом, — сказал Домерик.

Несмотря на неприятное поведение, 12031 мог оказаться полезным.

«Оказаться полезным» — Домерик перехватил собственную мысль, и ему стало гадко. Так мог мыслить отец, так могли считать в столице. Человек, которого мы пленили и посадили в трудовой лагерь, может принести нам пользу, сделать нацию еще сильнее, а потом, когда он станет никуда не годным отработанным материалом, мы его уничтожим.

12031 затянулся с таким удовольствием, точно специально готовился к этой сцене с сигаретой, караулил Домерика за углом и вырулил именно для того, чтобы показать свое исключительное положение новоприбывшему нацисту.

— На обеде, — медленно, с удовольствием проговорил заключенный.

Наверняка, он и сам не знал недостатка в провианте. Домерик теперь почти не сомневался, что заключенный не просто проходил мимо, а ждал.

— Ты отведешь меня к нему?

Сигарета перекатилась в толстых губах заключенного, серые глаза блеснули хитрецой.

— Вы приказывайте, а я сделаю, — проговорил он и назвал Домерика по фамилии, — герр Болтон.

Они пошли через двор. Длинная дорога уходила вправо, к шлагбауму и стене, опоясывающей лагерь, в стороне остался административный корпус, где Домерик вчера говорил с отцом. Мотки колючей проволоки с ярко-желтым предупреждающим знаком отделяли место для построения заключенных от основного блока бараков — некрасивых одноэтажных построек с плоскими крышами и крошечными окнами — по одному на каждой глухой стене. Тонкие фигуры маячили внутри — двери большинства бараков были распахнуты, из них даже на внушительном расстоянии несло смрадом.

Безлюдность, накануне поразившая Домерика, оказалась обманчивой. Две машины стояли по двум сторонам дороги, белокожие заключенные с трудом заволакивали в кузов трупы. То, что Домерик поначалу, лишь подходя к баракам, принял за мешки, тоже было обманом зрения. Люди лежали у входов и просто на земле — повсюду, куда мог дотянуться взгляд. Те, что скопились за день, были убраны вечером, но после долгой душной ночи картина переменилась.

Проснувшись, Домерик собирался присоединиться к отцу на обеде, но теперь переменил свое решение. Он делал механические быстрые шаги — вперед, вперед, пересекая дорогу и заворачивая за сараи, в сторону жилых корпусов для администрации и хозотсека, туда, куда вел его провожатый.

Прямо перед ними упал человек — один из десятка, конвоируемого между бараками. Никто не обратил внимания.

12031 остановился и сонно покосился на солнце, жарко припекавшее его черную кудлатую голову. Он был готов подождать: куда торопиться заключенному? Домерик опустился на колени перед упавшим. Глаза в черных ввалившихся глазницах были открыты, сухие губы были серыми и сухими. Он как-то совсем быстро начинал коченеть, подумал Домерик, ведь прошло всего несколько минут, а он стал таким жестким и тяжелым…

Горечь подступила к его горлу. Захотелось бежать прочь.

12031 взялся за сапог погибшего и осмотрел, обувь показалась ему дурной. По его жесту двое заключенных из ближайшего барака устало, обессиленно поплелись в сторону мертвеца, не поднимая глаз, молча сговорившись, взялись за его руки и потащили, волоча спиной по гравию. Домерик смотрел им вслед. Застучало в виске — дурной знак.

Он шагнул вперед и на мгновение подумал, что потерял путь, что заплутает между желтыми бараками и белесыми скрюченными телами, которые не были видны вчера в темноте.

— Почти дошли, герр Болтон, — сказал заключенный номер 12031.

Каменный корпус с клумбами по обеим сторонам от подъезда вырос перед Домериком, будто во сне. На массивных каменных постаментах, напоминавших толстопузые бочки, росли редко высаженные ярко-розовые хризантемы. Проглядывавшая между стеблями земля была масляно-черной, плотной.

Герр штурмбаннфюрер пригубил бокал с водой и промокнул рот белоснежной салфеткой.

Домерик опустился на стул, который ему указали. Его руки все еще чувствовали тяжесть чужой мертвой головы.

— Признаться, я уже закончил завтрак, — сказал Болтон. — Надеялся, ты придешь раньше, но как можно осуждать юношу, проделавшего столь долгий путь?

В его глазу снова блестел монокль — тот ли самый, что необъяснимо сильно пугал Домерика в детстве? Льдистое стекло казалось маленькому мальчику паразитом на лице отца, хищником, смертельно опасным врагом, которого отец по незнанию, а может, и умышленно привечал до поры.

Домерик потянулся к воде — казалось, в носу все еще стоял жирный удушливый воздух с улицы. Труба дымила днем и ночью.

— У тебя… умирают люди прямо на улицах, — проговорил он, не узнавая собственного голоса. — Как ты остаешься… равнодушным?

— Ты наблюдателен, — кивнул штурмбаннфюрер. — У нас действительно не хватает ресурсов, чтобы убирать тела, но я надеюсь решить этот вопрос: к концу недели прибудет шесть вагонов с заключенными из Белой Гавани, всего больше тысячи человек. Это был лагерь смерти, а значит, выжившие здоровы и полны сил.

Монокль блеснул — солнце, сделав малую часть дневной амплитуды, наконец, подошло к окнам.

Штурмбаннфюрер указал на еду:

— Есть вареные яйца, хлеб и печеный лук, также чуть позже, к обеду, будет жареная свинина с кашей. Тебе следует подкрепить силы: с провиантом неважно, как ты мог заметить, так что стоит довольствоваться малым. К вечеру мы отправимся в город и поужинаем как следует. Есть замечательное место, «Пироги Фрея».

— Отец! — вскричал Домерик. — Пироги! Лук и свинина! Как ты можешь… все это…

Он замолчал и тяжело откинулся на спинку стула. Штурмбаннфюрер смотрел на него как на идиота.

— Я видел, как люди падают замертво прямо на плацу!

— Ты всегда был чрезвычайно впечатлительным юношей, — голос Русе Болтона звучал еще тише обычного. — А я всегда говорил, что страсти и пустые страдания губительны для наследника дома, недопустимы для истинного арийца.

Он поднялся из-за стола и прошелся к окну — неприятно скрипнули начищенные сапоги.

— Рамси, оставь нас, — приказал он.

Домерик оглянулся на звук шагов — он и забыл о своем провожатом — заключенном с зеленым треугольником. Он все это время был здесь? Домерику стало неловко.

Штурмбаннфюрер заговорил мерно и медленно, успокаивающе, почти убаюкивающе:

— Заключенным выделяется ровно столько ресурсов, сколько Рейх считает нужным израсходовать на них, на всех опасных и гиблых элементов современного немецкого общества. Мы находимся в стране, которую еще недавно топтали чужие ноги, принадлежавшие племенам, стоящим по развитию куда ниже нашей расы. Все, что делается теперь для них — на территории, освобожденной от губительной демократии и спасенной от анархии, — делается на деньги Рейха.

Он обернулся к Домерику.

— На твои деньги, ценой твоих слез и крови, твоей жизни, которую ты без колебаний должен быть готов отдать фюреру.

— Да, герр штурмбаннфюрер, — сказал Домерик, поднялся и выбросил вверх руку.

Машинально, не ощущая ни благоговения, ни гордости, но и не чувствуя боли.

Отец говорил правильные вещи, те самые, что он слышал с десяти лет в юнгфольке, и потом — в таргюгенде. Реакция была молниеносной, выработанной за долгие годы, совершенно автоматической и успокаивающей. Ничего другого и не требовалось — согласиться с единственно верной идеологией и поднять руку, послать свою сердечную благодарность от самого сердца — к Солнцу, в далекую ставку фюрера, который любит всех детей. И юношей, и мужчин.

Домерик остался стоять, Русе Болтон снова смотрел в окно, взгляд его был задумчив, а губы особенно тонки.

— Ты должен беречь себя, — наконец сказал он. — Идет война, и она еще не закончена безоговорочной победой Рейха. А пока мы не победили и не отправились в уютное и безопасное поместье недалеко от Берлина, или куда-то еще, где будет лучше и спокойнее, не сочти за бестактность: будь тихим. Все, что ты видишь вокруг — лишь временная мера. Сейчас даже самые «здоровые» трудовые лагеря мало отличаются от лагерей смерти.

Испытывая легкую тошноту и вовсе не желая есть, Домерик силой заставил себя улыбнуться:

— Я еще могу позавтракать, отец?

Он вспомнил, что не ел со вчерашнего дня. Бурая горбушка хлеба показалась ему похожей на большой шмат сырой говядины серого мраморного оттенка, и его замутило не на шутку.

Русе Болтон посмотрел почти с нежностью, он разрешил отломить хлеба и потянуться за ломтиком сыра. На вкус хлеб показался Домерику пресным и каким-то… жирным. Как будто все здесь делалось и пеклось из пепла. Домерику стоило больших усилий запихать в себя вареное яйцо, доесть горбушку, намазанную маслом, и выпить стакан молока. Русе Болтон наблюдал за ним, смотрел в окно, листал какие-то бумаги.

Домерику показалось, он заметил на обложке желтой папки свое имя — длинную петлю буквы «D», выведенную шрифтом Зюттерлина. Отец опустился на кожаный диван и стал переворачивать страницы.

Личное дело, понял Домерик. С самых малых лет до сегодняшнего дня. Двойки по математике и высшие баллы по чистописанию, успехи в литературе и истории — и с трудом полученные удовлетворительные оценки по естественнонаучным предметам. Отец увлекался химией и биологией — Домерик ненавидел обе дисциплины. Отец хотел вырастить из Домерика спортсмена, но разве эпилептик получит по гимнастике или плаванию высший балл? Вместо чрезмерно популярной и поощряемой филателии Домерик предпочитал книги, и это тоже было соответствующим образом отмечено. Как и уроки музыки у старого еврея, успехи в игре на арфе — самом неповоротливом, немобильном, а значит, и бесполезном инструменте. Запрет подобных уроков сверхсрочным письмом из дома. Серьезное увлечение конным спортом, прерванное парой сильных припадков. Депрессия, новые припадки, дерзкие слова, брошенные учителям, и после, когда было уже слишком поздно, вызывавшие невозможно горькое сожаление…

Перед глазами Домерика пронеслось сразу несколько отвратительных историй, связанных с болезнью и порожденным ею чувством никчемности: истории об издевательствах сверстников, недовольный завуч в пенсне, фрау Дастин — самая строгая воспитательница и не самая добросердечная родственница. Джаспер, Крейг, Микель Редфорты, лучшие друзья, которые никогда не давали Домерика в обиду.

Когда их согнали в гетто, Домерик остался один. Джон Ройс вышел на построение без желтой звезды, которую всем евреям приказали нашить на одежду — и его избили так, что бедной Изилле Ройс пришлось неделю неустанно сидеть при умирающем отце. А ведь Бронзовый Джон был крепким, очень крепким мужчиной. Потом нацисты добрались и до Иззи.

Бумага шелестела, штурмбаннфюрер медленно перелистывал страницы.

Двенадцать приступов эпилепсии за восемь лет, одна юношеская почти-влюбленность в Изиллу Ройс, одна короткая почти-ненависть к Микелю, ее жениху. Желание защитить их всех — и полное бездействие, скованные страхом руки. Кому принадлежало перо, запечатлевшее самые скверные моменты одной большой скверной жизни Домерика Болтона, сам герой не подозревал. Было ясно одно: отец никогда не выпускал его из виду.

Теперь он отложил папку, не сказав ни слова. Заканчивай завтрак, мальчик, это все.

Домерика охватила бессильная злость: даже теперь отец заставил его крутиться ужом на сковородке, не прочитав вслух ни строчки!

Домерик поднялся и отбросил салфетку.

— Жду дальнейших распоряжений, герр штурмбаннфюрер.

Скороговорка вполне удалась, это он понял сразу. Штурмбаннфюрер подошел к нему и поправил воротник казенной серой рубашки. Рука его пахла одеколоном, и Домерик неосознанно потянулся за запахом, способным перебить жирную дымную вонь, которую все вокруг как бы старались не замечать.

— Запомни номер того заключенного, что проводил тебя, — проговорил Болтон и заглянул сыну в глаза — снизу вверх, будучи ниже Домерика на полголовы. — Так вот, держись от него подальше.

— Он… опасен? — нахмурился Домерик.

— Он необычен, — проговорил штурмбаннфюрер. — Он капо, а значит, наделен властью над узниками двух-трех бараков, а также он усердно работает во время перекличек. Мне важно знать, насколько он хорош, а для этого никто не должен оказывать ему поддержку.

Домерик повиновался.

А важно ли было отцу то, насколько хорош его сын? Оскорбление, которое, быть может, и звучало в приказе, не было воспринято Домериком в штыки. Игру человека, при виде которого вытягивались в струну даже именитые офицеры СС, было нелегко понять и можно было даже не стараться. Тем более тому, кто только что снял с себя коричневую рубашку нацистского юнца.

Солнце стояло в зените.

Чем было себя занять?

Представь себе, что ты окружен горой трупов. Относительно здоровый, хорошо одетый, с сапогами, начищенными до блеска евреем, которого прислал сам комендант Дредфорта. Представь себе, что ты идешь через аппельплац, видя, как вдалеке, отделенные двумя рядами колючей проволоки, плетутся к одинокому домику сортира бесцветные иссушенные голодом заключенные. Их поток не иссякает, они следуют друг за другом шаг в шаг, сохраняя строй, потому что отклонение от маршрута забирает силы, а их и так едва-едва хватает на то, чтобы донести зловонные испражнения до отведенного для этой цели укромного места. Многие не доносят, но ты узнаешь об этом позже, ощущая заключенных в непосредственной близости от себя, видя их, как еще утром видел отца или номер 12013.

А вокруг — горы человеческих тел, их не успевают вывозить. Кажется, что люди умирают сотнями, но почему же их не становится меньше?..

Солнце скатилось к горизонту.

Домерик сидел на кровати уже полтора часа, уткнувшись носом в колени. Одно из них зудело — память о вчерашнем велосипедисте. Он был готов отвлечься на что угодно.

Настолько гнетущего впечатления от новой обители Домерик не предполагал. Слабая, дурная фантазия. Нужно действовать и решать, а не строить воздушные замки, вот какова была основная задача, а потому анализ давался Домерику всегда непросто. Кто мог представить, что он не сможет пережить и одного дня внутри этого страшного места, в котором мертвых едва ли не больше, чем живых, а живые все — поголовно! — так похожи на мертвых?

Далеко-далеко едва слышно звучал шум канонады. Во всем был виноват ветер, поднявшийся ближе к вечеру. Фронт приближался. Уже тут, в комнате с пыльными окнами, чувствовалось, как нарастает опасность.

Что-то липкое, болезненное развернуло в груди Домерика ядовитые лепестки. Доктор Ройс сказал бы: изжога. Лагерная еда — для неприхотливых желудков, но дело было не в коликах, Домерик расценивал боль иначе. Как вынести все это? Нельзя же не выходить из комнаты день и ночь, тем более отец приказал исследовать лагерь.

За дверью послышались шаги — пришел вчерашний шутце и несмело постучал в дверной косяк. Домерик узнал его по абсолютно седым волосам. И, конечно же, шутце был сумасшедшим: то, как он держался, кривя голову и пряча взгляд, как вздрагивали его плечи, как сам он, жилистый и сутулый, словно старался сжаться в комок, стать меньше, вовсе исчезнуть, — все это было прямым свидетельством душевного недуга. Домерик пожалел беднягу.

— Герр штурм… баннфюрер приказал сообщить вам, что он…

Домерик напрочь забыл про это!

— … просит быть через четверть часа готовым к выходу, будет ав.. авто.

Ужин с отцом не обещал ничего приятного, но это, по крайней мере, означало возможность хотя бы на несколько часов покинуть лагерь. Шутце не уходил, только медленно шагнул вглубь коридора, спрятался за дверь.

Домерик торопливо поднялся, чтобы привести себя в порядок.

— Как тебя зовут? — крикнул он и тут же отметил: обращение было не самым уважительным, а ведь несчастный забитый шутце по виду был старше его.

Неужели во всем снова виновато происхождение? Сын коменданта подобающе ведет себя с его подчиненными.

Домерику стало гадливо. Он собрался и вышел в коридор, шутце стоял, отведя глаза.

— Назовись, пожалуйста, — попросил Домерик.

Шутце заметно передернуло.

— Теон Грейджой.

— Ты швед? — Домерик попробовал угадать по акценту.

— Датчанин, герр Болтон.

— Будем знакомы, Теон Грейджой, — натянуто улыбнулся «герр Болтон» и вышел за ним.

Оказалось, штурмбаннфюрер прислал за сыном собственного шофера. Пока они шли через плац и дальше — по широкой прямой как стрела дороге, Домерик старался не смотреть по сторонам. В сгущавшихся сумерках то здесь, то там замирали, глядя на них, люди. Откуда-то доносились крики и хрипы, издалека был слышен стон, наполнивший один из желтых бараков. Лагерь был живым. В этом-то и заключалась трагедия.

— Эй, Теон, — позвал Домерик, когда они уже подходили к воротам. — Сколько ты здесь?

— Шесть лет, — тихо ответил шутце.

Больше, чем отец! Это заинтересовало Домерика.

— Значит, ты еще помнишь предыдущего коменданта?

Грейджой замотал головой: не помнит? Не хочет говорить? Но почему? Чувствуя, что и так причинил парнишке немало беспокойства, Домерик не стал расспрашивать.

У ворот стояла машина, шлагбаум был поднят, а часовые, едва Домерик приблизился, встали по стойке смирно. Отец, с комфортом расположившийся на заднем сидении черного «Хорьха», помахал Домерику рукой, демонстрируя замечательное расположение духа. Грейджой придержал дверцу, и Домерик с непривычки попытался сам захлопнуть ее, но руки шофера вдруг стали уверенными и сильными, не отпустили. Все полагалось делать по правилам, понял Домерик. У каждого незаметного винтика в этой системе своя крошечная или великая роль и лишь одна задача — не выходить за рамки предназначенной функции. Шофер открывает и закрывает двери партийным бонзам и их сыновьям, герр штурмбаннфюрер вновь вставляет монокль, а выпускник таргюгенда… Он задумался. И моментально нашел ответ: мальчишка просто делает то, чего хочет отец — внемлет демонстративной власти, роскоши, успеху.

— Герр штурмбаннфюрер, — кивнул Домерик.

Русе Болтон разрешил усмешке тронуть его тонкие губы.

— Этим вечером можешь называть меня отцом.

Машина пришла в движение, и над бампером затрепетал маленький треугольный вымпел сухопутных войск Вермахта.

— Отличный автомобиль, — честно признал Домерик, ему никогда не случалось ездить на таком. — Однако, водитель…

Руки Грейджоя лежали на руле, левая напоминала птичью лапу, лишенная указательного и безымянного пальцев, на правой отсутствовал мизинец.

— О, можешь быть спокоен, — заверил его отец. — Грейджой вовсе не такой, каким кажется. Верно, герр шутце?

Водитель сразу же выпрямил спину, убрал правую руку, и четыре пальца вцепились в рукоять передачи скоростей.

— Так точно, герр штурмбаннфюрер, — отчеканил он.

Наверное, и ему покидать лагерь было в радость. Наверное, вдали от зловония и уродства смерти, от этой ужасающей модели гибели самого человечества все они — и отец, и Грейджой, и сам Домерик Болтон чувствовали себя в большей степени людьми, чем деталями механизма. Конечно, за себя и шутце Домерик мог ручаться в большей степени.

Ветер растрепал его волосы, он плотнее запахнул куртку, стремясь сберечь тепло.

— Включи музыку, Теон, — попросил штурмбаннфюрер, и шофер покрутил кнопку радио. Передавали оперу, в которой Домерик не мог разобрать ни единого слова.

«Хорьх» был восхитительно мягок на ходу, и мерный шум мотора успокаивал Домерика. Отец задумчиво барабанил по сидению, и Домерик украдкой разглядывал его руку — некрупную ладонь с гладкими ровными пальцами, очень ухоженную, но и очень неброскую — без характерных черт и изъянов. На безымянном темнело кольцо с двумя черными нацистскими рунами. Обручального кольца герр штурмбаннфюрер не носил. Домерик подумал, что не испытывает по этому поводу ни разочарования, ни обиды: мать его умерла еще тогда, когда он был ребенком, а вторую жену отца Домерик практически не знал. Теперь герр штурмбаннфюрер снова был вдовцом, и уже довольно давно.

Домерик осторожно взглянул на лицо отца, темный профиль с блестящим моноклем выделялся на фоне угасающего неба, жидкие пряди волос трепетали над его лбом и у висков. Он не показался Домерику старым, он действительно не менялся с годами. Как сложилась бы жизнь — его и Домерика — если бы теперь, ближе к концу войны, он сошелся с какой-нибудь фройляйн и снова обрел семейный очаг?

Точно читая его мысли, Русе Болтон медленно повернулся.

Домерик отвел взгляд первым и рассмеялся.

— Ты совсем не меняешься, — проговорил он. — В детстве я запомнил тебя именно таким.

— А ты вырос очень красивым, сын, — прозвучала ответная любезность.

Домерик смутился, когда штурмбаннфюрер похлопал его по руке и на несколько мгновений сжал пальцы Домерика своими.

— Очень.

Огни города окружили их и рассыпались вокруг, точно рой маленьких золотистых мошек.

— Город бомбили, — сказал отец. — Вон там, погляди, башня ратуши завалилась на сторону. И нам придется сделать крюк из-за разрушений, которые пока еще не успели разобрать. — Он сдвинулся вперед, чтобы обсудить с Грейджоем дорогу.

На шее Грейджоя блеснула капля пота, Домерик случайно заметил это.

«Хорьх» остановился, и они вышли, оказавшись в довольно оживленном, шумном и светлом квартале, на одной из тех улиц, огни на которых гаснут в самую последнюю очередь. Домерик попытался представить, какой яркой и по-настоящему праздничной была бы она, если бы не светомаскировка.

Под надписью «Пироги Фрея» красовался деревянный штандарт с подобием родового герба — две башни, соединенные мостом.

Старик, раскланявшийся с Болтоном на старомодный манер, с любопытством измерил Домерика взглядом. Рядом с отцом, одежда которого горделиво пестрела знаками отличия, Домерик почувствовал себя голым.

— Герр Фрей — мой добрый друг, — без выражения произнес Русе Болтон.

Впрочем, ощущения близости или хотя бы схожести их взглядов Домерик не проследил, как ни старался, Уолдер Фрей показался ему неприятным человеком. Все стало яснее, когда уже пробуя «знаменитые пироги от Фреев» Русе Болтон обронил невзначай, что Фреи — образец арийской сплоченности и семейственности, и извлек из кармана желтую фотокарточку одной из дочерей старика. Со снимка Домерику улыбалась пышущая здоровьем полногрудая румяная фрау — кровь с молоком. Штурмбаннфюрер назвал крупную цифру — состояние бюргера. Домерик слушал вполуха, сладкое вино ударило ему в голову, а ноги стали будто ватными.

Грейджой остался в машине, может быть, стоило принести ему чего-нибудь? Домерик в очередной раз задумался, грубо разделив названную отцом сумму на примерное количество заключенных, которое попалось ему на глаза в лагере. Четыре тысячи рабочих плюс тысяча новыми вагонами на следующей неделе, плюс те, кто не мог работать и оставался в бараках…

Кельнер принес графин хорошего кальвадоса — редкость для польского захолустья, но никто — ни Домерик, ни штурмбаннфюрер не притронулись. Появился пирог с фасолью и жирным красным мясом — Домерику было сложно понять это расточительство, тем более, что, как он заметил, мяса штурмбаннфюрер почти не ел. В последнее время стало модным подражать фюреру в вегетарианстве, но Русе Болтон предпочитал постную «здоровую» пищу еще тогда, когда они жили все вместе: Домерик, отец и мачеха.

— Женишься на ней? — уточнил Домерик.

Русе чуть заметно вскинул брови.

— Если успею.

Взгляд его был маслянистым, текучим, Домерик никак не мог поймать его на себе. Неосторожно покачнув стол, он поднялся и, стараясь сохранять равновесие, направился освежиться. Его повело — стоило вначале плотнее поужинать, а уж потом прикладываться к напиткам. Также алкоголь мог вредно сказаться на лекарстве, которое прописал Домерику еще доктор Ройс.

У уборной группка наряженных проституток умолкла, стоило ему приблизиться. Одна из них, самая бойкая, проговорила что-то по-польски и засмеялась, но Домерик предпочел не реагировать. Ему всегда было довольно сложно в ситуациях, требующих немедленной реакции, а уж тем более тогда, когда неприятный субъект пытался заговорить с ним или пытался обратить его внимание. Внутри два джентльмена замолчали, стоило Домерику пройти мимо.

Мерзкое место.

Все дело было в том, что он позволил себе поверить в возможность по-настоящему хорошего вечера, в ласкового и заботливого отца, которого всегда надеялся увидеть рядом с собой.

Отец говорил с кельнером — короткостриженым молодым человеком с вытянутым лицом и некрасивым, будто стесанным подбородком. В углах глаз штурмбаннфюрера пролегли мелкие морщинки, и, если бы Домерик плохо знал его или был готов обмануться, он подумал бы, что герр Болтон улыбается.

Показалось.

Стоило Домерику вернуться, отец посмотрел на него с прежним безразличием. Казалось, за десять минут отсутствия потерялось что-то важное, прекратилось биение и без того скудного родника.

— Ее брат, — кивнул Русе Болтон в сторону кельнера, занявшегося другими столиками. — А там — другой, — он указал в сторону барной стойки и задержал взгляд на другом мальчишке с напомаженными волосами и характерными фреевскими чертами. — Весь город кишит Фреями, а это заведение — просто сердце их гнезда, мягкое лежбище. Поляки — скверный народ, тараканий. И стоит взять кого-нибудь из них за рыжие усишки и выдернуть из привычной атмосферы, они представят собой весьма неприятное зрелище. Их хочется давить. Зато вместе…

Он отпил кальвадоса — губы его, обычно бледные до синевы, заалели.

— Вместе они вполне могут сойти за добротный пчелиный улей. Польская кухня, музыка, традиции, даже речь — подобострастная ровно настолько, чтобы не казаться навязчивой.

Домерик вздохнул. Сколь расточительным на похвалу, оказывается, мог быть отец, комментируя повадки народа, поневоле ставшего гостеприимным для своих захватчиков! Больше не хотелось ни есть, ни пить.

— Зачем мы приехали сюда? — спросил Домерик. — Ты хотел показать мне, что их будущее уже здесь, что оно — единственное для них — уже наступило? Мы будем пировать на их земле, а они — прислуживать нам?

Русе Болтон неопределенно повел плечом.

— Ты огляделся по сторонам и сделал неплохие выводы, сын. Я не подсказывал тебе.

Отец знал, куда бить.

— Я не готов веселиться с тобой и… со всеми вами, — тихо проговорил Домерик. — Могу я… отправиться обратно?

— Обратно в лагерь? Вне всяких сомнений, авто ждет у входа.

Штурмбаннфюрер говорил без выражения, как-то даже устало. Он откинулся на спинку стула и закурил, затем обвел зал скучающим взглядом, вскользь прошелся и по Домерику.

— Мне хотелось бы верить, что теперь, вступив во взрослую жизнь, ты не наделаешь ошибок, — еле слышно проговорил он. — Мне не хотелось бы видеть своим наследником слюнтяя и труса.

Его глаза смотрели Домерику в лицо.

— Или предателя.

Домерик поднялся, снова пошатнув стол, и графин заходил ходуном, тяжело шевельнулась внутри прозрачная жидкость. Точно прячась за спинкой стула, Домерик сжал ее пальцами.

— Ты… едешь?

— Нет, еще останусь, — так же бесцветно ответил штурмбаннфюрер.

Он снова покосился в сторону бара, и один из молодых Фреев отвлекся от натирания бокалов, чтобы отсалютовать любимому гостю. Болтон удовлетворенно кивнул в ответ.

Нетвердым шагом Домерик вышел на улицу и с облегчением заметил «Хорьх»: Грейджой отогнал его на противоположную сторону улицы. С неопределенным чувством Домерик опустился на сидение и похлопал шофера по плечу:

— Едем домой, Теон. Отец намерен остаться здесь и…

Внезапно он вспомнил.

— Ты, должно быть, голоден? Я совсем забыл, я хотел принести тебе часть пирога.

Он попытался вылезти из машины, но Грейджой вдруг проявил невероятное проворство, он выскочил на улицу и загородил Домерику путь.

— Нет, нет, герр Болтон, — он затряс головой, как безумный. — Не возвращайтесь!

— Но почему? — опешивший Домерик легко позволил усадить себя обратно в машину.

Уже когда они тронулись и мягко поехали вдоль темной каштановой аллеи, Грейджой неопределенно ответил:

— Вы могли заметить что-то лишнее.

— Я не понимаю тебя, — проговорил Домерик.

Весь вечер ему казалось, что он что-то упускал, что-то важное и между тем лежащее прямо на виду.

Теон Грейджой теперь ехал молча, точно не расслышал последнего вопроса. Разрушенная ратуша осталась позади, скрылась за разбомбленными домами и тополиными аллеями, гораздо более успешно ночью, чем днем, маскирующими неприглядную судьбу города. «Хорьх» поднимался по пологому склону, где-то здесь вечером прошлого дня Домерик столкнулся с мальчишкой-посыльным и расценил случившееся как неудачу. Как можно было считать такую мелочь — лишь подобие настоящей катастрофы — чем-то значительным и важным? Как можно было чувствовать боль в ноге и принимать ее за настоящую, находясь в паре километров от скопища шести с лишнем тысячи человек, каждый из которых чувствовал нестерпимую смертельную боль на протяжении многих лет?

Домерик задремал. Он не слышал, как авто остановилось, уж слишком мягким был его ход.

Шутце открыл дверцу и осторожно тронул Домерика за плечо.

— Я дойду сам, не беспокойся, — проговорил Домерик, выбираясь из машины.

В голове рваными ошметками оседали воспоминания и мысли: отец готовился к свадьбе с дочерью человека, которого презирал, накануне обещанной победы, которой, скорее всего, не случится. Об этом не говорилось вслух, но факт оставался фактом, и дальновидный отец подстилал себе соломку.

Шагая вдоль рельсовой ленты к плацу и баракам, отвлеченно считая шаги — по два на три шпалы — он думал о собственном предназначении. Даже слабый, хилый эпилептик с неопределенными политическими взглядами, он оставался сыном герра штурмбаннфюрера Болтона. Он был нужен отцу.

Вернувшись к себе, он разделся и зашел в душевую. Вода казалась слишком горячей, до боли обжигала плечи и руки, но Домерик нашел в этом определенный символический смысл. Все, что происходило с ним, носило характер испытания. Шестимесячная повинность для выпускника таргюгенда, самая легкая из возможных служб — при отце, в концлагере Дредфорт.

Напряжение последних дней дало о себе знать, Домерик сам не заметил, как поддался искушению. Смыв мыльную пену, он начал гладить себя по животу и груди, свободной рукой обхватил член и в несколько движений помог себе возбудиться. Крошечное оконце почти под потолком душевой смотрело в ночь. Приклеившись к нему взглядом, запрокинув голову, Домерик некоторое время балансировал на грани удовольствия, ласкал себя не спеша, прежде чем, почти неосознанно ускорив движения, испытать острую и короткую разрядку.

Мутная вода, смывшая сперму, уходила в решетку под его босыми ногами.

Расслабленный, он облачился в казенный халат и вернулся в спальню. После влажного пара душевой воздух снаружи показался ему свежим и пряным. В прошлую ночь он уснул, не расстелив постели, и теперь с особенным удовольствием забрался под тяжелое стеганное одеяло, обернутое в накрахмаленную простыню. Мир перевернулся с ног на голову: аскетичный казарменный быт таргюгенда остался позади, теперь можно было вытянуться на мягкой постели в собственных комнатах с пыльными фикусами на окнах и уснуть без сновидений.

@темы: слэш, джен, ББ-2017, NC-17, AU, драма

---

[krys]

Название: В одной лодке
Автор: krys
Иллюстратор: Любава21
Категория: слэш
Жанр: драма, в некотором смысле roadstory, мистика
Рейтинг: R
Персонажи/Пейринг: Рамси Болтон/Теон Грейджой
Саммари: сериальное AU. После побега Теон задержался на севере и стал свидетелем взятия Винтерфелла. Наблюдая расправу Сансы над своим мужем, он понял, что если она скормит Рамси собакам, то собственные страхи Теона останутся с ним навсегда. Пришлось вмешаться до того, как псы убили Рамси. " – У нее все пальцы на месте, и кожа цела, и... – оставшиеся пальцы, все семь, судорожно сжались на весле. – В общем, она уступила мне. Согласилась, чтобы я забрал тебя на Пайк. Ты так хорошо показал мне болтонское гостеприимство, что я просто обязан показать тебе обычаи Железных островов."
Предупреждения/примечания: гибрид книжного канона с сериальным, увечья разной степени тяжести и необратимости с выяснением, как с ними жить, и графичными описаниями. Несколько вольное обращение с расстояниями - тоже результат дурного влияния сернала. Много глюков и Старые боги.
Скачать: pdf fb2 epub html doc

Сперва была только тьма.
Потом сквозь нее пробилось имя. Болтон. Болтон, не Сноу.
Вместе с сознанием пришла боль. Глухая, глубокая – до костей, она притаилась в засаде и ждала. Стоит шевельнуться – набросится, как…
Как что?.. Смутное воспоминание мелькнуло и ускользнуло.
Зато имя пришло целиком. Рамси Болтон.
Где я?
Он открыл глаза – и не увидел ничего.
Я ослеп?!
– А, очнулся наконец, – послышался знакомый голос.
Вонючка?
Плеск воды. Жесткое ложе внезапно тряхнуло, боль разом вгрызлась в ребра, в ногу, в плечо. Да что со мной?!
Кто-то коснулся его головы. Такие неловкие руки.
Вонючка.
Беглец, предатель. Вернулся. На миг захлестнула волна облегчения: Вонючка здесь и сделает, что прикажет милорд. Он, Рамси, не один.
Что-то было не так с этой мыслью, но разобрать, что именно, он не успел: глаза резанул ослепительно-яркий свет.
– Мейстер велел пока не трогать повязки, но я хочу видеть твои глаза, когда ты услышишь то, что я сейчас скажу.
Солнце, казалось, решило прожечь голову насквозь. Рамси поморщился – и тут же пожалел об этом. С лицом тоже что-то было очень не так.
– Лежи спокойно, – велел Вонючка.
Велел?!
Рамси прищурился и наконец увидел его – силуэт на фоне ослепительного сияния. Знакомая сутулость. Лица не разглядеть.
– Ты очень много крови потерял, – Вонючка склонился над ним, заслоняя собой солнце – какое облегчение! – и Рамси наконец смог заглянуть ему в глаза. Они смотрели внимательно, странно и незнакомо. Вонючка не отвел взгляда. – Но жить будешь.
По губам Вонючки скользнула тень улыбки. Было в ней что-то, от чего по спине побежали мурашки, отзываясь тянущей болью в ребрах.
– Яра будет рада познакомиться с тобой поближе.
Снова эта полуулыбка. Боги, да он безумен. Его Вонючка сошел с ума.
Странно, что не раньше, произнес в голове покойный отец.
Рамси попытался разглядеть что-нибудь за спиной безумца. Где они? Есть тут хоть кто-то еще? Вязкая слабость не давала толком пошевелиться, боль выжидала, с утробным рычанием ждала повода вгрызться в тело всеми клыками. Солнечный свет стал ярким до черноты.
– Э нет, так не пойдет. Вернись.
Тихий плеск, прохладные влажные руки коснулись висков. Вода! Рамси жадно облизнул губы, только теперь понимая, как отчаянно хочется пить.
Вонючка, видно, тоже понял. К губам прижалось горлышко фляги. У воды был вяжущий торфяной привкус, а еще она была такой восхитительно прохладной, что захотелось погрузиться в нее целиком. Потушить эту жгучую боль, утопить ее, чтобы больше не щерила зубы.
...на мельнице был пес. Верней, подпесок, полугодовалый, глупый и нелепый, так и норовил лизнуть в нос. Вечно мешался под ногами, пока не набрался глупости стащить кость у соседской шавки. Залил весь двор кровью, скребя лапами по земле – она прокусила ему горло.
Шелудивая тварь потом тоже щерила зубы, но Рамси крепко держал ее, пока она не захлебнулась речной водой.
Ему было лет семь, не больше, но сил все-таки хватило.
А его девочки много лет спустя нападали только по приказу.

В глазах прояснилось.
– Лучше? – спросил Вонючка.
Рамси кивнул.
Или попытался.
– Тогда слушай. Король Севера…
– Где мы?.. – Рамси осекся. Этот слабый, хриплый шепот просто не мог принадлежать ему.
– Лигах в пятнадцати к северу от Торрхенова Удела, – легко ответил Вонючка. – Эта речка впадает в Шуструю, а та – в Оленье озеро. От устья уйдем в камыши, из замка нас не увидят.
Речка? Рамси осознал, что лежит в лодке. Как я здесь очутился? Какая, к грамкинам, Шустрая?!
– От Оленьего до самых Родников одни леса. Не доходя до Родников в старицы уйдем. Доберемся до Соленого копья и пойдем по большой воде вдоль берега, – Вонючка говорил сам с собой, даже не глядя на Рамси. Или это он по старой привычке прятал взгляд? Только смотрел он теперь не вниз, а куда-то вперед и вверх. – Если Яра получила мое письмо, встретит в Пылающем заливе. Если нет… попробуем обойти Кремневые утесы. Эта лодка хорошо держит волну.
Он отодвинулся назад, оттолкнулся от берега длинным двухлопастным веслом. Лодку качнуло, боль всколыхнулась вполсилы, напоминая о себе.
– Напрямую через Родники вышло бы быстрее, но не рискну, – продолжил до странности разговорчивый Вонючка. – Слишком много желающих отомстить тебе. С Сансой я кое-как договорился, но другие…
– Договорился?..
– Ты же здесь, – Вонючка неловко пожал плечами. – А не в желудках своих псин.
Что?!
Глядевший на него Вонючка на миг забыл грести.
– Ты не помнишь, да?
Это не было вопросом.
– Видно, Джон слишком хорошо тебе врезал. Что последнее помнишь?
Хороший вопрос.
Битва… Бастард так легко попался в ловушку, солдаты действовали слаженно, строго по плану – отец бы гордился. Все шло отлично. Пока не появилась еще одна армия. Как, откуда?
Потом великан разнес ворота Винтерфелла. Он был весь утыкан стрелами, а у Рамси в руках был лук.
– Я… убил великана.
– Из всего, что было, ты вспоминаешь именно это.
Показалось, или в глазах Вонючки правда мелькнула искра смеха? Непривычное зрелище.
Что с ним было за это время, где его носило после того, как сбежал?
Лопасти весла мерно опускались в воду, брызги тоже искрились на солнце. Лежа на дне лодки головой к носу, Рамси видел только верхушки деревьев на берегах. Похоже, речка была совсем узкая. Лодка скользила по воде, мерно покачиваясь в такт гребкам. Глаза закрывались сами собой, сознание так и норовило уплыть, несмотря на боль, даже несмотря на нарастающую панику.
– Джон взял Винтерфелл, – сказал Вонючка. – Санса заперла тебя на псарне, хотела скормить собакам. Ей это почти удалось.
Невозможно. Девочки никогда бы не обернулись против хозяина. Девочки не слушали чужих приказов!
Вонючка словно прочел его мысли.
– Они были страшно голодны, а ты был связан и весь в крови, – спокойно пояснил он.
Плеск. Плеск. Плеск. Где-то за головой нос лодки с тихим журчанием вспарывал водную гладь.
Врет он все!
– Санса хотела отомстить тебе за Рикона, а еще больше – за саму себя, – продолжал Вонючка. – Но у нее все пальцы на месте, и кожа цела, и… – его оставшиеся пальцы, все семь, судорожно сжались на весле. – В общем, она уступила мне. Согласилась, чтобы я забрал тебя на Пайк. Ты так хорошо показал мне болтонское гостеприимство, что я просто обязан показать тебе обычаи Железных островов.
– Пытать собрался? – Рамси усмехнулся – и едва сдержал стон. С усмешками явно следовало подождать. – Повязки зачем?
– Чтоб довезти, – Вонючка пожал плечами. В его лице вдруг на миг проступило жалкое, виноватое выражение: – Не знал я, что клетки уже открыты!
Он встряхнулся, слишком сильно гребнул правой лопастью, поспешно выровнял лодку и продолжил безучастно:
– Они немного погрызли тебя, пока я открывал решетку.
– Как ты… – все это не укладывалось в голове. – Как отогнал их? – шевелить губами было по-прежнему больно, но голос немного окреп. Уже что-то.
Вонючка ответил не сразу.
– Мечом.
Рамси только теперь заметил у него на поясе меч. Совсем короткий – такой, чтоб удержать четырехпалой лапой.
Выходило, что Вонючка отбил его у верной смерти. Сам, по собственному желанию. При других обстоятельствах от одной этой мысли стало бы тесно в груди и тяжело в паху. Представить только: Вонючка, спасающий милорда. Но сейчас Рамси чувствовал лишь горечь. Отчаянно не хотелось верить, что его любимицы могли наброситься на него.
“Мечом”.
Девочек было жаль. Себя – тоже. Правая рука горячо пульсировала – стоило шевельнуться, и острая боль прошивала ее до самого плеча. Повязка на ребрах давила, мешала дышать. Ноги почти онемели, но левое бедро дергало при каждом повороте лодки. Русло долбаной лесной речушки то и дело сворачивало то туда, то сюда.
– Собаке, укусившей хозяина, не жить, – сказал наконец Рамси.
– Это я с ними жил! – выкрикнул вдруг Вонючка. – Они меня грели! Ластились! Если б ты их голодом не морил…
– Так чего ж не дал им мной пообедать?
Вонючка посмотрел на него так, как смотрел когда-то в самом начале Теон – с горькой обидой и жаркой ненавистью одновременно.
И ничего не ответил.

– Король Севера признал декрет Томмена недействительным, – сказал Вонючка через некоторое время. Смотрел он при этом вперед, поверх головы Рамси. Сосредоточенный взгляд, легкие гребки направляют лодку – как будто путь занимал его куда больше, чем сказанные между делом слова.
– Джон считает, что бастард Ланнистеров не имеет права на корону и тем более не может объявить кого бы то ни было законным наследником. Род Болтонов пресекся со смертью Русе и его новорожденного сына, Дредфорт перешел во владение короны Севера.
Он наконец посмотрел на Рамси, и тот понял, что именно ради этой новости Вонючка снял повязки с его лица.
– Зачем ты тащишь меня на Пайк? – спросил он, словно мир и не думал рушиться. – Подвалы замка отлично подходят для таких игр.
Вонючка помолчал, пару раз перевел взгляд от лица Рамси на воду впереди, сильным гребком подправил курс и только тогда ответил, напряженно поджав губы:
– Не хочу, чтобы твой призрак потом преследовал меня до самых островов. Лучше уж там с тобой разберусь.

Должно быть, Рамси и в самом деле потерял много крови – как еще можно было объяснить, что после всего этого он умудрился уснуть? А он уснул, и проснулся только на закате.
Он был один. Нос лодки, похоже, был втащен на берег. Волны с тихим шуршанием набегали на мелкую гальку. Невыносимо хотелось пить.
Рамси вцепился левой рукой в борт лодки и попробовал сесть, но сил хватило только приподняться. Он успел увидеть костер на берегу – рыжее пламя в бледных сумерках – а потом рука разжалась сама собой, он упал спиной на доски и задохнулся от боли в ребрах.
– Вонючка, – позвал он, продышавшись. – Вонючка!
– Назовешь меня так еще раз – брошу тебя прямо здесь, – Вонючка присел на борт лодки. Нет, не Вонючка, голос не его, и держится иначе. Теон? – Один подохнешь от ран, а если тебя найдут, то повесят.
Не тот Теон – самозваный принц Винтерфелла, наглый испуганный юнец, а какой-то совсем другой. Почему он раньше не заметил? Вонючки здесь не было с самого начала. От этого стало так пусто, что не вышло даже толком разозлиться на него, сбежавшего, видимо, окончательно.
– Ты понимаешь, что на всем Севере нет никого, кто стал бы помогать тебе теперь? – спросил Теон.
Неправда. Карстарк.
Если он жив.
А жив ли?
Спрашивать о нем Теона не было никакого смысла.
Рамси заставил себя приподняться еще раз, сел полулежа, тяжело привалившись к борту. Правую руку снова пронзило болью. Он взглянул на кисть – и онемел. На замотанной окровавленными тряпками руке не хватало двух пальцев и части ладони.
Теон проследил его потрясенный взгляд.
– А, это – сказал он. – Повезло тебе. Могли и большой отгрызть. Мизинец и безымянный – это ж такие мелочи, – он фыркнул, и его разобрал тихий, еле слышный смех. На этот раз веселье не коснулось глаз, только дрогнули несколько раз плечи, а во всхлипах слышалось что-то от истерики.
Рамси смотрел на изувеченную конечность, не веря, что она – его собственная. Мне больше ни один нож не будет по руке. Никогда.

В ту ночь Рамси долго не мог заснуть – успел выспаться днем, и теперь боль и глухая тоска развлекались с ним, как хотели. Он отчаялся найти удобную позу, хотя днем лежать в лодке было неплохо. Теон давно уснул – там, снаружи, у костра, по самый нос завернувшись в плотное стеганое одеяло. Должно быть, все равно мерз. Сам Рамси тоже мерз, хотя и был укрыт – тело все равно сковывал незнакомый, какой-то особенно пробирающий холод. Ничего. Это от кровопотери, это пройдет. Просто ночь выдалась зябкой. Проклятые Старки были правы: зима близко.
Непризнанный бастард мог отменять что угодно, Рамси был сыном своего отца и знал – пока он жив, род не прервался. Восстановление прав было лишь вопросом времени.
Вот только его глодало невесть откуда взявшееся чувство, что увечье каким-то образом лишило его права претендовать на фамильное имя. Чушь, несусветная глупость – но отделаться от этого ощущения никак не выходило. Недостоин.
Прочие раны были – в сравнении – не столь серьезны. По крайней мере, они обещали зажить, оставив после себя лишь шрамы. Ему повезло: следы клыков шли по ребрам совсем рядом с животом, но вгрызться в него, в нежную незащищенную плоть, сука не успела. Другая – которая, интересно? – вцепилась ему в ногу выше колена, скверная рана, но мейстер все же сумел остановить кровь. Кира – это он вспомнил – лизала кровь с его лица, прежде чем укусить. Видно, промедлила, и это его спасло, – Теон успел ее отогнать. Или не отогнать, а… Надо было спросить, которых он убил. Наверняка помнит, он ведь тоже о них жалеет. Гребаная сучка-жена, ей-то девочки что сделали?!.
Клыки Киры прокусили подбородок, распахали бровь и обе щеки, но Рамси достаточно охотился, чтобы понимать, насколько все могло быть хуже. А укуси Кира чуть ниже, в открытое горло, и ему вообще не пришлось бы гадать, как жить с такой рукой. Повезло.
Наверное.
Вспоминая, как ловко Перевертыш управляется с веслом, Рамси вновь и вновь твердил себе, что трех пальцев достаточно и для ножа, и для лука. Получится ли удержать фальшион? Переучиться на левую руку, а в правую – нож?.. Бессмысленные вопросы. Сейчас у него не было не то что фальшиона – даже простого ножа, а изуродованная рука распухла так, что оставшиеся пальцы никак не выходило согнуть.
Без своих ножей он чувствовал себя голым. Конечно, Перевертыш не оставил ему клинков… Должно быть, они остались в Винтерфелле. Рамси привиделось, что он идет по длинным, едва освещенным коридорам в поисках спальни. Отчего-то верилось, что они там.
В спальне его ждала Кира. В некотором смысле – обе Киры: обнаженное женское тело матово светилось в сполохах разведенного в камине огня, черный влажный нос жадно принюхивался. Рамси вдруг понял, что его собственное тело прикрывают только повязки, и те насквозь пропитались кровью. Собакоголовую Киру очень возбуждал этот запах. Она раздувала черные ноздри, смотрела голодным взглядом. На белых клыках блестела слюна.
Бежать Рамси не мог. Он и стоял-то с трудом. Увидев на столе один из своих ножей, тот самый, которым убил отца, Рамси метнулся к нему. Едва не упал, когда прокушенная нога подкосилась, тяжело оперся на столешницу здоровой рукой, протянул трехпалую к ножу. Рукоять выскользнула из пальцев. Уже понимая, что не успеет, Рамси попытался схватить ее левой.
Кира бросилась.

Он проснулся от собственного крика. Теон вскинулся, и на миг перед Рамси снова был Вонючка – перепуганный, судорожно пытающийся угадать, чем может служить милорду.
Затем он исчез. Теон окинул Рамси сонным взглядом и снова завернулся в одеяло.
До рассвета Кира пришла еще дважды.
В третий раз проснувшись от его крика, Теон со вздохом поднялся, кинул одеяло на корму лодки и пошел куда-то в лес. Рамси следил за ним взглядом, пока темный силуэт не растворился в густых утренних сумерках, а потом долго еще прислушивался – ходить бесшумно по чаще Перевертыш напрочь разучился. Хворост собирает, понадеялся Рамси, поняв вдруг, что страшно голоден.
Он угадал. К тому времени, как промозглый осенний рассвет окончательно рассеял сумерки, Теон не только развел костер, но и приготовил завтрак. В холодном воздухе вкусно пахло дымом и мясом. Помешав варево, Теон снял котелок с углей, сел и принялся есть.
– Эй! – окликнул его Рамси. – Я тоже жрать хочу.
– Вот поем и тебе принесу.
Да что этот кальмар недорезанный возомнил о себе?! Рамси рывком повернулся, вцепился в борт, вывалился из лодки на мокрый песок, оперся на тот же борт и поднялся с колен. Нога едва не подломилась, пришлось упереть в нее руку повыше раны. Так получилось больнее, зато можно было стоять.
Рамси шагнул к костру.
Сесть оказалось сложнее. Он едва не ткнулся коленом в угли – правым, здоровым, потому что левое попыталось сделать вид, будто не очень-то сгибается. Согнулось как миленькое, только бедро на миг прошило особенно яркой болью.
Искать более удобную позу он не стал. Ясно же, нет сейчас такой.
Вместо этого потянулся к котелку.
Перевертыш даже не заметил, что у него отбирают еду – застыл, глядя на Рамси расширенными глазами. Испуганно, словно не веря тому, что видит.
– Чего уставился? Я тебе не пес, чтоб ждать хозяйских объедков.
Теон опомнился.
– Верно, – легко согласился он. – Мне такого пса, как ты, не надо.
Тварь. Если б можно было отрезать язык принцу Железных островов, не лишая Вонючку способности говорить, Рамси бы так и сделал. С огромным удовольствием.
В котелке оказалась густая каша с мясом. Оглядевшись в поисках еще одной ложки и не найдя ее, Рамси зачерпнул еду пальцами. Отца бы хватил удар. Почти остывшая на утреннем холоде каша все равно была вкусной. Только жевать не слишком хорошо разварившиеся полоски вяленого мяса оказалось больно. По щеке поползла горячая капля крови.
Теон придвинулся ближе, зачерпнул ложкой и продолжил есть, как ни в чем ни бывало.
Вот только Рамси отлично чувствовал его напряжение. Где-то глубоко внутри Теона Вонючка, должно быть, верещал от ужаса. Еще бы – сама мысль о том, чтобы разделить трапезу с милордом, была для него невообразима.
Котелок очень быстро опустел. Теон поднялся и протянул руку.
Рамси совершенно не хотел принимать его помощь, но сомневался, что сумеет встать с первой попытки. Боли и унижения ему уже хватило, так что он схватил четырехпалую руку. Теон расставил ноги – и все равно едва не упал, когда Рамси сперва подтянулся, вцепившись в нее, а затем тяжело оперся ему на плечи. Теон пошатнулся под его весом, Рамси заставил себя выпрямиться, оттолкнул его прочь и шагнул к качающейся на волнах лодке.
Э нет, она качается не на волнах. Она качается на берегу.
Теон ловко поднырнул под руку, не давая упасть.

– Мейстер говорил, с такой кровопотерей ты еще дней десять не сможешь встать. А то и все пятнадцать. Попробуй это учесть.
Течение стало быстрее, и Теон не столько греб, сколько направлял лодку. С весел летели брызги.
– Но я же могу, – с ухмылкой в голосе сказал Рамси. – Ты сам видел.
– Вот именно, видел.
Ехидный Перевертыш, чтоб его.
Впрочем, он был отчасти прав. Прогулка до костра и обратно – сколько там было, шагов шесть? – выпила все силы, и сейчас Рамси было хуже, чем накануне. Голова кружилась от слабости, нога пульсировала, сквозь плотную штанину сочилась кровь. Повязки, должно быть, совсем промокли.
Как в том сне.
– Ладно, – Рамси милостиво махнул здоровой рукой: “так и быть, убедил”. – Будешь без проволочек приносить мне еду, и я пока не стану слишком часто выбираться из лодки.
– Надо было дать тебе упасть, – равнодушно сказал Теон. – В следующий раз так и сделаю.

Несмотря на слабость, лежать без дела было мучительно. Такой разговорчивый вчера Теон сегодня был хмур и молчалив.
Когда бледный диск солнца, едва светивший сквозь сплошную пелену облаков, добралось до высшей точки и начал снижаться, Рамси не выдержал.
– Что ты сам-то забыл на Островах?
Теон только пожал плечами. Не знает – или не хочет говорить?
– Сколько тебе было, когда отец отдал тебя Старкам? Лет семь? Меньше? Ты сам говорил – твоего настоящего отца казнили в Королевской Гавани. Так какого хера ты прешь туда, где будешь чужаком?
У Теона дрогнули губы. Он поджал их, но, когда заговорил, в голосе звучали не слезы, а едва сдерживаемая ярость:
– Я тебя сейчас веслом по морде огрею.
Ого! Вот это что-то новое! Рамси-то был уверен, что от принца Винтерфелла ничего не осталось. Хотя нет, тот так тоже не умел – за его показной наглостью всегда стояла неуверенность, глубокая, как омут. Рамси с детства умел чуять слабину, и от прежнего Теона ею просто разило. Потому так интересно было выявить ее и показать ему самому. В новом Теоне проглядывал временами Вонючкин страх, но в только что прозвучавшей угрозе слабости не было. Любопытно.
– Это ты убил Миранду? – без всякого перехода спросил Рамси.
Теон моргнул, сбитый с толку, а потом вдруг ответил просто и очень спокойно:
– Да.
Снова незнакомая, такая нехарактерная для него сила. С Вонючкой уже очень давно не было так интересно.
Вот только играть почему-то расхотелось. Не надо было вспоминать про Миранду. И так все было хуже некуда.
– Знаешь, она ведь любила меня, – сказал Рамси, сам не понимая, зачем говорит это.
– А ты ее? – спросил Теон неожиданно мягко, так, словно в самом деле сочувствовал.
Рамси промедлил с ответом, и Перевертыш усмехнулся. Усмешка мелькнула и пропала, в глубине глаз сразу же пробежала тень страха.
– Да, мать твою, любил! – рявкнул Рамси.
По крайней мере, она как никто могла разделить его увлечения. Да и так хорошо ему ни с одной другой не было. И ни одна ни до, ни после не догадывалась причинить боль ему самому. Боялись. А Миранда не боялась ничего – разве что он променяет ее на жену.
Теон подскочил от его крика, но тут же заставил себя выпрямить спину и спокойно сказал:
– Она угрожала Сансе.
– Поэтому ты убил ее, смылся сам, да еще и жену мою с собой прихватил!
Теон смотрел на него исподлобья, одновременно виновато и дерзко. Рамси поймал его взгляд. Теон содрогнулся, но не отвел глаз. Далось ему это явно нелегко, он отчаянно боролся со страхом.
Ах вон оно что!
– Так вот зачем ты тащишь меня с собой! – Рамси запрокинул голову и расхохотался. Смеяться было больно, но остановиться он не мог. По лицу потекли тонкие ручейки – словно слезы, только не из глаз. Он смахнул несколько капель, пачкая руку алым. – Хочешь заново научиться, как это – не бояться! Не подпрыгивать от каждого моего жеста, да? Может, еще и член обратно отрастить надеешься?
Перед глазами стояла Миранда – живая, чуть запыхавшаяся от бега, она с азартной улыбкой натягивала тетиву.
– Так вот, не выйдет! – Рамси приподнялся на локте. – Можешь меня хоть убить, я все равно буду с тобой, в тебе. Это навсегда. У тебя в глазах то и дело Вонючка мелькает! – показалось, или Теон действительно едва не зажмурился? – Ты можешь сделать со мной что угодно, но он никуда не уйдет, – Рамси перевел дух. Проклятая слабость, даже и не наорать толком.
– Посмотрим, что ты скажешь на дыбе, – ответил Теон.
Тихим, шелестящим голосом. Точно отец.
Вот это все же пробрало.
– На дыбе? – весело спросил Рамси. – Болтона. Красиво, но неоригинально. Ты же вроде как собирался показывать мне гостеприимство Железных островов?
– Можно и так, – кивнул Теон.
– Ну так расскажи хоть. Давай, удиви меня! Все равно скучно и делать нечего.
– Это тебе делать нечего. Но могу и развлечь, – глаза у Теона сделались совсем чужие, словно он играл какую-то новую роль. – Знаешь, сколько всего интересного можно сделать с водой? Привязать тебя к камням в отлив, например – так, чтобы потом до следующего отлива тебе пришлось бы тянуться вверх за каждым вдохом. А можно оставить подольше и посмотреть, что тебя раньше доконает – захлебнешься или от жажды умрешь?
– А ты коварен, Перевертыш, – протянул Рамси. – Знаешь мои слабые стороны. Похоже, меня ждет медленная и невероятно скучная смерть. От скуки, пожалуй, и сдохну.
– Почему же? Можно и что-то поинтереснее придумать. Например, проверить, сколько ведер морской воды в тебя влезет.
Теон отложил весло. Рамси следил за ним с любопытством, не желая признаваться даже самому себе, что слегка напрягся – все-таки он сейчас был почти беспомощен. Где-то глубоко внутри плеснуло возбуждение.
Но Теон всего лишь достал из вещевого мешка позади себя лепешку и кусок сыра. А затем – нож. Его нож. Этот ублюдок собрался резать сыр фамильным ножом из валирийской стали.
– Думал, я оставлю его в Винтерфелле? – спросил Теон, отламывая кусок лепешки. – Хоть один годный трофей привезу домой. Не пытайся встать – лодку опрокинешь. Или сам за борт рухнешь. Вода ледяная, другой одежды у тебя нет. Есть будешь?

– Какой кретин зашивает собачий укус?!
На утро третьего дня нога у Рамси распухла так, что Теону пришлось разрезать штанину, чтобы добраться до раны. Он взрезал присохшие повязки и рванул их. Рамси взвыл от боли, вцепился здоровой рукой в борт лодки с такой силой, что дерево заскрипело под пальцами. И тут же обмяк от ошеломительного облегчения – на горячо пульсирующую рану больше ничто не давило.
Потом он посмотрел туда, вниз. На исчерно-фиолетовую, туго натянутую кожу, на бугрящиеся края разорванной клыками плоти, тут и там перечеркнутые крупными стежками. Из-под ниток сочился бледно-желтый гной.
– Если б он не зашил, ты бы там на псарне и сдох, – сказал Теон. – Весь пол кровью залил, собаки лакали… Те, что остались.
Тварь, нашел время оплакивать девочек.
– Это вскрыть надо, – Теон решительно выпрямился и шагнул вон из лодки.
Треск разгорающегося огня. Плеск волн с другой стороны – об тот борт, что не на берегу. Все уплывало, зыбко качалось, облака над головой то казались совсем близко, то отдалялись, стремительно меняясь и обгоняя друг друга.
Ногу пронзила боль. Рамси и не заметил, когда это Теон успел вернуться в лодку.
– Если б у тебя так загноилась рука, я б ее отрезал, – сказал Перевертыш, туго затягивая ремень чуть выше раны. Переглазами заплясали неровные темные пятн. – Ногу отрезать, боюсь, не смогу – так, чтоб ты потом еще жил. Или попробовать? – он глянул исподлобья, чуть склонив голову набок, нерешительность в его глазах мешалась с чем-то очень неприятным. – Как думаешь?
Раскаленное лезвие еле ощутимо коснулось вспухшей плоти.
– Режь уже! – рявкнул Рамси.
Теон дернулся от этого вопля, нож прочертил кривую линию по сине-черной коже. Царапина мгновенно налилась ярко-алой влагой. На лице Теона мелькнул ужас – на миг Рамси снова увидел Вонючку, но тот исчез прежде, чем он успел... Успел что?
Заставить его остаться.
Теон удобнее перехватил нож, примерился.
– Дай сюда, – не выдержал Рамси.
Теон вздрогнул от прикосновения и разжал пальцы. Кажется, сразу же пожалел об этом, но это были его проблемы.
Нож в левой – все-таки неудобно.
Нож в ногу – мать его, мать, как больно.
Суровая нитка попыталась сопротивляться, но быстро проиграла. После первого надреза шов разошелся легко. Налитая, слишком горячая плоть расступилась, гной брызнул на пальцы, потек по бедру.
– Дальше я сам, – Теон забрал клинок. Вовремя: еще чуть-чуть, и Рамси выронил бы его. В ушах шумел плеск холодных волн. Теон вскрыл соседний шов, и это, наверное, тоже было больно, но Рамси почти ничего не почувствовал.
Теон смотрел на нож, на свои мелко подрагивающие руки, то и дело бросая быстрые взгляды на Рамси. Смотреть в лицо, но не встречаться взглядом, как у него это получается?..
Кажется, Перевертыш так и не нашел чего-то в его глазах – что уж он там пытался высмотреть исподлобья.
Третий шов почти зажил, сцепился, но вздулся изнутри, как свиная туша на солнцепеке. Разрезать стежки тут было мало. Маленький свежевальный нож подошел бы идеально – тонкое лезвие, узкий точный надрез…
Широкий клинок вгрызся в поджившую рану. Рамси до крови прикусил губу, а потом опомнился и закричал в голос, врезал здоровой рукой по борту лодки, еще и еще. Перед кем тут сдерживаться?! Отец мертв и гниет в земле. Кругом никого. Только Вонючка-трясучка, нож в дрожащих лапках… да режь ты, режь нормально, не тяни! Или он знает, что от таких медленных, нерешительных надрезов больнее? Рамси попытался сосредоточить взгляд на лице Перевертыша. Вот уж верно, Перевертыш – то Теон, то Вонючка, то снова гребаный принц Винтерфелла… Рамси поднял руку – она тряслась не меньше, чем у кого-уж-там, – положил ее поверх узкой четырехпалой ладони на рукояти ножа и резко надавил. Боль полыхнула белым, пронзила от бедра вверх, глубоко под ключицы. Рамси задохнулся и провалился в слепую тьму.

Тьма медленно превратилась в сумрак. Сумрак длился и длился, из него было никак не вынырнуть. В нем не было ни света, ни теней, только время от времени неестественно узкая рука касалась виска, на лоб опускалось что-то упоительно холодное, мимо закрытых глаз текли тонкие струйки воды.
Он попытался сдвинуться, лечь удобнее. Не вышло. Сдержать стон тоже не вышло.
– Так легко ты не отделаешься, – сказал Теон. – Жить будешь.
Рамси с трудом осознал, что лежит на земле. У костра. Над ним стояла почти начисто обглоданная Миранда и манила к себе.

– Видишь, как нас твои собачки поженили, – сказала она. Ее лишенные век глаза казались по-болтонски светлыми на кровавом лице. Может, светлее, чем его собственные. Почти как у отца. Остатки волос намокли и липли к обглоданным плечам.
– Мы теперь вдвоем, насовсем, – она присела на корточки, погладила его по руке, коснулась ключицы. На ключицах у него почему-то не было кожи. На горле – тоже.
– Тебе же так нравится? – она пережала ему гортань обглоданными костяшками – все, что осталось от нежных пальцев, – провела другой рукой по его лицу. Между тонкими хрупкими косточками полупрозрачно белели хрящи.
Рамси попытался отпихнуть ее. Тщетно.
Знакомая трехпалая рука на груди.
– Тише, – сказал Теон.
Не было здесь никакой Миранды. Только он.
Рамси огляделся. Поляна, костер, вытащенная на берег лодка. Река. Лес. Солнце на востоке, ниже, чем он помнил.
Теон проследил его взгляд.
– Заночевать пришлось. Ты метался, чуть лодку не перевернул. Все спрашивал меня, где Вонючка. Зачем он тебе?
Ну и что на это ответить? “Нужен”? Еще скажи, что больно и плохо, а Вонючке можно доверять.
Молодец, сын. Больше тебе некому доверять? Молодец.
Рамси пожал плечами. Правую руку дернуло болью.
Решив, что с Теона хватит и такого ответа, он закрыл глаза. Хотелось уснуть, чтобы ничего не чувствовать, но вместо этого он поймал себя на том, что прислушивается, ловит каждый звук: Перевертыш сворачивал стоянку, относил что-то к лодке, гремел котелком, отмывая его с прибрежным песком. Песчинки скрежетали по металлу, плескала вода. Должно быть, руки у Теона совсем окоченели – она же была ледяной.
– Вставай.
Рамси открыл глаза. Теон стоял над ним, точно как Миранда прежде, и протягивал руку.
– Я тебя не подниму, вставай, – повторил Теон.
Рамси приподнял было правую руку. Боль вмиг заставила его одуматься, и он ухватился за четырехпалую ладонь левой. Теон потянул его вверх.
– Как ты умудрился вытащить меня из лодки? – Рамси покачнулся и едва не осел обратно на одеяло. Сжал костлявое плечо Теона и удержался на ногах, но надо-то было не стоять, а идти. – И, главное, зачем?
Ступить на левую ногу он не мог, а навалиться всем весом на Теона казалось плохой идеей. Не удержит же. До лодки было не больше трех ярдов – трех непреодолимых ярдов. Хоть ползком ползи.
– Тебя к огню надо было, – отзвук голоса Вонючки в словах Теона, извинение и страх, хотя сделал-то все правильно.
Не будешь ты меня пытать, понял вдруг Рамси. Не сможешь.
Но, конечно, оставалась Яра. И за Ров с ним много кто захочет поквитаться. А то и с ними обоими. О чем Теон думал, когда решил возвратиться на острова?!
Борт лодки ткнулся под колени. Надо же, дошли.
Поджившие ребра напомнили о себе – ложиться стоило медленнее и осторожнее. Как же ему надоела вся эта боль.
– Слушай, – сказал Рамси, едва лодка отошла от берега. – Давай в Белый нож. Здесь же недалеко.
Теон криво усмехнулся.
– Ножей мне уже хватило, – сказал он – и тут же бросил испуганный взгляд на Рамси, словно боясь, что перешел какую-то черту.
– Ты говорил, лодка хорошо волну держит. Спустимся по Ножу в Гавань, меня с такой рожей все равно никто не узнает. Или голову замотаю. Оттуда в Дредфорт – на корабле, тебе и грести не придется.
Теон поджал губы, его гребки стали сильнее. Этот разговор ему явно не нравился.
– Думаешь, на островах тебе простят Ров Кейлин? – спросил Рамси.
– Думаю, его не простят тебе. Яра приходила за мной, она…
Рамси не дал ему договорить:
– Приходила, да ты не пошел. Скольким ее людям та вылазка стоила жизни? И это до того, как ты сдал Ров мне.
Теон попытался съежиться, но грести в такой позе было невозможно, а эти мерные движения его определенно успокаивали.
– У вас же на Островах все всем родичи, – продолжил Рамси. – По-твоему, они возьмут и забудут?
Берега так и летели мимо. Кто б мог подумать, что эта лодка может идти настолько быстро.
– В Дредфорте хватит припасов на зиму, какой бы долгой она ни была. Мои люди меня признают, самозваный король Севера им не указ.
– Твои люди мертвы, Рамси, – тихо напомнил Теон.
Имя хлестнуло, точно кнут. Теон прежде ни разу не произносил его, а Вонючка бы и не осмелился.
Назови меня так еще.
Странная мысль, откуда она вообще взялась? Но ему в самом деле понравилось, как этот странный новый Теон произнес его имя.
Рамси попытался поймать его взгляд, но Перевертыш не дался. Показалось, или в глазах у него снова мелькнул испуг?
Значит, не судьба.
Нос лодки врезался во что-то, ее тряхнуло раз и другой, под бортом заскрежетало. Рамси дернулся и зашипел от боли, Теон, напряженно хмурясь, сделал несколько резких гребков назад.
– Забыл смотреть, куда гребешь? – подначил Рамси.
Теон не ответил.
Лодку качнуло и снова понесло течением.
Дальше Теона не волновало ничего, кроме пути. Он опять смотрел через голову Рамси куда-то вперед. Стоило бы сесть, перекрыть ему обзор, а лучше – развернуться и тоже начать грести, хоть быстрей добрались бы до тех мест, где можно будет бросить проклятую лодку и добыть лошадь. Рамси понял: как только силы вернутся, он и в самом деле возьмется за весло. Оно, второе, валялось в лодке. У правого борта, подальше от раненой ноги.
Нет, пытать его Теон точно не сможет.

– Говоришь, я Вонючку звал? – спросил Рамси вечером. Теон, возившийся с хворостом для костра, только кивнул. – Может, расскажешь, куда ты его подевал?
– Нет.
– Да ладно, я ж сейчас не прошу взять и вернуть его. Расскажи, как у тебя это вышло. Я был уверен, что он уже никуда не денется!..
Тише, сын, тише. Не нужно показывать, насколько тебя задел его побег.
Теон лишь пожал плечами.
Задел – это явно не то слово, папа.
Русе не ответил.
Что за напасть, никто не хочет поговорить.
– Ну хорошо. На один вопрос ответить можешь?
– Может быть.
– Когда ты прыгнул со стены, это был уже ты или еще он?
– Зачем тебе?
А что, не ясно?!
Ответ был предельно прост: “Я должен знать, предал ли он меня”. Но Рамси чувствовал, что это будет уже слишком – он не сумеет произнести эти слова спокойно. Выдавать такую уязвимость и в самом деле было бы глупо.
Теон не выдержал молчания.
– Это был я, – с усталым вздохом сдался он. – Еще не до конца, но – я. Вонючка исчез еще накануне... а ты и не заметил, – злорадно добавил он.
Это был удар. Прямо под дых. Как он умудрился прозевать такое?!
– Как он исчез?
– А вот это не твое дело, – твердо ответил Перевертыш.
Рамси аж подбросило от этих слов.
– Не мое?! У меня украли моего Вонючку, мать твою!
Теон покачал головой.
– Украли – так украли. Смирись с этим. И довольно о нем.
Смиряться Рамси не собирался. Но говорить об этом Теону прямо сейчас было незачем.
Потом они сидели бок о бок – Теон облокотился на борт лодки снаружи, а Рамси привалился к этому же борту изнутри – и ели густую кашу, зачерпывая ее поочередно одной и той же ложкой.
– Ты о чем думал, когда собирался? – спросил Рамси. – Спасибо, хоть второе одеяло захватил.
– Да не до ложек мне было, – невесело усмехнулся Теон. – Я как эту-то брал, не помню.
В костре потрескивали, высыхая, недавно подложенные им дрова. Синевато-серый дым стелился вдоль берега.
– А до чего тебе было?
Рамси почти не рассчитывал на честный ответ, но Перевертыш его удивил:
– Боялся, что передумаю. Или что передумает Санса. Или что Джон меня не отпустит с тобой... хотя кому ты теперь нужен.
– Тебе, очевидно, раз ты меня сюда затащил.
Сказал – и понял, что сказал слишком много.
– Что ты раньше времени сдохнешь, я тоже боялся, – снова удивил его Теон. – А еще про Рикона думал, и как бы самому не прикончить тебя за его смерть прямо там.
– А расскажи, как бастард тебя за его смерть не прикончил при первой же встрече?
Теон и глазом не моргнул:
– Я успел по пути объяснить все Сансе.
Но его рука, когда он протянул обратно ложку, дрожала чуть сильнее обычного.

Следующие несколько дней прошли почти мирно. Рамси пялился в небо и изнывал от скуки, Теон греб и не велся на его подначки.
– Лучше б ты поменьше веслом махал, – сказал Рамси, вглядываясь в его лицо. Теон выглядел еще более осунувшимся, чем обычно. – Надорвешься же – день за днем так.
– Очень не хочется на Пайк, а?
– Я серьезно. Река сама несет.
– Недостаточно быстро. Если лед встанет раньше, чем выйдем в Широкую, – Теон закашлялся. Отдышавшись, договаривать не стал. И так было ясно, что им останется только сдохнуть – на льду или в непролазной чаще, либо от голода, либо от мороза.
По утрам на кромке воды все чаще поблескивал хрусткий тонкий лед.
Одним таким утром, едва они пустились в путь, Рамси сел и взялся за второе весло. Теон за его спиной не сказал ни слова. Некоторое время они гребли молча.
– Ладно, хватит, – послышалось сзади. – Рано тебе.
– Все боишься не довезти?
Молчание. Плеск весел.
– Ну, можешь считать, что уже приступил к пыткам, – сквозь зубы процедил Рамси. Он был готов к дикой боли в руке, но не думал, что каждый гребок будет с такой силой отдаваться в бедре.
– Нет, не приступил, – ответил Теон. – Это ты сам себя.
Рамси упрямо продолжил грести. В глазах темнело, но он не собирался замерзать насмерть в этой проклятой глуши.
Был в гребле и плюс – впервые с начала этого безумного путешествия он по-настоящему согрелся.
Сзади послышался бурлящий плеск, лодку резко развернуло.
– Мать твою, куда гребешь! – зло и испуганно вскрикнул Теон. – Чуть на камень не налетели!
Камень обнаружился слева в русле, еле заметный под струящейся водой. И как Перевертыш его разглядел, сидя сзади?
– Все, хватит с тебя на сегодня, – сказал тот привычным, чуть усталым тоном.
Рамси вдруг решил не спорить. На первый день и правда хватит.

– Смотри на воду, – сказал Теон на следующий день. – Камень или там топляк не всегда видно, но над ними всегда рябь есть. Вода сама рассказывает, как их обойти, ты только гляди. Разобьешь лодку – мы отсюда точно не выберемся. И не пытайся пока в полную силу грести. Надорвешься – мне ж потом с тобой возиться.
А он ведь будет. Возиться.
От этой мысли было очень странно.
Дело пошло на лад: Рамси вскоре обнаружил, что при гребле вполсилы бедро хоть и напоминало о себе, но вполне терпимо, а лодка все равно шла быстрее.
Он продержался почти полдня и отложил весло, лишь когда перед глазами снова заплясали темные пятна. Вечером Теону едва удалось разбудить его, чтобы заставить поесть, но утром Рамси снова взялся грести.
Оценивать пройденный путь с непривычки было сложно, но за следующие три дня они, похоже, прошли больше, чем за всю предыдущую неделю. До Шустрой удалось дойти уже на второй день, и она полностью оправдала свое имя – ее течение подхватило лодку и понесло по легким волнам.
Теон пристроил сбоку от себя самодельное удилище, закрепил на конце плетеную из конского волоса леску и время от времени снимал с крючка небольших рыбешек. Вечером выяснилось, что они наполовину состоят из костей и чешуи, но Теон настоял:
– Мясо заканчивается. Пока путь легкий, хватит с нас и рыбы.
– По такому холоду?
– Перебьешься, – зло ответил Теон. – Я настрелял бы дичи… если б не ты.
Прозвучало не горько, а злорадно: “Покалечил – вот и не будет тебе мяса!”
Рамси сплюнул острую рыбью кость и задумчиво проследил взглядом за пролетающим над ними косяком уток.

Он не ошибся: утки опустились на кормежку за соседней излучиной. Рамси едва не спугнул их, хромая в темноте вдоль берега, но место, видно, было сытное, и птицы успокоились, как только он свернул прочь от реки. Бесшумно подобраться к ним сквозь чащу оказалось непросто, но у него впереди была почти вся ночь.
Если б Теон не ворочался так долго после заката, прежде чем уснуть, времени было бы еще больше.
Когда густая тьма медленно начала блекнуть, Рамси уже подобрался достаточно близко и успел найти несколько камней себе по руке. Сквозь ветви кустарника можно было различить водную гладь и маленькие темные тени на ней. Временами то одна, то другая тень меняла форму – утки выуживали лакомые кусочки из прибрежного ила, выставляя в небо куцые хвосты.
Ветер шелестел в сухих камышах.
Рамси сжал левую руку в кулак, разогнул пальцы, повращал запястьем.
Он достаточно кидал камней в детстве, чтобы не промазать.
Хотя правой тогда было проще.
Утки с громким кряканьем начали вставать на крыло прежде, чем первый камень с громким всплеском ушел под воду дюймах в семи от тщательно выбранной цели. Дальше на прицел не осталось времени – видя, что добыча уходит, Рамси швырнул оставшиеся камни один за другим.
К его удивлению, одна из птиц споткнулась в воздухе и кувырнулась обратно в воду.
Случайно подбил.
Рамси отмахнулся от отцовского сарказма – он и сам отлично знал, что ему просто повезло, что с того?.. – и отправился вытаскивать тушку из камышей, где она успела застрять. Не хватало только, чтобы ее унесло течением.

Возвращаясь, Рамси услышал треск веток: кто-то ломился сквозь чащу недалеко от берега, навстречу ему. Он остановился и выждал, а убедившись, что не ошибся, окликнул:
– Эй!
Петевертыш вскинулся, оступился, левой рукой вцепился в ближайшую ветку. В правой был нож.
– Завтрак! – Рамси показал утиную тушку и широко улыбнулся.
Теон уставился на него сквозь ветви. Медленно опустил руку с ножом.
– Дров собери, раз уж ты тут, – сказал Рамси, прежде чем продолжить путь к стоянке.
Хвороста Теон принес совсем немного – больше, видно, побоялся не дотащить. Оглядевшись, Рамси приметил на опушке поваленное деревце, дохромал до него, выломал ствол и подволок его к костру. Тонкие ветви кроны вспыхнули, как факел. Искры взлетели и опали кусачим роем, от костра полыхнуло жаром.
Теон посмотрел на него исподлобья. В глазах читалась плохо скрытая тревога.
С этим надо было что-то делать. Срочно.
– Прикидываешь, где у тебя веревка?
Теон вздрогнул, разом подтверждая все подозрения.
– Не дури, – продолжал Рамси. – Мне лучше, да, и это хорошо для нас обоих. Мы сейчас нужны друг другу. Ну свяжешь ты меня – дальше что? В одиночку грести тебе придется вдвое дольше. Мы тут заживо вмерзнем в лед. Если грести буду только я, тоже вмерзнем, так что ничего я тебе не сделаю. Понимаешь? Я хочу жить. А ты?
Теон задумчиво, отстраненно провел указательным пальцем (единственным оставшимся, на правой – специально ему оставил, указательный нужнее прочих, не считая больших) по узорам валирийской стали.
– Давай выберемся отсюда, – сказал Рамси. – Вместе. Иначе сгинем оба в этих лесах.
Теон так и не ответил. Только кивнул устало.
– Мяса? Свежего, а? – с напускным весельем спросил Рамси, приподнимая утку за лапки.
Тушки изрядно отожравшейся по осени птицы хватило на целых два котелка наваристой, жирной каши. Свежее мясо само отходило от костей – даже Перевертыш жевал его без особых усилий.

К полудню четвертого дня за очередным поворотом перед ними вдруг раскинулась бескрайняя водная гладь. Лодку резко качнуло: Теон что было сил затормозил, правой лопастью, левой и снова правой.
– Назад! – приглушенно крикнул он.
Стоило повернуть бортом к течению, как их едва не вынесло из устья. Рамси несколькими сильными гребками заставил лодку ткнуться носом в берег, и ее развернуло кормой к открытой воде.
– Оленье? – бросил он через плечо.
– Думал, – Теон резко выдохнул, налегая на весло, – оно, – еще гребок, – дальше!
Рамси только теперь оценил, как сильно помогало им течение. Грести против него можно было только подаваясь вперед всем телом, твердо упершись ногами в дно лодки. Наконец они одолели поворот реки, и Теон резко развернул к берегу.
– Выбирайся.
Рамси вылез и потянул лодку на себя. Держалась она нетвердо – поток так и норовил стащить ее с камней и унести в Оленье озеро.
– Дальше что? – спросил он, придерживая борт и наблюдая, как Теон достает с кормы вещевые мешки и одеяла. Положив их ближе к носу, Перевертыш оперся на весло и неловко шагнул на берег.
– Останемся тут до сумерек, – опустевшая лодка скрипнула и закачалась на волнах. – Достань поесть.
Рамси кивнул, выволок лодку на берег до половины длины, для верности привязал чалку к ветвям ближайшего куста и потянулся за вещевым мешком.
Удар веслом по затылку застал его врасплох.

Плеск. Плеск.
Речная вода тихо билась о борт совсем рядом, у головы. Когда Рамси очнулся, за кормой еще виднелась широкая гладь Оленьего озера. Где-то там, вдали, за спиной Перевертыша. Слева, за голыми деревьями, догорал закат.
Голова болела невыносимо. Под правый борт пришла небольшая волна, и мир вдруг закружился, словно лодку засасывало в водоворот.
Журчание воды. Плеск, плеск.
Рамси зажмурился, выжидая, пока это пройдет, и почувствовал, как трескается корка запекшейся крови вокруг рта. Он непроизвольно облизнулся, тут же пожалел об этом, закашлялся от сухой кровяной пыли во рту и что было сил дернул руками. Веревки держали крепко. Он рванулся, лодку закачало из сторон в сторону.
– Купаться вздумал? – Теон выправил легкое суденышко. – Лежи спокойно. Еще миль семь пройдем – и будет стоянка.
Сученыш! Будто не он так врезал Рамси веслом по затылку, что ему кровь из носа всю морду залила!
Веревка держала крепко. Мир качался и плыл. Было никак не понять, что хуже – закрыть глаза и терпеть пульсирующую боль в затылке или открыть их и смотреть, как проплывают мимо, кружась, деревья по берегам. Густая чаща.
Река была поуже Шустрой, но и быстрее. Против такого течения обратно не выгрести… даже сумей он освободиться и скрутить Перевертыша. Если бы еще мир перестал вращаться!
В конце концов Рамси ухитрился повернуться на бок и вцепился обеими руками в гладкую перекладину лежащего рядом весла. Это хоть немного уняло головокружение.
Семь миль больше напоминали семьдесят. Наконец, когда на реку опустились прозрачные сумерки, Теон причалил к берегу.
– Пить, – Рамси постарался, чтобы в голос не прокралась ни капля злости.
Перевертыш повелся: устало поднялся на ноги, подошел и сосредоточенно принялся отцеплять от пояса флягу.
– Замок был слишком близко, – сказал он, поднося ее горлышко к губам Рамси и не встречаясь с ним взглядом. – И деревни. Думал, я позволю тебе сбежать?
В рот хлынула ледяная вода. Рамси захлебнулся, глотнул – и почти дотянулся до фамильного ножа за поясом Перевертыша, но изуродованная рука, затекшая от перевившей ее веревки, отказалась слушаться. Он едва мазнул непослушными пальцами по рукояти, а Теон уже шарахнулся прочь, шлепнулся задом в прибрежную глину, облив ему грудь остатками воды из фляги, подобрал было ноги в попытке сжаться в комок, тут же распрямил их и выругался. Вышло бы смачно, если б не дрожь в голосе.
Вода стекала за ворот, по капле просачивалась сквозь дублет.
Рано или поздно он уйдет за хворостом.
Уходить Теон не спешил. Просто сидел рядом, кутаясь в плащ, и смотрел вверх по реке, будто опасаясь погони.
Распутывать веревки при нем было бессмысленно – он уже пару раз проверял узлы. Голова продолжала кружиться, соображать было трудно. Видно, именно поэтому вдруг показалось, что в этом связывании было и что-то приятное. Разобраться, что, никак не выходило, так что Рамси решил выждать, прикрыл глаза… и напрочь прозевал начало драки.
Бродяга, не иначе как дезертир одной из армий, уверенно лез вперед, размахивая ножом. Теон тщетно пытался пырнуть его в живот коротким мечом. Рамси рванулся помочь – и только тут вспомнил, что связан.
А Теон и не глядел в его сторону. Впрочем, хорошо, что не глядел, ему и так проблем хватало.
Что-то мы заигрались.
Рамси напряг руки. Веревки впились в запястья – и выше, почти до самых локтей. Хорошо связал, сученыш! Не развязать.
Ноги тоже были связаны на совесть, узлы никак не хотели расходиться под непослушными пальцами. Особенно второпях. Но до этих узлов он хотя бы мог дотянуться.
Наконец они поддались, и Рамси одним прыжком выскочил из лодки.
Теон все еще сопротивлялся. Из последних сил. Бродяга напирал. Рамси ринулся вперед, врезался в него плечом, и они оба покатились по хрусткой от изморози желтой траве. Рамси извернулся и оказался сверху, врезал связанными руками по косой роже – еще, еще и еще, выплескивая скопившуюся ярость.
– Рамси! Рамси! Да прекрати же! – до него не сразу дошел смысл криков Теона, а когда дошел – остановиться тотчас все равно не вышло.
Он отвел в сторону разбитые руки, и Теон рубанул коротким мечом по шее бродяги. Кажется, в этом уже не было никакой необходимости. Под затылком у того быстро расплывалось пятно темной крови. В прибрежной траве хватало камней.
Не до конца растраченная ярость поутихла, когда Теон обессиленно опустился на колени рядом. Крови на нем видно не было. Вроде бы.
– Пойдем, тебе надо заново руку перевязать, – сказал Теон, выдохнув. – И, кажется, не только ее.
Он был прав: повязка на ноге снова набухла, а с правой ладони густо капало. Позабытая в пылу драки головная боль вернулась вдвое сильнее.
– Развяжи, – без особой надежды сказал Рамси.
Теон ухватил его за левое запястье и принялся распутывать веревку. Проще было бы разрезать, но Рамси был не против – тогда все закончилось бы слишком быстро.
– Ты как? Не ранен? – спросил он.
Теон бросил на него быстрый взгляд, испуганный и слегка удивленный.
– Нет. Только, кажется, руку потянул, – к нему снова вернулась прежняя разговорчивость. Надолго ли? – Он сверху рубанул, я не успевал уже увернуться, пришлось принять удар.
Еще и оправдывается.
– Запястье перевяжи, а то грести не сможешь, – велел Рамси.
– Теперь это ты на Пайк заторопился? – неуверенно усмехнулся Теон.
– А смысл нам тут замерзать?
Перевертыш не ответил. Молча перевязал Рамси руку, взглядом показал “снимай штаны”, отодрал повязку на бедре – как бы рана ни сочилась кровью, ветошь толком не успела отмокнуть, – и замотал ее еще недосохшими после стирки бинтами.
Затем он попытался перевязать собственное запястье. Настолько неловко, что Рамси молча отнял у него тряпку и сам перевязал ему руку. Снова тот же взгляд, что-то между удивлением, страхом и злостью.
Утром они продолжили путь.

Следующие пару дней Теон совсем притих. Рамси это безмерно раздражало, но расшевелить его подначками никак не удавалось, а переходить к делу… ему все еще нужно было, чтобы Перевертыш мог грести.
На третий день, часа за три до заката, тот вдруг вскинулся:
– Стой! – его голос дрожал от напряжения. Рамси огляделся, но никакой опасности не увидел.
– К берегу! – Теон с силой навалился на весло, поворачивая лодку.
Едва ее нос ткнулся в прибрежную гальку, как Теон выпрыгнул в воду и, то и дело спотыкаясь, рванул к лесу. Там, за деревьями, виднелись развалины каменной кладки.
В небо с громким, возмущенным граем взлетела пара воронов. Рамси поднял взгляд и сквозь блеклую хвою страж-древ увидел над развалинами шатер кроваво-алых листьев.
Когда он нагнал Перевертыша, тот стоял на четвереньках у корней сердце-дерева.
Даже не обернулся на шаги. Будто не услышал.
Рамси подошел ближе. Теон склонился над мерзлой землей, прижимая левую руку поверх опавшего листа в форме пятерни. На миг Рамси показалось, что это кровь из обрубков пальцев окрасила лист в такой невероятно яркий цвет. Все прочие цвета – подернутой изморозью земли, пожухшей травы, серых камней – совсем поблекли. Белесое небо, старая хвоя, бесцветные пряди, заслонившие лицо Теона… тот вдруг поднял голову, обернулся...
Наконец-то.
… и уставился на Рамси дикими глазами.
Так потерянно, отчаянно он не смотрел даже в подвалах.
Рамси плюхнулся между корней сердце-древа, прямо под искаженное временем лицо, и спросил:
– Ну и что на тебя нашло?
Теон смотрел на него все так же.
Море. Вот оно какое. Прозрачное и непроглядно-темное, бурное, вскипающее пеной слез.
Попробовать бы их на вкус. Его боль, его отчаянные надежды. Его потребность… в чем?
Сердце колотилось где-то в горле.
– Сегодня, – Теон закашлялся, садясь на корточки, – здесь заночуем.
– Рано еще.
Теон на миг прикрыл глаза. Влажные ресницы казались почти черными.
– Завтра наверстаем. Отдохнув.
Ночевать в развалинах почему-то очень не хотелось, но мысль о костре подальше от реки и паре дополнительных часов сна перевесила. Рамси поднялся, опираясь левой рукой о шершавый белый ствол чардрева, – удобнее было бы уцепиться за нижнюю губу невесело изогнутого рта, но от этой мысли почему-то стало очень неуютно.
Одну ладонь уже до половины откусили.
– Хер с тобой, здесь так здесь, – бросил он и отправился исследовать развалины, не преминув наступить на красный лист.

@темы: мистика, тексты, ББ-2017, AU, R, драма

---

Информационное

[BIG_ICE_BANG]

Дорогие друзья!

К сожалению, работа, заявленная в саммари № 17, не была закончена в срок, и поэтому не будет выложена в рамках феста.

@темы: Организационное, ББ-2017

---

Линия жизни

[resident trickster]

Название: Линия жизни
Автор: resident trickster
Бета: Elvira_faery
Иллюстратор: Любава21
Размер: 15 593 слова
Пейринг: Джейме Ланнистер/|Лорас Тирелл, Джейме Ланнистер/Серсея Ланнистер
Категория: джен с элементами слэша и гета
Жанр: драма, мистика, соулмейт!АУ
Рейтинг: R
Саммари: «Он способен свершить дела, достойные Белой Книги».
Джейме закусил губу. Странным было не то, что он подумал об этом, глядя на Лораса. Странным было то, что он подумал в точности теми же словами, что когда-то сказали ему самому.
— Мы очень похожи, сир Джейме, — Лорас посмотрел так, будто услышал эти мысли. — Не правда ли?
«Правда. Правда в том, что люди не должны быть такими похожими».
— Не понимаю, о чем таком вы говорите, — Джейме встряхнул головой. — Мы вовсе не похожи.
Предупреждения: АУ относительно некоторых каноничных событий; смесь сериального и книжного канонов; немного неграфичной крипоты;

спойлер

смерть персонажей с последующей реинкарнацией
Скачать: docx, fb2, epub
Иллюстрации: клип, 1, 2, 3, 4, 5

- 1 -

— Дай мне руку, — попросила Серсея с улыбкой. — Я покажу тебе кое-что.

Джейме подчинился. Тонкие пальцы Серсеи игриво скользнули по открытой ладони, и тело привычно отозвалось жаром возбуждения. Больше всего Джейме хотелось забыть о гаданиях и ворожбе, прижать Серсею к себе, зарыться в ее золотые волосы и вдохнуть пряный и теплый запах ее податливого тела. Однако он знал, что подобного обращения та не потерпит. Они уже были близки, и не раз, но Серсея всегда сама решала, когда это случится. Джейме оставалось только подчиняться ее воле.

— Вот это, — острый ноготь прочертил путь от основания указательного пальца вниз, до большого, — линия жизни.

В неровном свете свечей она показалась темной, глубокой и почему-то короткой. Джейме встряхнул головой: он, конечно же, не верил в то, что судьбу можно и в самом деле предсказать по руке. Да что там — он и в Семерых не очень-то верил, разве что Воину молился, и то без особенного усердия.

— А теперь посмотри на мою ладонь. Видишь, они совпадают, — голос у Серсеи был сладок, как дорнийское вино. — Наши с тобой линии жизни.

Сказать по совести, Джейме видел совсем другое: их линии жизни немного совпадали только до середины, а затем расходились в разные стороны. Однако спорить с Серсеей он не умел и не любил, особенно когда ее словам хотелось поверить.

— Вижу, — Джейме кивнул.

— Знаешь, что говорят? — спросила Серсея и продолжила, не потрудившись дождаться ответа. — У таких, как мы, одна судьба на двоих. Одна жизнь. Мы даже можем чувствовать боль друг друга, как свою.

Она крепко взяла Джейме за руку привычным с детства жестом. На миг показалось, что их линии жизни пульсируют и тянутся друг к другу.

— Нас нельзя разлучать, — Серсея поднялась со своего места и села Джейме на колени. — Ты же понимаешь, правда?

Тот приобнял ее за талию, ненавидя себя за дрожащие пальцы. Вне всякого сомнения, Джейме был уже взрослым мужчиной, рыцарем, воином, однако рядом с Серсеей вечно робел, как мальчишка. Другие леди, какими бы красивыми и высокородными они ни были, не вызывали в нем и тысячной доли подобного трепета. Наверное, им с Серсеей и в самом деле с рождения была суждена одна судьба на двоих, и пусть катятся в Пекло те, кто считает их любовь грехом и мерзостью.

— Вступи в Королевскую Гвардию, — шепнула Серсея, а затем обняла Джейме за шею и скользнула языком в ухо. — Так мы не расстанемся, и отец не сможет женить тебя на этой проклятой Талли.

— А ты… — Джейме с трудом подавил рвущийся с губ стон. — Ты ведь выйдешь за принца Рейегара, и…

— Это ничего, — Серсея поерзала, и от этого невинного движения возбуждение стало едва выносимым. — Неважно. Я все равно буду твоей. Только твоей, верь мне.

Наверное, она была права, однако Джейме все равно безумно ревновал ее к будущему, еще не случившемуся. Как будто услышав эти тревожные мысли, Серсея отстранилась и опустилась на колени. Джейме прикрыл глаза: он до сих пор не мог привыкнуть к тому, что его гордая сестра позволяет брать себя в рот, как шлюха.

— Мы будем вместе, — пообещала Серсея, развязывая тесемки на его штанах. — Сейчас и всегда.

Млея под ее ласками, Джейме забыл обо всех сомнениях, как уже бывало не раз. Он был готов на все, на любой подвиг, только бы Серсея оставалась рядом, только бы улыбалась ему, только бы любила.

Тогда Джейме еще верил в то, что Серсея умеет любить.

С той ночи прошло много лет. Джейме успел стать победителем битв и турниров, одним из самых молодых рыцарей Королевской Гвардии и — этим поступком он гордился особенно, — тем, кто сумел убить Безумного Короля. Его не тревожили ни отцовский гнев, ни сплетни досужих болтунов, ни вполне заслуженное прозвище «Цареубийца». Впервые в жизни Джейме сделал то, что считал правильным, и стыдиться этого поступка значило стыдиться самого себя.

Серсея вышла замуж за короля, а не принца. Отцом ее детей стал Джейме, и это также наполняло душу гордостью — которая, впрочем, постепенно блекла. С каждым годом Серсея становилась все холоднее и отдалялась от него все сильнее, и Джейме подозревал, что у нее есть и другие любовники, кроме него. Сам он хранил верность, и это давалось легко: никто, ни одна живая душа, не привлекала его, кроме Серсеи. Пожалуй, это походило на болезнь, на одержимость — а может, сестра просто приворожила Джейме, подчинила себе без остатка. Поговаривали, что некоторые ведьмы, особенно те, что живут за морем, умеют подобное. Возможно, Серсея была из таких, хоть и родилась в Западных землях.

Иногда, в минуты просветления, Джейме казалось, что он свернул на ложный путь много лет назад, когда доверился Серсее, когда позволил сладкому «мы будем вместе» лишить себя разума, когда принял за истину глупые сказки о совпадающих линиях жизни. Или, быть может, все пошло не так после смерти Эйериса Таргариена. Пусть Джейме был тысячу раз прав, но он нарушил священный обет и убил своего короля. Боги, если они есть, такого не прощают.

В глубине души, однако, Джейме понимал, что дело вовсе не в Безумном Короле, не в клятвопреступлении и даже не в том, что по-настоящему родственных душ не существовало, что все эти истории о совпадающем рисунке на ладонях были сказками для несмышленых детей, совсем как легенды про возродившихся драконах.

Дело было в том, что на самом деле их с Серсеей линии жизни вовсе не совпадали, и ничто, никакая сила в мире, не могла исправить это, но тогда, много лет назад, Джейме так и не хватило воли высказать это сестре в лицо.

- 2 -

Это был первый турнир, на котором Джейме потерпел поражение. Потом, когда злость от проигрыша притупилась, он осознал, что как будто бы заранее предвидел такой исход.

Лорас Тирелл был очень молод и красив почти по-девичьи. Горделивая осанка, узкое лицо, острый профиль и копна блестящих каштановых волос делали его похожим на блистательного рыцаря из легенд. Когда-то и про самого Джейме говорили то же, но, пожалуй, он никогда не выглядел таким ослепительно благородным. Изящные серебристые доспехи Лораса блестели на солнце настолько ярко, что Джейме отвел глаза.

«Когда-нибудь он победит меня, — мелькнуло в голове. — Может быть, даже сегодня».

Для таких мыслей не было причины — в силу возраста Лорас прежде не выступал на крупных турнирах и никак себя не проявил. Но и отделаться от них не выходило.

Рядом с Лорасом стояла его сестра Маргери, такая же тонкая и красивая, как и брат. Если не знать, что Маргери на год младше, их можно было бы принять за близнецов. Джейме понимал, что не должен разглядывать Тиреллов так пристально, однако не мог перестать: эти двое безотчетно напоминали его самого и Серсею. Такими, наверное, они были в юности, до всей этой круговерти свадеб, обетов и смертей.

Лорас наклонился, и Маргери невинно поцеловала его в лоб. Затем они улыбнулись друг другу и обнялись. Джейме вдруг почувствовал непривычное для себя смущение, почти стыд, как будто своими нескромными взглядами он пачкал нечто чистое, недоступное его пониманию.

Пожалуй, такими, как Тиреллы, они с Серсеей никогда не были.

Протрубил горн, возвещая о начале турнира. Маргери ушла на трибуну, а Лорас вдруг обернулся к Джейме и внимательно посмотрел на него. Время точно замерло, и на миг показалось, что эта сцена однажды происходила, и они уже стояли точно так же и смотрели друг на друга. Глаза у Лораса были темные и глубокие; глядели они точно в самую душу. Некстати Джейме вспомнил о пошловатых слухах, что ходили о Ренли Баратеоне, чьим оруженосцем был Лорас. Поговаривали, что тот предпочитает трахать юношей куда моложе себя и меняет их, стоит им стать взрослее. Лораса стало немного жаль: если сплетни правдивы, то парню приходится совсем не сладко.

Впрочем, положа руку на сердце, по-настоящему Джейме не было никакого дела до его — или чьих бы то ни было — страданий.

Наконец Лорас отвел взгляд и ушел готовиться к первому состязанию. Джейме встряхнул головой, отгоняя ненужные, глупые мысли, и последовал его примеру.

***

Джейме любил турниры — они помогали забыться. Падения, треск сломанных копий, мешанина разноцветных гербов, блеск дорогих и дешевых доспехов являли собой особенный, оторванный от реальности мир, в котором хотелось задержаться подольше. Простые правила состязаний нравились Джейме куда как больше, чем обычная жизнь с ее путанными законами, в которой честный и справедливый поступок объявлялся преступлением, а бесконечное лицемерие почиталось истинной добродетелью.

Джейме было все равно, что за противник перед ним: он знал, что способен сокрушить любого без особенного труда. Победа следовала за победой, и Джейме с нетерпением ждал финальной битвы. Он уже знал, кого изберет королевой любви и красоты, и пусть этот жирный боров Роберт лопнет от злости. Тот явно подозревал об их с Серсеей связи, причем уже достаточно долго, но не делал ничего, чтобы разоблачить их. Очевидно, Роберт предпочитал закрывать глаза на неудобную правду, и это было еще одним поводом презирать его.

Рыцаря в прекрасных серебристых доспехах Джейме узнал сразу и весьма удивился: похоже, этот никому доселе неизвестный Тирелл удивительно хорошо себя проявил — или же ему просто повезло. Как бы то ни было, на Джейме это везение обязано было закончиться. Он махнул рукой Тириону, который пристально наблюдал за ним с трибуны, искоса посмотрел на Серсею, что с постным лицом сидела по правую руку от Роберта, и бросился в бой.

Сказать по правде, Джейме ожидал легкой победы — Лорас был слишком неопытен и достаточно хрупок. Однако вышибить его из седла с первого раза не удалось, равно как и со второго: паршивец отлично держался на коне. В третий раз копье Джейме треснуло, но он едва заметил это в горячке состязания. Все, кроме сражения, утратило свое значение, даже крики зрителей доносились словно бы издалека.

Перед четвертым заходом Джейме померещилось странное: будто бы Лорас посмотрел на него сквозь прорези в шлеме почти так же внимательно, как и с утра. От этого взгляда копье чуть дрогнуло в руках, но времени на раздумья не было. Джейме рванул вперед и почти нанес точный, разящий удар. Однако Лорас ответил тем же, и куда успешнее: ловким и расчетливым движением он выбил Джейме из седла. Это было похоже на темное колдовство — никогда прежде Джейме не приходилось терять сосредоточенность во время битвы, пусть и на миг. Миг, который стоил всего.

Трибуны ревели: Джейме в Королевской гавани не слишком-то любили, да и Лорас был будто создан для народного восхищения. Даже стащив шлем, даже растрепанный, покрасневший и вспотевший, он выглядел настоящим рыцарем…

— Вставайте, сир.

Джейме с удивлением уставился на протянутую руку. Он сам никогда не стремился помогать поверженным соперникам, это всегда казалось унизительным для обоих. Лорас же, похоже, так не считал: он смотрел на Джейме почти восторженно и улыбался мягкой, доброй улыбкой. Решимости, чтобы оттолкнуть его руку, не хватило.

«Так уже было, — снова пронеслось в голове. — Было и будет».

По телу прошла дрожь, колени подкашивались, в ушах шумело; наверное, это было следствием падения. По крайней мере, такая версия казалась наиболее разумной и успокаивающей.

Разумеется, Лорас назначил королевой любви и красоты свою прекрасную сестру, и Джейме не без яда отметил, что этот выбор в некотором роде повторил бы его собственный — с той лишь разницей, что он бы короновал свою сестру.

***

Пир после турнира был пыткой — Роберт не упустил шанса хорошенько поиздеваться над побежденным шурином. Насмешкам и подколкам не было конца, но Джейме никак, ни словом, ни жестом, не дал понять, что задет. Роберт ведь только и ждал, что ему ответят грубостью, дадут повод отослать куда подальше. Серсея никогда такого не простит.

Та, впрочем, тоже явно обижалась на поражение и держалась подчеркнуто холодно, даже не пытаясь вступиться за Джейме перед Робертом. По правде сказать, это было обычным для Серсеи поведением в тех случаях, когда что-то приходилось ей не по нраву. За многие годы Джейме успел привыкнуть к подобным капризам.

Когда Роберт окончательно напился и утратил связь с происходящим вокруг, Джейме позволил себе ненадолго отлучиться и проведать Тириона. Тот не пожелал сидеть за высоким столом и нашел себе место среди гостей. Джейме едва отыскал его.

— Ты тоже на меня злишься? — грустно спросил он, сев рядом.

— Конечно, злюсь, — сварливо отозвался Тирион. — Из-за тебя мой любимый кинжал теперь у Мизинца. Вот так и пожалеешь о своем принципе не ставить против родственников!

Он говорил язвительные слова, но его глаза улыбались. Джейме почувствовал облегчение: хотя бы кто-то по-прежнему был на его стороне.

— Спасибо тебе. Правда, спасибо.

— Не бери в голову, братец, — бросил Тирион. — У тебя было уже достаточно побед. Дай и другим возможность порадоваться.

Он кивнул в направлении стола, за которым сидели Тиреллы. Джейме снова остановил взгляд на Лорасе, сменившем доспехи на изящный изумрудный дублет с золотой вышивкой. Рядом сидела его сестра в платье таких же цветов, и они вновь показались совсем близнецами. Джейме перевел взгляд на Тириона — тот задумчиво смотрел на кубок перед собой. Понять, что же происходит у него в голове, не вышло — как, впрочем, и обычно.

— Эти младшие Тиреллы такие похожие. Совсем как мы с Серсеей, — Джейме отчего-то сказал это вслух.

— Не думаю, что они совсем уж как вы, — бросил Тирион беззлобно.

Джейме несильно ткнул его в плечо. Он понятия не имел, известно ли Тириону об их с Серсеей отношениях, а если известно, то насколько подробно. Следовало признать, что младший брат всегда был слишком сообразительным и наблюдательным, и вряд ли получилось бы по-настоящему утаить от него что бы то ни было.

Музыканты играли что-то знакомое и веселое, вино постепенно прогоняло дурные мысли, и, повинуясь смутному душевному порыву, Джейме спросил вдруг то, что совсем не собирался. То, о чем даже не думал уже очень много лет, но отчего-то вспомнил сейчас. Всему виной были странные, пристальные взгляды, что бросал на него Лорас, и смутное ощущение, будто все это уже происходило.

— Как ты думаешь, возможно ли, чтобы у двух людей были одинаковые линии жизни? — он бросил взгляд на Тиреллов, точно намекая, что речь идет о них. — Знаешь, есть всякие легенды, о родственных душах и подобном…

— Если честно, никогда об этом не думал, — отозвался Тирион и цепко посмотрел на него разноцветными глазами.

— Неужели есть что-то, о чем ты никогда не думал? — Джейме усмехнулся. — Поверить не могу.

— Скажу прямо, лично я бы предпочел, чтобы в нашем мире существовали драконы, а не родственные души. — Тирион отпил вина. — Да и что это значит — родственные души, одна судьба на двоих? Значит ли это то, что вам с этим человеком предстоит пройти рука об руку до самого конца? Или лишь то, что вы похожи, как и ваши судьбы? Или, может быть, этот человек однажды убьет тебя и пойдет себе дальше, потому как двум одинаковым людям нет места на земле? Я не знаю. Как по мне, лучше уж жить самому по себе, без этих вот родственных душ.

— Вечно ты портишь все сказки. — Джейме подумал, что вот это, последнее, про убийство, больше всего похоже на правду.

В этом мире шансов на внезапную смерть куда больше, чем на долгую и счастливую жизнь.

— А что вдруг тебя это заинтересовало? — Тирион прищурился.

— Так, ничего. — Джейме постарался, чтобы его голос звучал как можно более уверенно и правдиво. — Просто подумалось. Не бери в голову.

— Как скажешь, не буду. — По лицу Тириона было совершенно очевидно, что он не поверил ни единому слову.

Ночью Джейме приснился сон, в котором он снова упал с коня, а Лорас подал ему руку, теплую и сухую, без перчатки, и внутри, под ребрами, появилось тянущее чувство, приятное и беспокоящее одновременно. Проснувшись, Джейме долго думал о том, что могло значить это видение, но так ни до чего и не додумался.

На следующий день Тиреллы уехали в Хайгарден, и жизнь вошла в прежнее русло. Поражение на турнире забылось. Джейме не вспоминал о Лорасе Тирелле — до следующего турнира, по случаю назначения Неда Старка десницей. Они обменялись сдержанными приветствиями и взглядами чуть более долгими, чем предписывали приличия. На этот раз проиграли и Джейме, и Лорас. Отчего-то подобный исход показался справедливым и правильным.

А потом началась война, и на мысли о снах и пророчествах не осталось времени.

- 3 -

Джейме вернулся в Королевскую Гавань побежденным.

Его, грязного, измученного и потерявшего руку, не узнали даже собственные сослуживцы. Откровенно говоря, это даже не задело всерьез: пожалуй, на их месте Джейме и сам бы себя не узнал.

В общем-то быть побежденным оказалось не так уж и страшно — или просто Джейме до странного быстро привык к новому себе. Или, что вероятнее, ему было все равно. Выбравшись из плена, Джейме осознал вдруг, что испытывает к собственной судьбе в основном равнодушие.

«Все, что случилось — лишь плата за наши грехи», — бессмысленно вертелось в голове всю дорогу, от самого Харренхола до Драконьих ворот Королевской гавани.

Джейме вполне понимал, что в глазах людей и богов нагрешил достаточно, однако не раскаивался ни в одном из своих поступков, даже в том, что столкнулся с башни мальчишку Старка. Все, что он совершил, было сделано ради семьи. Ничего более ценного у Джейме не было, а если боги считают иначе — что ж, он готов понести наказание. Боль в обрубке и изничтоженная гордость — не самая страшная плата из возможных.

О смерти короля Джоффри — честнее сказать, о смерти своего старшего сына, — Джейме узнал на постоялом дворе. Он понимал, что должен скорбеть, что гибель сына — наказание пострашнее, чем потеря руки, но не чувствовал ничего, кроме равнодушия. Даже неизбежное общество Бриенны Тарт, сильной, храброй и, кажется, не такой уж и глупой, выводило из равновесия сильнее, чем скорбная новость из Королевской Гавани.

Джейме словно бы давно уже знал, что однажды все должно было закончиться именно так. Джоффри был его сыном — и одновременно был человеком злым, бессмысленно жестоким и неуправляемым, совсем не похожим на своих младших брата и сестру. Рано или поздно нашелся бы смельчак, готовый подсыпать в его чашу отраву — и, возможно, для блага страны вышло как нельзя лучше, что это случилось рано, а не поздно. Только в одно Джейме не желал верить: в то, что убийцей был Тирион. Младший брат был слишком умен для подобного, и уж если бы решился на убийство, то ни за что бы не попался так глупо. Серсея всегда, с самого детства, недолюбливала Тириона, но это не было поводом отправлять его на казнь за преступление, которое он не совершал. Джейме понимал, что должен образумить сестру, и поскорее. Если кто и мог это сделать, то только он.

Мысли о Серсее привычно отзывались теплом внутри и были сильнее отупляющего равнодушия. Джейме представлял, как обнимет ее и прижмет к себе, и она уткнется ему в плечо, и все вернется на свои места, и даже слова не понадобятся. Этот яркий, осязаемый образ заставлял гнать вперед, изматывая лошадей.

Да, Джейме понимал, что вернется побежденным. Пусть так, он готов понести эту плату. Пусть отводят глаза, пусть не узнают, пусть даже смеются за спиной. Главным будет то, что Джейме вернется, и Серсея точно узнает его, иначе и быть не может.

Вот только она совсем не спешила встречать его — как, разумеется, и отец. Впервые за долгое время Джейме почувствовал нечто по-настоящему близкое к отчаянию: он вдруг ясно ощутил себя лишним, потерянным и ненужным. Единственная причина вернуться, то, что все это время вело вперед, обернулось прахом. Даже Бриенна смотрела словно бы сочувственно.

— Сир Джейме Ланнистер? — за спиной раздался знакомый голос.

Джейме обернулся и увидел перед собой Лорас Тирелла. Тот выглядел все таким же мальчишкой, особенно по сравнению с застывшими рядом сиром Бейлоном и Меррином Трантом, однако теперь за его спиной был белый плащ.

— Я вижу, у меня появился новый брат. — Джейме смерил Лораса оценивающим взглядом.

Если верить слухам, теперь Тиреллов в Королевской Гавани было чересчур много. Не сказать, что Джейме нравилось это: он не спешил доверять тем, кто поддерживал Ренли Баратеона.

«По крайне мере, этот Тирелл узнал тебя, в отличие от всех твоих людей», — пронеслось в голове.

Джейме встряхнул головой. Он вдруг вспомнил, что провел в пути слишком много времени, и перед встречей с Серсеей неплохо было бы привести себя в порядок, а то неровен час и она его не признает. Тем временем Лорас посмотрел на его руку — на то, что от нее осталось — и не сказал ни слова. Это, пожалуй, делало ему честь. Сир Бейлон не проявил подобной деликатности. Оглядев Джейме, он воскликнул:

— Боги, что с вашей рукой?

— Небольшая неприятность, — Джейме криво усмехнулся. — Теперь я дерусь левой, и моим противникам гораздо сложнее со мной сладить.

Кажется, все поверили в эту очевидную ложь, даже Лорас.

— Теперь, когда я, смею надеяться, удовлетворил ваше любопытство, — продолжил Джейме, — я все же хотел бы узнать, где я могу найти сестру или же отца.

— Ваш отец… — начал сир Бейлон.

— Вы!.. — вдруг воскликнул Лорас, глядя вверх. — Да как вам только совести хватило здесь появиться! Вы, убийца!

Джейме проследил направление взгляда: тот смотрел на Бриенну, которая по-прежнему возвышалась за правым плечом.

Лорас выступил вперед и потянулся к мечу на поясе.

— Вы убили Ренли Баратеона, — сказал он неожиданно сухо, точно зачитывая смертный приговор. — Вы поплатитесь за это жизнью.

— Прекратите! — рявкнул на него Джейме, становясь между ним и Бриенной. — Эта женщина не виновата в тех преступлениях, что вы ей приписываете, сир.

Однако пыл Лораса это замечание нисколько не охладило.

— Уйдите с дороги, — он попытался оттолкнуть Джейме. — Это наше с ней дело.

— Я не убивала его, — проговорила Бриенна еле слышно. — Клянусь, я его не убивала, сир Лорас. Поверьте мне.

— А кто тогда? — Лорас посмотрел на нее диким взглядом. — Кто, если не вы?

В этот момент Джейме решил, что с него достаточно.

— Немедленно успокойся! — он с силой толкнул Лораса в плечо. — Вы забыли, где вы находитесь и с кем разговариваете, сир? Извольте, я вам напомню: вы — рыцарь Королевской Гвардии и обязаны подчиняться моим приказам. Сейчас я приказываю вам оставить Бриенну Тарт в покое.

— Но она преступница! — возмутился Лораса. — Как можно верить в эти сказки, что будто бы Ренли убила тень Станниса? Она лжет!

Джейме почувствовал жгучее желание ударить этого упрямца по лицу, и неважно, что они были не одни, что все будут смотреть. Кажется, он и сам был таким же неуступчивым и наглым когда-то, и это понимание только усиливало раздражение.

— Эта женщина проделала вместе со мной долгий путь, и без нее… Без нее я бы не смог вернуться домой, — процедил Джейме. — Поэтому я не позволю вам причинить ей вред. Ваши обвинения, тем не менее, достаточно серьезны, и я хотел бы, чтобы вы убедились в том, что они ложны. Поступим так: Бриенне найдут комнату, и вы, сир Лорас, поговорите с ней. Выслушаете ее историю и сделаете выводы. Приказ понятен?

Лорас посмотрел на него исподлобья и сглотнул.

— Понятен? — жестко повторил Джейме, левой рукой, отвратительно слабой, сжимая его плечо.

— Да, — Лорас соизволил кивнуть. — Я выполню его в точности, как вы сказали.

— Спасибо, — шепнула Бриена за спиной.

— Вот и славно, — Джейме кивнул и отпустил его. — Найдите леди Тарт комнату, а я пока что найду своих родных, раз уж никто не собирается мне в этом помочь.

Он прошел в замок, чувствуя на себе чей-то слишком пристальный взгляд.

***

Определенно, Джейме ожидал более теплой встречи, но увы, подобной роскоши он не заслужил.

Серсея нашлась в септе: прикрыв глаза, она стояла на коленях у тела Джофрри. На ее лице застыла такая глубокая скорбь, что Джейме стало неловко нарушать ее уединение. На мертвого сына он старался не смотреть, однако взгляд поневоле зацепился за лежащие на глазах камни.

— Я вернулся, — только и сказал Джейме, когда Серсея, заслышав звонкие шаги, подняла взгляд. — Извини, что это заняло так много времени.

«Извини, что не сберег нашего сына», — осталось несказанным.

Серсея порывисто поднялась с колен, подошла ближе и вдруг застыла.

— Твоя рука… — ее лицо исказило нечто до крайности похожее на отвращение.

— Ее больше нет, — Джейме криво улыбнулся. — Но не беспокойся, я умею драться левой.

— Значит, слухи были правдивы, — Серсея недовольно поджала губы.

Джейме решил не придавать этой гримасе особенного значения.

— Обнимешь меня? — он улыбнулся.

Серсея кивнула и подошла ближе; объятие вышло кратким, сухим и словно бы неохотным.

— Расскажи мне, как он умер, — попросил Джейме, пытаясь растопить лед между ними.

«Ты хоть рада, что я вернулся?» — пронеслось в голове.

— Это Тирион, — голос Серсеи еле заметно дрогнул. — Он убийца. Он отравил Джоффри, прямо во время свадьбы. Ты знаешь Тириона, он вероломен и не боится ни богов, ни людей. Я должна была предвидеть, что это случится!

— Ты уверена? — все-таки спросил Джейме, уже зная ответ.

Возможно, это было наивно, но он не мог поверить услышанному до конца. Не в привычках Тириона было так глупо попадаться.

— Ты обвиняешь меня во лжи? — Серсея прищурилась. — Да, я уверена. Тирион всегда был чудовищем, и теперь он доказал это. Знаешь, — она заговорила тише, — Тирион как-то обещал мне, что отомстит за все свои выдуманные обиды. Что момент высшего торжества обернется для меня наивысшим горем. И вот настал миг его торжества.

Серсея еще долго говорила — о яде, которым отравили Джоффри, о том, как мучительно тот умирал, о Тирионе, что с ухмылкой наблюдал за происходящим. По ее гладким бледным щекам текли горькие слезы, и от отчаянного желания утешить, облегчить душевную боль, сердце сжималось. Однако когда Джейме неловко потянулся, чтобы коснуться плеча, Серсея почти брезгливо отшатнулась. Это было унизительно и в то же время справедливо, Джейме чувствовал, что заслужил такое обращение. Он проиграл, а с проигравшими не церемонятся.

— Ты уже виделся с отцом? — неожиданно деловито спросила Серсея

— Нет, — Джейме помотал головой. — Я спешил увидеть тебя.

«Увидел, и что? — заметил внутренний голос с интонациями Тириона. — Сделало это тебя счастливым?»

— Ну так поспеши лучше к нему, — Серсея отошла в сторону, к телу Джоффри. — Наверняка ему не терпится увидеть тебя.

В этих словах послышалась смутная издевка. Джейме мог представить, как его встретит отец — раз уж Серсея не слишком-то ему обрадовалась.

«А когда-то мне казалось, что наши линии жизни совпадают, — бестолково пронеслось в голове. — Теперь, впрочем, у меня нет той руки, по которой полагается сверять линии. Интересно, сгодится ли левая?»

Почему-то эта мысль показалась забавной, и Джейме с трудом подавил смешок.

— Что такое? — Серсея посмотрела на него с укором.

— Ничего, — Джейме встряхнул головой. — Я пойду к отцу.

Выходя из пропахшей кадящими свечами септы, он подумал вдруг, что совсем не скорбит по Джоффри. Возможно, это оттого, что он так и не смог посмотреть на его тело.

***

Если отец и был рад возвращению Джейме, то никак этого не показал. Он смерил его холодным взглядом, поморщился, увидев отсутствующую правую руку, и прямо, почти без перехода, сказал, что Джейме необходимо отказаться от белого плаща, вернуться в Кастерли Рок и обзавестись семьей, как и предписывает долг наследника.

Возможно, разумно было бы согласиться на это предложение — необходимо продолжить род, а служба и Серсея… Пожалуй, здесь Джейме уже не был нужен и ценен. Однако согласиться с отцом значило признать себя окончательно проигравшим и смирившимся, и потому он заспорил, гневно и бессмысленно.

Отец, впрочем, не стал настаивать.

— Как тебе угодно, — ровно сказал он. — Служи, пока еще можешь удержать меч. Однако в этом случая я перестаю считать себя твоим отцом. Живи по своему усмотрению. Надеюсь, твоя сестра окажется умнее. Неприятно, знаешь ли, осознавать, что подарил жизнь двум идиотам.

— Серсея? — Джейме не поверил своим ушам. — Ты что, хочешь, чтобы она снова вышла замуж?

— Это не твоя забота, — отозвался отец. — Серсея выйдет замуж, если это потребуется для блага семьи. А теперь оставьте меня, лорд-командующий. Уверен, у вас хватает дел.

— Я хотел спросить о Тирионе… — начал было Джейме, но под холодным взглядом отца осекся.

— Хорошего дня, лорд-командующий, — припечатал тот. — Я вызову вас, если потребуется.

Выйдя от отца, Джейме подумал было спуститься к Тириону в темницу, чтобы проведать, но не смог, — слишком уж много непростых разговоров вместил в себя этот день. К тому же голова кружилась от усталости, а поесть и помыться после дороги он так толком и не успел.

Свои покои Джейме и узнал, и не узнал. За время его отсутствия ничего особенно не изменилось, все осталось на своих местах, но одновременно комнаты стали словно бы чужими. Кровать была слишком мягкой, стулья — слишком вычурными, а вид из окна — слишком живописным. Джейме совсем отвык от такого и не был вполне уверен, что хочет привыкать вновь. Это была чужая жизнь, принадлежавшей прежнему Джейме, тому, кто всегда побеждал, тому, у кого все руки были на месте. Это был совсем другой человек, удачливый, сильный и, кажется, счастливый.

Из окна немного потянуло сырой рыбой и чем-то гнилым — запахи в Королевской Гавани не щадили даже высокородных. Джейме подумалось невпопад, что потерявший руку по всей вероятности теряет и судьбу, записанную на ладони. Он задумчиво вытянул перед собой левую руку: кажется, линия жизни на этой ладони была еще короче. Не то чтобы Джейме всерьез верил в подобное, но это стало всего лишь еще одним мрачным штрихом к безрадостному будущему, что открывалось впереди.

Правда была в том, что сражаться левой рукой Джейме не очень-то умел — и не знал, как научиться, не выдав при этом собственного неумения. Возможно, первое время этот секрет удастся скрыть, но постепенно подобное станет не только невозможным, но и бесчестным. Рыцарь, неспособный защитить тех, кому поклялся в верности, был бесполезен. Джейме прикрыл глаза: под веками плясали разноцветные пятна, неизменный спутник усталости. Возможно, разумнее и честнее было бы принять предложение отца, но момент был безвозвратно упущен, да и…

Из размышлений выдернул настойчивый стук в дверь.

— Кто там? — спросил Джейме, втайне надеясь услышать голос Серсеи.

— Это сир Лорас Тирелл, — отозвались из-за двери. — Позволите вас побеспокоить? У меня есть новости.

Джейме поднялся на ноги. Голова немного закружилась, но это было нестрашно, терпимо.

— Проходите.

Тихо скрипнула дверь, и Лорас вошел в покои. Он явно старался не пялиться и не рассматривать предметы обстановки с излишним любопытством, но не мог сдержаться. Наверняка он слышал, что жилище человека говорит о нем больше, чем он сам расскажет о себе. С Джейме, впрочем, этот фокус не работал: эти комнаты принадлежали тому, кем он перестал быть уже давно. Но Лорас, безусловно, не мог этого знать.

— Присаживайтесь, — Джейме кивком указал на свободное кресло, а сам сел напротив. — Что привело вас ко мне?

— Благодарю, — отозвался Лорас и сел. Он явно робел, и это выглядело непривычно: насколько Джейме помнил, мальчишка Тирелл отличался бойким нравом.

— О чем вы хотели поговорить? Внимательно вас слушаю, — Джейме постарался начать беседу как можно непринужденно.

— Мы побеседовали с леди Тарт, — начал Лорас, кашлянув. — Она… Она рассказал мне обо всем, что случилось, и эта история звучит безумно, но… Но, по крайней мере, леди Тарт определенно невиновна. Так мне показалось, а я привык доверять своему чутью. Судя по всему, я и в самом деле погорячился, за что уже принес ей свои искренние извинения.

Откровенно говоря, Джейме и не ожидал другого вывода. То, что эта глупая великанша не способна на подлости, понял бы любой, кто умеет смотреть и слушать.

— Но если она не виновата в случившемся, — продолжил Лорас с неожиданной горечью, — если во всем повинна некая темная магия, то я зря… Зря убил тех, кто охранял Ренли.

На его лице застыла такая злость на самого себя, что Джейме почувствовал желание утешить, будто перед ним был неразумный ребенок, а не посвященный в рыцари юноша. Наверное, так вышло оттого, что подобное выражение лица он не раз и не два наблюдал в зеркале.

— В случившемся нет вашей вины, — твердо сказал Джейме. — Вы не могли знать, что произошло на самом деле, и поступили так, как велели обстоятельства. На вашем месте я, пожалуй, поступил бы так же.

«Я ведь и поступил так же, — напомнил он себе. — Когда убил короля, которого поклялся защищать, и не только. Я всегда действовал так, как мне подсказывали обстоятельства, и это казалось правильным».

Лорас словно бы услышал эти мысленные, не произнесенные слова.

— Знаете, я ведь всегда восхищался вами, сир Джейме, — проговорил он, коротко улыбнувшись. — Еще когда был совсем мальчишкой. Восхищался и думал, что вы особенный, что вы настоящий рыцарь и поступаете так, как велит честь, пусть другие и не одобряли ваших решений. Втайне я хотел стать таким же, как вы. Поэтому то, что вы сейчас сказали, очень ценно для меня. Хоть я вам и не верю. Я виноват, и я искуплю свою вину правильными поступками.

Джейме хмыкнул. То, что этот мальчик не только имеет смелость не верить его словам, но и заявлять об этом вслух, не раздражало, а скорее забавляло.

— Ну, вы почти что стали, — небрежно бросил Джейме. — Вы многого достигли для своих лет.

«Многого достигли, но так и не поняли, что я вовсе не настоящий рыцарь».

— Почти что, — Лорас ухмыльнулся. — Это не в счет. К тому же теперь мне бы хотелось превзойти вас.

— Даже так, — Джейме поднял бровь и насмешливо посмотрел на него, однако тот не смутился.

— Даже так.

Лорас сейчас как никогда сильно напоминал Джейме его самого. Он был ровно таким же — дерзким, самоуверенным, бескомпромиссным спорщиком. Теперь это осталось в прошлом: жизнь поломала его, поломает и Лораса. Осознавать это было отчего-то печально. Пожалуй, Джейме мог бы дать ему несколько добрых советов и подсказать, как не потерять себя, но каждый сам проживает свою жизнь, и этого не изменить никакими советами, даже самым мудрым.

И все же Джейме хотелось верить, что Лорас распорядится своей жизнью разумнее и правильнее; что он не наделает непоправимых ошибок, не отдаст все свои чувства тому или той, кто не оценит этого дара, не очерствеет душой, не позволит себе погрузиться в удобное, отупляющее равнодушие…

«Он способен свершить дела, достойные Белой Книги», — пронеслось в голове.

Джейме закусил губу. Странным было не то, что он подумал об этом, глядя на Лораса. Странным было, что он подумал в точности теми же словами, что когда-то сказали ему самому. Джейме помнил этот день, как будто это случилось вчера: благородный и сильный сир Барристан Селми потрепал его, совсем еще мальчишку, по плечу и сказал то, что так и не сбылось. Что Джейме однажды совершит великие подвиги, достойные Белой Книги.

— Мы ведь и в самом деле очень похожи, — Лорас посмотрел так, будто услышал эти мысли. — Не правда ли? Мне отчего-то так кажется.

Вслух Джейме ничего не ответил. Он вдруг вспомнил то странное щекочущее чувство, что испытал, увидев Лораса впервые. Это было смутно похоже на ощущение внутреннего родства, гораздо более глубокого, чем кровное.

«Это уже происходило», — мелькнуло в голове, — совсем как тогда, в их первую встречу.

Хотя, возможно, Джейме всего лишь хотелось почувствовать себя не чужим месту, что когда-то было домом, и потому в голову лезли всякие бестолковые глупости.

— Сир Джейме? — беспокойно окликнул его Лорас.

— А? Не понимаю, о чем таком вы говорите, — Джейме встряхнул головой. — Мы вовсе не похожи.

«Это только кажется, — от этой мысли привычная боль в культе усилилась. — Только кажется».

— Да, пожалуй, — Лорас моргнул, точно пытаясь стряхнуть с себя морок. — Не стоило говорить такое.

— Ничего, — Джейме встал, давая понять, что разговор окончен. — Хорошо, что вы больше ни в чем не обвиняете леди Тарт. Думаю, в скором времени ей захочется уехать, и я предпочитаю думать, что вы не станете ей препятствовать.

— Не стану, — подтвердил Лорас, также поднявшись на ноги. — Напротив, я готов помочь, если леди Тарт потребуется помощь в чем бы то ни было.

Они помолчали. Нужно было пожелать друг другу доброй ночи и разойтись, но что-то удерживало рядом. Джейме казалось, будто между ними натянута дрожащая струна, и если они расстанутся, она порвется и хлестнет по ним обоим.

— Не забывайте, какому королю вы теперь служите, сир, — строго и совершенно невпопад произнес Джейме. — Ваши прошлые ошибки были прощены, и я настоятельно вас прошу не наделать новых.

От этих слов Лорас вздрогнул. На его щеках вспыхнули красные пятна.

— Я не забуду, — шепнул он и прибавил неожиданно твердо: — Но не заставляйте меня отказывать от памяти. Некоторые вещи… Нет, я не могу их сделать. Не могу и не хочу.

Это вновь прозвучало слишком дерзко и нахально, и любой другой на месте Джейме не позволил таких вольностей в своем присутствии. Но он, наверное, был никудышным лордом-командующим — в той же степени, в какой он был никудышным братом, сыном и воином.

— Этого я от вас никогда не попрошу, — сказал Джейме. — Память — ваш собственный груз, обращайтесь с ним так, как вам угодно. От вас мне нужна только преданность и верная служба.

— Мою преданность вы получите сполна, клянусь в этом. Спасибо, — Лорас улыбнулся шире, чем следовало бы, и сразу стал выглядеть еще моложе. — Доброй вам ночи.

— И вам доброй ночи, — пожелал Джейме.

После ухода Лораса он еще некоторое время сидел в кресле. Сон не шел; натянутая струна между ними словно бы ослабла, однако не порвалась, и это вовсе не принесло покоя. Джейме не понимал до конца, что его тревожит, но чувствовал, что однажды поймет.

«Только бы не слишком поздно».

***

В первую ночь дома Джейме снился турнир по случаю назначения Неда Старка королевским десницей, в котором он снова и снова проигрывал. Раз за разом Джейме падал с коня, а Лорас спешивался рядом и подавал ему руку, почему-то без перчатки.

Зрители на трибунах вели себя неестественно тихо, ладонь у Лораса была холодной, а улыбка — неживой, оттого Джейме и сам чувствовал себя мертвецом. Поднявшись на ноги, он понимал, что Лораса не было рядом. Никого не было, вокруг оставалась только сгущающаяся темнота. Наверное, вертелось в голове, так и будет выглядеть его посмертие — бесконечные поражения, тишина, холод и одиночество.

Наверное, только это и заслужил Джейме Ланнистер, Цареубейца и скверный человек.

С этой мыслью он проснулся. В окно били лучи утреннего солнца, и тягостное чувство, что жизнь закончена, растворялось в золотистом свете.

- 4 -

К Тириону Джейме пришел лишь вечером второго дня. Накопившиеся дела отняли много времени и сил, однако куда сильнее неотложных дел Джейме останавливал стыд и страх. Он боялся посмотреть Тириону в глаза и убедиться, что тот невиновен. Это значило бы, что Джейме должен вмешаться и спасти его — или не вмешаться и до самой смерти прожить с осознанием собственной трусости.

Джейме знал, что Тирион избрал суд поединком, и что за него готов сразиться Оберин Мартелл. Пожалуй, это было хорошим выбором, учитывая, что от Джейме было теперь немного толку в сражениях. Они с Мартеллом столкнулись несколько раз в коридорах замка и, вежливо поприветствовав друг друга, поспешили разойтись. Наверное, Джейме следовало поблагодарить его за поддержку, оказанную брату, пусть и явно продиктованную личными мотивами, но нужные слова не шли с языка.

Ступеньки, ведущие в темницу, где держали Тириона, казались бессчетными. Джейме спускался все ниже и ниже, ежась от холода, и этому спуску, казалось, не будет конца. Только желтый свет факела несколько ободрял. Наконец Джейме спустился на самый нижний уровень темницы; здесь пахло сыростью еще сильнее, чем наверху, от стен тянуло холодом.

— Дальше по коридору, — подсказал стражник. — Вот ключ от его камеры. Идите вперед, лорд-командующий, не ошибетесь. Здесь никого нет, кроме него.

Джейме кивнул. Темнота была такой плотной, что свет факела едва ее рассеивал, в пустых камерах шуршали крысы, и собственные шаги казались слишком гулкими. Это место было мертвым, и от мысли, каково здесь приходилось Тириону, сердце сжималось.

Перед тем, как отпереть темницу, Джейме немного постоял у двери, собираясь с силами. Он понятия не имел, что скажет Тириону, не знал даже, как посмотрит ему в глаза. Но медлить было бы бесчестным. Выдохнув, Джейме повернул ключ и распахнул дверь. В нос немедленно ударил кислый запах грязи, мочи и протухшего сена. Джейме поморщился и безотчетно отступил назад.

— Ба, да у меня гости! Вот уж не думал, что ты соизволишь меня навестить, братец, — насмешливо протянул Тирион.

Похоже, даже время, проведенное в заключении, не смогло отучить его от ехидности.

— Откуда ты узнал, что я вернулся? — только и спросил Джейме.

— До меня здесь доходят некоторые новости, — ответил Тирион. — Ты же знаешь, я всегда умел договориться с нужными людьми. Я слышал, что ты вернулся — и то, каким ты вернулся. Откровенно говоря, я ждал тебя раньше, но в любом случае спасибо, что пришел. Я скучал по тебе.

Джейме ничего не ответил. Он смотрел на Тириона, на его осунувшееся лицо со шрамом, и пытался угадать, виновен ли тот. Прежде, представляя их встречу, Джейме был уверен, что безошибочно поймет все с первого взгляда, но теперь он колебался. Отблески факела играли на лице Тириона, придавая всей его фигуре нечто зловещее.

— Скажи мне правду, — язык ворочался во рту неохотно, — просто скажи мне правду, не язви и не увиливай: это ты убил Джоффри? Просто ответь, да или нет.

— А какое тебе дело? — Тирион насмешливо склонил голову вбок. — Что, если я? Или не я? Так или иначе, Джоффри покойник, и от моих признаний он не воскреснет.

Джейме знал, что должен рассердиться на эти бессмысленные подколки, но так и не смог ничего почувствовать. Равнодушие защищало его от сильных чувств и эмоций, точно толстая шкура от холода.

— Тирион, — он сделал глубокий вдох. — Да или нет. Просто скажи мне, да или нет.

— Давай начистоту: ты никогда не любил Джоффри, — отозвался тот уже без насмешки. — Никто его не любил. Он был жестоким ублюдком, и да спасут нас Семеро от такого короля. Нет, Джейме, я не убивал его, мне бы никогда не хватило духу пролить родную кровь, пусть и такую испорченную, но я благодарен тому, кто это сделал. Это ты хотел услышать?

И снова Джейме не нашелся с ответом. Он чувствовал, что Тирион не соврал, однако облегчения это знание отчего-то не принесло. Молчание затягивалось. Джейме мог бы сказать, что тоже скучал, что может помочь, что готов сделать все возможное для этого — и ничего не говорил. Казалось, будто Тирион почувствует неизбежную фальшь этих обещаний, и от этого на душе станет только гаже.

— Я мог бы сразиться за тебя, — проговорил Джейме наконец.

Эти слова также были совсем не теми, ненужными, но других не нашлось.

— Нет, Джейме, — Тирион покачал головой. — Мы оба знаем, что ты не смог бы. Но спасибо, что ты по-прежнему на моей стороне.

Он как будто сгорбился и еще сильнее уменьшился в росте. Джейме подавил желание подойти ближе и сесть на грязную солому рядом с ним.

— Что, если Оберин проиграет? — тихо спросил он.

— Значит, я умру, — ровно отозвался Тирион. — Жаль, конечно, но что уж тут поделать.

— Так не должно случиться, — Джейме мотнул головой. — Это несправедливо, ты ведь невиновен. Можно же быть доказательства…

— В мире есть много вещей, которые не должны случиться, — перебил его Тирион. — Однако они случаются, и ни ты, ни я не можем этому помешать. Уходи, Джейме. Я был рад увидеть тебя, но ты и правда не можешь мне помочь. Ты ни в чем не виноват, так просто сложилось. Не вини себя, ладно?

— Я… — начал Джейме и осекся. Что еще он мог сказать, кроме еще одного вороха ненужных, глупых слов? Лучше было промолчать и не портить момент ссорой. Кто знает, сколько их осталось, этих моментов. — Ладно, я пойду. Спокойно ночи, Тирион.

Когда Джейме вышел за дверь и почти закрыл ее за собой, до него донеслось тихое, похожее на свист ветра в зазорах кирпичной кладки:

— Не приходи больше.

Джейме решил сделать вид, будто не слышал этого. Ночь он провел беспокойно: ничего определенного Джейме не снилось, только смутные тени, чьи-то голоса и ощущение потустороннего холода, но проснулся он совсем разбитым.

***

До суда поединком оставалось пять дней, и Джейме чувствовал, как время утекает у него сквозь пальцы. Он никак не мог вмешаться в происходящее, он лишь бессловесно наблюдал и яростно ненавидел себя за это. Возможно, следовало бы организовать побег Тириона, но тогда бы его точно сочли преступником и при поимке казнили бы без суда. Других решений в голову упрямо не приходило: Джейме никогда не был из тех, кто много думает, — его талантом было действовать. Однако теперь он был лишен и этого.

Тяжелая золотая рука на месте отрубленной скорее мешала, чем помогала. Зато теперь Серсее было приятнее на него смотреть, и это несколько примирило с неудобствами. Впрочем, когда она предложила Джейме провести вместе ночь, тот отказался, сославшись на дела. Дел и в самом деле хватало с лихвой, однако истинную причину отказа Джейме и сам не понимал. Ему просто не хотелось делить с ней постель, прикасаться к ее коже и целовать. После возвращения между ними словно бы разверзлась пропасть, перепрыгнуть которую не получалось.

Бриенна Тарт покинула Королевскую Гавань, и Джейме, к своему удивлению, несколько тосковал по ее обществу, равно как и по ярким синим глазам. Было в Бриенне что-то непривычно честное, правильное и светлое. Наверное, поэтому Джейме и подарил ей «Верного клятве» — хороший меч должен служить благородному человеку. Тому, кому есть, во что верить.

Смешно, но Лорас, так невзлюбивший Бриенну поначалу, был весьма на нее похож. Возможно, Ренли нарочно окружал себя такими — смелыми, искренними и безрассудными. Интересно, что подтолкнуло его к подобному выбору: был ли он и сам таким — или же, напротив, понимал, что открытого человека легче использовать? Жизненный опыт подсказывал: вторая причина наверняка была ближе к истине.

Вскользь наблюдая за тем, как Лорас играючи сокрушает соперников по тренировочным поединкам, Джейме подумал: что, если попросить его стать партнером по тренировкам? Лорас казался слишком честным и благородным, чтобы болтать и сплетничать. Но, с другой стороны, Тиреллы не зря слыли хитрыми и колючими. Открытостью и располагающая внешность не отменяли способность на подлость, и доверять Лорасу свой секрет было бы крайне неразумно. К тому же не стоило забывать: даже если сам Лорас не представлял опасности, то его сестра и особенно бабушка явно из тех, кто не упустит своей выгоды. Знать о том, насколько беспомощен Джейме Ланнистер, им не стоило.

И все же в глубине души Джейме не верил, что человек, легко и открыто признавший свою не угасшую симпатию к узурпатору Ренли Баратеону, способен на коварство и вероломство.

Одним теплым вечером, когда рыжее закатное солнце почти потонуло в море, а воздух вместо привычного зловония пах ветром, прилетевшим с моря, они с Лорасом столкнулись на галерее. Отсюда открывался прекрасный, захватывающий дух вид на город: с высоты он казался красно-золотым и сияющим, словно бы парящим над землей. Джейме давно, еще будучи мальчишкой, завел обычай время от времени приходить сюда и любоваться закатом. Он ни с кем об этом не говорил: Серсея непременно задразнила бы его за такие сентиментальные привычки, а другие рыцари и вовсе не поняли бы.

Лорас же, как оказалось, своих пристрастий вовсе не стыдился.

— Закат здесь чудесный, — отметил он, точно отвечая на незаданный вопрос. — Так бы и смотрел. Как будто сам в небо взлетаешь.

Джейме коротко кивнул в ответ. Некоторое время они молча смотрели, как пылающее солнце опускается за горизонт и над городом медленно сгущаются зыбкие сумерки. Затем Лорас вдруг спросил:

— О чем вы тревожитесь, лорд-командующий? Я… Мне показалось, вас что-то беспокоит в последние дни.

Джейме хотел было ответить, что все в порядке, и заодно спросить, с чего Лорасу в голову пришли подобные мысли. Однако правда слетела с языка легко и непринужденно:

— О моем брате Тирионе. Я знаю, в это непросто поверить, но он невиновен, и я знаю это наверняка. Если Оберин Мартелл проиграет поединок, то мой брат будет казнен за преступление, которое не совершал, и никто не сможет его спасти. Я мог бы, конечно, попытаться уговорить нашего отца заменить казнь ссылкой, но не думаю, что он послушает меня. Мы… У нас был непростой разговор в нашу последнюю встречу.

«И не думаю, что Серсея согласится на подобное. Если Тириона не казнят, она сама убьет его», — прибавил Джейме мысленно.

Он сам не знал, какого ответа ждет от Лораса. Наверное, Джейме просто хотелось выговориться хоть перед кем-то, чтобы непомерная тяжесть перестала давить на сердце так сильно. Как ни странно, легче ему и в самом деле стало: как будто Лорас с его внимательным, почти сочувственным взглядом забрал себе часть его боли.

— Можно мне говорить с вами откровенно, сир? — проговорил он после паузы, когда Джейме совсем перестал ждать ответа.

— Да, пожалуйста.

Поколебавшись, Лорас вскинул подбородок повыше и заговорил с истинно юношеским жаром:

— Вам нужно спасти брата, лорд-командующий. Я так думаю и своего мнения не изменю. Вы обязаны спасти его любой ценой, иначе вам никогда не найти покоя.

Джейме обреченно понимал, что все услышанное — правда, пусть и высказанная слишком эмоционально, однако не спорить не мог:

— Откуда вы знаете, что я не найду покоя?

— Знаю, — Лорас отвел взгляд и продолжил торопливо, точно боясь передумать и замолчать: — Я не спас Ренли и буду жалеть об этом до конца своих дней, пока не умру. Я знаю, каково это — терять и не иметь никакой возможности все исправить. Вы любите брата, это видно, поэтому вы должны спасти его, и поскорее, пока все еще можно изменить. Сделать все возможное, не для него даже, а для себя. Чтобы спокойно спать, понимаете?

— А что, если он — убийца? — спросил Джейме, уже зная, что услышит в ответ. — Что, если я ошибаюсь?

— Это действительно важно для вас? То есть, — поспешно прибавил Лорас, очевидно, вспомнив слухи о том, чьим сыном на самом деле был Джоффри. — То есть смерть Джоффри, безусловно…

— Не продолжайте, — милостиво разрешил Джейме. — Я понял, что вы имеете в виду. Спасибо за добрый совет, сир Лорас, я обдумаю его как следует.

Солнце совсем скрылось за горизонт, на небе начали вспыхивать блеклые звезды. Впервые за долгое время Джейме почувствовал себя успокоенным. То ли созерцание заката помогло, то ли слова Лораса, так созвучные его собственным мыслям, то ли все это разом.

— Если ваш брат действительно убийца, я должен быть благодарен ему, — прибавил Лорас негромко. — Он спас мою сестру от брака с чудовищем, от которого я едва ли смог бы ее защитить. Говорят, теперь Маргери станет женой Томмена, он добрый мальчик и не станет обижать ее. Я… Я просто больше не хочу терять.

В его глазах мелькнуло раненое выражение, от обычной самоуверенности не осталось и следа.

«Тебе предстоит еще много потерь, ты еще так молод», — с мстительным удовольствием подумал Джейме и сам же устыдился своих мыслей. По-настоящему он не желал Лорасу зла, просто его цветущая молодость, наивность и искренность были легкой и соблазнительной мишенью для насмешек, и удержаться от злых и в общем-то завистливых мыслей оказалось непросто.

— Наши с Ренли линии жизни совпадали, — сказал вдруг Лорас невпопад. — А я его не уберег.

— Что? — переспросил Джейме, не поверив своим ушам.

Он вспомнил, как сам размышлял о подобном всего несколько дней назад. По спине прошел легкий холодок.

— Линии жизни, — повторил Лорас и недоуменно нахмурился. — Неужели никогда не слышали о таком, сир?

— Отчего же, слышал, — Джейме отвел взгляд. — Но я не верю в приметы и суеверия.

— Может быть, вы в этом правы, — рассеянно согласился Лорас; казалось, будто мыслями он был вовсе не здесь, а в неком другом, лучшем мире. — Но мне нравилось верить в то, что мы и правда… Что нам суждено пройти весь путь до конца. Я… Я был очень привязан к нему, Ренли был для меня ближе, чем братья.

Джейме не знал, что на это ответить. Когда-то он и сам верил, что им с Серсеей суждена одна жизнь на двоих, и ничего другого он и желать не смел. Однако судьба все рассудила по-своему, безжалостно и грубо.

— Наши линии совпадали только на левой руке, а на правой — нет, — Лорас улыбнулся пустой, невыразительной улыбкой. — Наверное, судьба пошла не тем путем. Извините, что я говорю вам это, лорд-командующий, — он встряхнул головой, словно бы насильно возвращая себя в реальный мир. — Так, к слову пришлось. Мне не следовало докучать вам подобным.

«Выходит, он действительно любил этого Ренли Баратеона, — подумал Джейме. — Это не было принуждением. Хотя кто знает, чего на самом деле хотел Ренли, да и хотел ли он чего-то, кроме власти…»

— Что ж, мне пора, — сказал Лорас совсем другим тоном, уверенным и твердым. — Совсем скоро вечерний обход.

— Идите, сир, — безо всякой на то причины Джейме старался не смотреть на него. — Еще раз спасибо за беседу и за совет.

— Что вы, не стоит благодарности, — сказал Лорас, покачал головой и прибавил: — Спасите своего брата и себя заодно.

Джейме не нашелся с ответом. То, что неопытный мальчишка считает возможным настаивать на своей точке зрения, казалось одновременно смешным и раздражающим, однако говорить об этом вслух не хотелось.

Откланявшись, Лорас ушел. Джейме проводил его долгим взглядом и подумал, что вне зависимости от исхода поединка Тирион не умрет. Ни за что, только не когда Джейме рядом.

@темы: слэш, тексты, гет, джен, ББ-2017, AU, R, драма

---

Тихий-тихий Север

[Любава21]

Название: Тихий-тихий Север
Автор:  Любава21
Бета:  Нати.
Иллюстратор: клип —  mrs.., коллаж —  Любава21
Размер: макси, около 20 000 слов
Пейринг/Персонажи: Джон Сноу, Эдд Толлет, Домерик Болтон, Русе Болтон/Уолда Фрей, Рамси Болтон (упоминается Рамси Болтон/Миранда, Рамси Болтон/Санса Старк, Рамси Болтон/Аша Грейджой, Рамси Болтон/Теон Грейджой), Эддард Старк,

спойлер!

Джон Сноу/Домерик Болтон, Рамси Болтон/Харальд Карстарк, прочие северяне и братья Ночного Дозора
Категория: джен, слэш, гет
Жанр: детектив, приключения, романс, юмор, modern!AU
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: маленький городок Нортленд живет своей жизнью. Капитан местной полиции Нед Старк готовится уйти в отставку, но как это часто бывает, в последний момент наваливается куча проблем. Владелец веганского ресторана Домерик Болтон старается удержать заведение на плаву. Его брат Рамси почти не помогает, пытаясь устроить свою личную жизнь (трудно встречаться с четырьмя людьми одновременно). Лучший судмедэксперт Русе Болтон портит улики и вообще ведет себя странно. Офицер полиции Джон Старк изо всех сил старается доказать, что он достойный полицейский и сын своего отца, а лучший способ для этого — раскрыть страшное преступление, потрясшее город.
Примечание: Север представлен в виде города. Мodern!Вестерос: нецикличность смены времен года, религия, Цитадель и мейстеры. Однако, учитывая, что это современный мир, автор сделал некоторые допущения. Так, мейстеры не являются особым орденом и не приносят клятв, по сути мейстер — это аналог современного врача или ученого. Обучение в Цитадели доступно каждому независимо от пола. Бастарды — пережитки прошлого и все люди имеют фамилию. В данном тексте Джон — сын Неда Старка и носит фамилию Старк (что никак не влияет на сюжет).
Предупреждения: неграфичное описание трупа, упоминается БДСМ, смесь книжного и сериального канонов, ООС в рамках AU
Скачать: doc, fb2, epub

Тихий-тихий север | open credits from Christina M on Vimeo.

Пролог.

Очередное утро встретило Нортленд солнцем. Весна длилась второй год, и уже к началу следующего Цитадель обещала наступление лета. На Юге считают, что северяне любят зиму. Это не так. Северяне спокойно терпят зиму и, в отличие от других, никогда на нее не жалуются, но любят все же лето. Впрочем, последние годы погода северян баловала. Зима выдалась короткой и не слишком суровой, а лето, по заверению мейстеров, обещало быть длинным, но не засушливым.

Ночами еще случались заморозки, и по утром траву часто покрывал иней, однако миссис Дастин решила начать тренировки. Одевшись теплее и запасшись термосом с горячим кофе, она вышла из дома. Для начала пробежалась до парка, затем выполнила упражнения на растяжку и снова пробежалась уже в более быстром темпе. Закончив третий пробег вокруг центральной аллеи, она поняла, что, несмотря на выступивший пот, замерзла. Миссис Дастин достала термос и сделала глоток обжигающего кофе. Все же что-то полезное южане на Север привезли. На самом деле кофе попал в северные земли с востока, но как говорится в одной пословице: для одичалого все юг, что за Стеной. Миссис Дастин была с этим согласна.

Сделав еще пару глотков, она не торопясь направилась вдоль аллеи к поляне со скамейками. Там она намеревалась выполнить еще несколько упражнений и вновь отправиться бегать. Однако ее внимание привлекло нечто на одном из деревьев. Свернув с аллеи, миссис Дастин подошла ближе. Сначала она приняла фигуру на дереве за инсталляцию какого-нибудь местного авангардного художника, одного из тех, что нагребают кучу дерьма мамонта и выдают это за высокое искусство. Однако чем дольше она всматривалась в фигуру, тем сильнее понимала, что что-то не так. На дереве распростерлось тело человека. Туловище было привязано веревками к стволу, а руки к ветвям. Бледную кожу испещряли синяки и порезы, кое-где свисали лоскуты плоти, обнажая алые мышцы. Мутные глаза смотрели прямо на миссис Дастин. До чего же жутко и реалистично. За подобное «искусство» художнику следовало выписать штраф, а лучше навсегда запретить заниматься подобным и отправить на лечение к мейстеру. Миссис Дастин огляделась в поисках таблички, на которой должно быть указано имя автора. После тренировки она пойдет в полицию и напишет жалобу. Почему такая жуткая скульптура расположена прямо в центре парка, где гуляют дети?

Ни таблички с именем автора, ни оградительной ленты, ни предупреждающих знаков не оказалось. Миссис Дастин почувствовала себя скверно. Спустя пару секунд в нос ударил тошнотворный запах разлагающейся плоти. До этого момента миссис Дастин считала, что ничего не боится. Однако осознание, что перед ней не странная инсталляция, а настоящий труп, привело ее в ужас. Термос с кофе выпал из руки. Еще несколько мгновений она смотрела на тело, висевшее на дереве, а потом закричала.

Глава первая. Человек на дереве.

Зеленая русалка на стаканчике кофе напоминала герб Мандерли, однако не имела к ним никакого отношения. Сеть новомодных кафе, выросшая за последнее время в Вестеросе, как грибы после дождя, пришла откуда-то из Эссоса. Этим объяснялось и качество кофе, и разнообразие меню. Последнего Нед никогда не понимал. Зачем портить хороший кофе тремя видами сливок и пятью сахарами? Впрочем, чужие предпочтения он не осуждал, но сам всегда брал простой черный кофе. Кроме отличного качества Неду нравилась атмосфера заведения. Было в ней что-то простое и по-домашнему уютное. В одной очереди могли встретиться домохозяйка и звезда местного телевидения, дворник и шеф полиции. Все они мило общались и делились последними новостями и сплетнями.

— Доброе утро, мистер Старк, — улыбнулась девушка за стойкой.

— Здравствуй, Мира, — ответил Нед.

— Вам как обычно?

— Да, пожалуйста.

— Подождите несколько минут.

— Спасибо, — Нед протянул деньги, забрал чек. — Передавай привет отцу.

Мира кивнула. Хоуленд постоянно жаловался на своих детей. Мира начала подрабатывать еще в старшей школе, а закончив, так и осталась. Хоуленд считал, что ей следует поступать в филиал Цитадели и получить достойное образование или хотя бы найти работу попрестижнее. Мира только отмахивалась, отвечая, что еще не решила, чем хочет заниматься в жизни, и пока думает над этим, вполне вольготно чувствуя себя в роли баристы. Хоуленд закатывал глаза, но переубедить дочь не пытался. Когда Нед наблюдал их перепалки, которые на самом деле никогда не скатывались в настоящие ссоры, думал, что из его детей самостоятельно зарабатывал разве что Джон. Разумеется, остальные еще учились, кое-кто, по мнению Неда, даже слишком долго, но лично он не стал бы возражать против маленькой подработки помимо учебы.

Забрав свой заказ, Нед вышел из кофейни. День сегодня был замечательный: светило уже по-летнему яркое солнце, а на небе не было ни облачка. В такой день хорошо готовить сад к лету, а не сидеть в душном офисе, разбирая бумаги. Ничего, до отставки оставались считанные дни, и тогда он сможет все свое время посвящать семье, дому и саду.

Нед перешел улицу. Кофейня располагалась прямо напротив полицейского участка, что было очень удобно. Полицейские пили кофе литрами круглосуточно, кофейня имела хороший доход. Несмотря на ранний час, жизнь в участке кипела. Патрульные сменяли друг друга, проверяли машины, настраивали рации. Одни бодрились, готовясь к тяжелому рабочему дню, другие предвкушали долгожданный сон. Нед уже забыл это чувство, когда приходишь домой, проведя весь день на ногах, решая проблемы населения. Спустя какую-то неделю он начал бы забывать, каково это — целый день просидеть в офисе, разгребая жалобы и отчеты подчиненных. Его долго уговаривали остаться, но он был непреклонен. Продолжить работу «в поле» не позволяло здоровье, а кабинетная надоела хуже горькой редьки. Пора было дать дорогу молодым и перспективным работникам, а самому отправится на заслуженный отдых.

Едва Нед подошел к крыльцу полицейского участка, как навстречу ему вышел Русе Болтон с чемоданом коронера в руках. Странно было видеть его не в привычной хирургической форме и не в морге.

— Доброе утро, — поздоровался Нед.

Русе неопределенно кивнул и пожал протянутую руку. Можно было подумать, что он не выспался, но Русе всегда был таким: спокойно-меланхоличным, немногословным и считающим, что утро, как, впрочем, и остальные периоды суток, добрым не бывает пока не доказано обратное.

— Что-то случилось? — спросил Нед, кивая на чемодан.

Глупый вопрос. Если судмедэксперт выходит с рабочим набором, и дураку понятно, что что-то случилось. Однако Русе не тот человек, что стал бы пенять Неду на формулировку вопроса.

— Труп, — лаконично ответил он.

— Что-то серьезное? — уточнил Нед.

Похоже, кофе стоит допить, а то вопросы задает, как обыватель, а не начальник полиции. И все же труп трупу рознь, как бы цинично это не звучало. Одно дело несчастный случай, другое — пьяная драка, и совсем другое — настоящее убийство. Такое хоть редко, но все же случалось.

— В центральном парке обнаружен труп мужчины, привязанный к дереву, — подтвердил его худшие опасения Русе. — Я сам еще не видел, но судя по описанию — работа маньяка.

Нед едва не поперхнулся кофе, который так некстати решил допить.

— Последний раз маньяк в наших краях попадался сколько, десять лет назад?

— Двенадцать с того момента, как мы его взяли, и выслеживали еще почти два года до этого. Но повторюсь, тела я еще не видел и насколько все плохо сказать не могу. Однако Барбри не из тех людей, кто впадает в панику без причины.

— Барбри Рисвелл?

— Она теперь Дастин. Представляешь, звонит мне в пять утра и начинает визжать в трубку. У меня ушло не меньше получаса, чтобы выяснить, что случилось. Оказалось, она наткнулась на труп во время утренней пробежки и вместо того, чтобы позвонить девять-один-один, набрала бывшего мужа своей сестры, который даже не полицейский. Пришлось самому вызывать патруль. А сейчас поеду, полюбуюсь на ее находку лично.

— Сообщи предварительное заключение, как закончишь.

— Обязательно.

Они вновь обменялись рукопожатиями, и Русе направился к служебной машине, а Нед в участок. Едва он вошел в дверь, как услышал знакомый голос.

— Мистер Старк! Сэр!

Вслед за «сэр», к которому Нед так и не смог привыкнуть, раздался громкий окрик, который слышали, должно быть, в другом конце участка:

— Джон, не надо!

— Сэр! — вновь прозвучало рядом, и перед Недом возник Джон.

— Джон, не взду… Здрасте…

За спиной Джона вырос Эдд Толлетт и попытался улыбнуться. Вместо этого у него получилась кислая гримаса. Не зря Эдда звали Скорбным, и сам он это прозвище вполне поддерживал.

— Сэр, — уверенно начал Джон. — Вы уже слышали о новом деле?

Судя по выражению лица, он надеялся, что Нед не слышал.

— Труп на дереве, похожий на работу маньяка? Да, мне сказали.

Джон помрачнел, но тут же собрался с мыслями.

— Поручите это дело нам.

За его спиной Эдд сморщился еще сильнее и дернул Джона за рукав. Ему эта идея явно не нравилась. Еще бы. Это только кажется, что расследовать подобное преступление увлекательно. На самом деле с большой долей вероятности дело заглохнет через пару месяцев. Если маньяк не повторит преступление. В таком случае улик станет больше, но и ответственности прибавится. К тому же начнется давление общественности, и, возможно, захотят присоединиться работники из центра. Эдд Толлетт наверняка думал именно в таком ключе, для Джона же это был шанс себя проявить. Особенно в тот момент, когда шеф полиции планирует уйти в отставку. Нед прекрасно понимал, что пока дело не будет закрыто, ни о каком отдыхе можно не мечтать. Для человека, дело раскрывшего, оно может стать трамплином в карьере.

Выбор был нелегкий. Впрочем, как и всегда, когда дело касалось Джона. С одной стороны, Нед не хотел усиливать слухи, что он покровительствует своему сыну, с другой — Джон действительно был хорошим полицейским и наверняка приложит все усилия, чтобы раскрыть преступление. Один его хороший приятель любил говорить: не знаешь, как поступить — поступай правильно.

— Дело твое, — кивнул Нед. — Но смотри, не подведи меня.

Джон едва не подпрыгнул на месте, но тут же выпрямился и придал лицу серьезное выражение.

— Обещаю! — воскликнул он и быстро направился к выходу под бубнеж Эдда на тему, зачем он это сделал.

Нед был уверен, если Джон что-то пообещал, то непременно это выполнит.

***

Джон вырулил со служебной парковки и направил автомобиль к центральному парку. Ему стоило больших усилий не прибавлять скорость, хоть путь и должен занять не больше десяти минут.

— Ты хоть понимаешь, на что нас подписал? — ворчал Эдд на соседнем сиденье.

Когда они только начали работать вместе, Джон старался к нему прислушиваться, но потом понял, что Эдд ворчит всегда и по любому поводу.

— А ты понимаешь, что такой шанс выпадает один раз в жизни? — Джон не собирался сдаваться. — Даже у отца, то есть у капитана Старка, подобное дело было всего одно. Может быть, благодаря ему он добился должности шефа полиции.

— Метишь на его место, значит?

— Не прямо сейчас, — Джон не стал отрицать очевидного. — Но когда-нибудь.

— За этими мечтами о будущем ты не видишь, какой геморрой нам достался сейчас, — не унимался Эдд.

— Ну да, гораздо проще снимать котов с деревьев.

— Это было далеко непросто! — взвился Эдд. — А хозяйка на нас еще и жалобу написала.

Спасение кота с дерева было самым серьезным происшествием за прошедшую неделю. В остальное время они просто патрулировали улицы, хоть и не должны были этим заниматься, но сидеть в участке без дела было невыносимо.

— Смотри на вещи позитивно, этот человек жалобу точно не напишет.

— Зато у него могут быть родственники, друзья, коллеги. И это я еще молчу про журналистов, которые, разумеется, все переврут.

Джон лишь вздохнул. Переспорить Эдда было невозможно, да и в чем-то он был прав: ответственность на них ложилась огромная. Но и Джон собирался приложить все возможные усилия, чтобы распутать это дело.

Нужное место он нашел без труда: небольшой участок парка был оцеплен желтой лентой, вокруг которой уже собралась толпа зевак. Рядом расположились две патрульные машины и фургон коронера. К счастью, на место уже прибыл мистер Рид — глава отдела по связям с общественностью. Журналисты и обеспокоенные граждане собрались вокруг него и на Джона не обратили внимания. Мистер Рид был невзрачным человеком: невысокий, в очках, с аккуратной бородкой и в неизменном пиджаке болотного цвета. Он походил скорее на школьного учителя, нежели на полицейского, однако это впечатление было обманчиво. Он был хорошим оперативником, работал вместе с нынешним капитаном Старком. Однако со временем начальство заметило его талант общение с журналистами и решило, что в отделе по связям с общественностью он будет нужнее. Рид не возражал. Он мог часами общаться с прессой, в итоге не рассказав ничего внятного, зато отвлекая ненужное внимание от работников полиции.

Джон и Эдд миновали зевак. Дежуривший у оцепления Гренн поднял желтую ленту, пропуская их за ограждение.

— Давно он тут? — поинтересовался Джон, кивая в сторону Рида.

— Минут двадцать, — ответил Гренн. — И, похоже, не собирается заканчивать. Кое-кто уже начал расходиться по домам.

— Насколько там все плохо? — вклинился Эдд.

Журналисты его не интересовали. На случай их атаки у него был особый покерфейс и фраза «все вопросы к мистеру Риду».

— Жутко, — Гренн передернул плечами. — Пипа стошнило, когда мы приехали. Вам тоже советую подготовиться.

— Коронер на месте?

— Да, мейстер Болтон осматривает тело. Ну, как осматривает. Просто на него смотрит, оно же на дереве, а пока все не заснимут и вы не посмотрите, спускать не будут.

Джон кивнул и направился туда, где щелкали камеры и доносились голоса патрульных. Место было обычным, ничем не примечательным. Несколько рослых чардрев выделялись красными листьями на фоне остального парка. К одному из них было веревками привязано тело. Никакого ужаса Джон не почувствовал. Возможно, утром в предрассветном морозном парке, в полутьме и тумане, картина и могла показаться страшной, но теперь, когда вокруг сновали люди в форме, шумели рации и щелкали затворы фотокамер, атмосфера была не гнетущей, а вполне рабочей: произошло преступление и его нужно расследовать.

Как и сказал Гренн, напротив дерева стоял Русе Болтон, скрестив руки на груди, и смотрел на тело. Джон поравнялся с ним и тоже решил получше все рассмотреть. Мертвых людей он видел и раньше. Люди умирают что в мегаполисе, что в маленьком городке. Кто-то своей смертью, кто-то в аварии или от несчастного случаю, кого-то убивают. Труп выглядел не лучшим образом, но Джон видел и страшнее.

— Сколько он так провисел? — спросил Джон.

Мейстер Болтон вздрогнул, как будто не заметил его приближения.

— Думаю, его повесили ночью, когда в парке никого не было.

— Причина смерти?

— На теле много порезов, возможно, кровопотеря. Хотя о чем это я, надо сначала снять тело.

Джон кивнул. Оглянулся на Эдда, того труп не особо интересовал, он разговаривал с Атласом. Джон оставил мейстера Болтона созерцать свою будущую работу и подошел ближе.

— Они заканчивают фотографировать, — пояснил Эдд. — Минут через пять будут снимать.

— Нашли что-то интересное?

Атлас неопределенно пожал плечами.

— Много чего нашли: разные следы, окурки, жвачка, этикетки от конфет, волосы, шерсть, лента для волос.

— И это центральный парк, — вздохнул Эдд.

— Все на экспертизу, — велел Джон.

— Надеюсь, хоть что-то из этого мусора будет полезно, — заметил Атлас. Рация на его поясе зашипела. — О, готовы снимать.

— Нужно опросить свидетелей, — перечислял Джон, пока патрульные перерезали веревки. — Начать с женщины, которая нашла тело, потом всех, кто бывал в перке со вчерашнего вечера. Провести экспертизу всего найденного. А еще исследовать архив на похожие дела.

— Чего это ты командуешь? — насупился Эдд. — То, что ты выпросил это дело у отца, еще не значит, что ты тут главный. Мы вроде как напарники.

— Разумеется. Твои предложения.

— Ну, ты все правильно сказал, так что я не возражаю.

Тело сняли и положили на траву у дерева. Мейстер Болтон бегло его осмотрел, но ничего существенного не сказал. Белый мужчина, от тридцати до сорока. Мертв не больше суток. Причина смерти неясна и будет понятна после вскрытия. На этом труп запаковали в пластиковый пакет и увезли в морг. Мейстер Болтон отправился вслед за ним.

Джон и Эдд еще побродили по парку, но ничего интересного не нашли. Камера наблюдения в парке была всего одна — у центрального входа. Записи попросили передать в полицейское управление. Джон уже предвидел бессонные ночи за просмотром видео, разглядыванием отпечатков ботинок на траве и изучением архива.

— Спорим, уже не рад, что взялся за это дело? — поинтересовался Эдд, когда они садились в машину.

— Это наша работа, — ответил Джон. — Давай навестим миссис Дастин.

— Давай пообщаемся с живым человеком, перед тем как утонуть в бумагах, — согласился Эдд.

Когда они покидали парк, мистер Рид еще общался с журналистами.

***

— Гребаный день Девы, — ругнулся Рамси и снова уставился в телефон.

За сегодняшнее утро Домерик слышал эту фразу раз восемь и, судя по всему, услышит еще не меньше.

— С какой стати я, северянин, должен его отмечать? — не унимался Рамси. — Я верю в старых богов, а не в Семерых. Почему я должен чествовать эту южную богиню? И вообще, какой идиот решил, что в день Девы нужно дарить подарки возлюбленным, даже если они не девы?

— Это просто красивый праздник, — заметил Домерик. — Который в наше время к религии не имеет никакого отношения. А ты не страдал бы так, если бы имел одну возлюбленную, а не пять.

— Четыре, — буркнул Рамси.

— Да я уже со счету сбился. Ты не думал, что пора бы уже выбрать кого-то одного?

— Я люблю их всех, — не сдавался Рамси. — Немного по-разному люблю, но всех четверых. Да и проблема не в них, проблема в дурацких традициях. Видите ли, этот день надо проводить с тем, кого любишь. Ну, там романтическое свидание, подарки, все такое. И я бы смог организовать четыре свидания в этот день, но все хотят ужин.

— У меня есть решение твоей проблемы, — сказал Домерик. — Как насчет в вечер Девы остаться здесь и помочь мне с рестораном?

Рамси на минуты задумался.

— А ведь отличная идея, — решил он. — Троим скажу, что ты не отпустил меня с работы, а с оставшейся пойду на свидание. Главное решить с кем. Миранда или Санса? С Мирандой у меня стопроцентно будет офигенный секс, но Санса — богатая наследница. Если смогу ее охмурить, отхвачу хороший куш.

— Вообще-то я имел в виду, что ты действительно останешься и поможешь мне.

— Знаешь, когда я перед своими выставляю тебя злобным старшим братом, это звучит убедительно. Но когда ты действительно пытаешься им быть, выглядит забавно.

— Я не злобный старший брат, но это наше общее дело. В конце концов, ты покупаешь подарки своим девушкам на деньги, которые мы зарабатываем.

— Кстати об этом, — Рамси наконец отложил телефон. — Можешь выдать зарплату за неделю сейчас?

— Я не могу выдать то, чего еще нет.

— Да ладно. Такой праздник бывает раз в год.

— Вот именно. Ресторан будет забит.

— Он даже в новый год не был забит, а это поважнее дня Девы.

— Треть столиков уже забронирована, — парировал Домерик. — За неделю забронируют остальные. Да и просто прохожие могут зайти.

— Кто вообще будет справлять день Девы в веганском ресторане?

— Веганы. И те, кто не успел получить столик у Мандерли.

— Наши дела пошли бы лучше, если бы в меню было мясо.

— Тогда ресторан перестал бы быть веганским.

— И чем это плохо?

— Во-первых, есть мясо беззащитных животных — это мерзко. Во-вторых, тогда ресторан потерял бы свою особенность. Сколько в городе обычных кафе и ресторанов? Множество. А уж конкурировать с Мандерли, которые у нас чуть ли не через дорогу, равнозначно самоубийству. А так мы имеем пусть небольшую, но стабильную аудиторию постоянных клиентов. Которые, между прочем, оставляют чаевые за хорошую работу. Так что можешь прямо сейчас написать своим подружкам, что проведешь день Девы на работе.

— Выплатишь мне премию, — буркнул Рамси, набирая сообщение.

— Если хорошо поработаем, то двойную.

— Охренеть! — Рамси, выпучив глаза, уставился в телефон. — В центральном парке найден труп мужчины, привязанного к дереву. Подозревается работа маньяка или религиозного фанатика. Ну и жуткая же здесь картинка. Начинаю понимать, почему ты не ешь мясо.

— Прозвучит ужасно, но надеюсь, не только ты так подумал.

Какое-то время Рамси смотрел на Домерика, потом вернулся к телефону.

— Напишу девочкам, что день Девы проведу на работе.

Глава вторая. Очень подозрительный Русе Болтон.

— Этот человек на меня жуть наводит, — сказал Эдд, кивая не ехавший впереди фургон коронера.

— Мейстер Болтон? — уточнил Джон, хотя и так понял, о ком шла речь.

Мнение Эдда разделяли многие в участке. Профессия судебного патологоанатома сама по себе довольно неприятная, а мейстер Болтон ко всему был человеком мрачным, безэмоциональным и порой весьма едким на язык. Впрочем, отец Джона давно с ним дружил и отзывался о нем лучшим образом. Так что Джон старался относиться к Русе Болтону так же, как к любому другому коллеге.

— Видел, как он смотрел на труп? — продолжал Эдд. — Как будто вообще не удивился.

— С чего ему удивляться? Он с трупами каждый день работает.

— Но не с такими же. Когда в нашем городе вообще последний раз было нечто подобное?

— Двенадцать лет назад, — ответил Джон.

Наверняка Эдд не ждал такого точного ответа, но Джон старался изучать самые громкие дела, которых в их маленьком городке случалось не так много. Особенно, если эти дела вел его отец. Джон уже не помнил подробностей, но тогда число жертв перевалило за десяток, а у команды отца, в которую такие известные и уважаемые теперь полицейские, как Хоуленд Рид, Русе Болтон и Мейдж Мормонт, ушло больше двух лет на поимку преступника.

— Вот, — не унимался Эдд. — А такое ощущение, что он буквально вчера видел нечто подобное.

— Тогда он действительно видел нечто подобное, — заметил Джон. — Если мне не изменяет память, Дредфортский Свежеватель тоже привязывал тела к деревьям. Вроде как воздавал почести старым богам. Надо поднять архив и все проверить, но мне кажется, преступления похожи.

— Подражатель? — встрепенулся Эдд.

Джон пожал плечами.

— Подражатель, религиозный культ, просто псих с похожими наклонностями. Но странно, что мейстер Болтон не заметил сходства. Он ведь был тогда ведущим экспертом.

— Говорю же, жуткий он. За отчетом пойдешь к нему сам.

Фургон коронера продолжил ехать по центральной улице, а Джон свернул на боковую, направляя автомобиль к дому миссис Дастин. Хозяйка визиту полиции не обрадовалась, но в дом все же впустила.

— Не знаю, чего вы хотите услышать, — сказала она, усаживаясь на диван и жестом указывая на кресла напротив. — Я все уже рассказала. Было утро, я бегала в парке и наткнулась на это… — ее заметно передернуло. — Сразу позвонила Русе. А чего вы хотите, я была напугана, посмотрела бы я на вас в подобной ситуации.

— Заметили кого-то, пока были в парке? — спросил Эдд.

— Нет.

— А человека на дереве вы когда-нибудь видели?

— Не думаю, но я не особо всматривалась. Никогда таких ужасных мертвецов не видела. Я за свою жизнь много народу похоронила, но в гробу они выглядят совсем иначе.

— Помните еще что-то необычно или что-то, что считаете важным? — спросил Джон.

Миссис Дастин задумалась.

— Ничего такого, обычный утренний парк. С мерзким мертвым телом на дереве. Но я уверена, Русе во всем разберется. Ему ведь ничего другого не надо, только людей резать, пусть и мертвых. Он на них можно сказать помешан. Помню, однажды в канун нового года вино с пряностями получилось слишком крепким и ему ударило в голову. Он начал в подробностях рассказывать, как проводится вскрытие, про вивисекторов древности, про свежевальные кресты. Домерик потом неделю спал со включенным светом. Правильно Бетани его бросила.

Она замолчала, поняв, что говорит лишнее, поправила волосы и уже спокойнее продолжила.

— Человек он, конечно, странный, а семьянин так вообще отвратительный, но профессионал высшего уровня, с этим не поспоришь. Помните того маньяка из Дредфорта? Хотя, откуда, вы же не старше Домерика. Погуглите потом, может пригодиться. Так вот, этого психа поймали только благодаря Русе. Все лавры конечно достались Старку и его приятелю из центрального управления, но главные улики — ДНК или что-то такое — смог обнаружить Русе. Без него Дредфортский Свежеватель до сих пор гулял бы на свободе.

Все-таки странное у этой женщины отношение к Болтону. Вроде и искренняя неприязнь, но тут же гордость. Может мейстер Болтон когда-то выбрал не ту сестру? Джон решил, что это не его дело. Свидетельницу они опросили, хоть и безрезультатно, следовало выдвигаться в участок.

— Думаешь о том же, что и я? — спросил Эдд, когда они садились в машину.

— Надо хорошо изучить дело Дредфортского Свежевателя?

— Мысль неплохая, но я говорил об обеде. У Мандерли сейчас акция: берешь два мясных пирога, яблочный получаешь в подарок.

Джон вздохнул. Ему не терпелось погрузиться в работу, начать исследовать малейшие детали дела и вновь как следует изучить Дредфортского Свежевателя, ставшего пиком карьеры его отца. Однако Эдд был прав — время подходило к обеду, а ждавший его в участке Призрак обожал пироги от Мандерли.

***

Джон был хорошим человеком, отличным работником и, как утверждала его бывшая девушка, пылким любовником. Последнюю информацию Эдд считал для себя лишней, но в остальном не раз убеждался сам. Однако иногда у него создавалось впечатление, что Джон не совсем осознает, где ему довелось родиться: в маленьком городке, в котором ничего не происходит. Джон мечтал быть настоящим детективом: расследовать сложные дела, гоняться за преступниками, спасать жизни. Вместо этого он снимал котов с деревьев, разнимал пьяные драки и успокаивал семейные ссоры.

И вот теперь, получив первое в своей жизни настоящее дело, Джон взялся за него с энтузиазмом, но, по мнению Эдда, подошел не с той стороны. Джон взапой читал архив, внимательно изучая каждую страницу дела десятилетней давности, в то время как Эдд просматривал записи с камер наблюдения, изучал показания свидетелей и предметы, найденные на месте преступления.

Призрак посапывал, положив голову ему на ботинок. Похоже, на Джона он обиделся за то, что тот не взял его с собой. Джон утверждал, что волновался, как Призрак поведет себя на месте преступления, но, по мнению Эдда, он просто забыл про него от радости. Вернувшись в участок, они встретили укоризненный взгляд пса. Джону пришлось скормить ему свой мясной пирог и половину яблочного. Вздохнув, Эдд поделился с ним своим пирогом, в конце концов, порции у Мандерли были огромными.

Теперь Джон сосредоточенно листал папки со старым делом, часто делая пометки в своем блокноте, а Эдд пялился в экран монитора, проверяя, кто въезжал в парк за последние сутки. Рассудив, что вряд ли преступник принес тело на руках, Эдд обращал внимание на автомобили, способные вместить человеческое тело. К концу рабочего дня у него у него болели глаза.

Без пяти шесть Эдд наконец поднялся из-за стола, размял онемевшую от долгого сидения спину. Джона он обнаружил в комнате отдыха. Заметив Эдда, тот протянул ему кружку кофе.

— Нашел что-нибудь? — спросил он.

Судя по хмурому выражению лица, его труды результатов не дали.

— Атлас правильно сказал, много всего, но какой от этого толк. Куча мусора. Отправили на экспертизу. Может, даже найдем ДНК и точно узнаем, кто мусорил в парке, но я сомневаюсь, что преступник такой идиот, что выбросил жвачку прямо на месте преступления. Еще я проверил подозрительные автомобили, но все водители — добропорядочные жители нашего города. К тому же камера в парке только у центрального входа, а есть еще несколько боковых. Я уже не говорю, что ограда там чисто символическая, и пройти можно в любом месте. Свидетелей нет. Все кто были в парке или поблизости ничего не видели и не слышали. А у тебя что?

— Я изучил дело Дредфотского Свежевателя, но пока не могу сравнить с нашим делом, результатов вскрытия пока нет. Почему мейстер Болтон так долго задерживается? Он ведь всегда предоставлял отчеты почти сразу.

— Справедливости ради, таких серьезных дел у нас еще не было, — заметил Эдд.

— Это для нас оно сложное, а для него — что упавшего с лестницы разрезать, что убитого маньяком. Мог бы хотя бы предварительное заключение дать.

Словно услышав его слова, в комнату вошел Русе Болтон. Эдд чуть не подавился кофе от неожиданности. Болтон уже успел переодеться в обычную одежду и явно собирался домой. Для любого другого работника уходить в шесть было обычным делом, вот только Эдд не помнил, чтобы такое случалось с Болтоном. Тот практически жил на работе и никогда не уходил, не доделав дела, покрой засиживаясь до поздней ночи.

— Предварительные результаты вскрытия, — он протянул папку Эдду, видимо, посчитав его главным.

Эдд смог лишь кивнуть и осторожно принять папку. Наверное, это был один из немногих моментов, когда он пожалел, что его приняли за главного. Русе Болтон наводил на него жуть, и Эдд предпочел бы, чтобы с ним общался Джон.

— Почему только предварительные? — спросил Джон, вырывая папку у Эдда из рук и быстро пролистывая.

— Подробное будет завтра, — невозмутимо ответил Болтон.

— Почему не сегодня?

Эдд поразился наглости Джона. Сам он в присутствии Болтона почти терял дар речи.

— Потому что сегодня мой рабочий день закончен.

Болтон поправил шарф и вышел из комнаты.

— Странный он, — заметил Эдд, провожая его взглядом.

— Ага, — кажется, Джон не слушал.

Он жадно вчитывался в несколько листов отчета.

***

Четырнадцать лет назад в местечке под названием Дредфорт — западная окраина Нортленда — был найден труп мужчины. На теле имелись множественные травмы, нанесенные острым предметом, предположительно — ножом. Часть кожи была срезана, как заключили эксперты, еще, когда человек был жив. Расследованием занялись офицеры Старк и Рид. Однако следствие очень быстро зашло в тупик: ни улик, ни свидетелей. В течение следующего месяца появилось еще две жертвы. Преступника окрестили Дредфортским Свежевателем. Город встал с ног на голову.

Расследование затянулось на долгих два года, и даже приехавший из центра офицер Баратеон его не ускорил. Полиция билась как рыба об лед, горожане в страхе прятались в домах, но новые тела все появлялись и появлялись. Дело переломил судмедэксперт Русе Болтон. В очередной раз проверяя бесполезные, как казалось, улики, он смог извлечь ДНК с окурка сигареты. Поскольку полиция пребывала в отчаянном положении, проверялись любые зацепки. ДНК принадлежала некому Рику Хеке. С первого взгляда он не казался подозрительным, был женат, работал в пекарне жены. Однако Старк решил проверить не только его, но и его семью. Выяснилось, что его жене принадлежит старый склад в Дредфорте. Это было странно, потому что все остальные рабочие помещения: пекарня, магазин, несколько складов и, собственно, дом миссис Милс находились в центре. Решив проверить это место, Старк и Баратеон обнаружили настоящее логово маньяка. Вкупе с ДНК и некоторыми косвенными уликами Рика Хеке взяли под стражу. После ареста он признался во всех убийствах и был приговорен к пожизненному заключению. В последствии это разбиралось молодыми полицейскими, как пример того, что кропотливая работа важнее современных гаджетов.

— Ты меня не слушаешь, — Джон недовольно посмотрел на Эдда, который что-то набирал на компьютере.

— Я внимательно тебя слушаю, — отозвался тот. — Но, во-первых, отчет сам себя не напишет, а во-вторых, я изучил это дело не хуже, чем ты. У тебя, по крайней мере, есть родные, девушка, друзья, Призрак в конце концов, а у меня только работа и сериалы. Так что я полночи читал дело Дредфортского Свежевателя.

— Моя жизнь не такая радужная, как тебе кажется. Кейтилин не любит, когда я прихожу, да и с Иггрит мы расстались. А тебе не стоило так утомляться.

— Все равно я после последней серии «Ганнибала» уснуть не мог.

— А после Дредфортского Свежевателя смог? — удивился Джон.

— Ну Свежеватель — обычный псих, который режет людей, а Ганнибал вчера скормил мужику его же ногу, — Эдда заметно передернуло. — И это еще так показано, и музыка такая: вроде и мерзко, и жутко, но красиво. Давай я дам тебе диск с первым сезоном.

— Давай вернемся к делу.

Эдд вздохнул. Он давно уже пытался подсадить Джона на этот сериал. Джон же не хотел тратить время на красивый, но бессмысленный фильм. Тем более он читал книгу, и она ему не понравилась: слишком много психологии и мало собственно детектива. Подавив очередную попытку Эдда навязать дурацкий сериал, Джон вернулся к делу.

— Болтон наконец закончил вскрытие и предоставил полноценный отчет, — продолжил Джон. — Следы на жертвах Дредфорского Свежевателя и нашего неизвестного идентичны. Очень похоже на то, что это один и тот же человек.

— Но тогда убийцу взяли.

— Да.

— И он до сих пор отбывает пожизненное.

— Да.

— Тогда это не может быть тот же человек.

— Может, — Джон не был уверен. Сама эта мысль рушила все его мировоззрение, но такой вариант был возможен. — Если тогда взяли не того.

— Хеке во всем сознался, — заметил Эдд. — Да и преступления прекратились. Я ставлю на подражателя.

— Сравни, — Джон протянул две папки. — Эти следы очень похожи. Даже я вижу, что здесь одна и та же техника. Либо отец… Старк и Баратеон взяли не того, и настоящий преступник все это время таился. Либо у него был соучастник.

Эдд рассматривал фотографии: старые, сделанные двенадцать лет назад, и свежие, только что распечатанные.

— Отличия только в качестве фото, — заметил Эдд. — В остальном такое ощущение, что действовал один человек. Но все равно, они ведь нашли логово Хеке со всякими свежевальными крестами, ножами, кровью жертв и так далее. Либо настоящий преступник его очень грамотно подставил, да еще и заставил признание подписать. Либо был сообщник или ученик. Ученик даже вероятнее. Допустим, он тогда был неопытным, может даже подростком, а теперь вырос и решил опробовать себя в деле. У Хеке ведь была жена.

— Они развелись сразу после того, как его взяли. Детей у него не было.

— А у нее?

— Думаешь, он мог обучать ее ребенка?

— Если у нее вообще был ребенок.

Эдд быстро застучал по клавишам, открывая досье.

— Миссис Милс. Несколько штрафов за превышение скорости, а в остальном ничего особенного. Первый муж погиб, оставив ей свое дело. Со вторым в разводе. У нее есть сын.

Эдд щелкнул мышью и замер.

— Что?

Джон поднялся со своего места, заглянул Эдду через плечо. Он ожидал увидеть как минимум досье убийцы, насильника или психически больного человека. Однако обнаружил мило улыбающееся лицо на фотографии, несколько дорожных штрафов и одно задержание за неприличное поведение: занимался сексом с девушкой в общественном туалете. В остальном же досье выглядело не более подозрительно, чем у его матери. Джон поднял глаза к имени и понял, что так удивило Эдда.

— Почему у сына миссис Милс фамилия Болтон? — спросил он.

Эдд нажал ссылку. На экране появилось знакомое лицо судмедэксперта.

— Потому что его отец — Русе Болтон.

***

Домерик обновлял сайт, добавляя информацию о скидках и специальных предложениях ко дню Девы. Узконаправленный ресторан имел как свои плюсы, так и минусы. С одной стороны — аудитория постоянная, с другой — круг очень ограничен. Далеко не все станут приходить на бизнес ланч, работая в другом конце города. Гораздо проще взять обед с собой или найти альтернативу в обычных кафе. Днем посетителей практически не бывало. Вечерами становилось более оживленно, но свободных столиков всегда было в избытке. Основной доход заведение получало от доставки на дом и от редких праздников. Однако праздники случались нечасто, и следовало выжать из них всю возможную выгоду.

Дверной колокольчик звякнул, и Домерик поднял голову. Сейчас в ресторане был один постоянный клиент, работавший неподалеку и приходивший на ланч каждый день, и парочка подростков, забредшая, кажется, просто из интереса. Вошли двое мужчин, и на посетителей они не походили. Оба были одеты в гражданское, но выправка и сосредоточенные лица выдавали в них слуг закона. Отличать полицейских от обычных людей Домерик научился в детстве, когда родители еще жили вместе. Именно с такими серьезными лицами к отцу приходили посреди ночи, после чего тот исчезал на несколько дней. Мужчина помладше даже был похож на одного из коллег отца.

— Чем могу помочь? — Домерик вышел из-за стойки регистратора, на всякий случай прихватив с собой меню.

— Офицер Толлетт, — подтверждая его догадки, представился тот, что казался старше. — Это офицер Старк.

Значит, фамильное сходство Домерику не померещилось. Интересно, что родственник капитана Старка (сын? племянник?) продолжил его дело. А вот сам Домерик наотрез отказался поступать на медицинский факультет. Отец тогда был в ярости, но Домерик нашел силы стоять на своем до конца.

— В чем дело? — поинтересовался он.

— Мы бы хотели поговорить с Рамси Болтоном. Он ведь здесь работает?

Домерик едва не выпалил: «Что он натворил?», но в последний момент сдержался. Не то чтобы с Рамси было много проблем. То есть проблемы были, но мелкие: то он наорет на соседскую старушку, то припаркует мотоцикл в неположенном месте, а то им с Мирандой приспичит трахнуться чуть ли не у всех на глазах. В общем Рамси не старался стать образцовым гражданином, но не было причин и для интереса офицеров полиции, которые, как знал Домерик, расследуют серьезные преступления.

— Что-то случилось? — осторожно спросил он.

— Всего лишь хотим задать несколько вопросов, — натянуто улыбнулся офицер Толлетт.

Уточнять, кем Домерик приходится Рамси, офицеры не стали. То ли и так это знали, то ли тоже заметили сходство, с его отцом они наверняка плотно сотрудничали. Старк все это время молчал, буравя Домерика подозрительным взглядом, так что не оставалось сомнений, кто из этих двоих обычно разыгрывал плохого полицейского. Старк не замедлил подтвердить его заключение.

— А где вы были в ночь с четверга на пятницу, с шести вечера до шести утра? — спросил он, пока Домерик вел их в кухню.

— Можно узнать, в чем меня обвиняют?

— Ни в чем, — быстро ответил Толлетт. — Можете не отвечать.

Однако Домерику хотелось ответить, наверное, потому что ему было что сказать, кроме «сидел дома и пытался свести расходы и прибыль».

— Мне нечего скрывать, — он пожал плечами. — Я был на дне рождения своей подруги — Аллис Карстарк. Мы всю ночь играли в мафию. Кроме меня там было полно народу, и все делали фотки и выкладывали в соцсети. Разошлись где-то к восьми утра. В девять я открывал ресторан.

— А ваш брат? — не сдавался Старк.

— Сами у него и спросите.

Домерик толкнул дверь. На настоящую ресторанную кухню картина мало походила: слишком тихо и спокойно. Пара официантов лениво протирали бокалы и переставляли тарелки с одной полки на другую. Рамси помешивал соус на плите, одновременно разговаривая по телефону.

— Я знаю, что это наш день, милая, но он никак меня не отпускает, говорит, в ресторане будет куча народу. Как будто такое когда-нибудь случалось. Да, я делал свои умильные глаза, но он же Болтон, его ничего не берет. Нет, я не могу просто сбежать, иначе он лишит меня зарплаты, если вообще не уволит, а я уже присмотрел тебе отличный подарок. Все не могу больше говорить, он тут с проверкой. Опять будет меня отчитывать. Люблю тебя, детка.

Рамси сунул телефон в карман и как ни в чем не бывало улыбнулся. Его послушать, так Домерик и вправду какой-то монстр. Может, действительно стоит лишить его зарплаты? Не получится. Что бы там Рамси не врал своей подружке, умильные глаза на Домерика очень даже действовали.

— Тут офицеры хотят задать тебе пару вопросов, — просто сказал он.

— Если эта каракатица Грейджой опять накатал на меня жалобу, то может ею подтереться. У меня с его племянником все было добровольно. Даже письменное свидетельство есть.

— Мы хотели спросить вас о Рики Хеке, — начал Толлетт.

— О ком?

— О муже вашей матери, — вмешался Старк.

— Ах, об этом, — протянул Рамси. — Ну, он бывший муж моей матери, и он в тюрьме.

— Вы знали, чем он занимался?

— Да все знают. Он убивал людей.

— Вы знали об этом тогда? — Старк выделил последнее слово.

— Нет, — Рамси пожал плечами. — Иначе сразу бы его сдал: награду предлагали немаленькую. Не помню, сколько именно, но я тогда подумал, что на эти деньги можно купить мотоцикл.

— Он вас чему-то учил?

— Естественно, — хмыкнул Рамси. — Как выпить бутылку пива залпом. Как правильно переключать передачи в автомобиле. Как кадрить девчонок. Только я все это уже умел.

— А, скажем, как резать, допустим, мясо?

— Не, мы мясом не занимались, только хлебом. Да и в этом он был полный ноль, мог только развозить.

Домерик понимал, куда ведет офицер Старк. Несколько лет Рамси жил с маньяком убийцей, а теперь снова появляется труп очень похожий на жертву того самого маньяка. Логично, что заподозрили Рамси. Домерик, конечно, понимал, насколько это было глупо. Даже не потому, что хорошо знал Рамси и был уверен, что тот никогда никого не убивал. Просто Рамси, как любой подросток на дух не переносил нового мужа матери и точно не стал бы учиться у него убийству и расчленению. Вот только поверят ли ему офицеры?

— Когда вы последний раз с ним виделись? — продолжал задавать вопросы Старк.

— Перед тем как его посадили.

— А после?

— Нет.

— Где вы были в ночь с четверга на пятницу с шести вечера до шести утра?

— Дайте вспомнить, — Рамси закатил глаза, делая вид, что думает. На самом деле, имея четыре подружки, он идеально знал свое расписание. — Я закончил работу в пять. Домерик и остальные работники подтвердят. В половину шестого я встретился с Сансой. Сначала мы гуляли, потом ужинали у Мандерли. Примерно в восемь я проводил ее домой.

— А дальше был дома один?

— Нет. Потом я пошел к Миранде. Мы катались по городу. Превысили скорость и нам выписали штраф. Неприятно, зато алиби. Потом мы трахались прямо на мотоцикле у ее дома. Возможно, нас видел ее отец. И соседи. Да, соседи видели точно, они подтвердят. От нее я ушел в полночь и останавливался на заправке, есть чек. Потом я хотел поехать домой, но подумал, что надо бы заглянуть к Грейджоям. На пороге нарвался на их шизанутого дядю. Ну того, который верит в Утонувшего и все время пытается наставить окружающих на путь истинный. В общем, Аши не было дома, и я поднялся к Теону. Мы немного пообщались. Под общением я подразумеваю минет в его исполнении. Я уснул, но когда Аша вернулась Теон меня растолкал. Пришлось вылезать через окно. Не знаю, во сколько это было, но солнце уже встало. Дома я был в восемь утра.

Толлетт все записывал в блокнот, а Старк сверлил Рамси взглядом. Очевидно, что в городе была только одна девушка с именем Санса — его сестра (или кузина). И Рамси только что признался, что изменил ей дважды за вечер. Кажется, он только что разрушил самые перспективные отношения в своей жизни.

— Спасибо, что уделили время, — сказал офицер Толлетт.

— Если вспомните что-то полезное, позвоните нам, — Старк протянул Домерику визитку.

У Рамси в кармане заиграл телефон. Давая понять, что больше не намерен разговаривать, он достал его и ответил на звонок.

— Привет, детка. Да, я с ним поговорил, но он не в какую…

Домерик лишь вздохнул и повел офицеров обратно.

— Ситуация, конечно, неприятная, — сказал он. — Но то, что Рамси был знаком с убийцей, еще не делает убийцей его самого. Вам надо искать в другом направлении.

— Ого, — офицер Толлетт остановился у самой двери. — Какой постер. Ваш или вашего брата?

Домерик покраснел. Стену украшал постер сериала «Ганнибал» с автографом исполнителя главной роли Эурона Грейджоя. Домерик сам подписал его в прошлом году на «Север комик-коне». Даже не стал просить о помощи Теона, хоть Эурон приходился ему родным дядей, отстоял очередь почти три часа. Однако повесил его все же в кухне, а не дома. Постер был, честно говоря, жутким.

— Я немного поклонник сериала. Рамси такое неинтересно.

— Я бы не стал вешать подобное в ресторане, — заметил Толлетт.

— У нас веганский ресторан, — ответил Домерик.

— Ваш отец действительно рассказывал вам о свежевальных крестах в детстве? — внезапно спросил Старк.

Домерика передернуло от вопроса. Откуда они вообще знают о таких подробностях его жизни?

— Отец много чего рассказывал о своей работе, — нехотя ответил он. — Отчасти поэтому я стал веганом. Мне кажется, вам пора уходить. Преступник на свободе.

— Еще раз спасибо, что согласились поговорить, — улыбнулся Толлетт, выталкивая Старки из кухни. — Передать привет вашему отцу?

— Не стоит.

Домерик вышел вслед за офицерами, проводил взглядом их отъезжающую машину. В зале ресторана было пусто. Вздохнув, он вернулся к заполнению сайта. Визитку Старка он все же сунул в карман.

***

Утром позвонил Брандон. Многие считают, что хорошо быть братом мэра, но ничего подобного. Любого другого Нед просто переключил бы на Хоуленда, но с Брандоном пришлось разговаривать самому. Они давно уже не были детьми, но Брандон так и не растерял дурацкую манеру упрекать во всех своих бедах Неда. «Я же просил помыть машину, иначе меня вся школа засмеет», «я же просил не показывать эти фото Кет, иначе она меня бросит», «я же просил разобраться со всем как можно скорее, иначе я могу забыть о кресле мэра». Неду очень хотелось ответить, что городу давно пора выбрать нового главу, но он вовремя вспомнил, что последний раз в оппоненты Брандону едва не выставили его самого, и сдержался. Пришлось объяснять, что расследование не такая простая вещь, как показывают в сериалах. Что делом занимаются лучшие офицеры. Что они уже на нужном пути, но обещать он ничего не может. Брандон еще немного поворчал и бросил трубку. В конце концов, что он мог противопоставить Неду? Тот и так собирался покинуть пост после завершения дела.

Чуть позже заглянул Хоуленд. Принес кофе и пару диетических сэндвичей с салатом и помидорами. Он сокрушался, что Жоен после окончания школы всерьез решил стать древовидцем. Мистическая ерунда, по мнению Хоуленда. Впрочем, для лучшего понимания вопроса Жоен намеривался поступать на исторический факультет Северного Филиала Цитадели, а это все же лучше, чем разливать кофе в забегаловке. Об этом Нед был наслышан. Бран занимался тем же самым. Последние несколько лет они с Жоеном были не разлей вода и буквально все делали вместе. Нед ничего не имел против профессии историка.

После обеда к нему заявились Джон с напарником. Их приближение Нед заметил еще до того, как они вошли.

— Джон, это плохая идея, — еле слышно раздалось из коридора.

Нед тяжело вздохнул. Джон был хорошим работником, но порой проявлял слишком большой энтузиазм для такого маленького городка.

— Джон, нас отстранят! Хотя, может, и хорошо, что отстранят. Но потом над нами будет смеяться весь уча… а… добрый день, капитан.

Эдд Толлетт натянуто улыбнулся, пытаясь загородить Джону проход в кабинет, но тот лишь оттолкнул его плечом.

— Сэр, я знаю, кто убийца, — без лишних разговоров заявил Джон.

— У тебя еще есть шанс одуматься, — прошипел за его спиной Эдд.

— Русе Болтон.

— А вот теперь назад дороги нет.

Повисло неловкое молчание. Нед пытался понять, действительно ли он все правильно расслышал, и не шутит ли Джон. Но нет, тот был серьезен как никогда.

— Вот смотрите.

Джон положил перед Недом две папки. Первую — старую, потрепанную, со следом от кружки, он узнал бы из всех папок на свете. Вторая была новой, нетрудно догадаться, что внутри находилось последнее дело.

— Двенадцать лет назад ДНК Рика Хеке обнаружил Болтон, и то лишь с третьей попытки. Интересно то, что Хеке был женат на женщине, имевшей ребенка от Болтона. Тот платил алименты и вполне мог сам купить здание склада и оборудовать там пыточную. Достать окурок Хеке тоже не проблема. А когда он понял, что дальше так продолжаться не может, то просто заплатил Хеке за признание. Ну, или пригрозил чем-то.

— И доказательства у тебя, разумеется, есть, — поинтересовался Нед.

На Джона он не злился, детектив должен уметь мыслить в разных направлениях. Хотелось даже понять, как Джон пришел к такому выводу. Понять и разбить все его аргументы.

— Мистер Болтон весьма странный человек.

— Это не преступление. К тому же все работники полиции проходят психиатрическое освидетельствование. Русе Болтон здоров.

— Он много знает о свежевании и расчленении.

— А я разбираюсь в чардревах. Жертву повесили на чардреве. Запишешь меня в подозреваемые?

— Он был знаком с убийцей и имел доступ к счетам его жены.

— С таким же успехом можно подозревать бывшую жену Хеке. У нее тоже был доступ и к ДНК, и к зданию.

— Он очень неохотно ведет это дело. Тянул с отчетом, как только мог.

— То, что он не сидит над делом сутками, как ты, не делает его убийцей.

— Зато вот это делает, — Джон протянул Неду заключение экспертизы. — На теле были найдены волосы, принадлежащие Русе Болтону.

Нед устало потер переносицу.

— И все же это не означает, что он убийца. Это означает, что он небрежно вел себя на месте преступления. Такого не должно быть, это серьезная ошибка, но это не улика.

— Но как же…

— Джон, — Нед прервал начавшего говорить Джона на полуслове. — То, о чем ты говоришь, лишь со стороны кажется логичным, на самом деле все настолько притянуто за уши, что если поменять Русе Болтона, например, со мной, ничего не поменяется. Я знаю, Русе может производить неприятное впечатление, но поверь мне, он не убийца.

Джон открыл было рот, но Нед сделал жест рукой, не дав ему заговорить.

— Если тебя это успокоит, я сам арестовал Рика Хеке и видел его глаза. Он написал чистосердечное в моем присутствии, никто его не принуждал и не подкупал. Если ты не веришь фактам, поверь мне: Рик Хеке — настоящий убийца, такое не перепутать. Теперь иди и займись работой, а я сделаю вид, что этого разговора не было.

Джон обиженно поджал губы, но возражать не стал. Эдд, кажется, возносил хвалу всем известным богам сразу. Оставшись в одиночестве, Нед задумался. Нет, он, конечно, не верил в тот бред, что только что услышал, но крупицы правды в нем все же были. В последнее время Русе действительно вел себя как-то отрешенно. Нед не думал, что он убивает людей, но вот проблемы с алкоголем или наркотиками вполне могли быть, учитывая насколько сложная в психологическом плане у него работа. Решив не затягивать, Нед направился в морг немедленно.

Русе он обнаружил на рабочем месте. Обычно тот заполнял бумаги или проводил какие-то, порой совершенно ненужные, исследования, но сегодня он просто сидел и смотрел в телефон.

— Что с тобой происходит? — вместо приветствия спросил Нед.

Русе вздрогнул, быстро спрятал телефон и поднял голову на Неда. Глаза у него были несчастные, словно у загнанного в угол и не представлявшего, что ему делать, человека.

— Так заметно?

— Ты свои волосы на трупе оставил, — пояснил Нед, подходя ближе. — Джон едва тебя не арестовал, хорошо хоть ко мне сначала пришел. Да я и сам вижу, ты рассеян в последнее время. Что случилось?

— Я не знаю, — Русе отвел глаза. — То есть, знаю, но не могу понять. Со мной никогда такого не случалось.

— Поэтому я здесь. Расскажи мне, а дальше мы решим, что делать.

Русе снова поднял на него взгляд, внимательно посмотрел, словно решая, стоит ли ему доверять.

— Пожалуй, ты как раз сможешь дать совет, — наконец решил он. — Дело в том, что я… Мне кажется… Нет, я уверен. Я влюблен.

— Что? — Неду показалось, что он ослышался.

— Думаешь, это невозможно?

— Вовсе нет…

— Я сам так думал. Никогда такого не испытывал. С Бетани мы сошлись просто потому, что с кем-то нужно было встречаться. С Милс была страсть. Но тут… Я ни о чем больше не могу думать. Часами рассматриваю ее фото. Мысленно представляю, как заговариваю с ней, но не делаю ни шага. Это выматывает. Я не могу спокойно спать, не могу сосредоточиться на работе. Что мне делать?

— Просто пригласи ее на свидание.

— А если она откажет?

— Вот тогда можно начинать страдать. Или попробовать снова. Кстати, кто она, если не секрет?

— Уолда Фрей.

— Эмм… — Нед мысленно перебирал всех Уолд Фрей, которых знал. — Из бухгалтерии или помощница Рида?

— Уолда Фрей из архива, — раздраженно пояснил Русе.

Неду пришлось напрячься, чтобы вспомнить полную, ничем не примечательную девушку. Насколько знал Нед ни мужа, ни парня, ни даже подруг у нее не было. Только многочисленные родственники. Так что соперников у Русе быть не должно.

— Знаешь, — сказал Нед. — Я думаю, тебе стоит пойти и пригласить ее прямо сейчас.

Русе с сомнением на него посмотрел.

— Поверь человеку с шестью детьми, просто пригласи ее на свидание.

Русе неуверенно поднялся со стула, поправил синюю хирургическую форму и решительно покинул комнату. Нед лишь усмехнулся. Кет любила говорить девочкам, что рано или поздно каждый находит свою половинку. Кажется, Нед только что стал тому свидетелем.

@темы: слэш, тексты, modern!AU, гет, джен, приключения, ББ-2017, PG-13, романс

---

Речной бастард

[dark water]

Название: Речной бастард
Автор: dark water при участии krys
Иллюстратор: Любава21
Персонажи/Пейринг: Домерик Болтон/Рамси Болтон/Теон Грейджой, Теон Грейджой, Барбри Дастин, Рамси Болтон, Домерик Болтон, Русе Болтон, Джейни Пуль, матушка Рамси (мельничиха)
Категория: джен, слэш
Рейтинг: R
Жанр: AU, драма, ангст, мистика, чуток детектива
Размер: 22 000 слов
Саммари: история о том, как Теону (и леди Дастин) пришлось возвращать Домерика Болтона в мир живых, и о том, как выяснились некоторые семейные секреты Болтонов — но в конечном итоге почти все остались довольны. Кроме Теона.
Предупреждения: вканонное АУ, инцест, насилие, смерть персонажа
Дисклеймер: не претендую
Скачать: DOCX, FB2, EPUB
Иллюстрации: клип, коллаж 1, тумблер-коллаж 1, тумблер-коллаж 2, тумблер-коллаж 3, тумблер-коллаж 4, тумблер-коллаж 5, коллаж 2 - или ищите в тексте)

Оставайся, мальчик, с нами — будешь нашим королем!

(м/ф “В синем море, в белой пене”)

1. Дурные вести



Под конец первой недели они пересекли Королевский тракт, и Теон впервые осмелился вдохнуть полной грудью. Конечно, украдкой, чтобы никто не заметил, не услышал. Холодный осенний воздух ударил в голову, как некогда вино, но мгновенное наслаждение быстро сменилось привычной уже тупой болью и сожалениями. Теон сгорбился в седле, помимо воли кидая быстрые взгляды по сторонам.

Никто на него не смотрел.

Помимо ноющего от седла зада, постоянной боязни свалиться с лошади и невозможности согреться по ночам, эта поездка действительно принесла ему облегчение. Не было ни насмешек, ни тычков, ни презрительных взглядов. По большей части на него просто не обращали внимания. Однако кормили исправно, и ни разу никто не пытался опрокинуть его миску. Теон подозревал, что благодарить за это следует леди Дастин. Он бы и поблагодарил, если бы она с ним заговорила.

Но пока что он был предоставлен сам себе, и с каждым днем все больше чувствовал себя... собой. Было в этом что-то отчаянное. Рано или поздно все это закончится, и хорошо бы Теон не успел ничего натворить — ничего такого, что не понравилось бы Рамси Болтону (Болтону, не Сноу, никогда не Сноу). Хотя, раз за разом говорил себе Теон, это ужасно сложно: Рамси уже не понравилось то, что лорд Русе его забрал. Что уж теперь поделаешь.

Сбежать бы, раз никто не смотрит, но слишком риск большой. Леди Дастин, конечно, пальцем его не тронет, но лорду Русе скажет. И тогда... Нет, дальше праздных мыслей дело все равно пойти не могло. Слишком уж Теон уставал за день, слишком быстро они ехали. Могли бы и быстрее, если бы не он.

Леди Дастин дала ему слишком хорошую лошадь. Плохих у нее, небось, вообще не водилось, но Теон больше обрадовался бы тихоходной кляче. Каждый шаг удалял его от Рамси, оставшегося в Барроутоне, но и приближал к тому месту, от которого Теон предпочел бы держаться как можно дальше.

Они ехали в Дредфорт.

Ничего хорошего там ждать не могло. Даже несмотря на то, что Рамси все еще был с отцом, в Барроутоне, и никак не смог бы оказаться впереди них, разве что отрастил бы себе крылья. Такое уж это место. На башнях знамена с ободранным человеком, а внизу, в темницах — уже никакие не знамена. Нет, не стоит об этом думать. Им еще долго ехать.

Может быть, что-нибудь случится по дороге, и Теон... не доедет. Он едва отваживался об этом мечтать.

Леди Дастин, впрочем, тоже отнюдь не была в восторге, но по другим причинам. "Сейчас несколько неподходящее время", едко сказала она лорду Русе. "Неужто ты хочешь уложить в постель своего бастарда со старковой девочкой у меня за спиной?" Лорд Русе возразил, что и не думал, а потом они заговорили совсем тихо, и Теон так и не узнал, в чем дело. Не то чтобы он пытался подслушивать. Он был настолько испуган, что думал только о том, как убедить этих двоих в том, что они ошибаются насчет него, — и о том, что сделает с ним Рамси, если узнает.

С тех пор у него было время поразмыслить, но он так ни до чего и не додумался. Он знал только, что лорд Русе получил весточку из Дредфорта и упросил леди Дастин срочно отправиться туда, взяв с собой Теона. Все это было очень странно, да еще и почти накануне свадьбы. Играть ее будут в Винтерфелле, сказал лорд Русе, и сердце у Теона заныло, но он постарался это скрыть. Потом выяснилось, что в Винтерфелл он попадет, только позже, много позже. Только после Дредфорта. И Теон не мог думать ни о чем другом, пока Барроутон не остался позади, и он не начал думать о том, как бы не отстать от леди и ее отряда.

Леди Дастин сама его просветила. В начале пути она казалась ужасно мрачной, и Теон не посмел бы беспокоить ее вопросами. Но после Королевского тракта леди слегка развеялась, а может быть, так на нее действовала верховая езда и свежий воздух. В седле она сидела как влитая, не в пример лучше Теона. Для нее-то, небось, это всего лишь прогулка, думал он порой, цепляясь за седло.

Шла вторая неделя пути, и они приближались к Черной Заводи, когда леди Дастин придержала коня и поехала бок-о-бок с Теоном.

— Русе ничего тебе не сказал, так? — без всякого вступления спросила она.

— Нет, миледи. Только что вас ожидает срочное дело в... в Дредфорте.

— Меня! — фыркнула она. — Ему следовало бы поехать самому! Но без него все прочие перегрызутся, поэтому он упросил меня. Будто он слишком мало мне должен! Жду не дождусь, когда он начнет расплачиваться с поистине болтонской щедростью.

Теон поежился. В голосе леди Дастин было столько яда, что он на миг пожелал очутиться в другом месте, пусть она и злилась не на него.

— Как бы то ни было, я все-таки выполняю его просьбу, — уже спокойнее сказала леди. — Русе получил из Дредфорта дурные вести. Дурные и странные, очень странные. Надо бы разобраться, что к чему, сколько в них правды, а сколько лжи. И быстро, потому что времени мало. Я-то бы и пальцем не шевельнула, чего только не выдумают, но Русе втемяшилось, что, может, не все там ложь. Видишь ли, — леди Дастин на миг запнулась, — поговаривают, будто в окрестностях замка видели призрачную охоту. И водит ее не кто иной, как бывший болтонский наследник.

Теон растерянно моргнул. Как наяву услышал тихий голос лорда Русе: "Раньше у меня был другой, Домерик... его Рамси убил".

— Домерик Болтон? — переспросил он. Леди Дастин кивнула.

— Значит, кое-что Русе тебе все-таки объяснил. Никогда у них отношения не складывались, как оба ни пытались. Слишком уж разные. Но, видать, Русе так устал от своего бастарда, что готов хвататься за соломинку. Не слишком-то на него похоже.

— Но ведь Домерик умер? Лорд Русе сказал, что...

Губы леди Дастин скривились, и Теон замолк, не понимая, это презрение или смех. Или, возможно, печаль?..

— На то она и призрачная охота, чтобы мертвец с ней ездил, — сказала наконец она. — По мне, так и пусть скачет, всё развлечение. Сама бы не отказалась, когда мое время придет. Да только это все сказки, никто в них не верит — ни я, ни Русе.

— Зачем же тогда... — Теон оборвал сам себя, но леди не рассердилась.

— Затем, что, может, кому что почудилось, а может, и нет. Может, кто-то нарочно распускает такие слухи. А может — хотя я и в это не верю, — там творится что-то посерьезнее старых сказок. Может, кто-то подгадал момент, чтобы ударить Русе в спину. И хорошо бы нам узнать, что это не так. С крестьянскими байками пусть Болтоны сами разбираются.

Некоторое время они ехали молча. Теон пытался обнаружить смысл во всей этой затее. Ну разве что — помнится, Русе говорил, что Домерик служил пажом у леди Дастин, значит, она неплохо его знает. Сможет уличить самозванца, если все дело в этом. И, конечно, сам Русе действительно не мог отлучиться из Барроутона, не в такое время.

Не предлог ли это, чтобы избавиться от леди Дастин? Нет, нет, Болтонам нужна поддержка Дастинов и Рисвеллов, а без леди они лишатся ее в единый миг. Да и никто из болтонских людей с ее отрядом не поехал, к большому облегчению Теона.

Леди Дастин — самый верный союзник Русе Болтона, это все знают. Кому еще и доверить важное дело — только почему Русе считает это дело таким уж важным? Скорее всего, действительно крестьянские байки: кто-то испугался собственной тени, кто-то вспомнил старые слухи, и пожалуйста. Леди Дастин так и считала — но все-таки поехала. Странно.

И еще одно тоже было непонятно.

— Миледи, могу ли я спросить? Почему вы взяли меня с собой? Я вас только задерживаю...

— Это уж точно, — согласилась леди Дастин. — Хочешь знать, почему? Русе настоял. Надо, чтобы ты пришел в себя к свадьбе, а то ж позора не оберешься. Хотя я удивлюсь, если это вся причина и есть. Врать мне Русе не врет, но частенько недоговаривает. Даже если нет, то все равно неплохо бы держать тебя подальше от бастарда. Будучи в своем уме, ты принесешь куда больше пользы.

Теон не сумел скрыть пробравшую его крупную дрожь. Леди Дастин вздохнула:

— Как ты думаешь, что было бы, узнай он о том, что возле Дредфорта объявился его старший законный братец? Пусть даже это только пустые слухи?

Теон совершенно не хотел об этом думать. К счастью, леди Дастин не стала требовать ответа. Они снова ехали в тишине.

До Черной Заводи, замка Слейтов, оставалось совсем немного — а это как-никак половина пути до Дредфорта. Теон страшился одной мысли о том, что ждет его там, хотя разумом понимал, что никто его в темницы не потащит. Даже если он прогневает леди Дастин. Она скорее разберется с ним сама, быстро и решительно.

Да и в Дредфорте леди явно не собиралась задерживаться дольше, чем необходимо. Русе Болтон будет ждать их на свадьбе своего сына. Особенно Теона, которому уготована незавидная роль. Хуже придется только бедняжке Джейни. А дальше...

Дальше будет хуже. Особенно если Рамси узнает, куда и зачем он ездил с леди Дастин. А ведь рано или поздно он узнает, в этом Теон был уверен.



*

После Черной Заводи лучше не стало. Теона мутило каждый раз, когда он только задумывался о том, что ему предстоит, еда не лезла в горло (да и жевать ему было затруднительно), вдобавок он каждое утро поднимался едва ли не более уставшим, чем ложился. Леди Дастин торопилась все больше, и если она кому и давала поблажку, так это лошадям.

"Красивые, благородные животные", так она сказала однажды. "Уж получше большинства людей".

Теон и человеком-то себя долгое время не считал. Куда ему до красивых и благородных. Лечь бы прямо посреди тракта и лежать, пока голод не одолеет или волки не найдут. По крайней мере на свежем воздухе, не в темнице. Куда как хорошо и спокойно. Так ведь нет, не дадут.

Пресловутый свежий воздух с каждым днем становился все свежее и холоднее. Когда по правую руку замаячили башни Хорнвуда, на вершинах холмов лежал снег.

— Ноги моей там не будет, — заявила леди Дастин, проследив взгляд Теона. — Проклятущий бастард уморил несчастную вдову голодом, каково? Русе с ним слишком возится. Было бы у него с полдюжины ублюдков, как у некоторых, может, нашелся бы хоть один приличный. Да и с родным сыном, глядишь, все по-другому бы обернулось.

Теон молча кивнул, потому что леди явно не ждала ответа. Ему даже слушать ее было страшно, но уши-то не заткнешь. Как бы ему их не лишиться, если прикажут повторить разговоры — а ведь прикажут. И спросят вдесятеро, раз он промолчал. Но и возразить Теон не осмеливался. Леди Дастин его мнением не больно-то интересовалась.

По крайней мере, Хорнвуд они объезжали стороной. Теон тоже не стремился там побывать. Правда, если бы это хоть на пару дней отдалило неминуемый Дредфорт... Нет, все равно нет. Для кого проклятущий бастард, а для кого милорд Рамси будто отравлял все места, где только успел побывать. Теон съежился в седле, отчаянно мечтая стать хоть той же лошадью. Уж небось у леди Дастин ему жилось бы лучше и привольнее!

Если бы только все повернулось по-другому... В этот миг Теон внезапно понял, почему леди все-таки согласилась помочь Русе и съездить в Дредфорт. Пусть она и твердила, что не верит ни в какие слухи, ни в каких призраков, но все-таки, видать, в глубине души хотела бы, чтобы они оказались правдой. Хотела бы, чтобы Домерик Болтон, законный наследник рода, остался жив.

Теон, повинуясь внезапному порыву, спросил:

— Миледи, а покойный милорд Домерик... он ведь был совсем другим?

Он тут же испугался, что она потребует объяснить — другим, чем кто? Но леди поняла его сразу.

— Да уж еще бы! Умница был и красавчик, не чета прочим. Это потому, что в нем кровь Рисвеллов текла: от Русе ему только глаза достались, а в остальном Домерик в мать пошел, мою сестру. Все он быстро схватывал, ничего дважды повторять не приходилось, а как верхом ездил — одно загляденье. Уж я-то в этом понимаю. Все хотел рыцарский обет принять и поединки выигрывать, только до этого дело так и не дошло, да и Русе бы не позволил. Но и без обета... попади ты к нему, а не к бастарду, остался бы целехонек. Пальцем бы тебя не тронул, такой был благородный, верил во все это по-настоящему. Из-за этого они с Русе и грызлись постоянно.

Теон с тоской уставился на собственные руки в перчатках, сжимавшие повод. Три пальца не гнулись; это потому, что их там не было. Семи пальцев человеку достаточно, да, с семью прожить можно, но ведь Рамси пообещал забрать еще один, едва Русе отдаст Теона обратно.

— Так прямо и грызлись? — переспросил Теон, надеясь, что леди все еще хочется поговорить. И точно.

— Сперва-то он был слишком мал, конечно, — леди Дастин явно погрузилась в воспоминания, даже голос ее зазвучал мягче. — Но как подрос, начитался своих книг... посмотрел, как живут в Долине... это ведь уже не Север, там многое по-другому. Так что, как Домерик вернулся, Русе с ним сладу не стало. Он-то хотел наследника, чтобы как он сам был, да поздновато спохватился. Может, они бы и притерлись в конце концов, хоть и упрямые оба были, но не безрассудные. Но тут-то все благородные мысли моему племяннику боком и вышли.

— Милорд Русе говорил, — осторожно вставил Теон, когда молчание начало становиться очень уж долгим. Хорнвуд уже скрылся позади, солнце клонилось к закату. Лучше уж слушать воспоминания леди Дастин, чем думать о том, что Дредфорт стал еще ближе.

— Значит, он наверняка сказал и о том, что это бастард его отравил. Будь я на месте Русе, приказала бы вздернуть ублюдка на ближайшем суку, но ему был нужен хоть какой наследник, так он сказал. Не ждать же еще шестнадцать лет, а бастард всего почти на год моложе. По мне, так лучше никакого, чем такой. Может, и правда, что пиявки из Русе всю кровь выпили, одна вода осталась.

Теон снова уставился на гриву лошади, избегая ее взгляда. В глубине души он был искренне с ней согласен. Но это леди можно о таком вслух говорить, а ему и думать-то о таком опасно.

А если и насчет смерти Домерика правда, то еще опаснее думать о том, что куда лучше было бы оказаться пленником Домерика, а не Рамси. О том, что кто-то ведь водит призрачную охоту. Кто-то, похожий на покойного болтонского наследника. Кто-то, кто совершенно точно не мог оказаться им самим — потому что тот умер и похоронен, смерть засвидетельствована, а кости лежат в дредфортской крипте, как сказал милорд Русе.

— В любом случае, мой племянник должен покоиться в мире. Если я найду, кто выдает себя за него, — сказала леди Дастин, и ее голос опять потерял всякую мягкость, — сама с него шкуру спущу, как никаким Болтонам и не снилось.

Теон мог бы многое на это сказать, но промолчал, отчаянно желая стать маленьким и незаметным. Отчего-то он поверил леди сразу и безоговорочно. Наверное, она в самом деле сильно любила племянника. Наверное, Домерик Болтон действительно был совсем другим, чем его отец и единокровный незаконнорожденный брат.

Наверное, в самом деле было бы куда лучше, если бы он остался жить.



*

В Дредфорт они приехали вечером. С каждой милей голова Теона клонилась все ниже и ниже, пока наконец край капюшона не закрыл ему все, кроме лошадиной гривы, края седла и судорожно сжавшихся рук на поводьях. Но он все равно знал, чувствовал, видел как наяву, как медленно вырастают впереди темные каменные стены. Всем телом ощущал, как надвигается надвратная башня, как жадно распахиваются ненасытные пасти темниц. Все для него, только для него, он тут самый главный, самый дорогой гость. Теон охотно бы остановил лошадь, а то и повернул бы назад, но его руки закоченели, а в мыслях билось только одно: "Его тут нет, он остался далеко позади, милорд Русе не пустит его в погоню".

— Славно, что бастард остался у Стаута, — заметила леди Дастин. От неожиданности Теон дернулся, едва не вывалившись из седла. — Он бы, пожалуй, лопнул от злости, глядя, как меня принимают.

После этого он все-таки заставил себя приподнять голову и выглянул из-под капюшона плаща. Прием был не то чтобы шикарный, но в самом деле куда больше того, на который расщедрился бы Рамси. Навстречу отряду леди Дастин выехали болтонские гвардейцы во главе с кастеляном, и выглядело это весьма торжественно. На краткое мгновение Теону даже удалось забыть, кто он и что он и что связывало его с этим местом. Потом он вспомнил и снова уставился вниз.

Потом он с удивлением сообразил, что на него по-прежнему никто не обращает внимания. Леди Дастин выехала вперед и обменивалась краткими любезностями с дредфортским кастеляном, Роннелом Редслейтом, ее отряд переминался на месте, ожидая, когда можно будет двинуться вперед, к горячему ужину и постелям. Теон был теперь одним из свиты леди, и, если он будет достаточно осторожен, может, никто не будет приглядываться к нему лишний раз. Ведь почти всех, кто мог бы узнать его с первого взгляда, Рамси забрал с собой ко Рву Кейлин.

Примерно так и вышло. Они поужинали в так памятной Теону большой зале, и, хотя кусок не лез ему в горло, никто на него не пялился. Он сидел ниже соли, среди дастиновских людей, которые все так же старательно не обращали на него внимания, как и во время конного перехода. Теон не сомневался, что, попытайся он сбежать, его остановят тут же — и вряд ли будут сдерживаться. Но пока он делал, что велит леди, ел вместе со всеми и не слишком путался под ногами, его никто не задирал. Его даже на лошадь подсаживали — брезгливо, словно боясь замарать руки, но все же. И потому, что он был Перевертышем, а не потому, что был Вонючкой. Теон даже не был уверен, что дастиновские солдаты знали про него такие подробности. Правда, теперь это могло перемениться в любой момент.

Из-за того, что Теон ел мало, он успевал поглядывать по сторонам. Пожалуй, в Дредфорте стало поспокойнее, как бастардовы парни убрались на юг. А кастелян, кажется, питал некоторую симпатию к леди Дастин, хоть и понятия не имел, зачем она здесь. Видимо, Русе Болтон, отправляя ворона с предупреждением о визите, не стал вдаваться в подробности.

Не стала ничего говорить и леди Дастин.

— Никаких дел на ночь глядя, — заявила она. — А вот с утра мне без вас будет не обойтись.

Роннел проворчал что-то, смутно напоминавшее согласие, на том и порешили. Остаток ужина прошел без всяких событий. Кастелян сдержанно жаловался на погоду, леди Дастин столь же сдержанно кивала. Теон еле-еле прикончил полмиски неплохой, в общем-то, похлебки. Его присутствие здесь выглядело откровенным издевательством со стороны Русе Болтона.

Ночью он долго лежал без сна, уставясь в невидимый в темноте потолок. Вокруг храпели дастиновские люди, но память все равно подкидывала вопли и стоны, раздававшиеся в темницах. Чем скорее леди Дастин узнает, сколько правды в тех слухах, тем скорее она отсюда уберется, и Теон вместе с ней. Для него все еще есть дело в Винтерфелле. Там призраков тоже достаточно, но не все из них так настойчиво будут приходить по его душу. А если и будут, то он куда охотнее встретил бы свой конец там.

Утром Теон встал, чувствуя себя совершенно разбитым. Завтрак отдавал горечью, но, кажется, заметил это только он. Сразу после леди Дастин послала за ним. Долгая дорога совсем на ней не сказалась, она выглядела почти так же, как в Барроутоне, разве что более недовольной.

— Мне нужен слушатель, — заявила она, — который не будет со мной спорить, но напомнит, если я что-то упущу. Должна же с тебя хоть какая-то польза быть. А сейчас мы малость прокатимся.

— Да, миледи, — покорно согласился Теон. Если леди Барбри лучше думалось вслух, то кто он такой, чтобы возражать? Чем быстрее она додумается, тем лучше для него самого. Да и несмотря на усталость от дороги, лучше он снова отобьет себе зад на свежем воздухе, чем будет сидеть в четырех стенах. В этих самых четырех стенах.

— Значит, так, — сказала леди Дастин, когда они выехали со двора в сопровождении четверых ее людей и двух дредфортцев, которых Теон в лицо не узнал и был этому рад. — Ты раньше про призрачную охоту слышал?

— Нет, миледи.

— Правильно, и я нет, потому что это местное суеверие. Если кто-то решил им воспользоваться, он должен был про него знать.

Теон мысленно согласился. Еще, конечно, это могло быть просто совпадение, роковая случайность. Леди продолжала:

— Первым спохватился староста Красного Холма, видать, не все мозги пропил. Сам в замок приходил, спрашивал, что делать-то — вдруг и правда покойный объявился. Редслейт велел ничего не делать, но ворона Русе послал. Тот приказал разузнать подробнее, ну и выяснилось, что эту призрачную охоту, чем бы она ни была на самом деле, еще в нескольких местах видели. Уже с полдюжины недель разъезжает.

Леди Дастин замолчала, и Теон рискнул вставить:

— Может, тогда случилось что? Полдюжины недель назад?

— Может, и случилось, да только Редслейт клянется, что не было ничего такого. Поэтому потрясем-ка мы старосту, не скажет ли он чего нового.

За старостой можно было бы и послать, подумал Теон. Но пока туда, пока обратно... съездить самим быстрее. Леди Дастин явно не смущало то, что она находится на чужих землях. И то ведь — Теон сам слышал, как Русе Болтон называл ее самым главным своим союзником. Женись он на ней, а не на внучке старого Фрея, то-то парочка получилась бы. Лорд-пиявка из Дредфорта и вдова из Города-на-Кургане. Теон помотал головой, прогоняя непрошеные мысли. На самом деле леди Барбри Дастин ему скорее нравилась, хотя ее язык порой напоминал ядовитое жало.

Ему теперь почти кто угодно мог понравится — из тех, кто не носил фамилию Болтон.

Деревушка Красный Холм выглядела довольно убогой. Сам красный холм представлял из себя небольшой глинистый пригорок в стороне от дороги, дома были ему под стать — приземистые, серые от времени и непогод, Теон подумал, что наверняка не раз и не два сюда понаезжали бастардовы парни с самим бастардом во главе. Здесь и сейчас он мог так подумать. Но плохо, если это войдет в привычку.

Староста оказался здоровым детиной, заросшим бородой настолько, что торчал из нее в основном нос. Шапку он сдернул, едва завидев леди, и комкал ее в руках на протяжении всей беседы. Присутствие двух парней из Дредфорта, данных им в провожатые, делало свое дело. Порой запинаясь, но в целом довольно связно староста поведал то, что они и так уже знали, и добавил несколько любопытных деталей.

Призрачная охота тут была известна всем и каждому, и каждый знал, что она появляется только осенью, до того, как встанут реки, особенно Рыдальница. Как правило, разъезжала она по бездорожью, по полям и косогорам, под полной луной и без всякой луны вовсе, а то и при свете дня, главное, чтобы хоть какой туман поднялся. Никому особенно вреда не чинила — так, пугала скот и одиноких путников. Один-два по временам пропадали, так ведь и без всяких призраков пропадали же.

Только вот в этом году во главе охоты ездил юноша на большом черном коне, и все, кто его видел хотя бы издали, не могли не отметить сходство с милордом Болтоном — а того паче, с его вот уже три года как покойным сыном.

— Воля ваша, м'леди, — бормотал староста, — может, и похожий кто, почем мне знать. Мы здесь люди маленькие, знать ничего не знаем, а только что видели, то видели. Может, и ошиблись, это уж как м'леди скажет, а м'лорд Домерик к нам заезжал, было дело, да вот вскоре, как из Долины вернулся, и заезжал. Владения осматривал, стало быть.

Получается, видели они его дай боги пару раз, и то мельком, решил Теон. Кто-нибудь обмолвился, дескать, а не смахивает этот новый всадник на Болтона, и пошли языки трепать. Теперь каждый уверен, что именно с Домериком и столкнулся.

Видимо, к таким же выводам пришла и леди Дастин, потому что она спросила только, где всадника видели. Староста охотно назвал четыре места, а насчет других нужно было спрашивать в соседней деревне, Ветлы. У Теона создалось впечатление, что староста хотел поскорее от них избавиться.

Дредфортцы превратились в настоящих проводников и указали леди Дастин все четыре места по очереди. Не обошлось без споров: имелась ли в виду ближняя или дальняя "лощина, что у во-он тех холмов", или который каштан на опушке леса самый старый. Но общее впечатление все равно сложилось.

— Здесь везде сыро, — заметила леди Дастин. — Неудивительно, что туман поднимается.

— И жилье далеко, — добавил Теон. — Мало кто сюда ходит.

— Это ты верно подметил. Если ходят, то поодиночке. Посмотрим, что расскажут в Ветлах.

В Ветлах им не рассказали ничего разительно нового. Некогда Домерик заезжал и к ним (видать, серьезно подошел к своей роли наследника), призрачная охота даже никого особо не перепугала ("да привычное дело, м'леди, не первую осень же встречаю! Я им поклонился со всем уважением, ну они мимо и проехали, а я так смотрю-то, никак это м'лордов покойный сын едет — ну, думаю, дела..."), если что и обсуждали — так это явление Домерика. Кого ни спроси, все чуть ли не поклясться готовы были, что именно его и видели. Откуда бы им всем так хорошо знать, как он выглядит? думал Теон. Разве что и в самом деле очень на отца похож. Был.

А вот осмотр местности принес свои плоды. В первом же месте — возле оврага, заросшего ивняком и ведущего в сторону реки, — леди Дастин нагнулась с коня, разглядывая тропу, и торжествующе хмыкнула.

Теон тоже посмотрел. Нагибаться не стал, чтобы не рисковать.

— Отпечатки копыт? Кто-то из местных мог проехать.

— Нет, лошадь большая, но некованая, — возразила леди. — И только посмотри — они поперек тропы идут, не вдоль.

В чем, в чем, а в лошадиных следах леди Дастин наверняка толк знала. Теон огляделся. По одну сторону тропы непролазные заросли и овраг, по другую, поодаль, те же вездесущие ракиты, сквозь которые и пешком-то продраться сложно, не то что верхом.

Резко пахло влажной глиной и прелыми листьями. Водянистые тучи с самого утра затянули небо, но солнце за ними проглядывалось и даже слегка пригревало. Лошадь под Теоном дернула шкурой, переступила с ноги на ногу, и сердце у него внезапно заныло. Будто что-то давно забытое пронеслось мимо, едва коснувшись.

Опасные чувства, опасные.

Разве тут до местных тайн и суеверий. Теон вовсе не хотел их разгадывать. Не хотел оставаться в Дредфорте ни на день. Но и выезжать в Винтерфелл у него никакого желания не было.

Чего же он хотел? Может быть, чтобы этот момент никогда не кончался, длился бы всю зиму, все следующее лето — солнце, едва видное среди серого марева, ничем не угрожающая тишина вокруг, мерное дыхание лошадей и поскрипывание сбруи, слабый ветер, путающийся в ивовых ветвях и его собственных поредевших волосах. Теплая одежда, чужая лошадь под седлом (по чести, слишком уж хороша для того, кем он стал, но ему дали именно эту). И самое главное — до Теона никому по-настоящему нет дела. В Барроутоне было не так, в Винтерфелле и подавно будет по-другому, но здесь и сейчас он почти что сам по себе.

Теон тешился этой опасной иллюзией совсем недолго, пока леди Дастин, спешившись, осматривала жухлую траву по обеим сторонам тропы. Наконец она вскочила обратно в седло. Вид у нее был озадаченный.

— Либо я совсем из ума выжила, либо это все-таки не обычная лошадь, — сообщила она Теону. — Будто из оврага вылезла, а те кусты перемахнула. Если это вправду лошадь была, а не чья-то злая шутка. Едем дальше.

Теон оглянулся на “те кусты”, высотой под два человеческих роста, и неожиданно для самого себя понадеялся, что шутника они все-таки разыщут.

Пообедали они в тех же Ветлах, которые выглядели получше Красного Холма, и Теон мысленно поблагодарил леди Дастин за то, что она не велела возвращаться в замок. Но оказалось, у леди были и другие соображения, чем неприязнь к дредфортской кухне.

— Погода нынче как раз для тумана, — заявила она деревенскому старосте, который явно не знал уже, что еще предложить высоким гостям. — Хочу своими глазами взглянуть.

И снова Теон не знал, досадовать ему или благодарить. Шататься до ночи по окрестностям, а он и так уставший, — или вернуться в темные стены Дредфорта, где, конечно, потеплее будет и ветер не задувает, но…

Нет, определенно поиски тумана были меньшим злом. И надо отдать должное леди Дастин: она помнила про плачевное состояние Теона и не гнала во весь опор.

Они осмотрели другие места, названные ветловским старостой и парой крестьян посмелее, но там не нашлось ничего, кроме все той же сырости. Таинственный шутник, видно, очень старался поддерживать выбранный образ.

— Не пропадала ли у кого лошадь, миледи? — Теон решился наконец озвучить мысль, уже давно вертевшуюся в голове.

— Неплохо, — одобрила леди, но тут же покачала головой. — Но вряд ли. Это не крестьянская кляча, судя по следам, а если бы из замка увели, Редслейт бы сказал. Хотя, возможно, он все-таки круглый дурак. Я спрошу.

Они медленно ехали по разбитой дороге через поле, вдали, у леса, маячила еще одна деревня. Неутомимая леди Дастин собиралась и там расспросить кого надо. Теон смутно понадеялся, что заночуют они тоже там: от замка не так уж далеко, но солнце уже клонилось к горизонту, а темнело нынче стремительно.

Так и вышло: в деревню они въехали аккурат перед сумерками, и, едва с близкой Рыдальницы поползли рваные пряди тумана, леди Дастин велела двоим своим людям и Теону устроить ночлег, а с остальными решила проехаться за околицей. Вдруг да увидит что интересное.

Для благородной леди, гостье милорда Болтона, и ее людей, быстро нашлись и ужин, и кровать, и место на сеновале, и стойла для лошадей. К удивлению Теона, ни один из барроутонцев не стал требовать чего-то более роскошного. Видать, леди не в первый раз доводилось ночевать в деревенском доме. Сам Теон даже в такой непритязательной обстановке чувствовал себя не в своей тарелке.

— Я лошадьми займусь? — спросил он того барроутонца, который был постарше и порассудительнее. Гвин, вот как его звали, и был он сержантом. А второго — Квинси.

— Да валяй, — махнул рукой Гвин. — Там и ложись — не вздумай наверх лезть, всех перебудишь.

“Куда уж мне лезть”, едва не сказал Теон. Слова так и жгли язык, но он промолчал. Безразличие — благо, не стоит менять его на неприязнь. Ох не стоит.

Лошадям леди Дастин Теон был тоже безразличен, но они по крайней мере не могли задеть его словами. Лошади были безопасны. Еще рядом с ними было тепло, и они совсем не возражали, когда Теон устраивался спать чуть ли не у них под ногами.

Благородные животные. Права леди Дастин, не всякий из людей с ними сравняется.

Теон вычистил одного коня и принялся за второго, когда вернулась леди со спутниками.

— Видели что-нибудь? — спросил Теон у барроутонца, который привел лошадей и принялся за коня леди Дастин.

— Да что там видеть, — ответил тот нехотя. — Туман густой, это правда, едва не заплутали. Как по мне, пропащее это дело. Миледи хочет утром выехать, имей в виду.

Теон сказал ему спасибо, и тот даже помог ему с оставшимися лошадьми. Вообще леди требовала, чтобы каждый ухаживал за своей, не полагаясь на конюхов, но раз уж Теон взялся… “Это потому, что миледи из Рисвеллов”, объяснили ему как-то. “Они там все на конях повернутые”. Что ж, причуда не хуже других.

Ночь прошла мирно, Теона даже кошмары не донимали. Лошадиное дыхание успокаивало. Когда наступило утро, он не сразу понял, отчего вдруг свет и голоса, а поняв, не смог тотчас вскочить, только сел и потряс головой Однако ничего ему за это не было, только Квинси хмыкнул, дескать, разоспался Перевертыш, но хмыкнул незлобно. Да и шикнули на него сразу же.

Не было, конечно, это тайной. Теон сделал вид, что ничего не слышал, и похромал седлать свою лошадку. Еще один день в разъездах. Если повезет, ночевать опять будут не в замке.

В седло его опять подсадили. Было еще темно, хотя небо потихоньку серело. Туман добрался и до деревни, медленными волнами гулял по дороге. “Это что, он целую ночь стоял?” запоздало удивился Теон. Все звуки казались приглушенными, крохотные капли воды мягко оседали на лице и одежде. Они выехали за околицу и направили лошадей на север, к лесу, как помнилось Теону. Он едва различал едущую впереди леди Дастин, как всегда, прямую и строгую, облаченную в черное.

Лошади, не до конца отдохнувшие, шли медленно, промерзшая за ночь грязь не чавкала под копытами. Окружающая хмарь постепенно становилась все более серой. Светало. Плащ напитался влагой и потяжелел, шея и грива лошади потемнели от сырости. Ну уж если в такую погоду никаких призраков не явится… кто бы это ни был, вот же ему охота каждый раз промокать до нитки. Должен же он где-то обсыхать?

Не успел Теон нагнать леди Дастин и поделиться соображениями, как один из ее людей, ехавший впереди, крикнул:

— Смотрите!

Теон глянул — и невольно натянул повод, останавливая лошадь. Один за другим весь их маленький отряд замер на месте, всматриваясь вперед.

Там, у темной кромки леса, сквозь туман что-то двигалось. Всадники — дюжина? две? — будто выплывали из туманного молока, у конских ног сновали легкие тени. Сами кони, как на подбор серые, ступали беззвучно и широко, вскидывали головы, потряхивали гривами — но уздечки не звенели, не было слышно ни фырканья, ни всхрапов. Всадники, казалось, смеялись и переговаривались друг с другом, но до Теона не доносилось ни звука. Будто сон, увиденный на исходе ночи. Было что-то жуткое в этой неестественной тишине, в движениях коней и собак, в скупых жестах охотников. Теон легко мог представить, как внезапное явление кавалькады может испугать случайного прохожего. Он и сам чувствовал холодок, бегущий по спине.

А потом он взглянул на первого всадника, чей конь был мастью как уголь, подернутый пеплом. И ощутил, как сердце ухнуло куда-то вниз, а желудок еще ниже. Даже на таком расстоянии было видно, что этот парень похож на Русе Болтона, как… ну да, как сын на отца.

— Не может быть, — голос леди Дастин будто надломился. Но она быстро взяла себя в руки: — А ну, за ним! Того, кто задержит — награжу!

“Проклятье,” только и успел подумать Теон, хватаясь за луку седла. Его лошадь рванулась вперед за остальными по кочковатому полю сквозь редеющий туман, наперерез призрачной охоте. Леди Дастин знай подгоняла своего коня, но и ее люди старались не отставать. Теон на награду не надеялся, но его лошадь, похоже, так не считала — либо ей просто нравилось скакать вместе с товарками. Теон, отчаянно цепляясь за седло и гриву лошади, едва не проклял всю эту поездку. Если бы не эти недели верхом, он бы полетел на землю при первом же скачке и отделался бы ушибами.

Он глянул вперед — и увидел, что охотники заметили леди Дастин и ее компанию. Оглянулся и их предводитель, так похожий на Болтона, но то ли не узнал леди, то ли это все-таки был не Домерик. Он поднес к губам охотничий рожок, его черным конь вскинул голову и заржал. Серые кони встрепенулись, поднялись в галоп. Расстояние между ними и преследователями начало увеличиваться.

Из-за топота копыт их маленького отряда Теон не сразу понял, что в этот раз он услышал и звук рожка, и ржание — но будто очень издалека. Его прошиб холодный пот, руки на миг ослабели, но вывались он из седла сейчас — и ему в самом деле не поздоровится.

Они неслись за охотниками вдоль леса, потом через следующее поле, потом по лугу, где высохшие пучки травы могли скрывать любые норы и ямы, но странным образом ни одна из лошадей не оступилась, и даже Теон так и не упал. А серые всадники все так же мчались впереди, не выказывая ни признаков усталости, ни намерения остановиться. Не было уже зловещей тишины, не было безмолвного ржания коней, напротив — Теон слышал и удары копыт о землю, и выкрики всадников. Будто сон превратился в кошмар наяву.

— Они к реке едут! — выкрикнул один из дредфортских людей. Уж он-то округу знал как свои пять пальцев. — К обрыву!

Но леди Дастин даже не оглянулась, даже не подумала придержать лошадь. Гвин пришпорил коня, пытаясь нагнать ее, но это было не так-то просто. Луг перешел в длинный пологий склон, ведущий вниз, к реке, и Теон с растущим страхом увидел, что впереди, после линии редкого кустарника, в самом деле ничего нет, только противоположный берег в отдалении. Он натянул поводья: даже если там невысоко, он точно не удержится. Но лошадь только чуть замедлила бег. Прочие тоже не очень-то слушались всадников. Будто воля леди Дастин призывала животных продолжать погоню.

Призрачных охотников обрыв не беспокоил — или они не замечали его? Копыта грохотали, будто по каменной мостовой, на Теона пахнуло тиной и гнилью, и он внезапно отчетливо представил, как никто из них не успевает остановиться, и все — и люди, и лошади, вперемешку сыплются с обрыва, будто игрушечные фигурки, которые кто-то смахнул со стола.

Теон увидел Гвина, отчаянно тянущегося к уздечке коня леди. Он увидел, как первый из охотников на всем скаку миновал кромку обрыва, как остальные устремились за ним, не отставая, и натянул поводья изо всех сил, откинувшись назад. Либо лошадь его сбросит, либо все-таки встанет.

Она встала, хотя и не сразу.

Люди леди Дастин сгрудились в нескольких футах от обрыва. Гвин держал коня леди под уздцы, но леди Дастин не возражала. Теон глянул вперед и не поверил собственным глазам.

Призрачные всадники, покинув твердую землю, неслись прямо по воздуху. Над рекой, над лесом на другом берегу, забирая выше и выше. Копыта лошадей высекали искры, топот превратился в громовые раскаты, и когда охота развернулась, описав широкий полукруг, и направилась, казалось, прямо на преследователей, Теон испугался пуще прежнего. Но лошади, как ни странно, стояли спокойно, переводя дыхание после долгой скачки.

Всадник на черном коне был уже совсем близко, еще немного — и копыта прогрохотали бы над их головами. Но тут он дернул уздечку, и внезапно конь ринулся вниз, как сокол на добычу, и прочие охотники последовали за ним. Теон едва успел заметить бледное сосредоточенное лицо, темные волосы, а потом всадник скрылся за краем — и вся кавалькада с гиканьем и плеском обрушилась прямо в омут под обрывом. Всадники хохотали, кони ржали, не выказывая ни малейших признаков страха.

Воды Рыдальницы поглотили их всех до единого за считанные мгновения — ни пузырей, ни всплывшей шапки, только широкие круги неторопливо загуляли от берега к берегу.

Воцарилась тишина.

Теон взглянул на леди Барбри. Леди посмотрела на Теона. Она тяжело дышала, из ее вдовьего узла выбились пряди, но глаза сверкали, будто она помолодела лет на десять.

— Ну что же, — медленно произнесла она. — Как видно, и в этой старой сказке есть доля правды. Тем лучше для нас.

2. Старые счеты



— Мейстера сюда, — приказала леди Барбри Дастин ледяным тоном, словно это был ее замок и ее люди. — Того, который ходил за моим племянником.

— Мейстер Утор, — вполголоса подсказал Теон. Он чувствовал себя совершенно разбитым, но странным образом в голове прояснело.

— Мейстера Утора, — выплюнула леди. — Живо! И ключи от крипты.

— Но миледи!.. — возмутился было Роннел.

— Нет, милорд, вы сделаете так, как я скажу, — прервала она его. — Иначе Русе узнает, кто солгал ему о смерти сына и кто так не хотел, чтобы я это узнала. Один из моих людей уже готовит ворона. Ну?

Роннел стиснул зубы так, что на щеках заходили желваки, но мейстера привести велел.

— Я схожу за ключами, — процедил он и вышел из залы. Теон с некоторой тоской взглянул на жующую челядь. Было время обеда, и леди Дастин заявилась прямо в залу, оторвав Роннела от его трапезы. Без сомнения, и на их долю где-то дымилась сытная мясная похлебка. Съестного в Дредфорте хватало, особенно сейчас, когда основные силы подъедали запасы Дастинов и Стаутов на юге.

Хотя нет, сейчас они наверняка обходились дорожным пайком на полпути к Винтерфеллу.

Теона снова накрыло тоской и страхом. На миг он даже пожелал, чтобы Роннел вышел из себя окончательно и дастиновские люди схватились бы за оружие. Чем бы ни кончилась заварушка, сам Теон вполне мог подвернуться кому-нибудь под меч. Вряд ли это больнее, чем когда сдирают кожу. Быстрее уж точно.

Привели мейстера Утора, принесли факелы, вернулся Роннел с ключами.

— Русе говорил, это ты лечил его сына, — сказала леди Дастин мейстеру, напуганному и озадаченному в равной мере. — И ты утверждаешь, что мой племянник умер от кишечных колик?

— Да, миледи, — подобрался мейстер. Теону он показался похожим на нахохлившуюся ворону. Утор не был так уж стар, но в его волосах обильно серебрилась седина. Каково это, быть мейстером у Болтонов? Небось похуже, чем в иных местах. А может, и нет. В отличие от Рамси, Русе не выглядел склонным к бессмысленной жестокости.

— Ты видел его смерть собственными глазами? — продолжила леди. — Видел, как он был погребен?

— Точно так, миледи. Могу ли я спросить…

— Не можешь, — отрезала леди Дастин и повернулась к Роннелу. — Указывайте путь, милорд. Этого пройдоху возьмем с собой.

— Осмелюсь заметить, что милорд Русе никогда не сомневался в смерти своего сына, — ядовито сказал Роннел. — Более того, и я собственными глазами видел похороны и могу поклясться, что милорд Домерик был мертвее мертвого… как это ни прискорбно, — добавил он, и Теон с удивлением услышал в его голосе непритворное сожаление.

— Значит, ни вам, ни ему, — леди кивнула на Утора, — бояться нечего.

Роннел пробормотал под нос что-то, касавшееся чьей-то матушки, но пожал плечами и взял факел.

— Вход в крипту по другую сторону двора, — сказал он.

— Вы идете со мной, — велела леди Гвину и еще одному своему человеку. — И ты тоже, не стой столбом!

Теон вздрогнул, но леди уже шла к дверям. и ему ничего не оставалось, как последовать за ней. С какой бы радостью он остался в зале, хоть за столом, хоть в углу, хоть прикованным у дверей, как когда-то.

По другую сторону двора находился вход не только в крипту, но и в темницы.



*

По истертым ступеням они спускались не так уж долго — в Винтерфелле крипты были куда глубже, — но Теону спуск показался вечностью. Затхлый неподвижный воздух был суше, чем в темницах, и без привычной вони, но все равно — стоило Теону сделать первый вдох под низкими сводами, стоило ощутить сквозь подошвы сапог неровную кладку пола, и он готов был умолять леди Дастин не ходить дальше или хотя бы не вести с собой его. Вот только леди стремилась вперед (и вниз) с поистине бычьим упорством, и Теон так и не осмелился раскрыть рот.

Колеблющийся свет факелов выхватил из тьмы резьбу на толстых колоннах, проход, уходящий дальше в темноту. Леди остановилась, поджидая замешкавшегося на ступенях мейстера, и Теон невольно подвинулся ближе к ней. Факел, который он нес, чадил и плевался искрами.

— Нам туда, — еще немного, и тон Роннела стал бы откровенно издевательским. — Или миледи передумала? Здесь ведь так темно.

— Я не маленький мальчик, чтобы бояться темноты, — отрезала Барбри Дастин, даже не взглянув в его сторону. — Вперед. Или, быть может, это милорд передумал?

Теон отчетливо услышал, как Роннел скрипнул зубами, но потом тот заставил себя рассмеяться. Они двинулись дальше.

Невозможно было не сравнивать эти крипты с криптами Винтерфелла — единственными другими знакомыми Теону. Там, где над покойными Старками высились величественные статуи, Болтоны обходились барельефами на каменных крышках массивных гробов. Но такие это были барельефы, что Теону не хотелось смотреть на них лишний раз. Ему сразу вспомнились и человеческие кожи в одном из дредфортских залов, и тошнотворные рассуждения Рамси о славе древнего дома. В каменной резьбе можно было увидеть и ножи, и распахнутые в беззвучной муке рты и глаза поверженных врагов, и более чем убедительные раны, увечья и бесчисленные казни. Сложно было представить, чтобы кому-то, пусть даже мертвецу, спокойно лежалось в этом месте…

Теон усилием воли изгнал подобные мысли из головы. После увиденного у реки они казались уже не столь невероятными и оттого пугали куда сильнее.

Наконец они достигли последнего ряда. Коридор продолжался и дальше, постепенно теряя в ширине и высоте, и Теон покрепче перехватил факел. Воздух здесь был холодным и душным и будто с неохотой заполнял легкие. Мейстер Утор безуспешно боролся с одышкой, его лоб усеяли крупные капли пота. Теон же чувствовал только холод, не слишком сильный, но пробирающий до самых костей.

Леди Дастин остановилась перед одним из меньших саркофагов. Резьбы на нем было не так уж много и была она не столь устрашающей, но все равно было видно, что Русе Болтон не поскупился на похороны сына. Сыновей и дочерей, если на то пошло — рядом лежали маленькие Болтоны, умершие во младенчестве.

На тяжелой каменной крышке был изображен юноша едва ли лет шестнадцати, без сомнения, весьма привлекательный при жизни. Ваятель мастерски передал как сходство его черт с чертами Русе Болтона, так и отличия: скулы шире, слабая улыбка мягче, волнистые волосы спускаются до плеч. Было в его выражении нечто мирное, не принадлежавшее темноте и кровавым сценам на барельефах. Теон вспомнил бледное лицо призрачного охотника, промелькнувшее перед ним слишком быстро. Похож? Не похож? Он не мог сказать с полной уверенностью.

Леди Дастин кончиками пальцев дотронулась до щеки изваяния.

— Снимите крышку, — тихо приказала она.

— Миледи, это уж слишком! — взвился Роннел. Теон увидел, как мейстер отодвинулся от него на шаг. — У вас не права…

— Я родная тетка этого мальчика, — перебила его леди, и ее голос эхом отразился от низких сводов. — Русе Болтон попросил меня приехать сюда и обещал ваше полное содействие. Не хотите ли вы сказать, что он солгал? Или дело в том, что вам есть, что скрывать — от меня и от него?

Лицо кастеляна так потемнело, что Теон на миг решил, что его таки хватит удар.

— Не испытывайте мое терпение, миледи, — начал он угрожающе.

— Я даже не начинала, — отрезала леди Барбри Дастин и махнула Гвину. — Давайте!

Вопреки ожиданиям Теона, Роннел не стал им мешать. Вместо этого он скрестил руки на груди и, видимо, стал составлять в уме письмо к лорду Болтону, выставляющее леди Барбри в самом неприглядном свете. Или прикидывать, как быстрее смыться за Узкое море. Теон на его месте бы думал именно об этом.

Крышка гроба поддалась не сразу, но в конце концов Гвин с товарищем сдвинули ее с места и развернули поперек, открыв верхнюю половину смертного ложа. Теон ожидал запаха разложения или чего-то в этом роде, но вместо этого на него пахнуло старой древесной гнилью.

— Иди сюда, посвети, — велела ему леди, и он нехотя подошел, вытянул руку с факелом. Он не собирался смотреть, ему собственных кошмаров хватало.

— Так что, мейстер Утор, как вы это объясните? — торжествующе сказала леди Дастин.

Теон не удержался и опустил взгляд.

Он не сразу понял, что видит. Только то, что это не кости. Темная масса, воняющая гнилью и с прожилками плесени, ничуть не напоминала человека.

Наверное, на его лице отразилось изумление. Или ужас. Мейстеру хватило одного взгляда, чтобы смертельно побелеть и забормотать:

— Я здесь ни при чем, миледи, клянусь, ни при чем!

Роннел перестал изображать невозмутимость и тоже посмотрел.

— Что это? — воскликнул он. — И как же… где милорд Домерик?

— Это ветки, — пробормотал Теон, от удивления забывший держать рот на замке, пока не спросят. — Ветки и тина. Ничего больше.

— Вы его слышали, — сказала леди Дастин Роннелу и указала на мейстера Утора. — Я уверена, ему есть о чем рассказать. При должном подходе. Если вы не вытрясете из него всю подноготную этого дела, я уж позабочусь, чтобы Русе применил должный подход к вам.

Ее люди подступили к мейстеру. Тот затрясся, как осиновый лист, а потом рухнул на колени и взмолился:

— Это не я, миледи! Милорд! Не знаю я ничего! Милорд Русе сам тело обмывал! Все как положено было, я сюда с тех пор не ходил! Не я это!

— Не ты? А кто же тогда? — вкрадчиво спросила леди Дастин. Мейстер явственно заметался, потом его осенило и он выпалил:

— Потаскуха с мельницы, не иначе! Всему замку глаза отвела, чтобы ее ублюдку все досталось! Все знают, что с ней нечисто, клянусь, миледи, если бы я знал, я бы...

— Что ж, начало неплохое, — заметила леди и кивнула Роннелу. — Позаботьтесь о нем. Но чтобы никаких внезапных смертей. И пришлите сюда кого-нибудь... прибрать.

Она направилась к выходу, мейстера потащили за ней. Теон заторопился следом. Тени метались по стенам и потолку и будто насмехались над ним. Ему-то уж точно было совсем не место в дредфортской крипте.

Вот только, похоже, и Домерик Болтон свое место не занял.

@темы: слэш, мистика, тексты, джен, ББ-2017, ангст, AU, R, драма

---

Человек Джона Сноу || Джон/Атлас

[Уйка]

Название: Человек Джона Сноу
Автор: Уйка
Бета: logastr
Иллюстраторы: mrs.. (клип)
Персонажи/Пейринг: Джон/Атлас, Мира, Бран, оригинальный лошадиный персонаж
Рейтинг: R
Размер: ~16,300
Жанр: приключения, романс
Саммари: За то недолгое время, что он провел в Винтерфелле, чувство, будто его не существует, прочно укрепилось в нем. Пересекая широкий двор замка, минуя конюшни, шагая темными каменными коридорами – всегда и везде он был словно бы сквозняком или призраком, выдернутым сюда из другого мира. Когда-нибудь война закончится, а с ней и зима. Джон возьмет себе в жены женщину, которая родит ему детей. И тогда, услышав их смех – он знал это точно – Атлас окончательно растворится в сочном весеннем ветре, сгинет, перестанет существовать.
Примечания: пост 6 сезон (+Атлас в сериалоканоне), Атлас!шпион!Бейлиша, Р+Л=Д&М. ОЧЕНЬ МНОГО рефлексий, педерастических страданий и сюжетных линий, ведущих в ад никуда. Очень мало логики и продуманности сюжета. Автору очень плохо все время. Простите, если сможете.
Ссылки для скачивания: docx, fb2, epub

Человека Джона Сноу, open credits from Christina M on Vimeo.

1.

В конюшне пахло лошадьми, собачьей шерстью и нагретой древесиной. Здесь было тепло, уютно и тихо, если не считать редкого всхрапыванья коней и возни Носишки, выкусывающей у щенков блох. Благодать, одним словом. В соломе у Хисспит была припрятана парочка сморщенных от времени яблок и завернутый в тряпицу кусок хлеба с сыром, так что она не видела особого смысла уходить ночевать в бараки. Она любила коней и псов. Кони и псы не имели привычки раздавать ей подзатыльники и дразнить уродиной за большое родимое пятно на лице и поэтому с ощутимым отрывом выигрывали у солдат из Долины.

Протерев глаза, девочка выглянул из стойла, где спала, зарывшись в солому. В дальнем конце конюшен кто-то шебуршился. По стенам прыгал свет факела.

- Кто там? – позвала Хисспит. - Тебе чего?

По ее ощущениям, до рассвета оставалось еще порядочно. Вряд ли кому-то из солдат приспичило отправиться на прогулку под луной, прямо по глубоким сугробам, рискуя переломать ноги себе и лошади. Зато для того, чтобы сбежать, украв замкового коня – самое распрекрасное время.

«Хотя куда нынче бежать? - грустно подумала Хисспит, пока торопилась к источнику света и шебуршания. - В пасть к волкам и бандитам, заполонившим леса и дороги? Или на север, к Иным в объятья?»

Возня и раздраженное конское фырканье доносились из четвертого стойла от большой жаровни. Все вдруг встало на свои места. Хисспит служила старшей помощницей главного винтерфелльского конюшего всего две недели, но уже знала наперечет всех животных в своих владениях. Эту лошадь она знала тоже, хотя и терпеть ее не могла за вздорный нрав. Нормального имени у нее не было, а хозяин звал ее Седьмым Пеклом, что вполне соответствовало истине.

- Убегаешь? – спросила Хисспит насмешливо. - Король Сноу пошлет за тобой людей, они тебя в два счета сцапают.

Человек, к которому она обращалась, продолжал молча прилаживать седло на спину лошади.

- В таком снегу след всадника и слепой не пропустит, - продолжала девчонка. – Лучше брось это дело, все равно далеко не уйдешь. Только уши себе отморозишь. А они, я слыхала, у тебя нынче главное орудие промысла, заместо задницы.

Человек слишком сильно дернул за ремешок удил, едва не надорвав лошади рот. Та коротко всхрапнула и мотнула головой. Могучее копыто впечаталось в заднюю стенку стойла.

- Тише, тише! – Хисспит отпрыгнула подальше, чтобы ненароком не огрести. - Лошадь тебе чего сделала? Она не виновата, что досталась предателю!

После этих слов человек, которого Хисспит когда-то считала если не другом, то добрым приятелем, наконец обернулся. При виде его покрасневших глаз, опухшего лица и невероятной боли во взгляде насмешничать сразу расхотелось.

- Извини, - пробормотала она. – Но это ведь правда. Или нет? Скажешь, что нет?

Бывший стюард лорда-командующего открыл было рот, чтобы ответить, но слова не пришли. Отвернувшись, он снова занялся лошадью. Хисспит вдруг стало стыдно. Конечно, Атлас был предателем, подлым соглядатаем лорда Бейлиша, но все-таки именно он когда-то научил ее как правильно держать лук, чтобы тетивой не сдернуло ноготь. А еще иногда ерошил ей волосы и говорил, что из нее получится здоровский рыцарь. И никогда не смеялся над ее ростом и сутулой спиной.

- Ты знаешь, я ведь правду говорю. Они правда тебя поймают. Если сбежать, хуже будет. Ну как король велит тебя повесить?

- Лучше б велел.

Голос у Атласа был хриплым и низким, словно всю ночь он только и знал, что ревел. Хисспит подумала, что так оно, скорее всего, и было. В ее душе вновь шевельнулось непрошеное сочувствие.

Закончив седлать лошадь, Атлас взял ее под узды и повел к выходу из конюшен. Наверное, Хисспит следовало поднять тревогу, доложить страже, что осужденный предатель собирается бежать от королевского правосудия, но делать этого она не стала. Только сказала:

- Это замковая лошадь! Ты совершаешь кражу.

- Нет. Это лошадь Ночного Дозора.

Во дворе поджидал огромный белый лютоволк. Хисспит знала, что зверюга очень умна и задирать никого без крайней необходимости не станет, но все равно попятилась. Завидев Атласа, Призрак подошел к нему и поддел носом его ладонь, словно щенок, ищущий припрятанное лакомство.

- Извини, - сказал ему Атлас своим новым, надтреснутым голосом. – Я иду не на кухню. Теперь кто-то другой будет кормить тебя по утрам.

Призрак посмотрел на него осуждающе и снова ткнулся носом в руку. Еще на Стене, проснувшись рано утром, можно было узреть эту привычную картину – стюард спешит на кухню за завтраком для лорда-командующего, а огромный зверь следует за ним в надежде на угощение.

- Иди на кухню, - велел Атлас. – Скоро повариха проснется, чтобы поставить тесто для хлеба, и даст тебе кусок оленины. Иди туда! Туда!

Лютоволк переступил с лапы на лапу, глядя на него умными красными глазами. Атлас опустил было ладонь него широкий лоб, потрепал ухо... а потом вдруг упал на колени и крепко обнял зверя за шею.

- Прощай, - удалось разобрать Хисспит. Были, наверное, и другие слова, но они спрятались в густой белой шерсти, и она их не расслышала.

Когда Атлас миновал ворота замка, ни один из стражников в карауле не окликнул его и не остановил. Лишь ключник, которому пришлось отмыкать тяжелые створки и двигать засовы, выразил надежду, что предатель замерзнет в снегу раньше, чем доберется до Королевского Тракта, и лисицы обдерут кожу с его смазливой рожи. Остальные не уделили ему и такого внимания. Забравшись на стену и высунув голову между двух каменных зубцов, Хисспит наблюдала за силуэтом удаляющегося всадника. На белом снегу, в свете чистой луны, видно его было долго. Когда же силуэт превратился в едва заметную черную точку, она слезла вниз и отправилась обратно в конюшни – досыпать.

Ворочаясь в пахучей соломе, Хисспит никак не могла понять, почему Джон Сноу позволил человеку, предавшему его доверие, вот так просто уйти куда глаза глядят. Если бы Хисспит была королевой, а какой-нибудь из ее приятелей вдруг оказался засланным шпионом, она бы тут же велела его повесить! Да что там! Третьего дня Хакс, паренек из бывших болтоновских, втихаря сожрал ее порцию похлебки, а потом врал, будто ее выхлебала Носишка – Хисспит ему так наваляла, что костяшки пальцев на правой руке потом полдня болели. Чтоб неповадно было... А уж о такой измене и говорить нечего. Слишком у их нового короля жалостливое сердце да слабая рука... Так теперь все думать станут.

Проснувшись утром, покрутившись немного на кухне и рядом с караульной, она обнаружила, что так не думает никто. Все до одного обитатели замка удивлялись, до чего суров был король со своим бывшим стюардом. «Изгнание», - произносили всюду, будто слова ужаснее и придумать было нельзя. «Изгнание...»

- Хотела бы и я тоже отправиться в изгнание! – не стерпела Хисспит к обеду. Она как раз закончила задавать корм лошадям, и теперь разминала затекшую спину, немыслимо изогнувшись. – Едешь, куда хочешь, никто тебе не указ. И работать не надо.

Горбун Дугрей, кидавший сено неподалеку, опустил вилы и сурово взглянул на нее из-под кустистых бровей.

- Ты не знаешь, о чем говоришь, глупая девчонка.

- Да чего тут знать! Здорово, когда ты сам себе хозяин. Это тебе любой скажет. Захотел – отправился на юг, где тепло, захотел – пошел на корабль юнгой, а там и до Дорна, и до Вольных городов добраться можно...

- Ты права, - сказал горбун. – Когда вокруг война, смерть и голод, а то и что похуже, изгнание и впрямь напоминает путешествие по морю. Только не на корабле, а вплавь, среди черных ледяных волн.

Хисспит хотела было поспорить, но очень уж у Дугрея был серьезный вид.

- Король запретил ему возвращаться в Винтерфелл или на Стену и запретил искать убежища в домах преданных Старкам вассалов. Долго ли продержится человек среди всего, что творится на севере и в Речных землях? Один, без еды, оружия и крова?

- Может, и не очень, - пробормотала Хисспит.

- То-то же. Представь, что сильная рука поднимает тебя за шкирку и швыряет за борт, в бескрайний бушующий водный простор. – Тут Дугрей извернулся и вправду сгреб ее за шкирку, да так внезапно, что девочка вскрикнула. - Ты свободна! Плыви, куда хочешь!

- Да поняла я, поняла! – Высвободившись из хватки горбуна, Хисспит взялась за вилы и со злостью воткнула их в ближайшую кучу соломы. – Отстань уже!

Дугрей отстал, но его слова так и остались в ее белобрысой голове.

«Ты свободна. Плыви, куда хочешь»

* * *

Снег искрился в лучах зари сотнями хрустальных росинок. Такая красотища – и не скажешь, что меньше луны назад это поле было пропитано кровью и завалено трупами множества людей и лошадей. Снег чистой пеленой укрыл все, а когда он сойдет, от следов побоища уже ничего не останется. Разве что заржавевший шлем, закатившийся за камень, или гниющие остатки опрокинутого болтоновского креста.

Тьфу, пропасть. Вспомнив об этих мерзких распятьях, которыми Рамси Болтон «украсил» поле боя в день сражения, о запахе горящего человеческого мяса, что шел от них, Атлас ощутил подступающую к горлу тошноту. Он пускал арбалетные болты в грудь людей Манса-Налетчика, лил кипящее масло на атакующих Черный Замок теннов, видел жертвоприношения Красной Жрицы, но к хитрой, изощренной жестокости Болтонского Бастарда оказался не готов. При воспоминании о том, как Рамси пустил маленького Старка бежать навстречу Джону, подгоняя его стрелами, у него до сих пор больно сжималось в груди. Наверное, и в свой последний час он не забудет, как Джон рванулся к коню, взлетел в седло и помчался по полю навстречу мальчику. Эта картинка отпечаталась в его памяти отчетливее, чем вся последовавшая битва. Та вспоминалась лишь урывками, как если бы он дрался во сне или бреду. Гладкие стрелы, словно сами собой ложащиеся под пальцы. Упругая тетива, лопнувшая и хлестнувшая его по лицу, когда подобравшийся враг полоснул по ней лезвием. Как он лежал, вжатый лицом в грязь и кровь, и не мог подняться, потому что кто-то наступил на его волосы. Рев Вун-Вуна. И ослепительно сияющий серебряный сокол на щитах и стягах воинов Долины, бесконечным потоком хлынувших им на помощь.

Что ж, теперь с Болтоном покончено, разве нет? Все, что осталось от чудовища, – гниющие под снегом кресты и собачье дерьмо.

Атлас откинул капюшон плаща и подставил лицо первым солнечным лучам. Скоро и с ним будет покончено.

Он не питал иллюзий относительно своих шансов выжить. Ставить можно было лишь на то, что убьет его прежде: холод, голод, дикие звери или не менее дикие люди. Каждый из вариантов был вероятным, но все же Атлас склонялся к тому, что замерзнет. Два года назад, когда он впервые оказался на Стене, холод стал для него суровейшим из испытаний. Переносить его было труднее, чем ужасную еду, презрение и насмешки братьев, изнуряющие занятия с оружием и необходимость все время работать. Согреться не удавалось даже у пылающего очага – казалось, холод настолько глубоко проник в кости, что не исчезнет, даже если прыгнуть в огонь. В те дни лишь одна мысль не давала ему лечь и больше не встать: это не навсегда. Это ненадолго. Пройдет какое-то время, он честно выполнит свою работу, и лорд Бейлиш сдержит свое обещание – вызволит его отсюда. Он сможет вернуться в теплый Простор, к солнцу и цветущим полям, к шумным рыночным площадям и легким одеждам...

Снабжать своего покровителя новостями оказалось не так уж и просто. На Стене было настолько же скучно, насколько и холодно, а когда случалось что-то, достойное доклада, ему приходилось долго подстерегать возможность незаметно прокрасться в воронятню. Дни сменялись неделями, недели – месяцами, и в какой-то момент Атлас вдруг отчетливо понял, что даже получи он возможность уехать из этого замерзшего ада прямо сейчас, то отказался бы от нее, не задумываясь. Он не знал, когда именно это случилось, но однажды странная семья из одних только братьев стала для него важнее сладких фруктов и цветных тряпок, а Джон Сноу – нужнее, чем тепло.

И без того редкие письма прекратились. Атлас не знал, кто принес Мизинцу весть о том, что Джон стал лордом-командующим, но уж точно не он. А о дальнейших событиях жизни Дозора и подавно. Словно ребенок, заметающий грязь под ковер, он предпочел упрятать постыдный период своей жизни куда подальше, и прятал так старательно, что в какой-то момент и сам о нем забыл. До тех пор, пока не увидел хитрую рожу своего бывшего нанимателя в отвоеванном Винтерфелле.

Постепенно сугробы вокруг стали мельчать, и к полудню сквозь белый покров то тут, то там стала проглядывать земля. Атлас не натягивал поводья, даже не прикасался к ним, поэтому Седьмое Пекло, вольная плестись, куда душе заблагорассудится, тут же принялась выискивать под копытами пучки жухлой травы.

«Она голодна». Конечно, голодна – он увел ее из стойла до утренней кормежки, даже не подумав о том, чем станет кормить в дороге. Разогнув затекшую от долгой езды спину, Атлас перекинул ногу через седло, спрыгнул на землю и без особой надежды похлопал худые седельные сумы. Пусто, если не считать пары полосок задеревеневшей от времени вяленой оленины, сморщенной коричневой груши и нескольких ржавых наконечников для стрел, которые он нащупал на самом дне.

- Эй, дура, - позвал он лошадь. Протянул на открытой ладони грушу, и Седьмое Пекло в два счета смахнула ее. Прожевав, она шумно обнюхала его руку, обдав пальцы теплым дыханием – точь-в-точь ревнивая женушка, жаждущая удостовериться, что супруг не прячет от нее парочку серебряных оленей в потайном кармашке.

- Больше ничего нет, извини.

Лошадь фыркнула и примерилась было цапнуть его за пальцы, но Атлас вовремя отдернул руку.

Сам он голода не чувствовал. Так бывает, когда жизнь вдруг берет крутой поворот, переворачивается с ног на голову, и ты повисаешь над пропастью, кое-как уцепившись за выскользающий из рук прутик – потребность в еде отступает. Не до этого. Даже думать о ней становится противно. Так было, когда он, Джон и Глухой Дик ждали появления теннов на верхушке Королевской башни. Хобб принес им похлебку и булочки с изюмом и орехами, а Атласа едва не вывернуло от одного их вида. Тогда Джон уговорил его поесть хоть немного. Джон...

Воспоминание о полных боли и неверия серых глазах полоснуло, словно кинжал по сердцу, и он поспешно мотнул головой. Нет, только не снова.

Вот Седьмое Пекло было жалко. Долго ли она протянет на старой груше и прибитой морозом траве? Наверно, милосерднее будет убить ее, чтобы не мучилась. Невелика потеря - ездовая лошадь из этого вздорного и злющего чудища, как член из пальца. На мгновение Атлас представил, как подойдет к ней, успокаивающе погладит по морде, потом занесет руку, полоснет кинжалом по могучему горлу, разрезая одним махом красивую шкуру, мышцы и сухожилия. Он сделает все быстро и ровно, Седьмое Пекло и понять ничего не успеет. Горячая кровь хлынет на снег...

Нет. Не сможет он такого сделать, и все тут. Боги, и зачем он только забрал ее из королевских конюшен? Она, конечно, тот еще подарочек, но ведь Хисспит права – она не виновата, что досталась предателю.

Наверное, правильнее всего будет отпустить ее. Откинув капюшон плаща, Атлас огляделся вокруг. Тропка, по которой они плелись, ощутимо расширилась и явно готовилась вот-вот вывести их к Королевскому тракту. На этом широком пути всегда кто-нибудь околачивается, а вскоре от вассалов, жаждущих преклонить колено перед Королем Севера, которого они раньше и на порог не пустили бы, и вовсе будет не продохнуть. Уж верно кто-нибудь из них подберет слоняющуюся без дела кобылу? У нее ведь на морде не написано, что лошади поганее не сыщешь во всех Семи королевствах. А может, ей хватит ума вернуться в замок.

Да, так будет лучше всего. Повозившись с ремнями, Атлас освободил ее от сбруи и вынул удила изо рта. Некоторое время повертел в руках потертое седло, потом бросил прямо на землю. На что оно теперь?

- Пошла, - велел он и похлопал лошадь по теплому боку.

Седьмое Пекло пристально посмотрела на него. По взгляду ее больших влажных глаз сразу становилось понятно, насколько разумным она его считает. Фыркнув, лошадь переступила тонкими ногами, хлестнула хвостом и снова опустила голову к земле.

- Как хочешь. Значит, я уйду.

И, плотнее запахнув плащ, Атлас зашагал в ту сторону, где за голыми кустарниками и залежами бурелома виднелся Королевский тракт. Он не оборачивался. Отчасти оттого, что не хотел, чтобы лошадь сочла это приглашением присоединиться, но в основном потому, что сквозь серую дымку далеко на западе все еще можно было разглядеть башни Винтерфелла.

* * *

Солнце сползло ниже, словно хотело заглянуть ему в лицо сквозь завесу спутанных черных волос. Не добившись успеха, склонилось к его правому плечу, а после устроилось на острых сосновых верхушках.

«Раньше день был дольше», - подумал Атлас, перебираясь через кедровый ствол, преградивший путь. Да. Раньше солнце держалось в небе дольше, и к горизонту склонялось медленнее, а уснув, почти сразу снова просыпалось. Раньше такое большое дерево, в котором прячется бесчисленное количество дров и по меньшей мере три хорошие, крепкие доски, недолго провалялось бы ничейным. Кто-нибудь нашел бы его, распилил, погрузил на сани и утащил домой. А дети еще раньше обобрали бы тугие от орехов шишки. Он подобрал одну из них, сдавил пальцами. Шишка раскрошилась и осыпалась трухой. Орехи, которые не успели растащить белки, оказались либо пустыми, либо насквозь прогорклыми.

На севере осталось слишком мало людей, чтобы каждому упавшему дереву нашелся хозяин. Короли один за другим уводили здоровых и сильных мужчин на войну, а назад возвращалась лишь горстка. В своем бесцельном хождении по окрестностям тракта Атлас видел уже две мертвые деревни, а еще заброшенную вырубку и поля с урожаем, который сгнил, потому что его некому было убрать. Чего ему не встретилось, так это люди. Впрочем, он не жаловался: случись ему заслышать поблизости человеческие голоса, он, скорее всего, попытался бы избежать встречи с их источником.

Пока он шел, не ощущал холода, однако с заходом солнца не обращать на него внимания стало труднее. Уши мерзли даже под тяжелыми длинными волосами, еще на Стене исправно служившими Атласу и шапкой, и шарфом одновременно. Пальцы слушались все хуже. Стянув с правой руки перчатку, Атлас запустил ладонь за пазуху и нащупал под дублетом край шерстяной рубашки. Пальцем ощутил аккуратный шов. Мелкий, выполненный хорошей черной нитью, он накрепко стягивал вместе края разреза. Атлас на мгновение сжал рубашку к кулаке, и морозный воздух, обжигающий грудь при каждом вздохе, стал как будто бы терпимее.

Он не знал, куда идет, и не преследовал никакой цели, кроме одной – отдалиться от Винтерфелла. Делать это ему хотелось меньше всего на свете, но он уже обманул Джона однажды, и при мысли о том, чтобы сделать это снова, губы кривились сами собой. Он уйдет, если так надо; возможно, таскаясь туда-сюда без цели по вымирающему северу, он придет куда-нибудь, но скорее всего, нет. Однако, несмотря на то, что будущее его мало заботило, сгущающиеся сумерки все же заставили Атласа искать убежище на ночь.

Когда отряд одичалых, разбавленный горсткой северян, шел к Винтерфеллу, чтобы сразиться с армией Рамси Болтона, расплодившиеся волки с наступлением темноты подбирались к биваку так близко, что можно было разглядеть мелькающие в подлеске тени, а свет костров то и дело бликами отражался от хищных желтых глаз. Может, он и не особо надеялся выжить, но и не настолько потерял голову, чтобы плутать по кишащему волками лесу в кромешной темноте.

Сколько-нибудь приличного убежища поблизости не наблюдалось. Вокруг, насколько хватало глаз, простирался густой хвойный лес. Возможно, спохватись Атлас раньше, ему удалось бы отыскать какую-нибудь развалину или пещерку, но теперь выбора не было. Темнело все стремительнее. Выбрав особо пышное страж-дерево, он забрался в шатер, образованный у ствола свешивающимися до земли, раскидистыми лапами.

Здесь, по крайней мере, было сухо. Снег начала зимы выпадал обильно, но и быстро сходил, а сюда, в самую чащу хвойного леса, пока и вовсе не добрался. Землю под елью устилал ковер из прошлогодней хвои и перегнивших листьев. Приложив усилия, Атлас сумел отломать несколько зеленых еловых лап и устроил себе некое подобие подушки. Руки сейчас же стали липкими от смолы, но он не обратил на это внимание. Кое-как укрывшись плотным дозорным плащом, он запустил ладонь под дублет и снова намертво вцепился в рубашку.

«Наверное, стоило забраться на дерево. Тогда зверью стало бы меня не достать». Несмотря на то, что поводов для веселья поблизости не наблюдалось, Атлас усмехнулся. В том, что он свалился бы с ветки во сне и переломал себе ноги, можно было не сомневаться. Никогда в жизни он не думал, что однажды станет ночевать совсем один в лесу. И уж подавно – что это не будет пугать его, потому что не идет ни в какое сравнение с тем, что уже случилось.

«Хорошо бы кто-нибудь подобрал эту идиотку», подумал он, засыпая. В лесу сгустилась сине-зеленая темень. Стало тихо: дневные животные и птицы попрятались, а ночные пока не вышли на охоту. Только ветер раскачивал где-то высоко черные кроны деревьев. «Кто-нибудь... хороший»

Закрыв глаза, он потер большим пальцем один из швов на рубашке, подтянул колени к груди и попросил старых богов, чтобы они не слали ему снов.

Он снова был в великом чертоге Винтерфелла.

Прямо перед ним за большим столом сидели Джон и леди Санса. Возвышение, на котором они находились, не было особенно большим, однако Атлас никогда еще не ощущал его так отчетливо. Был здесь и хмурый сир Давос, и Робетт Гловер, и Тормунд. Последний ел рыбу и сплевывал кости рядом с тарелкой, ни на кого не обращая внимания. Маленькая медведица, суровая северная леди с лицом росомахи, сверлила его злобным взглядом. При других обстоятельствах Атлас ответил бы ей тем же. Он до сих не разобрался, благодарен ли ей за то, что она первой назвала Джона королем, или ненавидит - за то же самое. Может, если бы это бремя легло на другие плечи, Джон до сих пор спал бы по ночам больше часа или двух и хотя бы иногда улыбался.

- Правда ли то, что сказал лорд Бейлиш?

Голос леди Сансы был холоднее, чем дыхание ледяного дракона. Казалось, ее слова камнями падали на пол, и их отзвук тут же поглощала напряженная тишина, царившая в Чертоге.

Мизинец, явно довольный собой и своей речью, прислонился к стене у окна. На его губах играла мерзкая ухмылка. «Неужели ты думал, что данное мне слово можно просто забыть?» - говорила она.

Атлас посмотрел на Джона. Тот глядел в окно, на мягкие хлопья снега. Лицо его ничего не выражало. Если бы не правая, искалеченная ладонь, пальцы на которой судорожно сжимались и разжимались, можно было подумать, что он не имеет никакого отношения к происходящему. Атлас ощутил, как спирает горло. Нестерпимо захотелось начать оправдываться, умолять Джона поверить, что он предан ему сильнее, чем себе самому... Просить прощения. Может быть, если он разревется, Джон хотя бы повернет голову в его сторону?..

Сделав над собой усилие, Атлас поднял взгляд на леди Сансу и разлепил потрескавшиеся губы.

- Я не хотел никому навредить, миледи. Я...

- Я спрашивала тебя не об этом, - резко прервала его Санса. – Я спросила, правду ли сказал лорд Бейлиш.

- Да, - прохрипел Атлас. Джон, не отрывавший взгляда от снега за окном, на мгновенье прикрыл глаза и сжал обожженные пальцы, и Атлас зачастил: – Но я... Я больше не служу ему, я никогда бы... Джон!

- Помолчи.

Склонившись к Сноу, леди Санса тихо сказала ему что-то. Тот так же тихо ответил. Ее брови сошлись на переносице, она принялась было спорить, но Джон сказал:

- Нет. Я не хочу его больше видеть.

Без сомнения, потом было что-то еще. Наверное, леди Санса выпрямилась и огласила приговор, согласно которому Атлас не имел больше права оставаться в Винтерфелле, а еще не мог возвратиться на Стену или искать убежища у вассалов нового северного короля. Наверное, некоторые из присутствующих согласно загудели. Другие, ожидавшие смертного приговора, поморщились, а большинству и вовсе было все равно. Наверное, каким-то образом Атлас сумел развернуться к двери и выйти из зала, одну за другой переставляя негнущиеся ноги. И потом, наверное, было много всего, но сон закольцевался, застрял, и Атлас раз за разом ощущал, как умирает его сердце, а Джон Сноу раз за разом смотрел в окно на падающий снег и повторял: «Нет. Я не хочу его больше видеть»...

Атлас проснулся от удушья и принялся в панике хватать ртом воздух, силясь протолкнуть его в сжатое спазмом горло. Он не сразу понял, что его душит не веревка и не чужая рука, а собственные рыдания. Лицо горело от слез, нос заложило, а в груди будто затвердел расплавленный свинец.

Неужели это был последний раз, когда он видел Джона? Он отчаянно искал взгляда своего друга, своего короля, а тот даже не захотел посмотреть на него. «Я не хочу его больше видеть»... Атлас попытался вспомнить, когда Джон смотрел на него в последний раз, до того кошмарного полдня в Великом Чертоге. По всему выходило, что накануне утром, когда они вдвоем шли по одному из длинных каменных коридоров замка. «Дай-ка мне руку», - сказал Джон, внезапно остановившись у украшенной старым гобеленом стены, - «здесь, на нижних ярусах, чувствуется отчетливее всего». «Что чувствуется?», - хотел было спросить Атлас, но Джон уже схватил его ладонь и прижал к стене. Теплая! В каменном чреве Винтерфелла жило тепло, и оно бежало по стенам подобно тому, как кровь бежит по телу человека. «Здорово, правда? Вот бы и под червоточинами в Черном Замке были теплые источники. Лентяи вроде Кегса и вовсе не высовывались бы наружу, зато можно было экономить дрова». Тут Джон рассмеялся, разглядев его изумленное лицо, и выпустил его руку. Они двинулись дальше, и Атлас долгое время осторожно сжимал и разжимал пальцы, согретые теплыми стенами замка и чужим прикосновением.

Неужели все это не дурной сон? Неужели больше никогда...

Кое-как собрав волю в кулак, он утер лицо и попытался было подняться с земли. Ноги онемели от холода, пальцы он и вовсе едва чувствовал, однако сквозь еловый шатер вокруг пробивался серый рассвет, а значит, следовало вставать и двигаться дальше – куда-нибудь. Атлас попытался было сесть, но тут же вскрикнул – макушку пронзила острая боль. Волосы, во сне выпроставшиеся из-под капюшона, пропитались смолой и насмерть прилипли к еловым веткам, на которых он спал.

- Проклятье!

Он зажал волосы в кулаке и несколько раз как следует дернул, но добился лишь того, что перемазал в густой смоле и пальцы. Тогда он попробовал действовать осторожно – тоже впустую. Огромный колтун не желал высвобождаться. Не дав себе времени на раздумья, Атлас вынул из ножен пристегнутый к поясу кинжал, и принялся одну за другой отрезать длинные пряди.

Когда с этим было покончено, он уставился на собственные волосы, грязным комком валяющиеся на земле. Ощущение было такое, будто он смотрит на оторванную от тела руку или ногу. Часть него, всю жизнь с ним неразлучная, теперь вдруг существовала совершенно отдельно. Атлас пощупал голову, и странное ощущение усилилось. Смех, да и только. Он не знал, что ему теперь делать и куда идти и верил, что отбросит копыта в самое ближайшее время, но часть его все еще волновалась о том, как он при этом будет выглядеть.

Выбравшись наружу из своего укрытия, он огляделся вокруг. Лес был одинаковым повсюду – поди вспомни, откуда ты пришел накануне и в какую сторону направлялся. Расслабив глаза, как учил Железный Эмметт, когда еще был мастером над оружием в Черном Замке, Атлас позволил расфокусированному взгляду блуждать и вскоре увидел просвет в деревьях по левую руку – верно, в той стороне и лежал Королевский Тракт. Набросив на голову капюшон, он направился было туда, но не успел сделать и десятка шагов, как огромная черная фигура ринулась на него из-за ели.

- Черт подери!

Шарахнувшись в сторону, он зацепился сапогом за выступающий корень и растянулся на земле, больно ударившись плечом. Седьмое Пекло надсадно заржала и замотала головой. Хисспит, нескладная девчонка из конюшен, может сколько угодно разоряться, что лошади – добрейшие и покорнейшие из животных и что злорадство чуждо им, но при взгляде на Седьмое Пекло сомнений быть не могло. Она испугала его специально, а теперь смеялась, довольная своей выходкой.

- Какого беса ты делаешь здесь? Я ведь велел тебе убираться обратно в замок!

Лошадь как ни в чем не бывало переступила тонкими ногами и мотнула головой, откидывая назад густую гриву. «Если ты хотел, чтобы я ушла, тебе следовало позвать меня с собой», - словно бы говорил весь ее вид.

- Дьявол! Мне нечем кормить тебя, глупая скотина! Проваливай отсюда! – Поднявшись с земли, Атлас попытался было шугнуть лошадь. С тем же успехом он мог бы размахивать руками, пытаясь прогнать тучи с неба.

- Ладно. Иди за мной, если хочешь, но знай, что скорее всего сдохнешь от голода.

И лошадь снова последовала за ним, как следовала всегда с тех самых пор, как он выбрал ее для себя в конюшнях Черного Замка, позарившись на блестящую шкуру, выразительные глаза и тяжелые, иссиня-черные хвост и гриву.

Разлапистые ели и железнодрев мало-помалу остались позади, и вскоре они уже шли сквозь светлую чащу гвардейских сосен и страж-деревьев. Под сапогами и копытами трещали сухие ветки, шуршали листья, вздыхал мох. Раз или два Атлас видел, как полевки прыскали в свои норы у корней, а однажды даже заметил мелькнувший вдалеке яркий лисий хвост. Желудок, вот уже сутки как пустой, сводило от голода, и Атлас отламывал и сосал куски наста, чтобы хоть как-то утихомирить его. Седьмое Пекло то и дело останавливалась, чтобы ухватить пучок чудом уцелевшей, прибитой морозом травы, или оторвать и сжевать странного вида гриб, примостившийся на поваленной ольхе. Глядя на упрямые попытки ни в чем неповинного животного насытиться, Атлас понял, что у его путешествия помимо его воли появилась цель. Он должен отвести Седьмое Пекло туда, где она сможет продолжать жить, туда, где для нее есть место. Несмотря на запрет короля возвращаться в орден, он должен отвести ее в Ночной Дозор.

К полудню голод стал докучать ему всерьез. Набредя на небольшую заводь, Атлас решил наловить рыбы. Ему никогда не приходилось делать этого прежде, однако он полагал, что это ненамного труднее, чем пускать стрелы в яблочные огрызки, подкидываемые братьями в воздух. Остругав и как следует заточив ивовый прутик, он устроился на берегу водоема. Лед еще не сковал заводь, вокруг покачивался полусухой осот и коричневые камыши. И рыба тут была – он видел серые тени, что ходили в зеленоватой, подернутой ряской глубине.

Первый удар оказался недостаточно быстрым и лишь распугал рыбу. Вторым ему удалось пришпилить плавник небольшого верткого окуня к гальке, устилающей дно, но после нескольких отчаянных рывков тому удалось сбежать. Стараясь не дать порожденным голодом досаде и нетерпению взять над собой верх, Атлас снова затих – лишь глаза пристально следили за хороводом гладких рыбьих спинок прямо перед ним. Ноги, которые он поджал под себя, затекли, и он совсем было собрался осторожно сменить положение, как в тени старой коряги появился он. Бурый, усатый сом, размером с руку – по такому не промажешь. Его можно будет поджарить на костре, а можно запечь в углях, если у него хватит на это терпения. Рот наполнился слюной. Атлас уже ощущал запах приготовленной рыбы, чувствовал на языке сочную, горячую белую мякоть. Еле дыша, он осторожно занес руку. Промазать было никак нельзя. Джон учил его бить на выдохе, вкладывая в удар вес всего своего тела, но главное – не спешить. Закрыв глаза, Атлас втянул носом воздух и медленно выдохнул... А когда открыл их, едва не заорал.

Из высокой травы на противоположном берегу на него пялился мертвец.

Раздутое, уже начавшее разлагаться лицо было повернуто прямо к нему. Между синих губ свешивался черный язык, тошнотворно-белые глаза, на которые некому было положить по камешку, были выпучены. Левая рука отсутствовала: вместо нее из оторванного рукава торчала обглоданная кость с ошметками гниющей плоти на ней. Нижнюю часть тела скрывала вода, однако не нужно было носить мейстерскую цепь, чтобы понять: стараниями рыб от нее вряд ли много осталось.

«Рыб, которых я собирался есть, - противно задребезжало внутри. - А лежит он в воде, которую я собирался пить». Желудок отозвался на эти мысли острыми спазмами, голова закружилась... Атлас попытался было отползти от воды, но руки, на ощупь шарящие по песку и гальке, дрожали, затекшие ноги подламывались, и прежде, чем он успел осознать, что происходит, насыпь под ним пришла в движение, и он упал прямо в воду. «Только это и не вода теперь вовсе, а суп из трупа». От этой истеричной мысли он рассмеялся, словно умалишенный, хлебнул воды, а в следующее мгновение заметил неподалеку от первого мертвеца его приятеля. Тот качался на воде лицом вниз, длинные светлые волосы, обрамлявшие проткнутый стрелой затылок, шевелило рябью. Этого можно было принять за свеженького, если бы не водяная крыса, выглядывающая из норки, свитой в его спине. А дальше... А еще дальше...

Как ему удалось выбраться из этой проклятой заводи, Атлас не помнил. Он пришел в себя уже на берегу, в дюжине шагов от воды. Он стоял на четвереньках, по лицу лились слезы ярости и испуга, а перед лицом белела лужа склизкой блевотины. Седьмое Пекло озабочено тыкала его носом в ребра.

- Отстань. – Атлас попытался было отпихнуть лошадиную морду, но силы отказали ему и он повалился на бок. Совершенно обессиленный, дрожащий от холода и отвращения, он лежал на земле, а лошадь беспокойно прядала ушами и шумно обнюхивала его лицо.

«Рубашка вымокла в этом дерьме», - подумал Атлас, и его снова чуть не стошнило. Только не она. Только не ее. Купание в супе из мертвецов было самым гадким, что когда-либо случалось с ним, но при мысли о том, что в этой мерзости промокла та самая рубашка...

Боги, неужели это и в самом деле происходит с ним? Застонав сквозь зубы, Атлас кое-как поднялся на четвереньки. Долго разлеживаться было нельзя. Вымоченная в ледяной воде одежда липла к телу, и если не развести огонь и не высушить ее, вскоре его схватит озноб, спасения от которого уже не будет. Дозорные разведчики рассказывали, как трудно бывает заставить себя перестать кутаться в одежду и заняться делом – холод убаюкивает. А ведь с ними всегда были братья, которые помогут, позовут, растолкают. Он-то совсем один. Пересилив себя, Атлас поднялся с земли и, то и дело хватаясь за теплый лошадиный бок, принялся обламывать и собирать сухие ветки, при этом стараясь как можно дальше отойти от страшной заводи.

Коченеющие пальцы слушались неохотно, и на то, чтобы развести огонь, ушло много времени. В конце концов маленький огонек угнездился в пучке сухой хвои, разросся и мало помалу захватил и сырой хворост. Атлас развесил вымокшую одежду на ветках рядом с костром, надел сапоги на два вбитых в землю колышка и придвинулся как можно ближе к костру. Рубашку он тщательно растер снегом. Боги, почему он не захватил с собой ни еды, ни какого-нибудь задрипанного одеяла?

Сознание тут же услужливо напомнило ему, в каком состоянии он был, когда уходил. Мысль о том, что ему когда-нибудь еще захочется есть и греться, казалась тогда такой же абсурдной, как мысль, что ему еще когда-нибудь захочется жить.

Атлас с тоской вспомнил о наконечниках, найденных в седельной сумке. Если бы он их не выбросил, то смог бы сейчас соорудить подобие лука, и, возможно, подстрелить одну из этих жирных птиц, отъевшихся на неубранных полях. Птицы не рыбы, они летают в небесах, а не плавают в супе из мертвечины. «Разве что только склевывают висельникам глаза и губы».

Когда одежда высохла, он продолжил путь. Взобраться на спину Седьмого Пекла без седла было ненамного безопаснее, чем попытаться оседлать дракона, поэтому лошадь просто лениво плелась следом. То тут, то там ей попадались клочки чахлой травы, однако чем дальше на север они уходили, тем их становилось меньше. К полудню с северо-запада наползли плотные серые тучи, а когда день начал клониться к вечеру, снова пошел снег. Холод проникал под одежду, челюсть прыгала словно сама по себе, без привычной защиты волос нещадно мерзли уши. Перед самой темнотой, когда он собрался было устроить привал и даже решился развести костер, несмотря на риск привлечь внимание мародеров или хищников, впереди замаячила россыпь темных приземистых строений.

- Еще одно заброшенное селение. Как ты смотришь на то, чтобы провести ночь под крышей? Может, в их амбарах осталось немного старого овса для тебя.

«И для меня». Пригоршня побитого морозом, сморщенного лимонника, встретившегося ему по пути, не только ничуть не утолила, а скорее подстегнула голод. Он пытался было жевать растения, которые находила съедобными лошадь, но это привело лишь к тому, что его едва снова не стошнило. Мысль о том, что в закромах разоренного селения может найтись немного овса или даже пшеницы, вселяла новую прыть в усталые ноги. Он мог бы отыскать котелок, растопить немного снега и сварить кашу...

Седьмое Пекло вдруг заржала и попятилась. Снегопад усиливался, черные остовы пустых домов приближались, обещая укрытие от ветра, но лошадь упрямо отказывалась приближаться к ним. В отсутствии поводьев Атлас попытался было потянуть ее за гриву, и в отместку едва не лишился половины пальцев.

- Проклятье! Что тебе не нравится? Хочешь ночевать под открытым небом, чтобы тебя по макушку занесло снегом?

Седьмое Пекло, непостижимым образом прекрасно умевшая распознавать в человеческой речи ругательства, обращенные лично к ней, зафыркала и забила копытом.

«Она не труслива, - вдруг подумал Атлас, - и если не хочет идти туда, значит, на то есть причина». Что, если заброшенные дома вовсе не заброшены? Он не видел следов на снегу, как не видел и огня, но что, если в темени увенчанных просевшими крышами строений его поджидает шайка разбойников? Или что похуже?

Словно в ответ на его мысли, в черноте ближайших руин, находящихся всего в дюжине шагов, как будто бы мелькнули два желтых огонька. Еле заметные, они могли бы сойти за светлячков, которых было пруд пруди в Староместе и которых он мальчишкой собирал в банку. Лошадь снова испуганно заржала и попятилась, и Атлас попятился вместе с ней, ощущая, как захолонуло сердце. Вслед за горящими глазами из сумрака появилась огромная морда, мощная широкая грудь, могучие лапы... Тело, размерами не уступающее небольшому медведю. В тишине, нарушаемой лишь его участившимся дыханием, Атлас отчетливо расслышал утробный рык готовящегося кинуться зверя.

Перед ним стоял лютоволк.

2.

- Я тебе верю, - проговорил мальчик с забинтованными руками.

Со своими осенними волосами, широко раскрытыми доверчивыми глазами и ртом, готовым вот-вот улыбнуться, Бран Старк вовсе не походил на своего брата-бастарда. Зато он был похож на леди Сансу, а его лютоволк долго тыкался носом Атласу в живот, шумно втягивая воздух, пока тот не догадался распахнуть плащ и осмотреть потайные кармашки на его внутренней стороне. В одном из них обнаружился гребешок, которым он вычесывал Призраку колтуны. У основания зубцов скопился мягкий белый мех подшубка. Лето заскулил.

- А я – нет, - сказала Мира. Она больше не держала у шеи Атласа копье, но ее неодобрительный взгляд и напряженная поза отчетливо давали понять, что это не помешает ей устроить ему встречу с Неведомым, если он не вовремя чихнет или слишком резко почешется.

Она-то как раз очень походила на Джона. И волосами, и телосложением, и вытянутым, угрюмым лицом с темными глазами, в которых читалась усталость. Ее одежда, также как у маленького Старка, была грязной и потрепанной. Из оружия, помимо самодельного легкого копья, у нее имелась также лягушачья острога. Еще в свете костра Атлас разглядел у нее на боку нитяную сетку и длинный бронзовый кинжал. Интересно, случалось ли ей уже заколоть им кого-нибудь побольше кролика? Если то, что они рассказали ему – правда, и они в самом деле пришли из-за Стены, то наверняка случалось, и не раз.

- Он знает, как моя сестра морщит нос, когда кто-нибудь неопрятно ведет себя за столом, а потом трет его кончиком пальца, чтобы не появились морщины. И он столько всего знает о Джоне. Некоторые вещи могут быть известны любому, кто был вместе с ним на Стене, но другие доступны лишь близким друзьям.

- Это лишь доказывает, что он близко их знает. Теон-Перевертыш тоже близко знал твоего брата Робба.

На лице Брана на мгновение отразилась боль, и Мира поспешила извиниться:

- Прости меня. Но ведь я говорю правду. Откуда нам знать, что он и в самом деле человек Джона Сноу, а не прикидывается таким? Ты делишь с ним еду и укрытие, а он, может, ждет не дождется, пока мы уснем, чтобы перерезать глотки мне и волку, а тебя схватить и потребовать выкуп? Или продать Ланнистерам!

- Ты зря беспокоишься. Лето предупредил бы меня, если бы от этого человека исходила опасность. Он сам привел его к нам, разве не так?

- Лето! – Мира нахмурилась, но Атласу показалось, что она скрывает за этой гримасой улыбку. – Твой волк – не образец бдительности, Бран Старк. Вчера мне удалось подкрасться к нему, пока он разрывал мышиную нору, словно ополоумевший щенок. Он не замечал меня, пока я не ткнула его острогой в зад.

Атлас не встревал в их разговор. Он жевал ржаную лепешку, запеченную с травами, и запивал ее горячим бульоном, который черпал прямо из висящего над огнем котелка. В бульоне плавали грибы, коренья и даже кусочки репы, а эту уродливую продолговатую лепешку он узнал бы где угодно. Такие сотнями стряпал трехпалый Хобб, и если свежими они были почти вкусны, то уже на следующий день напоминали щедро приправленную глину. Этой сравнялась как минимум неделя. Атлас старался жевать медленно, но получалось плохо. Никогда в жизни он не пробовал ничего вкуснее.

Седьмое Пекло тоже набивала живот. В носилках, которые тащил конь Миры и Брана, помимо еды и теплых одеял, которыми снабдили путешественников братья Ночного Дозора, нашелся также запас ячменя. Проголодавшаяся лошадь поглощала его, ни на кого не обращая внимания.

- Я могу прикоснуться к нему, если тебя это успокоит.

Мира упрямо покачала головой.

- Нельзя использовать дар ради каждой прихоти. Помнишь, что случилось с поленом? Тебе едва удалось вернуться обратно. Кто знает, что...

Однако Бран уже стягивал тряпки. Атлас ожидал увидеть раны или незаживающие язвы, но ладони мальчика казались самыми обычными. Протянув к нему руку, Бран улыбнулся:

- Не бойся, больно не будет. По крайней мере, не тебе.

И с этими словами он сомкнул пальцы на его запястье. Атлас успел увидеть, как глаза мальчика закатились, а потом его безо всякого предупреждения вдруг сорвало с места и швырнуло назад, в пруд, кишащий мертвечиной, оттуда – в конюшню к насмешничающей Хисспит. Потом, не успел он отдышаться – в Великий Чертог, перед леди Сансой и безучастно смотрящим в окно Джоном, и на поле боя – Рикон, Рикон, НЕТ! - и обратно на Стену, в жарко натопленную комнату лорда-командующего, к улыбке Джона, и в ночь сражения с людьми Манса-Налетчика, и дальше, дальше... Когда твое тело волочат через колючие кусты, ты можешь брыкаться, кричать и махать руками, однако когда потрошат твой разум, сопротивляться трудно. Атлас отчетливо понял, что если сейчас же не прервет контакт, Бран будет вгрызаться в его мысли глубже и глубже, до самого его рождения, а потом перепрыгнет на память его крови и проживет задом-наперед жизнь его матери, и так до бесконечности... В этот момент кто-то шарахнул палкой по вцепившейся в его запястье руке, и контакт распался.

Бран тяжело дышал, как и он сам, а Мира ругалась, на чем свет стоит.

- Ты дурак, Бран Старк! – заключила она наконец свою цветистую, совсем не подобающую леди тираду. Впрочем, брань производила бы более угрожающее впечатление, если бы при этом Мира не подносила плошку с бульоном к губам мальчика и не гладила его по волосам.

Атлас обратил внимание, что положение луны в небе изменилось. Теперь она стояла ровно у них над головами. Сколько же времени прошло?

- Извини, что напугал тебя, - проговорил Бран, закончив пить. Его губы посинели, кожа в свете луны казалось белее снега. Он выглядел повзрослевшим на несколько лет.

- Что, черт подери, это было?

Бран поглядел на свои руки. Так септон мог бы смотреть на послушника, который доставляет ему массу хлопот.

- За Стеной со мной многое произошло. Я не стану рассказывать тебе всего, однако одно из последствий моего путешествия ты только что ощутил на себе. Прикоснувшись к чему либо, я могу прожить его мысли и проследить историю. – Он вдруг усмехнулся – смешком взрослого, уставшего от жизни человека, а совсем не мальчика. – «Могу» - неподходящее слово. У меня нет выбора.

Атлас тоже перевел взгляд на его ладони. Те безвольно лежали на коленях, кончики пальцев тянулись к ночному небу, словно водоросли, тянущиеся к поверхности моря.

- Поэтому твои руки всегда замотаны тряпками?

- Да. Прикоснувшись к сену, устилающее сани, я становлюсь травой, которую срезает коса, потом ростком во влажной черной земле, потом – зернышком в тугом колосе, и так дальше... Боги, я даже не знаю, где кончается эта цепочка, и кончается ли. Это... выматывает.

- Значит, ты видел... все? – Наверное, ему следовало рассердиться за такое бесцеремонное вторжение в свои мысли, но Атлас ничего такого не чувствовал. Дураку было понятно, что Бран и сам не до конца понимает, что делает, и как брать это по контроль.

- Да. – «Я был тобой и видел, что ты шпионил за моим братом и обманывал его, - говорил взгляд мальчика, - но еще я видел, что ты любишь его и предан ему. И что ты не причинишь нам вреда».

Какое-то время они сидели в тишине. Где-то далеко завыл волк, стая подхватила его песню. Лето навострил уши и поднял голову с лап, но вскоре положил обратно. На лицо Брана постепенно вернулись краски, и он снова замотал руки. Мира, пошуровав палкой в угасающем костре, внимательно посмотрела на Атласа.

- Ну, раз тебе вроде бы можно доверять, мы хотим предложить тебе сделку. Винтерфелл в двух днях пути. Трех, если учитывать сани. Мы проделали долгий путь из замка к самому Зачарованному Лесу и обратно, и ни один день этого пути нельзя было назвать ни легким, ни безопасным. Некоторые из сопровождавших нас людей пропали, другие умерли у нас на глазах... Конец нашего путешествия близок, однако это не значит, что можно расслабляться. Нынче окрестности Винтерфелла ненамного безопаснее Нового Дара, а для последнего законного сына Эддарда Старка – ненамного безопаснее, чем застенье. Если ты предан новому королю так, как говоришь, ты сопроводишь нас к нему. Поможешь мне сделать так, чтобы Бран оказался там, где должен быть.

Пока она говорила, Атлас смотрел куда угодно – на огонь, на дремлющего у ног Брана Лето, на свои собственные обломанные, грязные ногти – но не на ее лицо, так неуловимо похожее на лицо Джона. Когда Мира замолчала, он поднял глаза и встретился с ней взглядом. «Нет. Я не хочу его больше видеть» - снова больно полоснуло по сердцу.

- Я не могу вернуться в Винтерфелл, - с натугой проговорил он, незаметно зажав в пальцах край рубашки. - Так приказал... король, и я не предам его волю.

Где-то вдалеке, в холодном бархате ночи, завыл одинокий волк. Вскоре к нему присоединился еще один, а потом еще и еще. Лето раздраженно дернул ушами. Искры от начавшего угасать костра летели вверх, все выше и выше, пока не становились крошечными звездами в бескрайнем небосводе.

- Но я помогу вам добраться туда.

* * *

Путешествовать, сопровождая калеку, оказалось не намного медленнее, чем плестись самому. В санях нашлись прочные веревки и ремни, и вдвоем с Мирой Атласу удалось соорудить из них некое подобие сбруи. Седьмое Пекло неохотно позволила взнуздать себя, и теперь плелась впереди, давая чахлому коню Брана немного отдыха. В Дозоре она привыкла к Призраку, и близость лютоволка не слишком ее волновала: она лишь иногда трясла гривой и преувеличенно высоко поднимала тонкие ноги, будто намекая Лето, что в случае необходимости сумеет засветить ему копытом или убежать.

Мира Рид все еще относилась к нему с подозрением, о чем красноречиво свидетельствовали как ее взгляды, так и расстегнутый ремешок на ножнах кинжала. Зато Бран оказался общительным и приятным малым. Он расспрашивал Атласа о битве за Винтерфелл, о Дозоре и с равным интересом слушал и описания сражений, и сплетни. Атлас никак не мог отделаться от чувства, что все, о чем он рассказывает мальчишке, тот знает и так, но это ему не мешало. Снова обрести цель, пусть и ненадолго, было так приятно! Он чувствовал себя тонущим, которому удалось выгрести из вязкого болота и еще раз как следует вдохнуть. К тому же, Бран и Мира поделились с ним едой – ягодами, кореньями, засушенными грибами и даже жесткими коричневыми лепешками – и он чувствовал себя прекрасно. А при мысли о том, как обрадуется Джон, встретив брата, как изумление на его лице сменится радостью, которая осветит его глаза и зажжет на губах улыбку, ему и вовсе хотелось орать во все горло. Боги, Джон будет счастлив! О том, что сам он этого не увидит, Атлас старался не думать. Какая разница? Главное, что это так.

Дни, наполненные разговорами и заботами, проходили быстро. Как и он сам, Мира и Бран решили пожертвовать удобством и быстротой передвижения в угоду относительной безопасности и сторонились широких дорог. Справляться с санями было непросто: не раз, не два и не три полозья намертво увязали в грязи, а однажды одна ось и вовсе сломалась, наскочив на камень, и им пришлось потратить почти полдня на то, чтобы ее заменить. Таким образом, до окрестностей замка они добрались лишь вечером третьего дня.

- Остановимся здесь, - заявил Бран, когда сумерки сгустились настолько, что дальнейший путь на санях продолжать стало опасно.

- Но ведь замок уже совсем близко! – воскликнула Мира. Огни на сторожевых башнях Винтерфелла и вправду уже некоторое время виднелись вдалеке. – Неужели тебе не хочется поскорее переночевать в нормальной постели?

- Кажется, что он близко, но на деле до него еще несколько часов пути. Мы подойдем к воротам рано утром, а не посреди ночи.

- Ну что ж, раз ты так хочешь... Тогда следует устраиваться на ночлег.

Действуя быстро и ловко, Мира устроила для Брана спальное место у ствола широкого страж-древа. Атлас помог ей переместить туда мальчишку, а после распряг Седьмое Пекло. Самодельный хомут натирал лошади шею, но, вопреки ожиданиям, она не бунтовала: как будто знала, что выполняет важнейшее задание, помогает добраться домой последнему из законных сыновей Неда Старка. Промыв натертые места влажной тряпицей, Атлас смазал их притиркой из Королевской меди и укрыл листьями подорожника.

- Ничего, подружка. Уже завтра ты снова окажешься в теплом стойле. Хисспит позаботится о тебе.

И, поддавшись внезапному порыву, поцеловал лошадь в нос. Та, не ожидавшая таких нежностей, так растерялась, что не успела отшатнуться. Удивленно всхрапнув, Седьмое Пекло мотнула гривой и склонила голову к плечу. Если бы Атлас не знал ее лучше, то поклялся бы, что лошадь смутилась.

Он помог Мире собрать хвороста и развести костер, и в скором времени над огнем уже весело побулькивал котелок с грибной похлебкой с кореньями. У них оставалось еще вдоволь лепешек, а Бран к тому же извлек из складок своей шубы глиняный кувшинчик с прозрачным, словно янтарь, медом. Вместе с побитым морозом, но все еще вкусным шиповником, который Атлас собрал по пути, у них получился настоящий пир.

- Неужели мы сделали это! Не верится. – Мира была полна воодушевления.

Бран, напротив, выглядел задумчивым. Наверняка часть его радовалась тому, что он вот-вот снова окажется под крышей родного дома, однако Атлас не стал бы биться об заклад, что часть эта слишком уж велика. Бран был похож на человека, который, решив одну насущную задачу, в уме уже взялся за следующую. Он смотрел то ли в огонь, то ли сквозь него.

- Я замолвлю за тебя слово перед Джоном, - сказал он. – Узнав, что ты помог нам и верен ему, он позволит тебе остаться.

Соблазн согласиться окатил Атласа сладкой волной. На радостях Джон, должно быть, и вправду согласится. Махнет рукой, не глядя: да, конечно, пусть остается, мне нет до этого дела...

«Я не хочу его больше видеть»

- Нет, - проговорил он, сглотнув. Пальцы сами собой нырнули за пазуху и сгребли в горсть рубашку. – Спасибо тебе... Но делать этого не нужно.

Бран кивнул, как будто и не ожидал другого ответа.

Спать легли рано. Мире явно не терпелось, чтобы поскорее настал рассвет. Атлас решил, что оставит лагерь на заре: долгие прощания были ни к чему, а оставшийся путь составлял не больше лиги. Теперь у нее целых два коня, и с помощью Седьмого Пекла Мира прекрасно справится. Да что там – эта девушка провела два года за Стеной, в чаще Зачарованного Леса, и не только выжила, но и помогла вернуться маленькому калеке... Смешно тревожиться о них теперь.

Лежа у гаснущего костра на охапке еловых лап, Атлас думал о том, окажется ли еще когда-нибудь так же близко к Джону, как сейчас. Совсем недавно близость к этому человеку была чем-то каждодневным, привычным. С тех пор, как теплое чувство в груди при виде Джона перестало пугать его, Атлас наслаждался этой близостью и ценил ее больше, чем ценил что-либо в своей жизни, однако вместе с этим оказался совсем не готов к тому, как будет болеть его сердце, когда эта близость в одночасье кончится. Боги, если бы он знал! Может, тогда он даже сказал бы Джону. Не словами – словами было слишком страшно – но взглядом или прикосновением. Может, в один из тех вечеров, которые они проводили вдвоем в покоях лорда-командующего – Джон сидел за столом, с головой уйдя в очередной древний манускрипт, а Атлас примостился напротив с одеждой, требующей ремонта, на коленях – он бы набрался смелости, и, вытянув ногу под столом, словно бы случайно задел ступню Джона своей. Да так и не прервал бы прикосновения...

Тихий звук на грани слышимости ворвался в его мысли, почти уже превратившиеся в теплый, ласковый сон. Даже не звук это был, а едва ощутимый, щекотный гул: так дрожит в морозном воздухе тетива, расставшись со стрелой. Атлас не обратил бы на него внимания, если бы накрепко не запомнил во время службы под боком у Джона: рычащий лютоволк – то, к чему нельзя не прислушаться.

Они вскочили на ноги одновременно: он и Лето. Над холкой лютоволка тут же свистнул арбалетный болт, и по тому, как глубоко он ушел в мерзлую землю, стало понятно, что кем бы ни были нападающие, оружие у них было на совесть. Недолго думая, Атлас подхватил горящую ветку и бросился в заросли, откуда сделали выстрел. Нельзя дать ему перезарядить арбалет. Нельзя допустить, чтобы следующий болт вместо земли вошел в живую плоть.

У него за спиной уже вскочила на ноги Мира. Бран испуганно приподнялся на своем ложе. Ждать разбойникам больше было нечего, и еще три человека ринулись на поляну, ревя и размахивая топорами. Они не были слишком уж большими, однако двигались уверенно и слаженно, как будто с пеленок только и делали, что нападали по ночам на путников в поисках легкой поживы. Тонкая фигурка Миры на их фоне вдруг показалась Атласу совсем крошечной.

«Арбалетчик, - напомнил он себе. - Если он ранит волка, всем нам конец».

Серая фигура бросилась на него с дерева, не издав ни звука. Атлас увернулся от первого выпада кинжалом, действуя скорее по наитию, чем осознано. Тут же что-то большое и тяжелое мощно приложило его по плечу, и то взорвалось болью и немедленно отнялось. Мыча от боли, Атлас махнул горящей веткой в надежде увидеть нападающего, и в глаза тут же бросились озлобленное лицо и торчащие из-под капюшона грязные светлые волосы. Девчонка!

- Сучка! – прошипел Атлас и ткнул головешкой прямо ей в лицо.

Он не стал проверять, велик ли урон – хватило и того, что он надавил как следует, вжимая факел в чужую плоть. Светлые волосы тут же вспыхнули, арбалетчица закричала и схватилась за лицо, выронив оружие наземь. Подхватив его, Атлас бросился обратно к поляне, отчаянно надеясь, что в креплениях есть запасные болты.

В свете луны и почти догоревшего костра он увидел, как не три – пять разбойников наседают на Миру и Лето, тесня их к дереву, под которым расположился Бран. Мальчишка воинственно выставил вперед короткий кинжал, как будто мог хоть как-то помочь в этой схватке, и – Атлас был уверен в этом – клял свою неспособность вскочить на ноги и драться вместе с остальными. Мира, ощерившаяся и с горящими глазами, отбивалась от нападающих острогой. Она орудовала ею так умело, что в ее руках эта вилка-переросток разом переставала казаться смешной и нелепой. Но отчаянные попытки обоих защитить свою жизнь от превосходящего числом врага не стоили бы и медного пенни, если бы не Лето. Прочно стоящий на мощных лапах, со вздыбленной за загривке шерстью, лютоволк казался чудищем из пекла, каким его собратьев описывали в древних сказках. С оскаленных клыков капала слюна, и было понятно, что стоит одному из нападающих на мгновение ослабить бдительность – эта огромная, страшная пасть окрасится кровью.

Видно, боги были на его стороне – болты в креплениях были. Дрожащими руками взведя механизм, Атлас прицелился в самого большого и самого наглого разбойника. Болт просвистел в воздухе и скрылся в чаще, пройдя над плечом ублюдка. Атлас похолодел. Дурак, дурак! Единственное, что у него как следует получалось на тренировках в Черном Замке – и того не смог в решающий час...

«Беги, - пропищал маленький, противный голосок где-то в животе, - беги, пока они не сообразили, откуда прилетел болт и не добрались и до тебя тоже. Ты легок и не обременен оружием, ты сумеешь скрыться». Год или два назад он, пожалуй, прислушался бы к этому трусливому писку зеленого, как летняя трава, мальчишки, которым он был когда-то. Вместо этого он покрепче ухватил один из болтов, отбросил бесполезный в ближнем бою арбалет и кинулся на поляну.

Ему было понятно, что шансов у них немного. Разбойники не были организованными или умелыми бойцами, но их было почти вдвое больше, а противостояли им всего-то худенькая девчонка и бывшая шлюха, которых они в два счета убили бы, если бы не огромный зверь. Лето сражался яростно, и в то же время серьезно и целеустремленно, в пугающей тишине. Атлас бросился на спину тому из мужчин, что увереннее других размахивал перед мордой лютоволка топором, и попытался было воткнуть болт ему в шею. Тот наподдал ему в ребра древком топора. Удар оказался такой силы, что Атлас охнул и задохнулся. Ему удалось устоять на ногах и даже снова занести руку для удара, то тут на его затылок и плечо как будто придавило упавшим с вершины Стены осколком льда, земля бросилась ему в лицо, а глаза как будто разучились видеть. Последнее, что он запомнил – силуэты разбойников, которые бросили танцевать вокруг Лето, и бросились в решительную атаку. На мгновение ему показалось, что это и не Лето вовсе, а Призрак – стремительных и тихий, с теплыми красными глазами, похожими на глаза чардрева...

@темы: слэш, тексты, приключения, ББ-2017, R, романс

---

Книга Мормонтов

[BIG_ICE_BANG]

Название: Книга Мормонтов
Переводчик: jul4a
Оригинал: The Book of Mormont: Cub, автор endlessmuse, запрос отправлен
Ссылка на оригинал: ссылка
Иллюстратор: СЮРприз*
Размер: ~ 58600 слов в оригинале, ~ 44500 слов в переводе
Пейринг/Персонажи: Джорах Мормонт, Джиор Мормонт, Мейдж Мормонт, Дейси Мормонт, Линесса Хайтауэр
Категория: гет
Жанр: драма, романс
Рейтинг: NC-17
Краткое содержание: "Мы сами творим свою судьбу". История сира Джораха Мормонта со дня его рождения и до момента встречи с Дейенерис. Колокольная битва, битва на Трезубце, осада Пайка и другие исторические события с точки зрения второстепенного персонажа.
Ссылка на скачивание: DOCX | PDF | HTML | TXT | EPUB | MOBI
Иллюстрации: Горе, Колье, Бой

Книга Мормонтов: Молодой медведь

История сира Джораха Мормонта, основанная как на книгах, так и на сериале. Первая книга «Молодой медведь» раскрывает жизнь Джораха до его встречи с Дейенерис Таргариен. Этот фик основан на теории, что сир Джорах — Азор Ахаи. Читая книги и смотря сериал, мы видели рыцаря глазами Дейенерис. Пора познакомиться с его версией событий.

Примечание автора:
Здравствуйте, дорогие читатели. Позвольте вкратце пояснить, о чем этот фик. Существует теория о том, что Джорах Мормонт — это Азор Ахаи, вы можете ознакомиться с ней на YouTube. Эта теория показалась мне весьма убедительной, особенно если помнить, что Джордж Мартин терпеть не может тривиальные сюжетные ходы и в своих книгах всячески их разрушает. Что может быть лучше, чем сделать второстепенного персонажа одним из главных героев?

Фик основан как на книгах, так и на сериале. Образ Джораха больше взят из сериала, однако я опираюсь на факты, почерпнутые из книг, чтобы воссоздать прошлое и придумать будущее этого персонажа. Как только сюжет дойдет до того места, где начинается сериал (например, когда Джорах попадает к дотракийцам), моя история будет ближе к сериалу. Сюжет до первого и после пятого сезона создан мной на основе книг.

Разумеется, этот фик целиком посвящен Джораху; я знаю, есть много людей, которым не по душе этот персонаж, — лучше не читайте, если считаете, что моя история не сможет изменить ваше мнение о нем. Хочу заметить — все, что нам известно о Джорахе, мы знаем через восприятие третьих лиц. Также хочу предупредить, что постараюсь писать, как Джордж Мартин, а это значит, что в тексте будут сцены насилия, изнасилования, графичные описания секса и тому подобное. Если вас это смущает — читайте с осторожностью или не читайте вовсе. Надеюсь, что, прочитав этот фик, который станет частью трилогии, читатели посмотрят на образ Джораха с другой стороны и, возможно, присоединятся к теории «Аджорахая». Но даже если этого и не случится, надеюсь, чтение все равно доставит вам удовольствие.

Спасибо.
 

Пролог

На Медвежьем острове круглый год холодно. В южных землях уже заканчивается зима, а над островом бушует снежная буря, и даже пламя в очаге колеблется от ветра. Не самое лучшее время для рождения ребенка. Из верхних покоев доносились женские крики. Джиор Мормонт сидел в главном зале Медвежьего чертога. Как и вся усадьба, дом был сложен из огромных бревен. На острове не было камня, пригодного для строительства, и хотя многие мелкие дома отстроили себе каменные замки, Мормонты по-прежнему жили в деревянном чертоге.

Суровому медведю из гордого и почтенного дома не подобает жаловаться на холод, просачивающийся сквозь щели, но сейчас Джиор мечтал найти способ завезти на остров строительный камень, чтобы возвести настоящий замок. Его жена мучилась родами; девять месяцев она носила под сердцем дитя, и вот момент настал. Скоро станет известно, кто появился на свет, — сын или дочь. Конечно, я буду рад как наследнику, так и дочери. Мормонты всегда гордились силой и выносливостью своих женщин. Если родится девочка, она станет хозяйкой Медвежьего острова после моей смерти.

И все же Джиор тревожился. Беременность была нелегкой — жену часто мучила лихорадка, и он боялся, как бы она не повредилась рассудком из-за кошмаров. Я не могу потерять и жену, и ребенка, ведь я уже не молод. Джиор рано поседел; его жизнь нельзя было назвать легкой, и преждевременные морщины служили тому свидетельством. Ему хотелось думать, что он здоров; как воин, он был уверен в своей крепости, но как муж и будущий отец, боялся, что его семя вряд ли приживется еще раз, если этот ребенок не родится.

В зале было пусто. Слуги топтались в коридоре, повинуясь приказу господина не беспокоить его, пока все не закончится. Лорд Медвежьего острова чувствовал, что ему необходимо побыть одному. В огромном камине, занимающем почти целую стену чертога, пылал огонь. На каменном обрамлении были вырезаны медведи — они играли, охотились, отдыхали. Джиор, как завороженный, смотрел в пламя. Мысленно он был в богороще рядом с Темнолесьем, куда приезжал по особым случаям. Если бы на Медвежьем острове росло хоть одно чардрево, я отправился бы к нему, несмотря на бурю.

Джиор представил себе резной лик, обрамленный красными листьями, и вознес безмолвную молитву Старым богам о сильном ребенке и здоровой жене. Рядом раздались тихие шаги.

— Лорд Мормонт, — донесся до него усталый голос повитухи. — Ребенок родился… но ваша леди-жена… вам лучше пойти к ней.

Страх холодной рукой сжал его сердце. Джиор открыл глаза и взглянул на повитуху. Та утомленно смотрела на него. На фартуке и рукавах алела кровь. Слишком много крови. Он молча встал и прошел мимо встревоженных слуг в свои покои. Повитухи прибирались в комнате. Жена держала на руках кричащего красного младенца; его головка покрыта густым светлым пухом. Джиор разглядел крошечный мужской признак. У меня сын.

— Тише, — еле слышно шептала новоиспеченная мать, — тише, малыш.

Леди Мормонт улыбнулась мужу, но в ее глазах не было радости. Никогда раньше она не была такой бледной. Джиор сел рядом с ней, стараясь выглядеть невозмутимым, но глаза выдавали его смятение. Жена через силу подняла руку и коснулась его лица.

— Научи его всему, что знаешь, Джиор. Люби его. Он будет нуждаться в женской любви… без меня… ты должен полюбить его. Медведи суровы, но и у них есть слабые места.

Казалось, каждое дыхание причиняло ей боль. Джиор нежно обнял свою леди, накрыв ладонью ее пальцы, прижатые к его щеке.

— Я никогда больше не женюсь, — пообещал он ей. — Ты моя единственная.

На этот раз леди Мормонт улыбнулась по-настоящему. Северянам трудно произнести три заветных слова, но по выражению его глаз, по нежному прикосновению его рук она все поняла и без слов.

— Джорах, — выдохнула она, закашлявшись. — Его зовут Джорах.

Ее рука обмякла, глаза закрылись. Последний выдох — и она неподвижно застыла. Охваченный горем, Джиор склонил голову, все еще прижимая ее руку к своей щеке. Я молился о сильном ребенке… неужели моя жена заплатила за это собственной жизнью? Малыш перестал плакать, как будто понял, что его жизнь только что изменилась навсегда, и зашевелился, прижатый отяжелевшей рукой матери. Джиор вытер глаза, опустил руку жены на постель и осторожно поднял ребенка. С его медвежьей статью он легко мог нести своего медвежонка на ладони.

Малыш залопотал и заерзал в его руках, глянул на отца голубыми глазами.

— Джорах Мормонт, — повторил Джиор. — Самое имя для принца.

В комнату вошли слуги, чтобы подготовить тело к похоронам. Неуверенно улыбаясь, к Джиору приблизился стюард.

— Что сообщить вашим людям и всему Вестеросу? — спросил он.

Лорд Мормонт посмотрел ему прямо в глаза.

— Скажи, что на свет появился еще один медведь. Джорах из дома Мормонтов. — Снаружи завывала буря, ветер грозил выбить окна и погасить свечи. — Истинный сын Севера… рожденный во льду. Объяви им — у меня родился наследник.

Испытание

Перед Джорахом раскинулся огромный лес. В детстве он обожал бродить по лесу. Сколько раз он играл здесь с деревенскими детьми в рыцарей и разбойников, сколько раз ездил верхом по тенистым тропам вместе со своей кузиной Дейси. Тогда лес был местом для игр, а сейчас он казался неприступным и полным тайн. Свет полной луны едва пробивался сквозь густую листву, и от этого чаща казалась еще более угрожающей. Однако Джорах понимал — если бы ему не было страшно, это нельзя было бы назвать испытанием.

Он встретил свои шестнадцатые именины, и теперь ему предстояло пройти обряд вступления в совершеннолетие. Этот обычай был столь же древним, как и резная доска над воротами усадьбы с изображением женщины, облаченной в медвежью шкуру, с младенцем в одной руке и боевым топором в другой. Медвежий остров лежал в стороне от других северных земель, и здесь сохранились обычаи, которые могли показаться странными или неразумными. Обряд посвящения в мужчины казался одним из самых неразумных. Сколько юношей погибло на глазах сверстников, не справившись с испытанием? Сколько отцов потеряло наследников?

Не стоит об этом думать. Нужно сосредоточиться. Испытание уже давно не было обязательным, однако тех, кто не проходил его, считали слабаками. Джорах был наследником Медвежьего острова и знал, что отец ожидает от него успеха. Он отчаянно жаждал завоевать одобрение отца, ведь с самого младенчества ему было известно, что он стал причиной смерти матери. Ей пришлось заплатить жизнью за его рождение и, может быть, именно поэтому отец нечасто улыбался ему.

Надо сказать, Джиор Мормонт вообще редко улыбался, но Джорах, чувствуя ответственность за смерть матери, изо всех сил старался оправдать ожидания отца и стать ему хорошим сыном. Поэтому он много тренировался под руководством мастера над оружием. По счастью, у него обнаружился дар к обращению с мечом. Джорах быстро учился и рано понял — если хочешь победить, нужно понять и изучить противника. Только вот как изучить и понять медведя…

Сзади раздались тяжелые шаги. Джорах обернулся и увидел отца. Юноша быстро рос, но отец все равно казался ему великаном. Джиор Мормонт, по своему обыкновению облаченный в черную шерсть и латы, взглянул на Джораха сверху вниз из-под кустистых бровей.

— Ты готов?

Джорах крепко сжал рукоять меча. По обычаю, выходя на бой с медведем, юноша мог сам выбрать себе оружие. Как и отец в свое время, он выбрал меч.

— Готов, отец, — ответил он. Его голос еще ломался — юноша уже перестал быть мальчиком, но еще не стал мужчиной. Светлые волосы отросли ниже плеч — Джорах заложил их за уши, чтобы не мешали, на гладких щеках только-только начала пробиваться первая щетина.

Джиор набрал воздуха в грудь и торжественно произнес:

— Я, Джиор из дома Мормонтов, лорд Медвежьего острова, благословляю тебя, Джорах из дома Мормонтов, в твоем пути. Пусть Старые боги пошлют твоим рукам силу, а ногам — твердость. Как все Мормонты, кто родился до тебя, и те, кто родится после тебя, войди в лес мальчиком и возвращайся мужчиной.

Как только отзвучали древние слова напутствия, Джорах быстрым шагом направился к лесу и вскоре скрылся среди деревьев. Из вооружения у него был только меч и кожаные доспехи — никаких припасов, никакого другого оружия. Испытание было весьма простым — нужно выследить медведя, которых на острове водилось великое множество, и убить его. Мормонты во многом были рассудительны и прагматичны, но к символу своего дома относились с почтением, веря, что между человеком и зверем существует незримая связь.

Чтобы достичь духовного единения, воин должен убить медведя, снять с него шкуру и взять себе коготь или клык. Тушу нужно отнести в чертог, а шкурой впоследствии покроют надгробный камень. Коготь или клык следует всегда носить при себе, — по преданию, вместе с ним к человеку переходит часть души зверя, и в битве воин сможет призывать дух медведя, чтобы получить его силу и сражаться еще яростнее. А когда человек умрет, дух медведя проведет его в заповедный край, где царят мир и покой, оберегая его душу на всем пути.

Впрочем, Джораха больше волновало не древнее предание, а его собственная репутация. Он понимал, что слишком молод для испытания, однако отец прошел обряд в этом возрасте, и Джорах не хотел разочаровывать его и ждать восемнадцатилетия. Над теми, кто не подвергал себя испытанию, в глаза не смеялись, однако с ними обращались с меньшим уважением, чем с теми, кто справился. Если я пройду обряд, жители Медвежьего острова увидят во мне храброго мужа, который будет править ими после моего отца. Надеюсь, отец тоже сочтет меня достойным.

Джорах быстро пробирался сквозь чащу, стараясь уйти как можно дальше от чертога. Люди селились вдоль побережья, а медведи жили на южной части острова. В лесу было тихо — даже кузнечики не скрипели. Звери и птицы спали. Тишину нарушали только тяжелые шаги и хриплое дыхание человека.

Наконец Джорах добрался до самого дальнего места, где ему доводилось бывать, и начал оставлять зарубки на деревьях, чтобы не заблудиться. Сквозь ветви почти не было видно неба, поэтому звезды не могли указать ему путь. Сверяясь с зарубками, Джорах пошел медленнее. На Медвежьем острове, помимо медведей, были и другие опасности. По лесу рыскали сумеречные коты — человек, застигнутый врасплох, мог стать для них хорошей добычей. На остров иногда забредали работорговцы и пираты; они вставали на якорь у дальнего берега, где их никто не видел, и проводили там по нескольку дней, отдыхая и пополняя запасы воды. Джораху совсем не хотелось наткнуться на пиратский отряд, занятый темными делами.

К счастью, на своем пути он не встретил ни сумеречных котов, ни пиратов. На порозовевшем небе уже показались первые золотые лучи солнца, когда юноша услышал громкий шорох. Он тут же замер и, пригнувшись, спрятался за кустом. Раздалось фырканье и тихое ворчание — по лесу брел какой-то большой зверь. Джорах, весь взмокший от долгой ходьбы и волнения, крепко сжал рукоять меча. Он понимал, что неожиданность — ключ к победе. Я силен, но не сильнее медведя, и если нападу в открытую, то погибну.

Джорах медленно вытащил меч из ножен, но рукоять скользила в потной ладони. Нахмурившись, он оторвал край от подола рубахи и обмотал руку тканью. Поудобнее перехватив меч, он выглянул из-за куста и увидел большого бурого медведя. Огромный зверь, стоя на задних лапах, пытался достать улей, низко висящий на дереве. Сейчас или никогда.

Воспользовавшись тем, что медведь всецело поглощен своим занятием, юноша принялся тихо подбираться к нему. Ноги тут же протестующе заныли, но Джорах, стиснув зубы, продолжал медленно двигаться вперед. Сердце колотилось так гулко, что он боялся, как бы медведь его не услышал. Но его выдал не стук сердца, а хруст подвернувшейся под ногу ветки. Джорах испуганно замер, но страх перерос в настоящий ужас, когда зверь повернул голову, увидел его и тут же с рычанием набросился на него.

Джорах пригнулся, едва увернувшись от удара огромной лапы. Острый коготь все-таки задел его спину, и он зашипел от боли. Едва Джорах успел подняться на ноги, как медведь вновь напал на него. Вскрикнув от неожиданности, юноша отступил, выставив перед собой меч. Медведь зарычал и сделал пару шагов назад. Решив, что зверь просто угрожает, Джорах слегка расслабился, но медведь снова бросился вперед.

Издав утробный рык, медведь с топотом бежал на Джораха, взрывая когтями грязь и траву. Сам не понимая, что делает, Джорах с боевым кличем на устах побежал навстречу. Сбитый с толку, зверь на мгновение застыл на месте. Джорах мчался вперед, крепко сжимая меч. Медведь взревел и поднялся на задние лапы, приготовившись обрушиться на человека. Джорах бросился на землю и перекатился через себя, уходя от удара. Вскочив на ноги, он увидел прямо перед собой медвежье брюхо и тут же со всей силы вонзил меч прямо зверю в сердце.

Острый клинок прорезал кожу, мышцы, мясо и воткнулся в кость. Руку свело от боли. Медведь перестал рычать, вздрогнул и рухнул прямо на Джораха. Юноша отпустил меч, с трудом выбрался из-под огромной туши и, вытирая пот со лба, оглядел медведя. Мне удалось убить его… с первого удара. Боевой пыл еще горячил кровь, но Джорах чувствовал, что вот-вот рухнет от изнеможения.

Вспомнив, что от него требуется, он опустился на колени рядом с мертвым зверем и закрыл глаза. «Ты храбро сражался, брат, — произнес юноша, положив руку медведю на голову. — Прошу тебя, дай мне свою силу, храбрость, ум и защиту, в этой жизни и в следующей. Я уважал тебя при жизни, и ты отнесись с уважением к моей душе, когда мы снова встретимся».

Джорах открыл глаза и легонько погладил косматую шкуру. Он не почувствовал радости от охоты. Видимо, это еще один урок, который мне следует вынести из испытания, — убивать всегда нелегко, как человека, так и зверя.

Джорах не без труда перевернул медведя на спину и сильным рывком выдернул меч. Затем он освежевал тушу, скатал шкуру и обвязал ее веревкой, а медвежий коготь положил в карман. Самым сложным оказалось срезать мясо с костей. Сделав из веток волокуши, Джорах привязал к ним куски мяса и потащил их в Медвежий чертог. К тому времени, как он добрался до усадьбы, солнце стояло уже высоко в небе. Миновав дубовые ворота, Джорах втащил двести с лишним фунтов мяса во двор и едва не упал без сил. Где-то зазвонил колокол, возвещая о его возвращении. Отец, тетя и кузины поспешили встретить его, а с ними и другие родственники, некоторые из которых пришли из ближайших деревень. Подойдя к отцу, Джорах отпустил волокуши и вытер пот со лба. Он тяжело дышал и чувствовал, что вот-вот свалится от усталости, но его поддерживала гордость от того, что ему удалось выполнить задание.

Джиор взглянул сначала на волокуши, потом на сына.

— Джорах из дома Мормонтов, ты вернулся мужчиной, — произнес он и, повысив голос, обратился к собравшимся: — Испытание пройдено! Джорах из дома Мормонтов теперь истинный медведь. Настоящий мужчина, телом и духом. Почитайте его как взрослого мужа.

Раздались радостные возгласы, а затем последовали суматошные приготовления к праздничному пиру. Мясо, добытое Джорахом, поделят между всеми присутствующими, и все его родные, а также жители деревни будут праздновать его совершеннолетие.

Юноша устало взглянул на отца. Джиор улыбнулся, и Джорах улыбнулся в ответ. Этот день запомнился многим как день, когда он стал мужчиной. Джорах запомнил этот день, как день, когда ему удалось заставить отца гордиться им.

Кровь

ПЯТЬ ЛЕТ СПУСТЯ

Джорах рассеянно гладил большим пальцем медвежий коготь, висящий на шее. Все его мысли были о жене — Елене из дома Гловеров. Они и года не были женаты, но он на удивление быстро сделал ей ребенка. Однако в последнее время Елена жаловалась на боли в животе, и это вызывало тревогу, ведь она была довольно хрупкой девушкой. Джорах нахмурился. Елена… Сам бы я никогда не выбрал ее себе в жены.

Да, Елена была красива, но она не будила в нем ни желания, ни любви. Джорах не считал себя жестоким мужем — он знал многих жестоких мужей, — но он сознавал, что холоден к жене. Он исправно исполнял свой долг, однако тайком наслаждался обществом рыбачек, разбирающих сети или просто слоняющихся без дела. Наследник Медвежьего острова был молод и полон сил, а его жена была слишком слаба или больна, чтобы удовлетворить его желания, поэтому он с легкостью находил ей замену.

Возможно, из-за того, что его молодость была омрачена браком без любви, Джорах не испытывал угрызений совести по поводу измен. Может быть, когда ребенок родится… тогда мне удастся найти в сердце немного тепла для Елены. Он чувствовал себя виноватым лишь за то, что не способен испытать к ней нежные чувства. Елена была доброй и мягкой, но слишком учтивой и покорной. Кажется, она боится меня, да и всего вокруг. Впрочем, Джорах не был уверен, так ли это, ведь Елена родом из Темнолесья, которое находится не так уж далеко от Медвежьего острова.

Отец часто ездил в Темнолесье, чтобы помолиться в богороще. Когда-то в молодости он увлекался Сибеллой Гловер, матерью Елены; они часто вели разговоры о своих семьях, и в результате Джорах помимо воли оказался обрученным с младшей дочерью леди Сибеллы. Темнолесье и Медвежий остров связывали давние узы дружбы. Между островом и материком шла оживленная торговля, и часто Мормонты просили у Гловеров военной помощи, когда Грейджои или их приспешники направлялись к берегам Медвежьего острова, чтобы грабить и разбойничать. По словам отца, брак Джораха с Еленой Гловер стал платой за войско и припасы.

Поэтому в один прекрасный день Джорах с Еленой преклонили колени перед сердце-древом и стали мужем и женой. Сразу после свадьбы они уехали на Медвежий остров, и через несколько месяцев молодая жена понесла. Джиор был очень рад этому, а Джорах не знал, что и думать. Он чувствовал себя слишком молодым и неопытным. В моей жизни не было ни славных битв, ни приключений. Как я могу быть отцом? Его собственный отец родил его, уже будучи в годах, и к тому времени ему довелось немало пережить.

Джорах раздраженно вздохнул и отпустил медвежий коготь. Лежа на причале, он наблюдал, как волны накатывают на берег. Уже смеркалось; рыбаки вернулись домой. Ничто не отвлекало Джораха от раздумий. Вдруг до него донесся стук копыт. Повернувшись, он увидел отца, едущего верхом по берегу. Джорах поспешно встал и встретил его у причала.

— Дозорные поймали работорговцев, — сказал ему лорд Джиор. — Седлай коня. Нужно свершить правосудие.

Джорах тут же отвязал коня и последовал за отцом. Хотел бы я знать, за каким делом застали этих мерзавцев. Торговля людьми считалась незаконной, и работорговцы проворачивали свои дела в тайне. Иногда их застигали лишь за обсуждением сделки, а иногда ловили на продаже. Джорах терялся в догадках, почему они выбрали Медвежий остров в качестве места, где можно торговать людьми. На береговой линии не было укреплений, однако дозорные всегда были начеку. Тем не менее, работорговцы раз за разом приплывали именно сюда.

Отец привел его на учебный двор за усадьбой. Двое оборванцев стояли на коленях в грязи, их стерегли трое дружинников. Спешившись, лорд Джиор обнажил Длинный Коготь. Джорах последовал за ним, оскальзываясь в грязи. Работорговцы выглядели как деревенские пентюхи. Оба тупо таращили глаза, однако, увидев сталь, один из них начал тревожно ерзать.

— Говорил я тебе, дело того не стоит, — пробормотал он своему товарищу.

— Заткнись, — прошипел второй. — За девчонку можно было выручить тыщ десять золотых драконов. А то еще больше, если бы ты ее не трахнул по дороге сюда.

— МОЛЧАТЬ! — рявкнул Джиор. Оба работорговца задрожали и уставились в землю. Джорах встал рядом с отцом, держась на полшага позади. Значит, женщина. Они попытались продать женщину в рабство. За неплохую цену. Интересно, что с ней стало… если судить по кровавым пятнам на руках у одного из негодяев, ее уже нет на этом свете. Джорах не впервые встречался с этим — работорговцы, в отчаянной попытке замести следы, просто убивали свой товар, и выходили сухими из воды.

Однако с лордом Мормонтом такие дела с рук не сходили.

— Именем Эйериса из дома Таргариенов, короля андалов и Первых Людей, правителя Семи королевств и хранителя областей, я, Джиор из дома Мормонтов, лорд Медвежьего острова, приговариваю вас к смерти за продажу человека в рабство.

Джиор поднял фамильный меч и опустил его на шею одного из работорговцев. Удар был чистый — острое лезвие с легкостью прошло сквозь плоть и кости. Обезглавленное тело упало на землю. Грязь обагрилась кровью.

Второй работорговец закричал и попытался сбежать, но дружинник пинком заставил его снова упасть на колени.

— Прошу вас, не надо! — кричал преступник, размазывая слезы по щекам. — Мне нужны были деньги! Моя семья голодает! Я больше не буду! Умоляю!

Джиор остался глух к мольбам приговоренного. Повернувшись к Джораху, он протянул ему окровавленный Длинный Коготь. Джорах удивленно взглянул на него, принимая меч.

— Пора и тебе пролить кровь. Жаль, что с таким недостойным противником… но это урок, который должен выучить каждый, кто хочет стать лордом.

В этот миг Джорах почувствовал всю тяготу своего предназначения. Я стану лордом Медвежьего острова, и такие казни станут моим долгом, который мне придется исполнять до конца моего правления.

Работорговец завыл, выпучив глаза от страха. Бедняга понял, что его смерть пришла. Джораху на мгновение стало жаль этого человека. Правду он говорил или лгал, но его страх был понятен. Джорах никогда не признался бы в этом отцу, но он сомневался в законности власти Старых богов, да и новых богов тоже. Положа руку на сердце, он сомневался в существовании самих богов, а значит, не был уверен в существовании загробного мира, в котором царит мир и покой. Этот человек тоже боится, что смерть — это конец. Неизвестность — вот что самое страшное.

Чувствуя на себе взгляд отца, Джорах отбросил жалость. Настало время в первый раз лишить человека жизни. Крепко сжав рукоять Длинного Когтя, он повторил приговор:

— Именем Эйериса из дома Таргариенов, короля андалов и Первых Людей, правителя Семи королевств и хранителя областей, я, Джорах из дома Мормонтов, наследник Медвежьего острова, приговариваю тебя к смерти за продажу человека в рабство.

Работорговец горько зарыдал, что-то бессвязно бормоча. Джорах поднял Длинный Коготь, приготовился и со всей силы опустил меч.

Это оказалось труднее, чем он думал. Меч относительно легко рассек шею преступника, но Джораху пришлось приложить дополнительное усилие, чтобы разрубить мышцы и кости. Его руки дрожали — то ли от напряжения, то ли от волнения. Работорговец плюхнулся в грязь рядом с товарищем. Дружинники принялись оттаскивать мертвецов прочь. Джиор кивнул сыну, взял Длинный Коготь из его рук и вытер клинок.

— Тот, кто выносит приговор, должен его исполнить, — сказал он Джораху. — Это старый закон, так должно быть. Ты можешь презирать того, кто стоит перед тобой, но ты должен проявить уважение и посмотреть ему в глаза, прежде чем убьешь. А если не сможешь… может быть, этот человек не заслуживает смерти.

Джорах кивнул, запоминая урок. Почувствовав на ладони что-то липкое, он обнаружил там каплю крови. Он завороженно смотрел на яркое пятно. Кровь другого человека… которую он пролил. Джораха охватило странное возбуждение — как после изнурительной скачки на коне или когда он покидал женские покои, ускользнув из-под носа у обманутого мужа. Ему хотелось повторить это, чтобы снова пережить этот восторг. Он понял, что такое жажда крови, о которой рассказывал ему отец. Проливая кровь на поле брани, человек превращается в зверя.

Джорах подавил в себе это чувство. Не было никакой битвы… я не сражался, защищая свою жизнь. Возбуждение сменилось холодным, мрачным осознанием, что ему пришлось выполнить неприятную обязанность, и он справился с ней, а теперь пора заняться другими делами. Джорах подошел к колодцу, набрал ведро воды и вымыл руки.

— Джорах! Твоя жена! Иди скорей! — раздался крик из чертога.

У Джораха екнуло сердце. Он бегом побежал в чертог.

— Что случилось? — спросил он, остановив первую попавшуюся служанку.

— Ей стало плохо. Шила-шила и вдруг упала без чувств. Там… кровь, м’лорд, — пролепетала женщина.

Кровь? Это может быть только одно. Джорах ворвался в свои покои. Елена, бледная и дрожащая, беззвучно плакала, лежа на кровати. Служанки снимали с кровати простыни, запачканные кровью.

— Что случилось? — хрипло спросил он.

Елена тихо всхлипнула и подняла на него глаза.

— Я… я потеряла его, муж мой. Простите меня.

Она потеряла ребенка. Джорах стоял столбом, глядя на протянутую ладонь Елены — она была вся в крови, так же, как незадолго до того его собственная. Это ее кровь или кровь нашего ребенка? Джорах был потрясен тем, как глубоко ранило его это известие. Еще недавно он с неудовольствием думал о том, что станет отцом… а теперь, глядя на то, как остатки плода, зачатого им с Еленой, соскребают в ведро, он чувствовал утрату. Джорах медленно подошел к жене и взял ее за руку.

Она прижалась лицом к его ладони. Джорах сел на постель и легонько погладил ее по волосам. Я — Мормонт и должен быть надежной опорой. Елене нужна моя сила, поэтому я не могу позволить себе быть слабым.

— Я с-собиралась назвать его Д-джорахом, — произнесла Елена сквозь рыдания. — Джорах, второй носитель своего имени. — Она подняла глаза, надеясь, что ее слова порадуют его. Джорах наконец устыдился своей неверности. Должно быть, она тоже чувствует, что наш брак несчастлив… и чтобы угодить мне, решила назвать сына в мою честь. Какая же она добрая…

— Тише, моя леди, — как можно мягче произнес он, утешающе гладя ее по голове. — У нас еще много лет впереди. У нас будет много сыновей и дочерей. Оплачьте этого ребенка, но вы должны жить ради наших будущих детей.

Джорах поцеловал ее в лоб. Его слова, казалось, успокоили Елену. Она слабо улыбнулась и, отпустив его, откинулась на постель. Джорах медленно встал и оглядел смятые простыни. Эти пятна уже не отстираются.

— Довольно, — тихо сказал он служанкам и поднял простыни. — Я сам уберу.

Тем же вечером он утопил свое горе в объятиях первой же улыбнувшейся ему рыбачки.

Колокольная битва

Война.

Она началась внезапно, но, судя по всему, продлится долго. Таргариены достаточно поизмывались над своими подданными. Безумный Король казнил главу дома Старков и его наследника и тем самым положил конец своей династии. Старки были хранителями Севера, и Джорах понимал, что гибель лорда Рикарда и Брандона отразится на его семье и на его людях. Однако не все восприняли произошедшее одинаково. Услышав печальную весть, все члены дома Мормонтов и их дружина торжественно поклялись отомстить Таргариенам и немедленно прибыть на зов, если Старки объявят войну (так и случилось). Однако рыбаки, охотники и дровосеки немного поворчали по поводу беззакония Безумного Короля и на следующий день вернулись к работе.

Любопытно, что простых людей не сильно заботила гибель Старков, ведь их жизнь от этого не изменилась. Здесь, на острове, всем казалось, что война сюда не доберется. Тем не менее, крестьяне принялись собирать запасы более тщательно, чем обычно. Каждый хотел набить погреба, чтобы пережить войну. Появились мародеры. Леса вырубили под корень, чтобы построить боевые машины. Еды стало в обрез. Все готовились к войне.

Это была первая война, в которой Джораху довелось принять участие. Едва получив приказ из Винтерфелла, отец тут же собрал войско и подготовил его к походу. Лианна Старк похищена. Роберт Баратеон, близкий друг их лорда, созвал знамена, чтобы вызволить ее… и свергнуть династию Таргариенов. В свои двадцать семь Джорах чувствовал себя участником исторических событий. Конечно, он понимал, что его имя вряд ли воспоют в песнях, однако, как и любой молодой человек, еще не изведавший, что такое война, с восторгом думал о предстоящих битвах.

Однако до сего времени все битвы проходили без его участия. Пока Роберт Баратеон сражался у Летнего замка, Старки соединились с силами Арренов, и союзники были чрезвычайно вдохновлены его победой. Джорах с интересом наблюдал, как его люди говорили о тех сражениях, — словно они сами там были. Тем временем войско Старков продвигалось к Каменной Септе, чтобы спасти лорда Баратеона после поражения, которое он недавно потерпел у Эшфорда.

— Ставлю серебряного оленя, к тому времени как мы туда доберемся, его уже повесят и четвертуют, — говорил один из воинов. — Если Роберт Баратеон погибнет, восстанию конец. Это и дураку ясно. Так что Таргариены пойдут на что угодно, чтобы взять его в плен.

— Заткнись, Эрни, у тебя и серебра-то никогда не водилось, — отозвался его товарищ. — Олень-то, небось, прячется между ног у какой-нибудь шлюхи. Там его хрен найдешь.

— Отставить разговоры, — вмешался Джорах, проезжая мимо пеших воинов. — Вы говорите о вашем будущем короле.

— Звиняйте, м’лорд, — тут же ответили дружинники, уставившись в землю.

Джорах почувствовал себя нужным и значимым, но, заметив взгляд отца, тут же сник. Лорд Джиор жестом приказал ему подъехать к голове колонны, и Джорах подчинился.

— Они правы, — понизив голос, сказал ему отец. — Если мы потеряем Роберта, то лишимся войска Баратеонов. Станнис осажден в Штормовом Пределе, значит, войском будет командовать Ренли, младший из братьев, а он совсем зеленый юнец.

Джорах нахмурился.

— Лорд Старк не отступит. Безумный Король предал его отца и брата страшной смерти.

Джиор кивнул.

— Это правда. Однако Нед Старк — рассудительный молодой человек, как и все Старки. Он понимает, что иногда ради того, чтобы остаться в живых, нужно засунуть свою гордость куда подальше и преклонить колено.

Джорах покачал головой.

— Отец, мы изменники. Мы подняли оружие против нашего короля. Теперь либо победа, либо смерть. — Возможно, в случае поражения простым воинам и позволят вернуться домой, но лорды и члены их семей будут казнены за измену.

— Помни об этом, сын, когда мы вступим в битву. Я научил тебя всему, что знаю… но нельзя быть полностью готовым к кровопролитию. — Джиор, казалось, сам приготовился и собрался, словно сила воли могла послужить ему броней. — Помни — твой противник так же отчаянно хочет жить, как и ты. У многих воинов есть семьи, дети, жены, возлюбленные, и они хотят вернуться к ним. Помни об этом, когда у тебя начнет неметь рука и собьется дыхание. — Внезапно раздался звук рога. Лорд Мормонт поднял голову и взглянул вперед. — Помни об этом, потому что вот-вот начнется схватка. Собирай людей.

Затрубили боевые рога. Джораха охватило радостное возбуждение. Перед ними стояла Каменная Септа; над городом плавали клубы дыма. Похоже, войско Таргариенов уже стоит под городскими стенами. Натянув поводья, Джорах повернул коня и вернулся к своему отряду. Над колонной реяли знамена Мормонтов.

— Стройся! — отдал Джорах свою первую боевую команду. Его голос чуть дрогнул от волнения. Взглянув на отца, он увидел, как тот разговаривает о чем-то с Эддардом Старком. Джиор кивнул, и лорд Эддард вернулся к своему войску.

Лорд Джиор повернулся к отряду и громко произнес:

— Наша задача — заставить войско Таргариенов выдвинуться вперед, а лорд Аррен атакует их с флангов. Мы отвлечем их, и в это время лорд Эддард со своим войском прорвется в город и найдет нашего будущего короля.

Джорах взглянул на город. Было видно, как прямо у городских ворот сверкают доспехи. Прищурившись, он различил флаг королевского Десницы. Значит, Джон Коннингтон здесь. Джорах много слышал о людях, с которыми ему предстоит сразиться. Если мне удастся доказать свою доблесть в битве с этими храбрецами и героями, мне нечего сомневаться в своей силе. На мгновение Джораха охватил страх — он вдруг понял, что может погибнуть. Я сам решаю свою судьбу. Если я и погибну, то только по собственной вине. Нельзя сдаваться.

Мормонты никогда не отступают. Они стоят на своем до самого конца. Раздался звон стали — лорд Джиор вынул из ножен Длинный Коготь и поднял его над головой.

— Дом Мормонтов! Мы служим своему лорду! Мы служим своему королю! — Джораха пробрала дрожь. В голосе отца появилась необычайная жесткость, которой он не замечал прежде. Перед ним был уже не тот невозмутимый и спокойный человек, которого он знал. Перед ним стоял грозный воин и опытный полководец. — Вспомните о злодеяниях, которые Безумный Король причинил нашему краю. Настало время подняться с колен и вернуть Северу прежнюю славу! Где мы стоим? — взревел лорд Мормонт.

— ЗДЕСЬ МЫ СТОИМ! — с ревом отозвались дружинники, топая ногами и ударяя древками копий о землю; некоторые колотили себя по железным нагрудникам. Сотни мужчин и женщин, ряд за рядом, боевыми кличами отвечали своему лорду. В этот миг Джорах почувствовал, каково это — быть лордом Медвежьего острова.

— За дом Мормонтов, за дом Старков! За Вестерос! — выкрикнул лорд Джиор.

— ЗДЕСЬ МЫ СТОИМ! — кричали его люди, и Джорах кожей почувствовал нарастающее напряжение. Войско охватила боевая ярость, смешанная со страхом потерпеть поражение; теперь воины будут резать направо и налево.

— За невинных, что были злодейски убиты!

— ЗДЕСЬ МЫ СТОИМ!

Джиор повернул коня и встал во главе войска.

— За честь и славу!

— ЗДЕСЬ МЫ СТОИМ!

Боевой рог прозвучал дважды, и лорд Мормонт отдал приказ:

— ВПЕРЕД!

Конь Джораха попятился назад, напуганный боевыми криками людей, рванувшихся по направлению к городу. Сам Джорах был настолько потрясен происходящим, что забыл последовать во главе войска вместе с отцом, поэтому, пришпорив коня и обнажив меч, поскакал вместе с остальными. За ним с боевыми кличами скакали другие всадники, горя желанием пролить кровь врага.

В войске Мормонтов было лишь несколько конных воинов. Они отделились от основного отряда и ехали по флангам, направляя пешую дружину. Джорах увидел, как один из всадников поскакал навстречу войску Таргариенов. Его тут же пронзили копьем; конь с отчаянным ржанием рухнул на землю. Ветер свистел у Джораха в ушах, от волнения он едва мог дышать. Все кругом грохотало; он не знал, что делать и куда смотреть.

Как только Джорах достиг строя противника, он развернул коня боком и ударил мечом вслепую. Сталь встретилась со сталью, и ему показалось, что рука вот-вот вырвется из сустава. Пришпорив коня, он отступил назад и, взглянув на меч, обнаружил на клинке кровь. Я кого-то ранил. Джорах ощутил укол раскаяния, но немедленно подавил в себе это чувство. Чтобы остаться в живых, я должен убивать. Он хорошо помнил слова отца. Меня тоже хотят убить, и обязательно убьют, если я проявлю слабость.

Джорах вновь развернул коня, чтобы атаковать. Основной отряд Мормонтов уже врезался в войско противника. Мечи вонзались в тела, боевые кличи переходили в крики и стоны. Уши закладывало от звона стали. Джорах направил коня в гущу схватки. Он снова нанес удар мечом, на этот раз глядя, куда бьет. Клинок рассек шею одного из вражеских воинов. Голова взлетела в воздух и упала на землю рядом с телом. Кровь залила Джораху лицо и доспехи. Он быстро протер глаза и продолжил рубить и колоть окружающих его людей.

Вдруг — Джорах даже не понял, где и как это произошло, — конь под ним рухнул как подкошенный. Джорах упал на землю, перекатился через себя, а в то место, где он только что лежал, вонзился меч. Джорах вскочил на ноги и приготовился дать отпор противнику — воину с трехголовым драконом на доспехах. Ему стало ясно — в бою не имеет смысла вспоминать, чему учил мастер над оружием, нужно довериться инстинктам. Поэтому Джорах слушал свое тело и подчинялся его приказам. Он уклонился от рубящего удара, направленного в живот, и нанес противнику удар в плечо. Клинок скользнул по стальному нагруднику, и Джорах поморщился — рука заныла от отдачи. Воин нанес удар, и Джорах быстро парировал его, но споткнулся, и противник тут же воспользовался преимуществом. Джорах почувствовал укол в плечо сзади, как раз там, где заканчивалось оплечье, и зашипел от адской боли.

Рану кололо и дергало, но Джорах заставил себя выпрямиться и сосредоточиться. То, что делают ноги, не менее важно, чем то, что делает меч, напомнил он себе. Его противник, недовольный тем, что удар пришелся не так удачно, как он планировал, набросился на Джораха, собираясь проткнуть его насквозь. Джорах сделал шаг в сторону, опустился на одно колено и рубанул мечом, отрубив воину обе ноги. Тот взвыл от боли, из обрубков хлынула кровь. Джорах удивленно смотрел на поверженного противника, чувствуя себя виноватым. Бедняга заслужил милосердия. Джорах одним ударом отрубил ему голову, подарив мгновенную смерть.

Откуда-то издалека послышались крики, и Джорах почувствовал, что окружающие его люди задвигались. Вытянув шею, он разглядел знамена Арренов, — союзники ударили Таргариенам в тыл и во фланги. Зажатые между двумя отрядами, воины Таргариенов начали отступать, и Джорах воспользовался краткой передышкой, чтобы оглядеться. Люди хватались друг за друга, некоторые побросали мечи. Каждый отчаянно пытался выжить. Джораху стало жутко оттого, как люди превращаются в диких зверей на поле брани. Он начал понимать, что в войне нет ни славы, ни чести — только ужас, смерть и проявление самых худших людских качеств.

Перед его глазами вершилась история, и Джорах понял, что история глазами очевидца выглядит отвратительно. С неизведанным прежде чувством обреченности он вонзил меч в следующего врага. К концу битвы Джорах потерял чувство времени. Ему казалось, прошел целый день, однако, когда войско Таргариенов бежало с поля битвы, а Старки вышли из города со знаменем Баратеонов, он понял, что солнце пробежало лишь четверть небесного пути. Люди радостно кричали, празднуя победу, но Джорах понимал, что их слезы радости вызваны не спасением их короля, а тем, что они остались в живых.

Избитый, раненый и потрепанный, Джорах пробрался сквозь мертвые тела и вошел в город, чтобы найти отца. К своему удивлению, он обнаружил, что в городе тоже шел бой. На улицах валялись убитые. Некоторые лежали даже на крышах, а победители спускались вниз по лестницам, чтобы праздновать победу. Джорах слышал стоны раненых — эти люди вряд ли оправятся от ран. Можно сказать, это стонут мертвецы. Он шел, стараясь не обращать внимания на эти звуки. В городе звонили колокола, и звон стих лишь тогда, когда последние из армии Таргариенов покинули Каменную Септу. Местные жители высовывались из окон и испуганно разглядывали новое войско, захватившее их город.

Джорах попытался выяснить, где расположился штаб. Если отец жив, он должен явиться туда с докладом лорду Старку. Один из воинов Баратеона насиловал молодую женщину на крыше разрушенной конюшни. Та кричала и вырывалась, прося о помощи. Джорах, стиснув зубы, прошел мимо. Нынче вечером мужчины возьмут свое. Он и сам чувствовал, как дикий зверь внутри него требует разрядки, и ему пришлось приложить немало усилий, чтобы усмирить его. За войском идет обоз, там всегда есть шлюхи. Если мне придет нужда, я просто заплачу одной из них за услугу.

Наконец Джорах нашел отца и других лордов перед зданием, которое прежде было борделем. Он с облегчением увидел, что отец цел и невредим.

— Отец, — негромко приветствовал его Джорах.

Лорд Джиор повернулся к нему.

— Сын. — Джорах был рад увидеть в глазах отца горделивый блеск. — Ты впервые пролил кровь. Теперь ты воин. Что ты чувствуешь?

Хороший вопрос. Джорах попытался подобрать подходящее слово.

— Пустоту, — наконец ответил он.

Лорд Джиор с серьезным видом кивнул.

— Значит, ты будешь хорошим воином. — Он повернулся к лорду Эддарду. — Это мой сын, Джорах. Надеюсь, вы помните его.

Джорах несколько раз встречался с лордом Старком. В последний раз это было на свадьбе Эддарда на леди Кейтилин Талли.

— Милорд. — Джорах поклонился.

Нед Старк сжал его плечо. Они были почти одного возраста, и Джорах дивился мудрости и силе этого молодого человека. Эддард Старк — лорд Винтерфелла, Хранитель Севера… и один из полководцев, стоящих во главе восстания. Джорах почувствовал себя обделенным. А я чем занимался до двадцати семи лет? Спал с рыбацкими женками, ловил рыбу, упражнялся с мечом и потерял двух детей, родившихся мертвыми до срока.

— Вот сын, достойный нашего Старого Медведя. — Лорд Эддард одарил Джиора одной из своих редких улыбок. — Ну как, — обратился он к Джораху, — ты почувствовал страсть к войне?

— Я начал понимать войну, — ответил Джорах. — Думаю, это лучше, чем почувствовать к ней страсть.

— Нед, — раздался позади низкий голос. — Я только что получил донесение. — К ним подошел высокий мужчина с широченными плечами и здоровенными кулаками, за спиной у него висел огромный боевой молот. «Это король», — понял Джорах. Как ни странно, его охватил благоговейный трепет. Этот воин с густыми черными волосами и ярко-голубыми глазами — он создан, чтобы быть королем. Роберт Баратеон и выглядит как король. — Рейегар едет на Трезубец. Если мы выступим сейчас, то встретим его там и покончим с этим делом раз и навсегда.

Эддард обдумал его слова.

— А как же твой брат? Он сейчас в Штормовом Пределе. Они не были готовы к осаде…

— Я велел Станнису держать Штормовой Предел, и он будет держать его до последнего вздоха. Я-то его знаю, — резко ответил Роберт. — Мой брат упрям как мул. Или как нищая шлюха, — с громким хохотом добавил он, но тут же вновь принял серьезный вид. — Мы выдвигаемся к Трезубцу. Немедленно.

Роберт ушел, а лорд Старк остался с Джиором и Джорахом.

— Как люди? — спросил Эддард Джиора. — Мы многих потеряли?

Лорд Мормонт покачал головой.

— Мы по-прежнему сильны, милорд. Как и всегда, дом Мормонтов готов служить вам.

Эддард кивнул.

— Ночь проведем здесь. Выдайте людям дополнительный паек и воду. Утром выступаем. Я должен проверить остальных знаменосцев. — Джиор склонил голову, повернулся к Джораху, и они отправились к своему отряду. Джорах потрогал больное плечо. Жар битвы схлынул, и вместо него пришла боль.

Джиор оглядел его.

— Ты ранен. Покажи рану знахарю. Держи ее в чистоте. Если рана чистая, то ты, скорее всего, останешься в живых. Воспаление — это смерть. Передай людям приказ лорда Эддарда.

Джорах кивнул и принялся отстегивать нагрудник, чтобы освободить раненое плечо. Вернувшись к своему отряду, он передал новый приказ. Над полем битвы летали вороны, пируя на непогребенных трупах. Через некоторое время мертвые тела сбросили в поспешно выкопанные ямы, а мечи и доспехи погрузили на телеги. Войдя в лагерь, Джорах обнаружил, что воины, которых не отрядили убирать мертвецов, уже празднуют победу. Для многих празднование выражалось в пьянстве и развлечениях со шлюхами. Над лагерем разносились нетрезвые голоса и смех, перемежающиеся со стонами наслаждения.

Джорах сразу направился к знахарю. После того как рану промыли и перевязали, он вернулся к себе в палатку. Как он и предполагал, там его уже ждала лагерная девка, которая, судя по всему, знала, кто он такой. Завидев его, она тут же сбросила платье и зазывно раскинулась на тюфяке. У женщины были длинные огненно-рыжие волосы; она явно была из тех шлюх, что подороже и почище — такими пользовались офицеры и знать. Джорах готов был воспользоваться ее услугами. Как было бы славно сбросить напряжение битвы, выбросить из головы воспоминания о кровопролитии и хаосе и забыться, зарывшись лицом в женскую грудь. Однако он вспомнил об отце — тот не одобрял подобного времяпрепровождения.

Джорах решил, что ему следует оставаться твердым духом и телом, и отослал шлюху прочь. Та быстро удалилась в поисках другого заработка. Джорах улегся на тюфяке, глядя в полог походного шатра. Снаружи раздавались громкие звуки — лагерь жил своей жизнью, — однако они не могли заглушить карканья воронов, слетевшихся на поле брани. Пошарив под тюфяком, Джорах вытащил старые книги, некогда принадлежавшие его матери. Их больше никто не читал, поэтому он взял их себе. Читая песни и истории Вестероса, Джорах всегда обретал покой и умиротворение.

Он легонько провел пальцем по имени, написанному на первой странице. Его мать подписывала все свои книги. Джорах ни разу ее не видел, и это было единственное, что напоминало ему о ней.

— Сегодня я многое узнал о людях, матушка, — тихо прошептал он. — Я многое узнал о войне и многое узнал о себе.

Так Джорах утратил юношескую безмятежность.

Битва на Трезубце

Здесь собралось великое множество людей. Джорах всю жизнь прожил на острове и теперь чувствовал, что задыхается в толпе. Сидя верхом на боевом коне, он оглядывал бесконечные колонны марширующих воинов. Всюду реяли знамена — олень, медведь, волк, луна и сокол, рыба и множество других. Воины давно не мылись, их доспехи были нечищены и погнуты. Некоторые шли вообще без доспехов, а на некоторых были латы с гербом Таргариенов, очевидно, снятые с павших противников. Что тут скажешь, настоящие повстанцы. Настроение у всех было мрачное. Они успешно спасли своего короля от неминуемой смерти, однако впереди ждет следующая битва. Возможно, прямо за ближайшим холмом.

Джорах взглянул вверх: даже небо затянуто мрачными тучами. Войско шло неспешно. Их путь лежал в Королевскую Гавань. Соединившись с войском Баратеонов (за исключением тех, кто был осажден в Штормовом Пределе), армия союзников двигалась на юг — почти тридцать пять тысяч воинов, все обагренные кровью. И Джорах не был исключением. Он чувствовал себя другим человеком, более жестким и суровым. И это его не удивляло, ведь в ходе войны он познал людскую жестокость.

Повернув коня, Джорах поехал рядом с марширующей пехотой. Лорд Джиор ехал во главе отряда Мормонтов. Джорах поравнялся с ним.

— Как люди? — спросил лорд Мормонт, внимательно изучая горизонт.

— Устали, но держатся, — ответил Джорах. — Как думаешь, мы разобьем лагерь на берегу или пересечем брод?

Джиор поднял глаза к небу.

— Солнце садится. Если Роберт умен, он подождет до утра. Не годится переправляться ночью. Не хватало еще, чтобы половину нашего войска застали врасплох на другой стороне переправы. Там отличное место для засады.

Джорах бросил взгляд в голову отряда. Впереди шли люди Аррена. Перед ними виднелись медленные воды Трезубца. Войско шло без остановки, не было видно гонцов, передающих донесения. Судя по всему, будем переправляться через реку.

Затрубили боевые рога, и Джорах инстинктивно напрягся. Впереди послышались крики, и он, прищурившись, вгляделся вперед.

— Что там? — спросил его Джиор. — Что видишь?

Джорах сперва не понял, что заставило воинов Аррена затрубить тревогу и рассредоточиться… но, взглянув на другую сторону переправы, он заметил блеск.

— Это доспехи! — воскликнул он и резко дернул поводья. От волнения кровь быстрее побежала по жилам. — Впереди королевская армия. — Вновь раздался трубный зов рога; вдоль всей колонны проехал Роберт Баратеон в сопровождении Эддарда Старка.

— Похоже, ни лагеря, ни переправы не будет. — Джиор повернулся к своему отряду. — Вот-вот начнется бой! — крикнул он своим людям, и те ответили радостными возгласами. Лорд Мормонт поскакал к Эддарду Старку, чтобы получить приказы. Джорах наблюдал, как строится королевская армия. Воины спускались с холма, и, казалось, им не было конца. Их здесь тысячи. А как же наши разведчики? Конечно, кто-то доложил, что впереди королевское войско. Дружинники тревожно переговаривались между собой.

— Держитесь, ребята, — сказал им Джорах. — Если кому надо отлить, сделайте это сейчас, не то потом решат, что вы обделались во время боя. Кому охота, чтобы о нем сложили такую песню? — Мужчины засмеялись, и напряжение несколько спало. Джорах бросил взгляд в начало колонны. Отец уже возвращался. Джорах встретил его на полпути — ему не терпелось узнать, что происходит.

— Будем биться, — кратко сказал ему Джиор и, обратившись к войску, объявил: — Мы будем на правом фланге. Скорее всего, сражаться придется в воде, так что крепко стойте на ногах. Если считаете нужным, снимайте латы. — Лорд Мормонт сделал паузу. — Армию ведет Рейегар Таргариен. Думаю, не нужно говорить о том, как важна для нас победа. — Джорах быстро взглянул через плечо на королевское войско. Надо же, драконий принц собственной персоной. Однако с такого расстояния человеческие фигурки были слишком маленькими, чтобы узнать кого-нибудь в лицо. — Здесь мы стоим. Помните наши слова. Помните о нашей чести. Помните, что человек на том берегу похитил сестру вашего лорда. К оружию! В битву! Наше дело правое! — взревел Джиор, и воины подхватили его крик, колотя себя в грудь.

Все войско союзников разразилось боевыми кличами. На другом берегу им ответила армия противника. Лорд Мормонт повел людей занимать позицию вдоль берега. Джорах последовал было за ним, но отец удержал его.

— Прикрывай наш тыл, Джорах, — строго приказал ему Джиор. Джорах недоуменно нахмурился. — Проследи, чтобы никто из наших не отступил и чтобы никто из врагов не прорвался. — Это было задачей оруженосцев, но прежде чем Джорах успел возразить, Джиор крепко сжал его руку. — Ты мой наследник, мой единственный сын. Всего один раз, только в этой битве… держись позади. Это приказ.

С этими словами отец отпустил его и повел людей вперед. Джорах чувствовал себя… растерянным. Нет никакой чести в том, чтобы сражаться в аръергарде. Там самое место трусам. Я могу вырваться вперед, когда битва начнется… отец и не заметит. «А если он обнаружит тебя в первых рядах — мертвым? Он просто пытается сохранить тебе жизнь». Только один раз, только в этой битве. У Джораха на сердце скребли кошки, но он подождал, пока пройдет отряд, и двинулся позади всех, подгоняя отстающих. Другие отряды тоже торопились. Сейчас важно двигаться как можно быстрее. Армия Таргариенов уже почти на берегу.

Все вокруг грохотало — звон оружия и доспехов, ржание лошадей, шум бегущей воды и рев боевых рогов. Когда войска построились, Джорах наконец разглядел воинов, сражающихся за короля. Почти такие же, как те, с которыми он бился у Каменной Септы. Только у этих доспехи начищены как следует. Им еще предстоит узнать, что такое битва. Что ж… значит, именно здесь они испытают самое главное потрясение в своей жизни. В толпе раздались радостные возгласы — мимо войска проехал Роберт Баратеон, с ревом размахивающий боевым молотом. У Джораха мурашки пробежали по коже. На Роберте был его знаменитый шлем, украшенный оленьими рогами. Он весь зарос косматой бородой и выглядел как настоящий свирепый воин.

Роберт проехал вдоль первого ряда и вернулся к середине, встав прямо напротив принца Рейегара Таргариена. Джорах прищурился, чтобы хорошенько разглядеть его. У принца были самые богатые латы, которые Джорах когда-либо видел. Лицо Рейегара было скрыто под шлемом, но длинные серебристые волосы ни с чем не спутать, так же как и сам шлем, увенчанный широкими драконьими крыльями. А все остальные части доспеха были покрыты драгоценными камнями всех размеров и цветов. Рейегар выглядел как настоящий прекрасный принц из песен. Внезапно он обнажил меч, и его войско тут же стихло. Даже повстанцы замолчали. Джорах всем телом чувствовал вибрирующую тишину.

Прошло мгновение. Журчала вода, всхрапывали лошади. Наконец принц указал мечом прямо на Роберта — и вновь воины обеих армий взревели. Конь Джораха попятился от крика. Люди бросились в воду, и зазвенела сталь. Стрелы со свистом взвились в воздух и с глухим стуком вонзились в землю. Джорах направил коня в воду, вместе со своими людьми не давая королевским воинам прорвать ряды.

Люди вокруг него падали — то ли поскользнувшись в иле, то ли от вражеского удара — и исчезали под водой, не в силах подняться из-за тяжести доспехов. Те, кто догадался снять латы перед боем, отплевываясь, выныривали на поверхность и продолжали сражаться. Верхом на коне, Джорах размахивал мечом, срубая головы или рассекая шеи вражеским воинам. Один из копейщиков, которому удалось выжить во время первого натиска, ударил Джораха копьем в ногу. Джорах вскрикнул от резкой боли и смял воина конем.

— Твою мать! — выругался он и выдернул наконечник пики из икры. Рана была неглубокая, но болезненная. Крепко поставив раненую ногу в стремя, Джорах продолжил бой. Битва отнимала все силы. Приходилось сражаться не только с врагом, но и с водой. Джорах быстро выбился из сил, хотя у него как у всадника было преимущество… до поры до времени. Еще один копейщик воткнул копье коню в шею. Копье прошло насквозь и едва не ранило Джораха, но он вовремя выскочил из седла и упал в воду. Конь рухнул на копейщика, утопив его.

Джорах поднялся, стараясь переместить вес на здоровую ногу, и огляделся. Он по-прежнему находился неподалеку от аръергарда, однако речное течение и движение битвы переместили его ближе к середине схватки. Со всех сторон раздавались крики. Под ногами бурлила вода, сбивая с ног. Но кроме воды, под ногами росла груда мертвых тел.

Впереди появился королевский солдат, и Джорах быстро уклонился от удара. Подняв меч, он парировал следующий удар. Воины с рычанием сошлись в схватке, расходясь только на мгновение, чтобы глотнуть воздуха. Джорах сосредоточился на мече противника, но успел взглянуть и на его лицо, заросшее бородой. Этот воин был больше похож на зверя, чем на человека. Джораху на миг стало страшно, но он тут же подавил в себе страх. От страха все ошибки. Призвав на помощь все свое спокойствие, Джорах вооружился им, как щитом, и перешел в наступление.

Его противник, весь во власти боевого безумия, двигался быстрее и бил сильнее. Джорах сдерживал его натиск, чувствуя, как ноют руки при каждом ударе. Вывернув запястья, воин отразил его выпад и приготовился нанести удар… но меч внезапно выскользнул у него из рук. Мужчина в изумлении уставился на свои пустые ладони, и Джорах, воспользовавшись моментом, вонзил меч ему в шею, а в следующий миг отрубил противнику голову.

Тяжело дыша, Джорах потряс руками и покрутил головой, стараясь снять напряжение. Он про себя возблагодарил богов за то, что не забыл перед битвой обмотать ладони полосками ткани. Так меч не выскользнет. А если бы выскользнул… тогда бы лежать мне с отрубленной головой в реке. Вытирая лоб, Джорах огляделся в поисках следующего соперника. Вновь и вновь он наносил удары и отправлял врагов на встречу с богами. Постепенно он начал уставать: меч стал тяжелее, грудь разрывалась от тяжелого дыхания, а раненая нога почти онемела.

Однако боги сжалились над ним. Внезапно над рекой раздался крик:

— ПРИНЦ МЕРТВ! ОТСТУПАЕМ! НАЗАД, В КОРОЛЕВСКУЮ ГАВАНЬ!

Постепенно толпа вокруг поредела. Враги отступили и бежали. Джорах стоял вместе с другими выжившими, растерянно озираясь по сторонам. В центре реки было заметно какое-то движение — там продолжалась битва, правда, в ход шли не мечи, а… кулаки.

Кое-как выбравшись из воды, Джорах вышел на другой берег, по которому отступало королевское войско. Он видел, как воины из обеих армий, отпихивая друг друга, ныряют в воду и выныривают, держа в ладонях сверкающие камни. Трубили боевые рога, но эти звуки уже не вызывали тревогу. Это был глас победы. Лишившись последних сил, Джорах опустился на берег и оттуда наблюдал, как люди дерутся за драгоценности. Хотел бы я знать, где тело принца и что с ним станет. И хорошо бы узнать, жив ли наш король.

Джорах закатал штанину и осмотрел икру. Рана была колотая, но, судя по всему, повреждены только внешние ткани. Кряхтя от боли, он встал на ноги и отправился к тому месту, где уже начали разбивать лагерь. К счастью, в медицинских снадобьях не было недостатка, поэтому Джорах просто взял то, что было ему нужно, и уселся у костра. Он промыл рану, прокалил иглу и принялся зашивать икру, но тут же застонал — ногу пронзила острая боль.

Джорах с шипением стащил с руки перчатку и сунул ее в рот. Попробовав проколоть кожу во второй раз, он дернулся, и игла соскользнула. Издав раздраженное рычание, он в третий раз воткнул иглу в ногу и вскрикнул сквозь перчатку. Перед глазами поплыли белые пятна. Джораху стало дурно, но он приказал себе держаться. «Если хочешь зашить собственную рану, тебе придется смотреть, что ты делаешь», — услышал он голос отца. Джорах взглянул на него; в глазах стояли слезы от боли. Выплюнув перчатку, он оглядел отца. У того на шее был порез, лицо залито кровью, но он стоял на ногах. Жив. Мы оба живы.

— Дай-ка взглянуть. — Джиор опустился на колени перед сыном. — Смотри как надо. — И он показал Джораху, как зашить рану. — Регулярно меняй повязки, — закончил он, бинтуя икру. — Большинство смертей происходит не от потери крови, а от заразы.

Джорах кивнул и вытянул ногу. Она совсем онемела от боли, но, по крайней мере, у него больше нет открытой раны.

— Что произошло? — спросил он отца. — Я слышал, принц мертв, и видел этих людей у брода…

@темы: тексты, гет, ББ-2017, NC-17, драма, романс

---

Макси "Море, солнце и бутылка рома", Станнис/Давос

[Любава21]

Название: Море, солнце и бутылка рома
Автор:  Любава21
Бета:  net-i-ne-budet
Иллюстратор:  Аня.О., коллажи —  Любава21
Размер: 15 092 слова
Пейринг/Персонажи: Станнис Баратеон/Давос Сиворт
Категория: слэш
Жанр: романс, местами ангст, местами флафф, modern!AU
Рейтинг: NC-17
Предупреждения: ООС, некоторые расхождения с событиями канона (в частности, время и обстоятельства гибели родителей Станниса), мало событий, безобоснуйный секс, фик имеет мало общего с каноном. Автор имеет смутное представление о яхтах, морских переходах и Кубе
Краткое содержание: Летние каникулы, родители вытаскивают Станниса на прогулку по морю, но она заканчивается катастрофой. Яхта терпит крушение, родители погибают, а сам Станнис оказывается чудом спасен оказавшимся поблизости рыбаком. Станнис подавлен и винит себя. После выписки из больницы он находит своего спасителя и просит устроить вояж по побережью, чтобы проветрить голову. Тот соглашается. Однако прогулка несколько затягивается...
Примечание: преканон относительно событий саги, Станнису около двадцати, Давос на восемь-десять лет его старше (в фике нет акцента на возраст). Действие происходит в наше время на западном побережье США
Скачать: doc, fb2, epub
Иллюстрации: Давос, Станнис, На пляже

Когда Станнис уезжал из колледжа на каникулы, его провожали завистливыми взглядами: богатенький мальчик наверняка проведет лето на личной яхте посреди океана. Станнис тогда лишь усмехнулся. Пусть у него были деньги, но они не заменяли мозги и ответственность. На каникулах он собирался изучать дополнительные материалы, читать полезную литературу, возможно, записаться активистом в какое-нибудь волонтерское движение. В общем, тратить время с пользой для себя и окружающих. И что же? Прошло две недели — и он действительно болтался на личной яхте посреди океана. Было сложно придумать худшую ситуацию. Родители с чего-то решили, что ему нужно солнце и свежий воздух. Как это часто бывало, узнать мнение Станниса на этот счет они не потрудились. Просто в одно прекрасное утро ему вручили цветастую рубашку, и завтракал он уже на палубе «Горделивой».

Поначалу Станнис не понимал масштабов бедствия и наивно полагал, что сможет заняться учебой. Как бы не так. В первый же день отец отобрал у него ноутбук, заявив, что вернет его только для просмотра роликов с котиками или, на худой конец, порно. Ни то, ни другое Станнис смотреть не собирался, поэтому второй день мучился от безделья. Сейчас он задавался вопросом: остаться в каюте до вечера или все же подняться на палубу? Провести день в одиночестве или в компании отца? Разумеется, Станнис любил родителей, но предпочитал делать это на расстоянии. Он сравнивал их общество со сладостями: приятно маленькими порциями, но от больших можно испортить зубы.

В дверь негромко постучали, и Станнис оторвался от созерцания однообразного морского пейзажа за стеклом иллюминатора.

— Не хочешь присоединиться к нам? — мама заглянула в каюту, но входить не стала. — Отец жарит сосиски.

— Надеюсь, он нас не спалит, — проворчал Станнис.

— Разве он когда-нибудь не справлялся с барбекю? С фейерверками — да. И с каминами. А однажды прожег лучший ковер Тайвина пеплом из трубки. Но в барбекю он просто бог. Идем.

Она протянула ему руку. Сопротивляться Станнис не смог. Горько вздохнув, он все же последовал за матерью наверх. В лицо ударил яркий свет, пахнуло морским воздухом и дымом. В животе у Станниса заурчало. Что бы он ни думал о легкомысленности отца, но мать была права: барбекю тот готовил просто великолепно.

— Вы только посмотрите, кто проснулся! — Отец помахал ему щипцами для мяса. — Выспался?

На самом деле Станнис проснулся в шесть и пару часов просто вертелся с боку на бок, прикидывая, сможет ли добраться до берега на спасательной шлюпке. Придя к выводу, что положение не настолько бедственное, он все же поспал еще немного. Надо признаться, после года интенсивных занятий, недосыпа и литров кофе, поспать подольше было весьма приятно. Один раз. Максимум два. Но не каждый же день.

— Почему ты в этой ужасной рубашке? — не унимался отец. — Я же подарил тебе красивую, с твоим любимым Бульвинклем.

— Мне не шесть лет! — огрызнулся Станнис.

— Ну и что! Рубашка все равно классная, а главное с оленем.

— Он лось…

— Папа прав, милый. Тебе нужно научиться отдыхать и ценить простые вещи.

В руках у Станниса очутился стакан апельсинового сока.

— Возьми лучше пиво, — отец махнул в сторону ведерка со льдом, в котором охлаждался десяток бутылок.

— Он не любит пиво, — укоризненно сказала мама. — Когда ты уже запомнишь, кто из твоих детей что пьет.

— Главное, не перепутать Ренли и Роберта, — рассмеялся отец.

Станнис закатил глаза. Желание вернуться в каюту стало еще сильнее, но мама положила руку ему на плечо.

— Просто наслаждайся морем, небом и солнцем, — сказала она и потянула его за собой.

Они остановились у края яхты, в лицо полетели брызги соленой воды. Обжигающе яркое солнце отражалось в воде, слепя глаза. Чуть дальше от них на волнах покачивалась небольшая лодка.

— Бывают моменты, когда надо прогнать все мысли из головы, — продолжала мама. — И смотреть на мир открытыми глазами. Видишь, мы тут не одни наслаждаемся путешествием. Доброе утро, мистер! Давай, поприветствуй нашего спутника.

Она приветливо помахала застывшему в лодке человеку. Станнис сомневался, что тот разделял ее веселье. Скорее всего, он проводил дни в море за ловлей рыбы, стараясь прокормить семью. Наверняка сейчас он смотрел на богатых людей с шикарной яхтой и про себя поносил их последними словами. Однако высказывать свои мысли и портить матери настроение Станнис не стал. Он покорно поднял руку и махнул. Незнакомец в лодке немного помедлил, но все же повторил жест в ответ.

— Вот ви…

Конец фразы потонул в грохоте. Уши заложило, в спину будто ударили молотом. Cтаннис еще успел почувствовать, как стакан выскользнул из руки, а потом перед глазами все завертелось, и море ринулось ему навстречу.

***

Давос с прискорбием рассматривал приборную панель. Половину электроники давно следовало заменить. Еще лучше — заменить саму лодку. Вот только вряд ли прибыли хватит хотя бы на новый эхо-радар. Словно прочтя его мысли, радар пискнул, высветив на экране точку приближающегося судна. Давос поморщился. Оставалось надеяться, что это не морская полиция, та всегда придирается к честным рыбакам.

Он вышел на палубу и прикрылся ладонью от солнца — сегодня пекло особенно сильно. Вдалеке показался корабль. Чем ближе он подходил, тем быстрее отступало беспокойство, и его место занимала зависть. Корабль оказался великолепной прогулочной яхтой — явно новой и очень дорогой. Давос не мог о такой даже мечтать. Впрочем, на месте владельцев он выбрал бы другую модель. Эта слишком тихоходная и требует значительного ухода. Хотя, если есть деньги, последнее не проблема. Яхта подошла ближе, так что Давос мог рассмотреть блестящую обшивку, название корабля — «Горделивая» и две фигуры на корме: женщину в легком летнем платье и мужчину, одетого не по погоде в серую рубашку с длинным рукавом. Женщина заметила Давоса и помахала ему рукой, спустя пару минут мужчина повторил ее жест. Давос усмехнулся. Все-таки не все богачи — самовлюбленные эгоисты. Кто знает, может владелец яхты когда-то поднялся к вершинам с самого дна?

Давос поднял руку и махнул в ответ. В следующий момент раздался грохот, и лодку сильно тряхнуло. Давос не удержался на ногах и повалился на палубу. Когда ему удалось подняться, глазам предстала ужасная картина: яхта горела, языки пламени плясали по обшивке, разрастаясь с каждой секундой. Лак трескался и опадал. Черный дым поднимался от обломков. Кажется, произошел взрыв. Давос плохо разбирался в пожарах, зато не один год провел в море и побывал в самых опасных ситуациях. Он был уверен: подобный взрыв не мог произойти сам по себе, особенно на такой новой и надежной яхте. Скорее всего, это спланированная атака, а значит, есть вероятность, что где-то в недрах корабля спрятана еще взрывчатка, которая ждет, когда огонь до нее доберется. По-хорошему следовало уходить, пока пожар не перекинулся на его лодку. В конце концов, кто вообще узнает, что он был здесь? Да и узнав, разве можно его в чем-то обвинить?

Об этом Давос подумал уже в воде, подплывая к горящему кораблю. На нем точно находились люди, которым требовалась помощь. Пусть Давос порой был циничным человеком и к богачам относился без особой любви, но не попытаться спасти тонущего — выше его сил. Морские боги такого не прощают. Давос был слишком суеверным и слишком часто видел, что случается с теми, кто не блюдет неписаные правила моря. Добравшись до горящего корабля, он нырнул. Женщина и мужчина стояли у самого края палубы, при взрыве их наверняка сбросило в воду. Ясным днем море было совсем прозрачным, и темный силуэт отчетливо виднелся в толще воды. Давос направился к нему. То и дело рядом проплывали обломки тонущего корабля. Снова что-то грохнуло, Давос почувствовал ударную волну, его сильно качнуло в воде. Мелькнула мысль, что стоило остаться на своей лодке и просто вызвать морскую полицию по рации, но отступать было поздно.

Давос, наконец, добрался до тела и обхватил его поперек туловища. В следующий момент он увидел несущийся на них винт. Давос резко дернулся вбок, стараясь отклониться как можно дальше, и едва успел убраться с пути обломка. По руке прошлось острое лезвие лопасти винта. Вода стала мутной от крови. Давос ринулся вверх. Дыхания уже не хватало, а воду вокруг все быстрее заполняли обломки корабля. Вынырнув, он понял, что дело плохо. Яхта стремительно уходила под воду, выбрасывая в воздух столбы дыма и полыхающие обломки, и его лодка покачивалась на волнах в опасной близости от огня. Один горящий кусок — и он рискует остаться в море без лодки во многих километрах от берега. Благополучно добравшись до своего борта, Давос мысленно вознес хвалу всем известным богами, а заодно и неизвестным. Затащив тело на палубу, он уложил его на доски и с силой надавил на живот. Ему удалось вытащить мужчину, точнее, парня — вблизи тот оказался младше, чем Давосу показалось сначала, вряд ли больше двадцати лет. Парень выплюнул фонтан воды и закашлялся. Оставив его приходить в себя, Давос бросился к штурвалу. Лодку следовало уводить как можно скорее.

Только оказавшись в рубке и попытавшись схватиться за штурвал, он понял, что правая рука болит и кровоточит. С ужасом Давос увидел, что кончики пальцев были срезаны винтом. С трудом оторвав взгляд от раны, он начал переключать скорость и завел мотор. Парус, конечно, дело хорошее, настоящий моряк должен ходить под парусом, но сейчас ситуация требовала быстрой реакции. Подхватив первую попавшуюся под руку тряпку, Давос замотал ею руку. Масштабы бедствия он оценит потом, а сейчас надо спасать свою жизнь. Вернувшись на палубу, он принялся быстро сворачивать ненужные сейчас паруса.

— Эй! — окликнул он парня. — Помоги мне!

Тот не отреагировал: так и сидел, взирая полными ужаса глазами на стремительно уходящую под воду яхту. Давос подскочил к нему и потряс за плечо.

— Помоги мне, — сказал он. — Если не поспешить, отправимся за ними.

— Что? — парень посмотрел на него невидящими глазами. — Что случилось? Где…

Он обернулся к охваченной огнем яхте и внезапно рванулся вперед. Давос едва успел его схватить, иначе он просто выпрыгнул бы за борт.

— Отпусти! — парень вырывался, оказавшись неожиданно сильным для своего хилого телосложения. — Они там! Мама! Отец!

Давос и сам думал, что люди могли остаться на горящем судне, но также понимал, что их уже не спасти. Слишком много времени прошло, хватило бы и чтобы захлебнуться, и чтобы задохнуться дымом, не говоря уже о горящих обломках. К тому же второй раз в этот ад Давос не сунется. И мальчишке, спасенному с таким трудом, не позволит.

— Отпусти!

Тот все еще пытался вырваться, но, видя как скрываются под водой последние части яхты, обмяк на руках Давоса. Тот подумал, что он начнет рыдать, однако парень словно впал в ступор.

— Надо вызвать помощь, — глухо сказал он.

— Да, — согласился Давос. — Но сначала отойдем на безопасное расстояние. Умеешь обращаться со снастями?

Парень покачал головой.

— А с рацией?

Тот неуверенно кивнул.

— Тогда иди в рубку и вызови морскую полицию, а я пока сниму паруса. И не пытайся броситься за борт, поверь, никому от этого лучше не станет. — Давос показал свою окровавленную руку. — Я ранен и вытащить тебя второй раз не смогу. Пообещай, что не выкинешь глупость.

Парень хмуро посмотрел на него, и Давосу показалось, что он заглянул в глубину бездонного океана.

— Обещаю.

***

— Надеюсь, ваше имущество было застраховано?

Давос не ожидал услышать подобный вопрос от врача — дело медика обработать рану. Впрочем, страховка у Давоса имелась, но минимальная. К примеру, микрохирургию кисти она не покрывала, и он остался бы без пальцев в любом случае.

— Лодка застрахована, но она не пострадала.

— Все же вам стоит обратиться в свою компанию, а также в полицию: зафиксировать нанесенный ущерб имуществу и здоровью.

Давос кивнул. Никакого ущерба имуществу не было, а кончики пальцев назад все равно не отрастут, и вряд ли страховики раскошелятся на компенсацию.

— А как тот парень, которого я вытащил? Он в порядке? — спросил Давос, стараясь перевести разговор на другую тему.

— Боюсь, мы не можем разглашать информацию о пациентах посторонним людям.

— Я его с того света вытащил, — заметил Давос. — Так что теперь не совсем посторонний.

Доктор недовольно на него покосился: ему явно не хотелось нарушать правила. Однако, немного помолчав, он неохотно ответил:

— В целом мистер Баратеон в порядке.

Баратеон. Эта фамилия регулярно мелькала в новостях — старинный, знатный род. На этом знания Давоса и заканчивались. Он никогда не интересовался политикой или светскими новостями. Получается, он спас богатого и влиятельного человека. Стоит ли просить за это награду? Давос не был уверен. Он немного верил в карму: сегодня ты вытащил мальчишку из воды, а завтра кто-то придет тебе на помощь в безвыходной ситуации. Море помнит все.

— Мы оставим вас на ночь под наблюдение, — сказал врач, заканчивая повязку.

Давос не стал возражать. Последние несколько месяцев он ночевал либо на лодке, либо в третьесортных мотелях. Больничная палата с телевизором и мягкой постелью оказалась очень кстати. Ради такого стоило потерпеть и уколы, и отвратительную безвкусную еду. День пролетел незаметно. Давосу сделали инъекцию от столбняка, забрали кровь на анализ. Потом он решил посмотреть телевизор и заснул под какую-то мыльную оперу.

Проснулся он от громких криков и, выглянув в коридор, заметил, что у соседней палаты стали собираться зеваки. Давос не любил лезть в чужие дела, но один из голосов показался ему знакомым:

— И что я должен был сделать!? Утонуть вместе с ними?!

— Лучше бы утонул! — отвечал громкий бас.

К палате уже спешила медсестра. Давос решительно растолкал зевак. Если обладатель баса не соизволит уйти, он сам его выведет.

— Не указывай мне! Я вашу клинику могу купить с потрохами. Посмотрим, как вы забегаете!

Вышедший из палаты мужчина едва не сбил Давоса с ног. Если бы Давос и впрямь стал выпроваживать его силой, ему пришлось бы несладко. Мужчина был на голову его выше, и раза в два шире в плечах. Высокомерная интонация, с которой он говорил, выдавала в нем богача. Такому не нужен никакой телохранитель — сам кого угодно скрутит в бараний рог. Окинув Давоса презрительным взглядом, мужчина устремился вдоль по коридору. Что-то подсказывало, что направлялся он совсем не к стойке регистрации, а прямиком к главному врачу.

— Расходимся по палатам, здесь нет ничего интересного, — скомандовала медсестра.

Кое-кто из собравшихся двинулся прочь, но большинство осталось топтаться на месте, стараясь заглянуть в палату.

— Слышали, что мисс сказала?! — рявкнул Давос и нахмурил брови.

Его бородатая физиономия произвела нужный эффект: зеваки поспешно разошлись, боязливо косясь на него.

— Вы тоже, — заметила медсестра.

— Разумеется, — Давос кивнул и направился к своей комнате, однако так до нее и не дошел, свернув в холл клиники.

В холле обнаружились автоматы с кофе и батончиками. Тратить деньги на кофе он не стал, надеяться на что-то приличное из автомата было глупо, а вот ореховый батончик все же купил. От больничного желе только сильнее хотелось есть. Давос рассчитывал посидеть здесь какое-то время, понаблюдать за персоналом и посетителями, но появилась все та же строгая медсестра, и пришлось ретироваться.

К своему удивлению в конце коридора, в который он свернул, Давос обнаружил балкон. Вернее, крытую террасу с уютной плетеной мебелью. С еще большим удивлением он застал в одном из кресел мистера Баратеона. Тот сидел неподвижно и смотрел в одну точку.

— Надеюсь, ты не собираешься спрыгнуть? — усмехнулся Давос и, не дожидаясь приглашения, уселся в соседнее кресло.

— Окна не отрываются, — ответил Баратеон, и Давос в очередной раз удивился. Почему-то он ожидал молчаливого игнорирования.

— Проверял?

— Да. Но не чтобы прыгнуть, просто хотелось свежего воздуха.

— Вид на закат над морем тоже неплохо, — заметил Давос, кивнув на раскинувшийся за окном пейзаж. Судя по кислой мине, Баратеон его восторга не разделял. — Меня зовут Давос Сиворт. — он протянул руку.

— Станнис Баратеон, — парень принял рукопожатие. — Сильно вам досталось? — он кивнул на забинтованную кисть Давоса.

— Это как посмотреть, — тот лишь пожал плечами. — Могло быть и хуже.

— Я оплачу ваше лечение.

— Не стоит. То есть все равно уже ничего не сделать. Мне обрубило кончики пальцев винтом. Если бы фаланги сохранились, врачи смогли бы их пришить, но, увы, они остались на дне океана вместе… — Давос осекся.

— С моими родителями?

— Я хотел сказать с вашей яхтой.

— К черту яхту, — зло выплюнул Баратеон. — Я с самого начала говорил, что это плохая идея, но меня никто не слушал. А теперь их нет.

— Я знаю, каково это — терять близких, — Давос положил ладонь Баратеону на плечо, тот тут же дернулся, высвобождаясь. — Мне доводилось переживать подобное.

— И как вы с этим справились?

— С этим нельзя справиться. Нужно принять это и ждать, пока боль притупится. Но мне в свое время помогла отвлечься работа.

— Чем вы занимаетесь? — Баратеон взглянул на него с любопытством, кажется, ему было действительно интересно.

— В основном промышляю крабами. Иногда беру частных клиентов: морские прогулки, рыбалка. У меня неплохой эхо-радар, так что улов я гарантирую. Правда меня редко нанимают. Для обеспеченных людей моя техника слишком старая и невзрачная. Люди победнее не станут раскошеливаться на целую лодку только для себя. Так что если захотите отвлечься, я всегда к вашим услугам.

Давос замолчал, и на террасе повисло напряженное молчание.

— Простите, — он отвел глаза. — Не лучшее время для рекламы.

— Для рекламы подходит любое время, — ответил Баратеон. — Так говорит друг моего отца.

Его губу задрожали. Глаза наполнились слезами, и как бы он ни старался сдерживаться, струи все же побежали по лицу.

— Не нужно стесняться своего горя, — Давос снова сжал его плечо. На этот раз мальчишка не сопротивлялся.

— Роберт, мой брат, считает, что мне следовало остаться на дне вместе с родителями.

— Твой брат — идиот.

Баратеон хмыкнул, и это походило на смешок.

— Безусловно, но это к делу не относится. Я не могу перестать думать, что он прав. Если бы можно было поменяться, сделать так, чтобы родители выжили, а я погиб, я бы не колеблясь согласился.

— Хорошо, что так нельзя сделать.

— Думаешь, я важнее родителей?

— Думаю, я не случайно оказался рядом с вашей яхтой, и вытащил именно тебя.

— Веришь в чушь, вроде судьбы? — Баратеон поморщился.

— Только в море, — честно признался Давос. — Хочешь шоколадку?

Баратеон удивленно на него посмотрел. Давос протянул ему купленный недавно батончик. Он чувствовал себя укротителем дикого животного, прикармливавшим строптивого зверя, чтобы войти к нему в доверие.

— Знаете, кто придумал делать такие шоколадки?

— Нет.

— И я не знаю, — рассмеялся Давос. — Зато я много чего знаю о море, яхтах, рыбах и крабах.

— Расскажи про крабов, — фраза прозвучала не как просьба, а скорее как приказ.

Баратеон наконец принял шоколадку, разорвал упаковку и принялся с аппетитом жевать. Наверное, следовало сначала поинтересоваться, а можно ли ему вообще после спасения от утопления есть подобную пищу, но к тому времени, как Давос об этом подумал, половина батончика уже была съедена. Оставалось надеяться, что ничего страшного с мистером Баратеоном не случится.

— На самом деле о крабах я знаю не так уж и много. Давайте я лучше расскажу, как проложить путь по звездам, если навигационное оборудование отказало.

Баратеон кивнул. Кажется, сейчас ему было все равно, о чем слушать. Лишь бы чей-то голос заглушал его скорбные мысли.

***

Утром позвонил Джон Аррен, извинился за Роберта. Станнис послал его куда подальше. Кажется, впервые в жизни он нахамил старику и не собирался извиняться. Вчерашний день вспоминать не хотелось, а не вспоминать не получалось. Вечером его отвлек от мыслей Давос, но, когда Станнис вернулся в палату, боль навалилась на него с удвоенной силой. Полночи он вертелся в кровати без сна. Каждый раз, закрывая глаза, он видел горящие останки «Горделивой», стремительно уходящие под воду, а в ушах звучал голос Роберта: «Это твоя вина!». Заснуть получилось лишь к утру, когда в комнату уже начал пробиваться рассвет. Однако короткий, рваный сон успокоения не принес. Во сне Станнис блуждал в клубах едкого дыма, который разъедал глаза, и слезы текли по щекам. Когда ему удавалось выныривать на свет, он видел отца, машущего щипцами для барбекю и маму с бокалом апельсинового сока. Но стоило сделать шаг им навстречу, все снова затягивало непроглядным дымом. «Научись отдыхать», — звучало совсем рядом. Станнис протягивал руку, но ловил лишь воздух. «И смени рубашку!» — доносилось совсем с другой стороны. Станнис бежал туда, но вновь находил лишь пустоту.

Когда он проснулся, подушка была мокрой от слез. Станнис лежал с закрытыми глазами и пытался снова погрузиться в сон. Пусть это был кошмар, но в нем он слышал голоса родителей. Ничего не получалось. Тогда Станнис решительно откинул одеяло и встал. После завтрака его осмотрел врач, сказал, что все в порядке, и нет смысла держать его в клинике дальше. Станнис и сам был рад покинуть это место, вот только возвращаться домой ему не хотелось. Аррен заверил, что пришлет машину к обеду, но Станнис не стал ее дожидаться. Наверное, это было глупо. Его вещи сейчас покоились на морском дне, а новые он получит лишь в особняке Баратеонов в другом городе. Сейчас у Станниса осталась только та одежда, в которой его вытащили из воды, но он все равно вышел в незнакомый город. Сначала он бездельно шатался по улицам. С моря дул приятный бриз, и судя по безоблачному небу, день обещал быть жарким. К полудню опасения Станниса подтвердились. Солнце палило нещадно, и редкая тень не спасала. На каждом углу можно было найти летние кафе и укрыться под зонтиками или тентами, но сидеть просто так, ничего не заказывая — ведь денег у него не было, — Станнис не хотел. Сам того не замечая, он двинулся к пристани. Найти ее оказалось несложно: нужно было просто двигаться вниз по склону, навстречу свежему ветру.

К тому времени, как Станнис вошел в порт, его мысли прояснились. Нужно было что-то делать: позвонить Джону Аррену или, на худой конец, Роберту. Нельзя просто взять и сбежать от проблем. Или можно? Интересно, если он напросится к кому-нибудь в команду, его возьмут? Вряд ли, тем более без денег и документов. Да и работать руками Станнис не особо умел. Впрочем, один знакомый человек в этом порту у него был. Поспрашивав немного, Станнис выяснил, что лодка Давоса Сиворта пришвартована совсем недалеко. Похоже, Давоса тут знал чуть ли не каждый, и местные не особо удивлялись, что его разыскивают. Ну да, Давос же возит частных клиентов. Правда он жаловался, что такое случается нечасто… Станнис решил не задумываться над этим, в конце концов, Давос показался ему веселым, общительным малым, не удивительно, что у него здесь столько приятелей.

Лодка Давоса называлась «Черная Бета» и выглядела она весьма потрепанной. В некоторых местах обшивка потрескалась и основательно выцвела. Оставалось надеяться, что внутри дело обстояло лучше, чем снаружи. Иначе непонятно, как Давос вообще на ней передвигался. Хозяин обнаружился на палубе и, судя по всему, собирался в ближайшее время отчаливать. Несколько минут Станнис просто стоял на пристани, наблюдая за выверенными движениями Давоса и размышляя, стоит ли его отвлекать. Может, у него есть срочные дела, а Станнис только помешает?

— Не терпится покинуть порт? — громко спросил он и тут же себя обругал. Давос едва не выронил канат из рук и резко обернулся. — Прости, не хотел тебя напугать.

— Ничего, — Давос натянуто улыбнулся и бросил канат у мачты. Он отряхнул руки и спрыгнул на пристань к Станнису. — Что привело вас сюда, мистер Баратеон?

— Просто Станнис. За последние сутки мне осточертело это «мистер». — Станнис немного помолчал, пытаясь сформулировать ответ на вопрос, вот только он и сам плохо представлял, зачем явился. — Твое предложение в силе?

— Которое?

— Морская прогулка, рыбалка, — как же ужасно это звучало в такой момент.

— Вам… Тебе разве не нужно на похороны? — осторожно спросил Давос.

— Похороны кого? Пустых гробов? — Станнис выдохнул, чтобы успокоиться. — Водолазы еще ищут… тела, но там слишком глубоко и сильное течение, сколько времени понадобится, неизвестно. Роберт в бешенстве, считает, что это было заказное убийство. Поднял на уши всех, кого только смог.

— Я, конечно, не специалист, но согласен с твоим братом, — сказал Давос. — Было несколько взрывов. Если нужно, я готов дать показания. И мне кажется, в такой момент ты должен быть рядом с братом. Помочь ему разобраться.

— Это вернет мне родителей?

— Нет, но…

— Просто «нет», без всяких «но». Если не хочешь возиться со мной, так и скажи.

— Не хочу, чтобы потом ты раскаялся за непродуманное решение.

— Она сказала, что я должен научиться отдыхать, — Станнис посмотрел Давосу в глаза. — Моя мать. Это были ее последние слова. Мне это нужно. Как будто выполнить ее последнюю просьбу.

— Поднимайся, — Давос коротко махнул рукой к трапу.

— Спасибо, — прошептал Станнис и направился к лестнице.

— А где твои вещи?

— Их нет.

— Разве тебе не привезли в больницу?

— Нет. После выписки я должен был сразу отправиться в особняк, но пришел сюда.

— Понятно, — протянул Давос, хотя вряд ли что-то понял.

— Кстати, — Станнис остановился на середине трапа. — Денег с собой у меня тоже нет, и я не уверен, что по возвращению Роберт согласится оплатить твой счет. И управлять лодкой я не умею. Просто, чтобы ты знал.

Несколько секунд ему казалось, что Давос вышвырнет его в море, но тот лишь рассмеялся.

— В таком случае и я должен признаться. Еды почти нет, питаться будем тем, что поймаем. Одеяло одно, аптечка пустая, а навигационное оборудование барахлит. Но у тебя есть целых пять минут, чтобы вернуться на берег.

— За какую из этих веревок нужно потянуть, чтобы поднять парус? — спокойно поинтересовался Станнис.

— Сначала надо убрать трап и вообще приготовиться. Да и из гавани пойдем на моторе. Не спеши так, море никуда не денется.

— Тогда, может, еще и перекусим? — за весь день Станнис так и не поел, к больничному завтраку он почти не притронулся, и теперь жалел об этом.

— Идем, — Давос направился к трюму. — Где-то у меня оставалась вчерашнее рагу. Правда, в нем лука больше, чем рыбы.

Сейчас Станнис был согласен даже на лук.

***

Давос открыл глаза и зябко поежился. Ночью в море бывало прохладно даже в этих краях, а свое одеяло он отдал Станнису. Давос повернулся и окинул взглядом каюту, он оказался один. На полу валялось скомканное одеяло — единственное доказательство того, что богатый наследник на его лодке ему не приснился. Как Давос вообще согласился на подобную авантюру? Бросить все и отправиться в путешествие, за которое ему, скорее всего, не заплатят. И это в тот момент, когда у него есть дела. Давос поднялся и потянулся. Никуда не спешить и поддаться мимолетной прихоти, пусть даже и не своей, было приятно. А дела подождут. В конце концов, даже у президента бывает отпуск, что уж говорить о простом рыбаке.

Станнис обнаружился на палубе с удочкой в руках и пустым ведром рядом. Он хмуро наблюдал за леской, колыхавшейся в воде. Видя, как неловко Станнис держит удочку и дергает ее на себя, Давос не удивился бы, узнав, что тот вообще впервые рыбачит. Впрочем, собрать удочку и закинуть ее он как-то сумел.

— Доброе утро, — поприветствовал его Давос.

— Сомневаюсь, — буркнул Станнис.

— Давно здесь сидишь?

— Не знаю. Было еще темно, когда я вышел.

— Плохо спалось.

— Отвратительно.

— Я предупреждал, что кровать одна, да и та не мягче пола.

— Не в этом дело. Жесткий пол даже хорош: помогает отвлечься от мыслей.

Станнис дернул удочку, леска натянулась и порвалась, заставляя его опрокинуться на спину.

— Проклятье! — выругался Станнис и потянулся к лежащему рядом чемоданчику со снастями.

— Подожди, — остановил его Давос. — Если продолжишь в том же духе, оставишь меня без запасов.

— Я возмещу… — попытался возразить Станнис, но Давос перехватил его руку.

— Нет, давай лучше ты не будешь портить снасти. Течение сильное, а рыба здесь водится крупная. Возьми вот эту леску и крючок побольше. И не гипнотизируй воду. Это же спиннинг. Закидываешь, придерживаешь катушку, чувствуешь напряжение лески. Клюнуло — тяни.

Давос взмахнул удочкой, демонстрируя все только что сказанное на практике. Крючок с плеском погрузился в воду.

— Держи, — Давос передал удочку Станнису. — Стой у правого борта. Следи внимательно. Это не так просто, как может показаться со стороны, но если ты устал, лучше отдохни.

— Тогда, нам нечем будет обедать, — Станнис неловко закинул удочку. — К тому же это отвлекает, можно сосредоточиться на деле.

Давос оставил его одного, а сам прошел в рубку, проверил приборы, внес поправки в курс. Подумав, он порылся в вещах и вытащил кусок ткани. Когда-то это была простынь, сейчас она годилась разве что на тряпье. Давос потихоньку отрывал от нее лоскуты и использовал, если нужно было вытереть руки или что-то подвязать. Вернувшись на палубу, он протянул ткань Станнису.

— Повяжи на голову, а то заработаешь солнечный удар. Хотя погоди, не бросай удочку, я сам.

Он сложил ткань треугольником и водрузил Станнису на голову наподобие банданы, затянув узел на затылке.

— И рубашку сними. Я поищу тебе что-нибудь полегче. Хотя к полдню начнет жарить так, что никакой одежды не захочется. Кстати клевать в жару не будет.

— Значит, мы в любом случае останемся без обеда, — буркнул Станнис, старательно забрасывая удочку в очередной раз. — Или можем проверить ловушки.

— Какие ловушки?

— На крабов. Ты же крабов ловишь.

— Ну да. Но я не ставлю ловушки каждый день. Да и не успел бы я вчера, потому что… Ты знаешь почему. К тому же крабов не едят, их дороже продать, а самому пообедать луковым супом.

Станнис нахмурился, сжал зубы и монотонно раз за разом взмахивал удочкой.

— Хватит, — Давос положил руку ему на плечо. — Рыбалка должна приносить удовольствие, по крайней мере, рыбалка со спиннингом, а такое ощущение, что тебя заставляют.

— Какое вообще может быть удовольствие в махании палкой с веревкой? Рыбу ловят, чтобы не умереть с голода, не более того.

— Ты слишком плохого мнения о моих запасах, — усмехнулся Давос. — Не королевская кухня, конечно, но и от голода мы не умрем. Ближайшую пару дней точно. Но если тебе так хочется поймать рыбу, у меня есть радар. Посмотрим, что можно сделать.

Давос вернулся в рубку и включил эхорадар. Он уже забыл, когда последний раз пользовался им по назначению, именно для выслеживания рыбы. Экран загорелся равномерным серым цветом. Ничего удивительного в том, что Станнис безуспешно орудовал спиннингом — рыбы поблизости не оказалось. Давос покрутил ручку дальности, потом сменил курс. Вновь посмотрел на радар.

Хоть Станнис и бросил все силы на добычу рыбы, перерыв на завтрак он все же сделал. Правда только после того, как Давос рассказал, что в ближайшие пару часов улов ему не светит. Пока Станнис готовил завтрак — для богатого мальчика яичницу он жарил вполне прилично — Давос покопался в своих вещах. Одежды, подходящей Станнису, не нашлось, но Давосу все же удалось отыскать почти новую футболку. Ему самому она была мала, поэтому он редко ее надевал, а Станнису пришлась впору. Возражать против чужой одежды он не стал, безропотно надел и футболку, и сооруженные из старых джинсов шорты. В таком наряде, с повязанной на голове выцветшей тряпкой, никто не признал бы в нем отпрыска славного рода Баратеон. Давосу даже показалось, что в обносках Станнис чувствует себя комфортней, чем в рубашке и брюках. А вот поведение его изменилось с точностью до наоборот. Позавтракав и окончательно проснувшись, Станнис стал более жестким. Просьбы начали походить на приказы, а в голосе прорезалось недовольство. Впрочем, указания Давоса помочь с канатами или техникой, он выполнял без возражений.

К полудню они нагнали выслеживаемый косяк рыбы. Давос оставался за штурвалом и следил за добычей по радару, Станнис же принялся оттачивать искусство спиннинга. Первая рыба сорвалась с крючка, он зло зашипел, но в глазах его блеснул азарт. Кажется, теперь он понял, что такое удовольствие от рыбалки. Вторая попытка увенчалась успехом. Рыба была небольшая, юркая, извивалась в руках Станниса, но тот держал крепко. Еще пару взмахов удочкой, и к ней присоединилась вторая, а затем и третья.

— Вот, — Станнис поставил ведро, в котором плескалась рыба. — На сегодня нам хватит, а завтра поймаем еще.

Его глаза блестели. Впервые Давос видел его довольным, без гримасы боли на лице. Успех следовало закрепить.

— Как насчет еще более острых ощущений? — сказал он. — Теперь ее надо почистить выпотрошить и приготовить. Последнее, впрочем, я могу сделать сам.

Станнис поморщился, но возражать не стал.

— Только руки себе не отрежь! — крикнул Давос ему вдогонку. — Нам хватит и одного калеки на корабле, — добавил он тише, сжимая и разжимая забинтованные пальцы на левой руке.

Приближение чужого корабля Давос заметил, только когда Станнис скрылся в трюме. Судя по радару, судно целенаправленно двигалось к ним. Давос выругался. Встречаться с морской полицией не хотелось. Еще больше не хотелось нарваться на пиратов, которые хоть и редко, но все же попадались в этих краях. Бело-синий катер появился на горизонте, и Давос сбросил ход, позволяя себя догнать. Спустя пару минут офицер морской полиции ступил на палубу. Судя по его суровому выражению лица, церемониться он не собирался.

— Вы знаете, что находитесь в нейтральных водах, сэр? — без предисловий начал он.

Давос покосился на навигатор: и правда, они зашли достаточно далеко в глубь океана. Выход в нейтральные воды не считался преступлением, но выглядел очень подозрительно.

— Простите, — ответил Давос. — Я не заметил.

— Как давно вы в море?

— Второй день.

— А вообще?

— Достаточно, — уклончиво ответил Давос.

— И не заметили, что вышли в нейтральные воды?

— Я немного отвлекся…

— Документы на лодку, — похоже, понятия вежливости офицер не знал.

За подобный тон, а также отсутствие слов «пожалуйста», «будьте любезны», «сэр» можно было написать жалобу в морское управление, и офицер получил бы выговор. Но только когда Давос окажется на суше. В море же лучше безоговорочно подчиняться полиции, это один из многих уроков, которые он вынес из жизни.

— Краболовля, — офицер пролистал документы. — То есть добываете крабов?

— Да.

— Днем, в такую жару и в нейтральных водах?

— Нет, сейчас я просто рыбачил. Разрешенную рыбу, — поспешно добавил Давос, видя, как подозрительно прищурился офицер. — В разрешенных объемах. Просто, чтобы хватило на ужин.

Офицер ему явно не поверил и уже открыл рот, чтобы что-то сказать, но тут из трюма показался Станнис, вытирая руки от требухи полотенцем.

— У тебя масло кончилось, — заявил он. — А сковорода настолько древняя, что, боюсь, рыба на ней сгорит к чертовой матери.

Он замер, глядя на офицера, и беззаботное выражение лица сменилось привычной кислой миной, как если бы он страдал от зубной боли.

— Мистер Флорент?

— Мистер Баратеон? — удивился в ответ офицер. — Что вы здесь делаете?

— В данный момент жарю рыбу.

— Мои соболезнования… — попытался начать офицер, но Станнис его быстро прервал.

— Да-да-да, мне надо идти, а то от обеда останутся одни угли.

— Добавь воды, — крикнул ему в спину Давос, — пусть получится тушеная. — Он обернулся к офицеру и объяснил: — Вы ведь в курсе, что произошло с его родителями. Морская прогулка должна помочь парню отвлечься. Он ловил рыбу спиннингом и очень увлекся. Я видел, что мы входим в нейтральные воды, но решил не мешать ему. Мы должны были сразу же повернуть назад, но тут вы нас нагнали.

— Да, — задумчиво произнес офицер. — Наверное, так лучше. Я знаю Станниса, то есть мистера Баратеона. Представить не могу, что он сейчас переживает. Но впредь все же следите за навигацией и сразу поворачивайте.

— Да, сэр.

Офицер козырнул и направился обратно к патрульному катеру. Давос перевел дыхание и спрятал документы. Из трюма начал доноситься запах рыбы. Надо бы пойти проверить как там дела у Станниса, а то кухонная утварь и впрямь старая, не спалил бы он лодку вместе с обедом.

В кухне на плите стояла сковородка, в которой шкворчали две рыбины, но самого Станниса не оказалось. Давос прошел в комнатку, служившую спальней, и замер на пороге. Видимо, Станнис пытался найти съестные припасы, но нашел кое-что поинтересней. Кровать была поднята и несколько досок в полу аккуратно вынуты. Они не были сломаны, просто не крепились в полу, закрывая пространство внизу. Рядом с образовавшейся дырой сидел Станнис и одну за другой вытаскивал из нее коробки. Некоторые он уже успел вскрыть, и у его ног валялись сигары и бутылки с алкоголем. Услышав шаги, он обернулся и уставился на Давоса словно впервые его видел. В его глазах читалось разочарование.

— Значит, краболов?

— Крабами я тоже иногда промышляю. Но, если начистоту, нечасто, только чтобы не вызвать подозрений.

— А на самом деле возишь контрабанду.

— Это прибыльнее, чем крабы. А еще не так затратно и конкурентов меньше.

— Повезло же тебе, что я знаком с Флорентом. И что тебя не стали допрашивать и обыскивать в связи с гибелью родителей. Хотя теперь понятно, почему ты хотел скорее сбежать из города.

— И еще потому, что груз надо доставить покупателю.

— Тогда зачем ты взялся развлекать меня?

— Тебе это было нужнее. А покупатель никуда не денется. В крайнем случае, всегда можно найти другого.

Станнис помолчал, осматривая комнату, потом поднял взгляд на Давоса.

— И что теперь? Сбросишь меня в воду и скажешь, что никогда не встречал?

— Что за глупость?! — от такого предположения Давос едва не лишился дара речи. — Не забывай: я тебя спас, хотя мог бы даже не пытаться. Я просто надеюсь, что ты не станешь вызывать своего друга из морской полиции и не сдашь меня.

— Он мне не друг, — ответил Станнис. — Я встречался с его племянницей, но мы расстались. Правда, не уверен, что он в курсе. Наверное, до сих пор надеется, что она станет женой Баратеона.

Давос не стал уточнять, хотя ему было интересно, почему Станнис не сошелся с племянницей офицера. Однако сейчас его больше заботил груз.

— Может, все-таки уберем все это обратно? — с надеждой спросил он.

Станнис нехотя поднялся и уступил ему место.

— И много можно выручить за вино и сигары? — с сомнением поинтересовался он, пока Давос засовывал все обратно в тайник.

— Это не просто вино и сигары, это настоящие кубинские сигары и ром. Покупаешь по дешевке, а продаешь за хорошие деньги. Да, навар получается приличный.

— Что такого особенного в кубинском роме?

— Хочешь узнать?

Станнис помедлил, но все же кивнул и протянул руку за бутылкой.

***

Станнис лежал на палубе и смотрел на небо сквозь растопыренные пальцы. Никогда в жизни он не чувствовал себя настолько пьяным. Наверное, потому что никогда не пытался по-настоящему напиться. Сделать это оказалось несложно, нужно было просто почаще прикладываться к бутылке. Настоящий кубинской ром оставлял во рту неприятный привкус. Станнис не был ценителем вин, но мог с ходу назвать несколько напитков, превосходящий этот вкусовыми качествами. Впрочем, со своей основной задачей он прекрасно справлялся — Станнис был мертвецки пьян. Он в очередной раз отхлебнул из бутылки, поморщился. Должно быть, что-то подобное пили пираты, когда-то давно обитавшие в этих морях. Или контрабандисты.

— Почему ты этим занимаешься? — спросил он.

— Пью с тобой собственный товар? — отозвался Давос, сидевший напротив.

Он привалился к борту лодки и, прикрыв глаза, подставлял лицо солнцу. Если бы Станнис протянул руку, он мог бы ухватить его за ногу. Вот только зачем ему это делать? Впрочем, «зачем» не тот вопрос, что возникает в голове пьяного человека.

— Перевозишь контрабанду? — уточнил Станнис.

— Я же говорил, ради денег, — ответил Давос. — Мой отец был краболовом, я помогал ему с детства, а когда он умер, то продолжил его дело. Это ведь только кажется, что все просто. Крабы — весьма прихотливые твари. Их сложно поймать, а если поймал, то половина передохнет по пути на рынок. Цена у них выше, чем у рыбы, но и затрат больше. Чистая выгода получается ничтожной. Однажды приятель попросил меня перевезти кое-какие вещи. Я согласился и получил больше, чем зарабатывал за месяц. Мы с женой тогда как раз ждали ребенка, эти деньги очень пригодились.

— И тебе не стыдно?

— За то, что не плачу налоги?

— За то, что нарушаешь закон.

— Закон можно нарушать множеством способов, мой не самый плохой. В конце концов, я ведь не наркотики или оружие перевожу.

— И как к этому относится твоя жена?

— Мы развелись два года назад.

— Из-за твоего ремесла?

— Нет, она так и не узнала. Да и если бы узнала, не думаю, что осудила бы меня. Но дело было в другом. — Давос помолчал, но все же продолжил: — Я любил ее, но не так, как следовало. Без меня ей было лучше. А почему ты расстался с племянницей Флорента?

— С чего я вдруг должен тебе рассказывать? — огрызнулся Станнис.

— Ну, я ведь тебе рассказываю.

— У парней на факультете есть развлечение: кто больше придумает недостатков Селисы Флорент: большие уши, усики над верхней губой, курчавые волосы, манера одеваться, как в позапрошлом веке. Отчасти поэтому я пригласил ее на свидание, из чувства противоречия. Мы встречались полгода, а потом она меня бросила.

— Сочувствую, — сказал Давос. — А что ее в тебе не устроило?

— У девушек на нашем факультете тоже есть развлечение: кто больше найдет минусов у Станниса Баратеона. Вроде: тощий как спичка, косматые волосы, глаза невнятного цвета.

— С глазами они неправы.

— Нас заочно поженили еще в первом семестре. Она ушла к рыжей третьекурснице, а я даже не расстроился. Мне было все равно. До сегодняшнего дня, я о ней даже не вспоминал.

— За то, чтобы мы находили людей по вкусу, а не страшных баб.

Давос отсалютовал бутылкой и сделал большой глоток, Станнис последовал его примеру. В глазах заплясали разноцветные искры.

— Боже, ну и пробирающая штука! — воскликнул он, когда смог снова дышать.

— Я же говорил, лучше кубинского рома ничего нет. Ну, разве что их местное самодельное пойло. Оно как русская рулетка, никогда не знаешь, останешься ли после нее жив и зряч.

— То, что мне сейчас нужно. Давай махнем на Кубу. Сколько у нас на это уйдет? Месяц, два? Я готов к любым опасностям.

Давос рассмеялся.

— Мы даже курс не меняли. Продолжим в том же духе, будем там уже завтра. Но в случае чего с полицией будешь разбираться сам.

— Я — Станнис Баратеон! Сенатор Ланнистер — лучший друг моего отца. Плевать мне на полицию, хочу на Кубу. Только море, песок и алкоголь!

— Аминь, — Давос вновь поднял бутылку.

***

Утренний туман постепенно таял под палящими лучами солнца. Давос лениво крутил штурвал и пил кофе. Кофе кубинцы производили не такой превосходный, как ром, но все равно на порядок лучше того, что Давосу доводилось пробовать на материке. До побережья оставалось полдня пути, и это было форменным безумием. Как и последние несколько дней, начиная с того момента, когда он увидел дорогую яхту на горизонте. Конечно, Давос не мог не помочь терпящим бедствие, но что случилось потом? Вместо того чтобы доставить груз по назначению, он взялся развлекать убитого горем мальчишку. Вместо того чтобы повернуть назад после предупреждения морской полиции, он продолжил вести лодку к берегам Кубы. В конце концов, вчера он пил собственный товар, что уж совсем недопустимо для контрабандиста. Вместе с этим стоило признать, что внезапное путешествие стало лучшим за последние несколько лет. Что-то было в Станнисе Баратеоне, заставляющее Давоса отказаться от принципов, забыть о делах и идти у него на поводу.

Из трюма послышался стон. Давос обернулся поприветствовать Станниса, но тот не спешил появляться. Вместо него раздался еще один стон, потом скрипнули ступени. И лишь спустя пару минут показалась взлохмаченная голова. Двигался Станнис осторожно, медленно, с трудом передвигая конечности.

— В аптечке есть аспирин, — сказал Давос вместо приветствия. Он подумал, что пожелать доброго утра было бы нечестно.

— Зачем? — Станнис вышел в рубку и тут же скривился.

— Помогает от головной боли, — ответил Давос. — Или не помогает, но больше все рано ничего нет.

— У меня не болит голова, — Станнис сделал пару шагов и зашипел сквозь зубы. — Но, кажется, это единственное, что у меня не болит. Что вчера было?

— Ты пил. То есть мы пили.

— Это я помню, а дальше?

— Ну, мы говорили, потом опять пили, потом решили отправиться на Кубу.

— Мы дрались?

— Нет.

— Попали в шторм?

— Нет. Откуда вообще такие мысли?

— Последнее, что я помню, это как просил не менять курс. Что было дальше?

— Ты уснул.

— Тогда почему у меня такое чувство, что вчера меня засунули в мясорубку?

— Возможно, интоксикация, — предположил Давос. — Или… А ну-ка сними футболку.

Станнис подозрительно на него покосился, но все же потянул край футболки вверх. Едва он попытался поднять руки, как зашипел от боли. Давос подошел ближе и помог справиться с одеждой. Спина Станниса была ярко-красного цвета. В некоторых местах она шелушилась, в некоторых покрылась крошечными пузырьками.

— Да ты обгорел! — удивился Давос. — Не надо было оставлять тебя спать на солнце. Извини, я просто не подумал, что у тебя такая чувствительная кожа.

— Она не чувствительная, — буркнул Станнис. — Просто я давно не загорал. Но если это простой солнечный ожог, то ничего страшного.

— Я бы не был так уверен. Лучше чем-нибудь обработать.

— Чем? Аспирином?

— Хотя бы холодный компресс приложить, — сказал Давос. — Спускайся в каюту, я поищу, чем можно помочь.

— Кажется, там оставался ром, — задумчиво заметил Станнис.

— Только не пробуй им натереться, сделаешь еще хуже.

— Даже не думал о подобном. Исключительно внутрь.

Для Давоса солнце никогда не было проблемой, он с детства привык к его палящим лучам. Да и сказалось множество поколений рыбаков, предшествовавших ему. Кремом Давос никогда не пользовался, даже если приходилось обгореть на солнце. Однако Станнису повезло, что Давос не был одиночкой и не раз принимал на лодке гостей или коллег для совместного дела. Под всякий когда-то забытый на его лодке хлам он отвел особую коробку, в которой время от времени можно было найти что-то полезное. Давос достал ее с полки, покопался внутри. Иногда ему казалось, что коробка волшебная и выдает все, что ему требуется. Но, как и во всяком волшебстве, было одно ограничение: вещь должна быть по-настоящему нужной. Когда Давос перебирал содержимое коробки от нечего делать, в ней находилась лишь ненужная ерунда. Но сейчас полный тюбик солнцезащитного крема почти сразу попался под руку. Давос даже не помнил, кто именного его здесь оставил, но мысленно поблагодарил неизвестного за забывчивость. На тюбике большим шрифтом значилось: «Три в одном!». Что-то вроде универсального крема, подходит как для защиты от солнца, так и для применения после. Давос не очень доверял таким вот продуктам «все и сразу», но альтернативы не было.

Спустившись в трюм, Давос застал весьма интересную картину. Станнис сидел на полу с бутылкой рома в одной руке, а другой остервенело расчесывал кожу на спине докуда мог дотянуться. От ногтей оставались красные полосы, еще чуть-чуть и он расцарапает себя в кровь.

— Эй, полегче, — Давос шагнул вперед и перехватил его руку. — Так будет только хуже.

— Сомневаюсь, что может быть хуже, чем сейчас, — Станнис высвободил руку.

Давос опустился на пол позади него.

— Если жизнь меня чему и научила, — сказал он, открывая крышку крема, — так это тому, что хуже может быть всегда.

Станнис не ответил, он ссутулился на полу и напряженно засопел. Давос выдавил крем сразу его спину, и тот вздрогнул. Он осторожно дотронулся до кожи Станниса кончиками пальцев и принялся растирать крем. Левая кисть Давоса оставалась забинтованной, и приходилось действовать только правой. Хоть он и был правшой, но без помощи другой руки чувствовал себя неудобно. Кожа под пальцами горела огнем, но, несмотря на ожог, была мягкой и нежной на ощупь. Крем быстро впитывался, и Давос добавил еще. Стараясь не торопиться, он провел пальцами от одного плеча Станниса до другого, размазывая крем, затем вдоль позвоночника до самого края шорт. Время от времени Станнис вздрагивал, не то от боли, не то от самих прикосновений. Давос помедлил и накрыл его плечо ладонью, провел вниз, слегка растопырив пальцы, стараясь почувствовать рельеф мышц. Затем в обратную сторону и уже немного сильнее надавливая. Сейчас он не столько втирал крем, сколько ласкал Станниса. Возможно, Давос перешел границу, и ему следовало прекратить, но Станнис молчал и не просил остановиться. Теперь на его коже оставались следы от рук Давоса. В некоторых местах проступили синяки. Давос придвинулся ближе, легко подул на горячую кожу. Станнис шумно втянул воздух сквозь зубы. Давос скользнул ладонью под его рукой и погладил живот, спустился чуть ниже, к краю шорт, но тут Станнис поймал его за руку.

Некоторое время они так и сидели замерев. Давос практически обнимал Станниса, а тот держал его руку, не давая ей пробраться ему в штаны. Но и убирать ладонь Давоса Станнис не спешил, словно бы решал, как поступить дальше. Для Давоса же все было очевидно. Если бы Станнис не хотел близости, сбросил бы его руку, отстранился и ушел сразу. Однако он этого не сделал. Давос наклонился еще чуть ближе и коснулся губами плеча Станниса, почувствовав жар его кожи, ее мягкость и запах солнцезащитного крема. Он целовал медленно, осторожно, чтобы не оставить багровых кровоподтеков, сначала плечо, затем неспешно двинулся вверх, переходя на шею. Станнис, до этого сидевший неподвижно, словно застывшая статуя, судорожно выдохнул и чуть наклонил голову, подставляясь под поцелуй.

Давос тут же отстранился, но лишь затем, чтобы расстегнуть свою рубашку. Левой рукой, да еще и в бинтах, сделать это было совсем непросто. Однако рубашка была старой, разношенной, и пуговицы легко выскакивали из петель. Распахнув ее и скинув с плеч, Давос притянул к себе Станниса, заставляя откинуться на свою грудь. Станнис прикрыл глаза и слегка закусил губу. Его ладонь все еще лежала на ладони Давоса, но теперь уже не останавливала ее. Станнис просто держал его за руку, слегка водя пальцами и поглаживая. Давос осторожно двинул рукой вниз, накрыл пах Станниса и слегка надавил, принялся массировать, чувствуя, как под пальцами напрягается и проступает под тканью член.

Станнис тихо застонал и откинул голову Давосу на плечо. Левую ладонь он сжимал на колене Давоса, а правой робко гладил руку, ласкавшую его. Давос положил ладонь ему между ног и с силой придвинул к себе, так что зад Станниса плотно прижался к его паху. Просто ласкать Станниса становилось все труднее и труднее. Собственный член болезненно напрягся в штанах и терся о плотную ткань джинсов. Давос перехватил Станниса поперек груди левой рукой, а правой расстегнул его джинсы и высвободил возбужденный член. Он крепко обхватил его ладонью и принялся скользить вверх-вниз. Крем, оставшийся на ладони, позволял делать это свободно и легко ускорять ритм. Станнис шипел сквозь зубы, но очень скоро стал подаваться навстречу движениям Давоса, а через пару минут стонал уже не сдерживаясь. Давос тоже прижимался к нему, терся о его зад, но одежда мешала. Если бы ее не было вовсе… От мыслей, что можно было бы делать со Станнисом в той же позе, но будь они без одежды, у Давоса перехватывало дыхание. Изгнать картину из головы не получалось, и вряд ли он вообще сможет это когда-нибудь сделать.

Станнис извивался под его руками, вскидывал бедра навстречу и подавался назад, вжимаясь задом в его пах. Давос плотнее сжал пальцы. Станнис в очередной раз двинулся вперед, но движение вышло дерганым, резким. Он вскрикнул, и белая струя вырвалась, забрызгивая его грудь и пол каюты. Станнис обмяк, навалившись всем телом на Давоса. Тот еще массировал его опадавший член. Очень не хотелось выпускать Станниса из объятий, но тот почти сразу отстранился и застегнул джинсы. Обернувшись к Давосу, он сел, несколько отдалившись от него. Какое-то время он просто рассматривал Давоса. Интересно о чем он думал: как мог так поступить? Достоин ли этот парень? Почему бы не продолжить?

На последний вариант Давос никогда бы не поставил. Зря. Как оказалось, именно эти мысли и царили в голове Станниса.

— Снимай, — хрипло сказал он, указывая на джинсы Давоса.

— Но… — тот не нашел, что ответить.

— Снимай!

Давос внезапно вспомнил, что перед ним богатый и влиятельный человек, который умеет приказывать. Не подчиниться он просто не смог. Наверное, это был один из немногих приказов в его жизни, который Давос выполнял с таким рвением. Он быстро стянул с себя джинсы вместе с бельем, от волнения едва не запутавшись в собственной одежде. Снять полностью помешали ботинки, и пришлось просто спустить штаны до щиколоток. Он оперся о руки за спиной и раздвинул колени. Член тяжело покачивался. Станнис подобрался ближе и медленно, осторожно наклонился вперед. Давос сидел, боясь пошевелиться или сделать лишнее движение. Ему не верилось, что Станнис и впрямь замер в нескольких сантиметрах от его члена. В какой-то момент даже показалось, что сейчас Станнис просто сбежит, но тот не собирался отступать. Он подался вперед, обхватил губами член Давоса и погрузил себе в рот. Давос тихонько ругнулся. Станнис двигался медленно, очень аккуратно, будто следовал какой-то схеме. У него явно не было большого опыта в подобных занятиях, однако и на то, что он делает это впервые, не походило. Давоса даже кольнула ревность, но все мысли очень быстро улетучились, когда Станнис обхватил основание его члена рукой и коротко, но быстро, задвигал головой. Надолго Давос не хватило. Он застонал и кончил не успевшему отстраниться Станнису в рот. Тот быстро сплюнул и утерся. Похоже, каюте после сегодняшнего дня потребуется влажная уборка.

Давос подтянул джинсы и застегнул молнию. Станнис наблюдал за ним молча, смущенным он не выглядел.

— Как насчет завтрака? — предложил Давос, чувствуя, что нужно что-то сказать. Да и, собственно, позавтракать не мешало.

— Я бы лучше вымылся, — ответил Станнис. — Или хотя бы искупался.

— Подожди до вечера, есть одно безлюдное место на побережье, хочу тебе его показать — прозвучало двусмысленно, но Давос не имел в виду ничего предосудительного: он действительно знал много мест, где можно искупаться вдали от людских глаз. Впрочем, если Станнис захочет чего-то предосудительного, то место тоже прекрасно подойдет.

— На берегу я надеялся на полноценный душ, — заметил Станнис. — Но насчет побережья тоже неплохая идея. А пока идем есть, я сейчас с голоду умру.

***

@темы: слэш, тексты, modern!AU, ББ-2017, NC-17, ангст, флафф, романс

---

Пока я жива

[BIG_ICE_BANG]

]Название: Пока я жива
Автор: crossingwinter, ссылка, разрешение получено
Переводчик:  belana,  Lelianna
Бета:  belana,  Lelianna
Иллюстратор:  Lilymoor, анон
Персонажи/Пейринг: Элейна Таргариен/Алин Веларион, Элейна Таргариен/Роннел Пенроз; Элейна, Дейна и Рейна Таргариены, Бейелор Благословенный, Дейерон II (Добрый) Таргариен, Эйегон IV (Недостойный) Таргариен, Нейерис Таргариен, Мария Мартелл и другие
Категория: джен, гет
Рейтинг: PG-13
Жанр: character study, преканон
Размер: 25 515 слов
Саммари: Из трех сестер, заключенных Бейелором Благословенным в Девичий Склеп, лишь Элейна Таргариен прожила долгую жизнь, полную приключений и страстей
Примечания: фик переведен на PLiO BigBang-2017
Дисклаймер: не претендуем
Ссылка на скачивание: AO3
Иллюстрации: Богороща, Три девы Башни

Глава 1

— Элейна, снова черное платье! — посетовала мать, когда девочка вышла на террасу к завтраку.

Та не ответила и уселась рядом с Рейной в серебристо-голубом одеянии, которое оттеняло ее волосы, заставляя их блестеть точно лунный свет.

— В черном ты выглядишь бледной и заморенной, — сокрушалась мать.

— А мне нравится, — сказала Элейна, пожав плечами.

Она постучала вареным яйцом по столешнице, раздался глухой треск, и Дейерон фыркнул.

— Отец еще не умер, — напомнил Бейелор назидательным тоном, — а ты уже оплакиваешь его.

— Ничего подобного. — Элейна положила ложку каши на тарелку и потянулась за мандарином.

— Она просто хочет порадовать отца, — сказала Дейна и, вытянув руку за спиной Рейны, потрепала волосы младшей сестры. — Ему нравится черный цвет.

Элейна и Дейна улыбнулись друг другу.

— В черном ты такая тощая, — тяжело вздохнула мать. — И так одна кожа да кости, стоит ли подчеркивать свою худобу одеждой?

Элейна снова молча пожала плечами. Она знала, что считается дурнушкой, мать постоянно твердила об этом. Поначалу это ранило, но однажды Дейна сказала, что красота — не главное для женщины.

— Я рождена, чтобы летать на драконе, — прошептала Дейна, когда они втроем лежали в одной постели, засыпая. — Как жаль, что они вымерли. Я стала бы самой лучшей наездницей на драконах.

Рейна не ответила — она уже заснула, а Элейна решительно кивнула сестре и принялась грезить о том, как отправится вместе с ней в полет на драконе. С тех пор эти мечты не оставляли ее, хотя из драконьего яйца, которое она получила при рождении, так никто и не вылупился. В верховой езде Дейне не было равных, и не было лучника искуснее ее. Все вокруг говорили, какая она красавица, однако Дейна раздраженно повторяла, что ее главное достоинство отнюдь не красота.

«Дейна самая красивая, — думала Элейна той ночью, слушая размеренное дыхание спящих рядом сестер. — Рейна самая добрая, а я… я…»

Ребенок. Самая младшая, самая невзрачная.

«Я потом разберусь».

— Сегодня отец чувствует себя лучше? — спросила Рейна у матери, и от Элейны, наконец, все отстали.

Она посмотрела на свою ложку, занесенную над тарелкой, и поняла, что больше не хочет есть.

— Боюсь, что нет, милая, — мягко ответила мать, оглядев всех пятерых детей за столом. — Боюсь, отцу уже недолго быть с нами. Мейстеры говорят, что ему стало гораздо хуже.

— Мы можем навестить его? — спросил Бейелор.

— Только если мейстер Первин позволит. Я не допущу, чтобы ты тоже заболел.

— Но мы молоды и полны сил, — серьезно произнес Дейерон.

Ему уже исполнилось четырнадцать — рослый юноша, почти мужчина. В роду был еще один Дейерон, которого назвали в его честь, — сын их двоюродного брата Эйегона, — однако сегодня семья дяди Визериса не сидела с ними за столом, поэтому второй Дейерон, четырехлетний малыш, отсутствовал. По сравнению с ним Элейна была большой девочкой, ей миновало семь.

— Мы не заболеем.

— Мама, пожалуйста, — взмолилась Рейна, услышав, что она не единственная, кто хочет навестить отца. — Ну пожалуйста!

Элейна поджала губы — она не была уверена, что желает его видеть. Ей было страшно, ведь он умирал. Она никогда в жизни не видела умирающих людей.

«Я трусиха?»

Она глянула на старшую сестру. Именно Дейна придумала всегда носить черные платья, подражая отцу. Судя по блеску фиолетовых глаз Дейны, она очень хотела навестить его, поэтому Элейна выпрямилась и сказала:

— Почему бы нам не повидать отца? Если бы его болезнь была заразной, мейстеры давно бы разнесли ее по замку на своих одеждах.

— Все совсем не так, — раздраженно заявил Бейелор, наградив ее неодобрительным взглядом за высказанную, по его мнению, детскую глупость. — Боги насылают болезни только на грешников.

Он был несколькими годами младше Дейерона и иногда читал Элейне на ночь, порой заставляя ее чувствовать себя маленькой глупышкой.

— Но папа не грешник, — проворчала Элейна и посмотрела на мать, все еще в сомнениях, хочется ли ей посетить отца.

Мать вздохнула и, промокнув губы салфеткой, вновь окинула взглядом детей.

— Хорошо, — сказала она, — но Элейна, ради Матери милосердной, не появляйся в черном у смертного одра отца.

* * *

— Я не желаю выходить за Бейелора, — отрезала Дейна.

— Но так велел Дейерон, — миролюбиво сказала Рейна.

— Дейерон глупец, у него на уме одна война. Я должна выйти за него, а не за Бейелора!

— Дейерон помолвлен с дочерью Морского лорда Браавоса, — напомнила ей Рейна.

Дейна терпеть не могла, когда ей говорили об этом. Какая-то дурочка из Браавоса не казалась подходящей партией для Дейерона, даже если их союз означал разгром пиратов на Ступенях силами флота Морского лорда.

— Да какая разница, выйдешь ты за Бейелора или нет? Поди, он даже не знает, что происходит в спальне в брачную ночь, — заявил Эйегон.

Двоюродный брат развалился на кушетке, притворяясь, будто занят чтением, однако все прекрасно знали, что Эйегон терпеть не может книги. Кроме женщин, его ничего не интересовало, и это было очевидно даже маленькой Элейне.

— Он не будет знать, что делать с невестой, — хмыкнул Эйегон. — За советом он полезет в «Семиконечную звезду», однако про постельные игры пишут совсем в других книжках.

Повернувшись, Дейна запустила в него яблоком, попала в голову, и Эйегон вскрикнул.

— Не смешно, — недовольно бросила она.

— Что, унылый Бейелор разбил все твои мечты о незабываемой брачной ночи, сестричка? — расхохотался Эйегон.

— Заткнись, — отрезала Дейна.

— А что, если не заткнусь? — Эйегон наклонился и поднял яблоко с пола.

Протерев краем туники сочный фрукт, он с хрустом надкусил его, и струйки сока побежали по подбородку.

Как только Дейна выпалила в ответ: «Ты об этом пожалеешь!», — Рейна снова обратилась к ней:

— Конечно, ты можешь написать Дейерону… несомненно, это какая-то ошибка. Бейелор может жениться на ком угодно, к тому же наверняка он тоже не хочет этой свадьбы.

— На ком угодно? Может, на тебе? Несомненно, Бейелор разглядел твои прелестные титьки, дорогая сестрица Рейна, — рассмеялся Эйегон. — Несомненно, наш Юный Дракон будет иметь это в виду, когда… ай!

Дейна сильно пихнула его, а Рейна непроизвольно скрестила руки, прикрывая грудь, которая стала почти такой же большой, как у старшей сестры. Элейна знала, что ее это очень удручало.

— Я не хочу быть распутницей, — однажды сказала она Элейне после купания. — Бейелор говорит, что все женщины с большой грудью распутны.

— Да что Бейелор об этом знает? Он в жизни не видел ни одной распутницы, — заявила Элейна, помогая сестре укладывать волосы.

Рейна промолчала в ответ, лишь залилась краской — точь-в-точь как сейчас.

— Оставь ее в покое, Эйегон, — возмущенно сказала Дейна.

— Если у нее грудь выросла, что в этом стыдного? Или она готовится стать непорочной септой? Милая парочка — она и моя дорогая женушка, — помрачнел Эйегон.

При этих словах Элейна глянула на среднюю сестру. Рейна нежно любила Нейерис, жену Эйегона.

— Если будешь разговаривать с ней в таком тоне, то непременно станет. Ты смущаешь ее!

— Прости меня, дражайшая сестрица, — Эйегон склонил голову перед Рейной, все еще стыдливо прикрывающей грудь, затем перевел взгляд на Дейну. — А ты просто ревнуешь, что я любуюсь титьками Рейны, а не твоими.

Щеки Дейны порозовели, однако она тут же шикнула:

— Ты невыносим! Еще в присутствии Элейны… Она же совсем ребенок!

Элейна, подыгрывая словам сестры, уселась на пол и стала перекатывать драконье яйцо из руки в руку, словно кошка, играющая с мячиком. Эйегон рассмеялся.

— Маленькая глупышка Элейна… Ты права, она еще совсем ребенок, — пренебрежительно сказал он.

Элейне не понравились его слова, и она, притворяясь будто ненарочно, придавила тяжелым яйцом ногу Эйегона.

* * *

— Какая же ты красавица, — сказала Рейна.

Дейну нарядили в платье из золотой и серебряной парчи, расшитой дракончиками. Она не ответила сестре, поэтому Элейна тоже промолчала.

— Все не так уж плохо, доченька, — сказала мать, расчесывая волосы Дейны. — В конце концов, он твой брат. Ты его хорошо знаешь. Он — добрая душа.

Дейна сердито покосилась на нее:

— Дейерон прекрасно знает, как мне противен этот брак.

— У Дейерона полным-полно забот в Дорне, и все они гораздо важнее твоей свадьбы, дорогая, — ответила мать.

Дейна надулась, и мать ущипнула ее за щеки:

— Ну же! Сегодня твоя свадьба, так хотя бы улыбнись!

Дейна состроила гримасу.

— Собирайтесь, девочки, — скомандовала мать. — Пора в септу.

— Думаешь, она будет ругать Дейну? — прошептала Элейна, взяв под руку среднюю сестру.

— Наверное, — направляясь к двери, ответила та. — Она ведет себя неразумно. Бейелор не так уж и плох.

Он действительно был не так уж и плох. Ханжа, который часто заставлял Элейну чувствовать себя маленькой глупышкой, но не жестокий деспот. Дядя Визерис рассказывал о сводных братьях бабушки — тех, кто украл у нее трон, — вот те были жестокими негодяями.

Когда они вошли в септу, Бейелор улыбнулся и поцеловал в лоб каждую из сестер. Рейна присела перед ним, Элейна последовала ее примеру. Затем они присоединились к семье дяди Визериса. Кроха Дейерон подергал за рукав свою мать и, после недолгих уговоров, встал рядом с Элейной.

— Впечатляет, да? — восторженно сказал он.

— Ага, — согласилась Элейна.

Она вспомнила горькую усмешку Дейны и то, что Дейерон сейчас очень далеко, а отец мертв. Возможно, ей стало бы легче, если бы она сказала малышу, что все совсем не так восхитительно, как ему кажется, однако тот буквально светился от счастья. «Я не буду портить ему праздник, точно второй Бейелор», — подумала Элейна.

Бейелор мило улыбался и прекрасно выглядел в свадебном наряде, под стать красавице-невесте. Ожидая появления старшей сестры, — на которую, скорее всего, прямо сейчас ругалась мать, — Элейна сжала в ладони маленькую ручку Дейерона. Она надеялась, что Дейна хотя бы улыбнется своему жениху, но знала, что этого не произойдет.

* * *

Дейерона не стало. Он умер в Дорне, и Бейелор надел корону отца и принял помазание из рук Верховного септона. Дейна горько оплакивала старшего брата и потребовала, чтобы никто не нарушал ее уединения. Мало кто ожидал, что Бейелор настолько серьезно отнесется к ее словам.

Громкие вопли разносились по замковому двору, отдаваясь эхом от высоких стен. Дейна кричала на супруга, проклиная его на все лады.

— Ты бы не посмел, если бы мать была жива! Ханжа! Трус! Дрянь! Блаженный идиот!

Элейна играла в богороще с маленьким Дейероном и видела, как стражники потащили отбивающуюся Дейну через двор. Малыш пошел посмотреть, что происходит, а Элейна осталась на месте, перепуганная до смерти — она ни разу не слышала, чтобы старшая сестра так кричала. Элейна никогда в жизни не испытывала такого страха.

Затем в башню забрали Рейну, и та со склоненной головой покорно пересекла двор, прижимая к груди «Семиконечную звезду». Элейна не могла понять, почему сестра не сопротивляется, как Дейна. Последние месяцы она одевалась очень скромно и вечно читала богословские труды. Бейелор как-то сравнил ее чистоту с чистотой Девы, и Рейна покраснела. Почему она шла в башню так спокойно, в то время как Дейна вырывалась и кричала?

Элейна порадовалась тому, что одета в черное платье — оно скрывало ее от глаз стражников. Девочка обмотала косу вокруг головы, чтобы та не мешала пробираться сквозь кустарник и нижние ветви деревьев. Нужно было разыскать черный плащ в комнате стражи. «Я должна быть храброй, как Дейна», — думала она, подбадривая себя. Хотя Дейне не удалось вырваться, ей наверняка хотелось, чтобы младшая сестра сумела избежать заточения.

«Я сбегу, — думала Элейна. — Я буду свободной! Я найду…»

Но кого? Дядя Визерис сейчас находился в замке и, судя по всему, даже не попытался остановить Бейелора, и его сыновья тоже. От бедового Эйегона было бесполезно дожидаться помощи, а Эйемон возглавлял рыцарей, которые сопровождали Рейну в башню. Дейерон был мертв…

Вспомнив о брате, Элейна затосковала. Она почти не знала его — Дейерон был вдвое старше и провел большую часть жизни вдали от Королевской Гавани, — однако была уверена, что он бы никогда не запер в башне собственных сестер.

Ни один из правителей, каким бы жестоким он ни был, не отправлял в заточение своих сестер только за то, что они девушки. «Наверное, Бейелор и впрямь блаженный», — подумала Элейна.

Она выбросила из головы мысль о побеге. Куда она могла сбежать? В большом городе легко спрятаться, однако Элейна прекрасно знала, что ей не выжить одной. Если бы при ней были ее драгоценности, которые можно продать… однако они остались в покоях, где — Элейна не сомневалась — ее уже поджидала стража Бейелора.

«Я могла бы пробраться на какой-нибудь корабль в порту». Родственники отца жили в устье Черноводной — его сводная сестра Бейла с мужем Алином, лордом Морского Рубежа…

Как бы она хотела уплыть из Королевской Гавани, пусть недалеко, хотя бы на остров Морской Рубеж, но там она была бы в безопасности. Бейелор не смог бы забрать ее.

Из окна башни донесся крик Дейны. Сестра всегда защищала и оберегала ее. Она любила ее. «Я больше не маленькая глупышка, — подумала Элейна. — Я…»

— А, вот она! — вдруг услышала девочка и затрепетала от ужаса.

Она помчалась изо всех сил, не разбирая дороги, однако ее очень быстро настигли. Жесткие пальцы вцепились ей в плечо, Элейна завопила и попыталась укусить их, но тут стражник перехватил ее второй рукой.

«По крайней мере, я боролась», — уныло думала Элейна, когда ее несли к башне.

* * *

— Тебе здесь не рады, — заявила Дейна, когда Бейелор вошел в покои.

— Дорогая сестра, — произнес тот высокопарным тоном, сложив руки на животе. — Я надеялся, что ты поймешь.

— Пойму? Пойму?! — закричала Дейна.

Она бросилась на него, и Эйемон встал между ними, поймав ее за запястье.

— Ну же, сестра, — мягко произнес он. — Будь разумной.

Дейна плюнула в него.

— Пусть пречистая Дева наставит мою сестру на путь благочестия и смирения, — сказал Бейелор.

— Пречистой Деве еще многое предстоит узнать о мужской глупости! — не осталась в долгу Дейна.

— Не следует тебе так разговаривать, сестра, — вздохнула Рейна, и Элейна во все глаза уставилась на нее — та ломала руки.

— Или что? — зло рассмеялась Дейна. — Меня бросят в темницу?

Она освободилась из хватки Эйемона, однако тот продолжал стоять между Дейной и ее супругом.

— Прошу тебя, Бейелор, — сказала Элейна, и все повернулись к ней.

Она сильно заморгала, пытаясь вызвать слезы. Будет лучше, если он увидит ее плачущей.

— Выпусти нас. Пожалуйста, мы будем вести себя благочестиво и смиренно, только, пожалуйста, выпусти нас отсюда.

Бейелор приблизился к Элейне и положил руку ей на голову, при этом Эйемон последовал за ним, продолжая прикрывать собой от разгневанной Дейны.

— Милая сестра, — сказал Бейелор и присел на корточки, чтобы их глаза были вровень. — Милая, дорогая Элейна. Я поступаю в точности как Отец, который защищает своих детей и наставляет их на путь истинный.

— Ты мне не отец, — хрипло ответила Элейна.

Она помнила отца, хотя была совсем маленькой, когда тот умер. Несмотря на угрюмый вид, он всегда улыбался Элейне.

— Отец бы не запер нас здесь. Никогда бы не запер, Бейелор! — она вытерла рукавом шмыгающий нос.

Мать разбранила бы ее за это замечание, однако Бейелор промолчал. Хотя Элейне уже минуло одиннадцать, она бы продолжала изображать маленькую девочку, если бы это помогло выбраться из башни.

— Это верно, отец бы так не поступил, — мягко ответил Бейелор. — Но наш отец был грешен. Будь он праведником, драконы бы не погибли.

— И сожрали бы тебя, как дракон сожрал бабушку, — огрызнулась Дейна.

Элейна вздрогнула, увидев, как Бейелор медленно закрыл глаза. Затем он тяжело встал и повернулся к супруге.

— Ты несправедлива в своем гневе, сестра. Поразмышляй об этом в уединении, — ответил он. — Тобой управляют страсти, а не разум.

— А тобой — безумие! — закричала Дейна.

Бейелор повернулся к Рейне:

— Тебе что-нибудь нужно, милая сестра? Все хорошо?

— Да, брат, — тихо ответила Рейна, опустив глаза долу.

— Я буду молиться, чтобы на ваши души снизошел покой, — сказал Бейелор, оглядев каждую из сестер по очереди.

— Меня успокоит твоя смерть, — выплюнула Дейна. — Самый тяжкий грех в глазах богов — это убийство, верно, братец?

— Желать смерти родной крови не менее тяжкий грех, Дейна, — ответил тот.

Снова закрыв глаза, он забормотал: «Прости меня, Отец, да убереги от искушения», — направился к двери и вышел.

— На твоем месте, — тихо сказал Дейне Эйемон, — я бы сделал то, чего он хочет. Так будет проще для всех.

— Ты набрался этого у Нейерис? — фыркнула Дейна, и тот побледнел.

Наградив ее красноречивым взглядом, Эйемон удалился.

— Ты несправедлива к ним, — взволнованно обратилась Рейна к старшей сестре.

— Тихий плач в подушку — не мой удел, — сказала Дейна.

Она выглядела измученной. «Неужели Дейна не сердится на нее? — удивилась Элейна. — Та никогда не спорит с Бейелором и все время с ним соглашается». Девочка ничего не понимала, кроме того, что ей опять не позволят покинуть башню. Возможно, она навсегда останется здесь, и от этой мысли хотелось разрыдаться.

— Наверное, это неправедные мысли, — продолжила Дейна. — Но что из того? Отец не был праведником, дядя Визерис и Эйегон тоже. Воля богов превыше всего, но почему они правят нами, а не просто указывают правильный путь?

— Все мы дети богов, — произнесла Рейна, — дети должны повиноваться без вопросов.

Дейна рассмеялась.

— Кто-то слепо повинуется, — сказала она, — кто-то выходит из-под контроля и сам управляет своей судьбой. А кто-то ставит под сомнение решения родителей, или… — Она посмотрела на Элейну и распахнула руки для объятий, куда та немедленно поспешила: — … сестер, если родителей у них не осталось.

* * *

Башня, выглядевшая снаружи такой большой, внутри оказалась очень тесной. Даже башней ее можно было назвать с натяжкой, хотя Элейна, играя с маленьким Дейероном во дворе замка, упорно величала строение именно «башней». В ней было всего два этажа и такие узкие окна, что даже худенькая Элейна не могла протиснуться в них. Девушки занимали верхний этаж — каждой выделили отдельную клетушку, но иногда Элейна спала у Дейны, или у Рейны, когда старшая сестра была не в духе. Внизу располагалась стража, чьи разговоры порой доносились наверх. В конце коридора находилась запертая дверь, но куда она вела, Элейна не знала.

Поначалу двоюродные братья и сестра часто их навещали. Нейерис приходила помолиться вместе с Рейной, заглядывали как Эйемон, так и Эйегон, задерживаясь подолгу. В их обществе Дейна становилась прежней — веселой, полной жизни девушкой.

Бейелор старался держаться подальше от своей супруги. «Не ожидала от него такого благоразумия», — как-то сказала Дейна.

Нейерис, Эйегон и Эйемон приходили в гости к старшим сестрам, а Элейну навещал только маленький Дейерон, который любил играть с ней.

Время шло, он рос и проводил много времени на тренировочном дворе. Элейна наблюдала из окна, как он упражняется с мечом под присмотром мастера над оружием, который учил его правильно держать меч и отводить удар. Дейерон немало часов уделял занятиям с Великим мейстером. «Когда-нибудь он станет королем», — угрюмо думала Элейна.

Казалось, у Бейелора не было ни малейшего желания выполнять супружеский долг и заводить собственных детей, а это означало, что рано или поздно корона перейдет к наследникам дяди Визериса. «Если только она не перейдет к Дейне». Такое вполне могло случиться.

Дейерон приносил Элейне книги — сколько мог захватить за один раз. К заключенным в башне девушкам септы приносили только молитвы, а мейстеры вообще не приходили, за исключением случаев, когда кто-нибудь из сестер заболевал, и книги Дейерона были единственным спасением для Элейны в дни, заполненные бездельем и скукой. Она пристрастилась к чтению. Если раньше Элейне доставляли радость подражание старшей сестре и грезы о драконе, который вылупится из серебристо-золотого яйца, то сейчас ее гораздо больше радовали старинные пыльные книги и свитки, что приносил с собой Дейерон.

— Когда прочтешь их, я расскажу тебе о том, что узнал на уроках Великого мейстера, — пообещал Дейерон, сложив стопку книг на кровать Элейны.

Книги повествовали о великих битвах и великих Домах, а также о легендах, которые позже превратились в песни или баллады. Из книг Элейна узнала, что меньше века назад в Семи Королевствах был созван совет для избрания короля из многочисленных Таргариенов, претендующих на трон. «Совет назначил королем Визериса I, — тонкой вязью писал мейстер, — чье долгое правление привело к процветанию государства. Если бы после его смерти дочь Рейенира не развязала войну за престол, Королевства располагали бы здравствующими драконами, и вернулись бы времена благоденствия, не уступающие золотым годам царствования Джейхейриса I».

Девочка нахмурилась. Отец и дядя все время повторяли, что бабушка Рейенира была законной королевой, однако мейстер писал о ней, словно о какой-то узурпаторше. Что будет, если Бейелор умрет, не оставив наследника? Если дядя Визерис прав и трон принадлежал королеве Рейенире по праву, означает ли это, что Дейна может занять его после смерти Бейелора? «Она станет королевой, — внушала себе Элейна, — она сядет на трон и выпустит нас из башни».

Элейна прочитала книги очень быстро, потому что Дейерон пообещал обсудить их в свой следующий визит, однако время шло, а он так и не появлялся в башне. «Наверное, у него полным-полно дел», — расстроено думала Элейна, впустую ожидая, когда же, наконец, он придет. Когда вместо Дейерона, обманув все надежды девочки, в башню наведалась его мать Нейерис, Элейна принялась с тоски перечитывать книги — от корки до корки, не пропуская ни одного сказания древней Валирии или описания исторических сражений. Потом она играла сама с собой в управление королевствами, выписывая на пергаменте необходимое количество солдат в армии, расходы на фураж и обмундирование.

— Ты словно ученица в Цитадели, — как-то сказала Дейна. — Готовишься стать мейстером?

Элейна хорошо запомнила ее слова, ведь старшая сестра в последнее время почти не разговаривала — хранить молчание было проще. Дейна не любила читать, а набожная Рейна часами просиживала над «Семиконечной звездой», поэтому пищу для размышлений девочка черпала исключительно из книг, принесенных Дейероном.

Элейну угнетала царящая в башне тишина — ей очень хотелось нарушить тягостное безмолвие, однако долгие часы чтения только усугубляли его.

* * *

— Что ты делаешь, Элейна? — крикнула старшая сестра из своей комнаты, однако та не ответила.

Ей миновало двенадцать. Почти полгода она прожила затворницей в башне вместе с сестрами. Бейелор именовал их покои «Двором Красоты» и сказал Элейне, что ее коса, уложенная вокруг головы, выглядит точно корона. Необычные волосы девочки привлекали внимание — светлее, чем у сестер, разделенные посередине золотистой прядью.

Если Бейелор видел в ее косе корону красоты, то… «Мне не нужна такая корона», — решила Элейна.

В дрожащих руках она сжимала небольшой кинжал. В башне отсутствовали острые предметы, и даже края обеденных ножей были затуплены. Три дня назад сестер навестил Эйегон, и Элейна тайком стащила у него с пояса кинжал.

Едва дыша от волнения, она смотрела на валирийскую сталь и рукоять из драконьей кости.

— Элейна? — Она услышала, как старшая сестра поднялась со стула возле окна.

Сегодня Дейна пребывала в благодушном настроении — утром в башню заглянул Эйегон под предлогом поисков пропавшего кинжала (однако Элейна отметила, как ничтожно мало времени он потратил на его розыск) и, как всегда после визитов двоюродного брата, выглядела умиротворенной.

Скрипнула дверь, и Элейна, увидев отражение сестры в зеркале, спрятала руку с кинжалом под туалетный столик — к сожалению, недостаточно быстро.

— Что у тебя там? — спросила Дейна, опустившись на стул рядом.

Ее рука нащупала ладонь Элейны. Огрубевшая от тетивы и поводьев кожа снова стала мягкой, и Дейна часто сетовала, что превратилась в неженку.

— Кинжал Эйегона? — Она взяла его и взволнованно посмотрела на Элейну. — Что ты собиралась сделать, сестренка?

— Я… — покраснев, пробормотала Элейна.

Она не хотела разгневать сестру, ведь та не раз говорила, как мечтала бы носить в своих волосах такую удивительную золотистую прядь, как у Элейны.

Нахмурившись, Дейна положила кинжал на стол и внимательно осмотрела запястья младшей сестры. Затем озабоченно глянула на нее и ласково произнесла:

— Элейна…

Она никогда не говорила таким нежным тоном. Среди детей Эйегона III самой кроткой была Рейна, и Бейелор часто повторял, что Элейна обязана следовать ее примеру, а не подражать своевольной старшей сестре.

— Я просто хотела обрезать волосы, — сдавленно произнесла девочка. — Отрежь мне косу. Может… Если у меня не будет этой «короны красоты», Бейелор решит, что я никого не введу в искушение…

Глаза Дейны гневно сверкнули.

— Ненавижу его, — процедила она, а затем прошептала, поцеловав сестру в щеку: — Элейна, он тиранит нас. Его страх искушения вызван безумием.

— Я знаю, — быстро ответила Элейна. — Я просто хочу выбраться отсюда. Я не виновата, что он держит нас здесь, он сумасшедший!

Когда-то Бейелор читал ей перед сном — старший брат с добрым голосом и великодушным сердцем. Элейну бросало то в жар, то в холод.

— Я не хочу всю жизнь прожить в башне, поэтому решила попробовать, вдруг Бейелор смягчится? — Слова прозвучали очень жалко. Странно, ведь в мыслях этот довод казался намного разумнее. Неужели благодаря Бейелору она снова превратилась в ничтожную глупышку?

Дейна тяжело вздохнула и задумчиво посмотрела на отражение сестры в зеркале.

— Если бы я знала, что это поможет, не раздумывая, отрезала бы себе волосы под корень, — произнесла она мрачным тоном и повернулась к Элейне. — Но я не в силах изменить свою природу и все равно останусь женщиной. Хорошо… Я сделаю то, что ты хочешь. Невелика потеря, ты и так никогда не распускаешь волосы.

Приподняв косу Элейны, она взяла кинжал. Та вцепилась в стол, и мгновением позже услышала режущий звук. Ее голова будто освободилась от груза, за одно мгновение став ощутимо легче.

* * *

Бейелор отослал странный подарок обратно в башню, и Элейна едва сдержала слезы. «Какая же я глупая», — разглядывала она свою косу, свернутую кольцом на подносе.

Худенькая невзрачная Элейна была еще слишком мала, чтобы привлекать внимание мужчин. «Зачем ему держать меня в башне? Кто может на меня польститься? К тому же когда я обрезала волосы», — думала она, когда отправляла свою косу вместе с запиской Бейелору. Однако все это оказалось бессмысленным. Неважно, чего хотела Элейна, важно — чего хотел Бейелор. Она ненавидела его.

— Ты поступила правильно, — тусклым голосом заметила Дейна.

Ею вновь овладело уныние, словно она уверилась, что никто из сестер никогда не выйдет из башни — они даже не могли покончить с собой, выбросившись из окна, ведь проемы были слишком узкими.

— Бедняга Бейелор не в силах уразуметь, насколько ты умна, — подойдя к окну, Дейна несколько минут неподвижно смотрела на тренировочный двор. — И как же я его ненавижу!

— Ты несправедлива, — заметила Рейна. — Он всего лишь пытается уберечь нас.

Дейна резко повернулась к ней:

— Я его сестра, а не рабыня! Уберечь от чего? Разве нас не защищают лучшие рыцари Семи Королевств?

Рейна продолжила вышивать.

— Каждой женщине грозит опасность, — тихо сказала она. — Боги наделили мужчин страстями, такова их природа, поэтому мы всегда должны быть настороже.

— Единственный мужчина, который для меня опасен, это Бейелор, и я уверяю тебя, сестра, дело вовсе не в его похоти или страстях.

— Он стремится…

— Управлять мной.

— По праву законного короля.

Дейна расхохоталась.

— Милая Рейна, хотя я тебя очень люблю, в твоей голове вдесятеро меньше мозгов, чем у Элейны, раз тебе по нраву эта золотая клетка.

— Здесь безопасно, — зарделась Рейна, — и ничто не отвлекает от размышлений о вере.

— Размышляй и дальше, — Дейна направилась в свою спальню, а Рейна еще ниже склонилась над вышивкой.

— Когда-нибудь она поймет, что Бейелор действует нам во благо, — прошептала Рейна.

— Нет, — помедлив, сказала Элейна.

Сестра подняла на нее глаза:

— Потому что не поймет или не захочет понять?

— И то, и другое.

— Ты слишком похожа на нее, — сказала Рейна. — Как бы я хотела, чтобы ты осознала — Бейелор поступает правильно!

Элейна взяла с подноса свою косу.

— Разве в «Семиконечной звезде» говорится о том, что девочек нужно держать взаперти? — спросила она. — Муж властен над своей женой, но это не означает, что он должен заточить ее в башню!

Рейна приоткрыла от удивления.

— Об этом нигде не написано! — заявила Элейна. — Но Бейелор все толкует по-своему. Это… это… это неправильно! Он поступает дурно! И ты знаешь, что я права!

Она задыхалась от волнения, уверенная в своей правоте. Элейна подошла к окну и посмотрела на тренировочный двор. Она не смогла разглядеть лица находящихся там людей — все казалось серым и размытым.

* * *

Дейерон подрос. Пока еще он не сравнялся ростом с Элейной, но та знала, что вскоре он обгонит ее, ведь всем известно, что мальчишки становятся выше девочек, когда взрослеют.

— Это книга мейстера Гелдвелла о визите короля Джейхейриса в Винтерфелл, — сказал он, протягивая Элейне тяжелый том.

— Но он прогостил там всего пару недель, — округлила глаза Элейна, — неужели про это можно написать такую пухлую книгу?

— Великий мейстер сказал, что там много говорится о королеве Алисанне, — сказал Дейерон, усаживаясь за стол рядом с Элейной.

— О! — произнесла она.

В книжках, которые Дейерон приносил ей, часто упоминалось об Алисанне Доброй, однако ни одна из них не была такой толстой, как этот том. Элейна глянула на Дейерона:

— Великий мейстер сказал?

Уши мальчика порозовели.

— Я еще ее не прочел. Мейстер сказал, что она мне понадобится через год или два, а я еще не закончил с теми книгами, которые получил на уроках, поэтому принес ее тебе. Мейстер сказал, что это подходящая книга для драконьих принцесс. В ней рассказывается о путешествии Алисанны на Стену и как она спорила с септоном Бартом… — он говорил с воодушевлением, однако заметно нервничал. — Не сердись на меня.

— С чего бы мне на тебя сердиться? — спросила Элейна, качая головой. — Ты принес мне книгу. А что будет, если ты так и не прочтешь ее?

— Ничего, — быстро ответил Дейерон. — Я думал, ты сможешь… а, неважно.

Элейна нахмурилась, и он смущенно заерзал на стуле.

— Отец ужасно злится, если я поступаю наперекор его приказам.

— Если бы исполнялись все приказы твоего отца, женщины ходили бы без одежды, а мужчины бы вечно дрались на турнирах, — фыркнула Элейна, и Дейерон несмело улыбнулся. Однако его глаза не улыбались, поэтому Элейна взяла его за руку.

— Отец наказывает тебя?

Дейерон покачал головой.

— Просто… Я никогда не стану таким, как он хочет. Я плохо владею мечом, и отец сердится из-за того, что я не буду хорошим воином как он или дядя Эйемон. Он считает меня книжным червем, потому что я не люблю сражаться. Он думает, я наслушался речей короля Бейелора.

— Ох уж эти речи короля Бейелора… — пробормотала Элейна, и Дейерон еще больше смутился.

— Наверное, Бейелор неплохо относится к тебе, — со вздохом сказала она. — Ты не как я… ты мальчик.

— Он все время говорит о мире, и мне это нравится, — Дейерон посмотрел на книгу, лежащую на столе. — Хороший правитель должен обеспечить мир своим подданным.

«Раз ты понимаешь это сейчас, то будешь хорошим правителем», — подумала Элейна с легким чувством вины, потому что Дейна должна была унаследовать трон после Бейелора, а вовсе не дядя Визерис, его сыновья или внук. Однако правда заключалась в том, что Дейерон действительно стал бы хорошим королем.

* * *

В один прекрасный день двери башни распахнулись, и в покои вошли три юных девушки в ярких шелках и с тщательно завитыми волосами. Элейна вклинилась между сестрами, жадно рассматривая неожиданных гостей.

— Принцесса, — сказала одна из девушек, шагнув навстречу Дейне, — меня зовут Серенна Эррол. Король прислал меня и моих сестер, Данессу и Гвин, быть вашими компаньонками.

— Да неужели? — сухо переспросила Дейна, вздернув брови.

Улыбка Серенны на мгновение увяла. Одна из ее сестер, судя по виду, ровесница Рейны, вышла вперед:

— Король сказал, что двору красавиц-принцесс наверняка понадобятся придворные.

Дейна переводила взгляд с одной сестры Эррол на другую, и Элейна затаила дыхание. К ее удивлению, первой заговорила Рейна.

— Мы рады вам, милые леди, — тепло сказала она, протягивая руки Серенне и Данессе.

— Нет, — возразила Дейна, — мы им совсем не рады.

Она резко развернулась и направилась в свою спальню.

— Дейна… — с упреком сказала ей в спину сестра.

— Я не собираюсь любезничать с клевретами Бейелора. Дружи с ними, если хочешь, а я не желаю иметь с ними дел, — с этими словами Дейна захлопнула за собой дверь.

В глубине души Элейна хотела броситься вслед за сестрой, улечься на кровать рядом с ней и вместе молча грустить, понимая, что никто из посторонних не в силах осознать, каково это — жить вечными затворниками в башне. Однако затем она посмотрела на взволнованную Гвин Эррол, которая была несколькими годами старше ее, и, остро ощутив свое безнадежное одиночество, улыбнулась ей.

«Бейелор считает это проявлением заботы, — подумала Элейна. — Он хочет, чтобы мы не чувствовали себя пленницами…» Она любила своих сестер, но их общества было недостаточно, и Элейна часто тосковала. Быть может, Дейна не станет сердиться, если она подружится с этими девушками?

Гвин улыбнулась ей в ответ, и Рейна жестом пригласила гостей усесться на стулья.

* * *

Каждый день в башню приходили все новые и новые родовитые девицы с улыбками и свежими сплетнями: Амабель Окхарт, Джейн Варнер, Мэлора Трант, Марго Ярвик, Амери Биттли, Шэрра Ройс и Тия Уэйнвуд.

Все девушки были старше Элейны, некоторые успели выйти замуж, и каждая имела родственников при дворе — ярых сторонников Бейелора, что затрудняло свободное общение с ними. О короле они отзывались только с почтительной похвалой, и Элейна не знала, что им отвечать.

Гостьи часто расспрашивали ее, почему она носит короткие волосы и почему всегда одета в черное — на эти вопросы Элейна тоже не могла ответить. Девицы хихикали, перемывали косточки знакомым или молились вместе с Рейной, а самые отважные старались добиться расположения Дейны, которая мгновенно пресекала любую попытку подружиться.

Среди навещавших башню не было ни одной девочки возраста Элейны, и она скучала в обществе взрослых девиц сильнее, чем в былые дни, когда сестры были предоставлены сами себе.

Элейна с нетерпением ждала, когда гостьи уйдут, и она сможет вернуться к книгам. Ей очень хотелось, чтобы ее навещал Дейерон, однако тот не появлялся в башне.

Поначалу Элейна не беспокоилась об этом, но пришел день, когда Нейерис принесла записку от сына, в которой он писал, что с радостью посетил бы принцесс, однако король запретил ему приближаться к башне, поскольку он достиг возраста созревания. Поэтому вместо визитов он будет часто обмениваться с Элейной письмами.

«Неужели я настолько мало для него значу, что он даже не попробовал взбунтоваться против запрета?» — спросила себя Элейна. Она бы непременно попыталась, как когда-то попыталась сбежать от стражников. Почему Дейерон сразу сдался?

Элейна глянула в окно, сморгнув набежавшие слезы. Впервые она поняла, почему Дейна часами наблюдала за тренировочным двором. Она не любовалась на свободу внешнего мира, в которой ей было отказано, а смотрела на булыжники внизу, спрашивая себя, каково это — рухнуть на них с высоты и никогда не подняться.

* * *

Милый Дейерон,

Леди Барба посмеивается над тем, что я тайно обмениваюсь с тобой письмами, точно у нас роман. Я уверена, она именно так и думает или, возможно, считает, что в отношениях с дамами ты похож на своего отца.

Я очень скучаю по тебе и ужасно благодарна за твое последнее письмо с новостями из королевского двора. Твоя мать не любит рассказывать о делах Бейелора, а дамы, что приходят к нам, предпочитают делиться сплетнями, которые я выношу с трудом. Наши гостьи — приятные девушки, и я рада их обществу, но все они гораздо старше и считают меня глупым ребенком, который ничего не понимает, хотя во многих вещах я разбираюсь намного лучше них. К счастью, они об этом не догадываются.

Приятно слышать, что мудрость Бейелора в управлении королевством дала свои плоды. Я верю, что подданные очень любят его, хотя горечь заточения не позволяет мне в полной мере это признать. Надеюсь, что Десница, твой дедушка и мой дядя, старается исполнить лучшим образом все веления Бейелора. Если бы я была на твоем месте, я бы тщательно внимала всем его советам. Он мудрый человек, и у него большой опыт в управлении государственными делами. Мой покойный отец безоговорочно доверял ему, как, я уверена, поступает и Бейелор. По крайней мере, в этом Бейелор прислушался к мнению отца.

Пробегись по двору за меня, а еще залезь на парочку деревьев в богороще.

Элейна

* * *

Элейна, я, как всегда, восхищен твоим искусством писать письма. Посторонний человек ни за что не догадается, сколько горечи и жестокости скрывается за сдержанными словами. Даже если кто-нибудь обнаружит твое письмо, он не почувствует и капли той боли, которую, как я знаю, ты испытываешь. Как бы я хотел овладеть твоим умением писать полунамеками! Хотя мои письма вряд ли угодят в чужие руки, однако всегда есть опасность, что моя мать захочет прочесть их.

Я так сильно скучаю по тебе, что не могу выразить это словами. Мне одиноко без тебя и твоих сестер. Отец твердит, что в моем одиночестве виновата мать, поскольку она никак не родит мне брата или сестру. Я знаю, что на самом деле она не виновата, но все равно это странно. Дедушка относится ко мне как к взрослому, и я должен этому радоваться, однако мысль о том, что мое детство закончилось, не дает мне покоя. Я еще не готов к обязанностям взрослого. Мне так многому предстоит научиться, и ты очень помогаешь мне своими советами.

Как бы я хотел, чтобы король разрешил навестить тебя. Я не понимаю, почему моему отцу дозволено ходить в башню, а мне — нет. Ведь в отличие от меня, отец занимается именно тем, что так не одобряет король.

* * *

Лунные дни пришли, когда Элейне миновало четырнадцать, на три года позже, чем у старших сестер. Кровотечение началось ночью, и когда Элейна проснулась, ее бедра и белые простыни под ними оказались измазаны красным.

Она вскочила с кровати, хотя прекрасно знала, что с ней произошло — ее сестры испытывали это каждый месяц. В лунные дни Дейна становилась совсем несносной, а Рейна — падкой на скорые слезы.

Элейна сняла ночную рубашку и, подойдя к зеркалу, долго смотрела на свое обнаженное тело. «Я все равно выгляжу как ребенок», — подумала она. Худенькая, с тонкими бедрами и отсутствующей грудью она совсем не походила на взрослую девушку, хотя септы, которые изредка приходили в башню, несомненно, подтвердили бы обратное.

«Так вот что ты видишь во мне, брат?» — задалась она смутным вопросом, разглядывая несуществующую грудь и тонкую струйку крови, бежавшую по ноге.

Свершилось. Она стала девушкой.

Элейна пощупала свои бедра и груди, словно пытаясь убедиться, что они такие же плоские, как в отражении зеркала. Она вглядывалась в свое лицо — такое детское, бледное, обрамленное встрепанными короткими волосами. Ничего не изменилось. Она была такой, как вчера, и такой, как будет завтра.

«Как глупо, — думала она, — глупо-глупо-глупо!»

Глава 2

— Представляете, принц Дейерон собирается жениться на Марии Мартелл! — сообщила Барба, и Элейна захлопала глазами, оторвавшись от книги.

— В самом деле? — быстро переспросила она, опередив Рейну.

Барба покосилась на нее. Бойкая девушка из Речных земель, в разговоре с которой Элейна всегда тщательно взвешивала слова — почему-то все время казалось, что Барба поднимет ее на смех.

— О да, — сказала Барба, — о грядущей свадьбе объявили утром.

Элейна уставилась в книгу. Она читала хроники Дейерона Юного Дракона о завоевании Дорна и спрашивала себя, был ли действительно ее брат автором этой книги. Интересно, что сказал бы Дейерон, услышав новость о свадьбе дорнийской принцессы и собственного племянника, названного в его честь.

— О… — только и произнесла она.

А что еще оставалось сказать? По ее мнению, Дейерон еще был мальчишкой. Дни и недели слились воедино, и она забыла, что за пределами башни время текло своим чередом. Девушка вела ему счет по письмам Дейерона, числу перечитываний книги септона Барта о драконах, по визитам набожной Нейерис, а также родовитых девиц со свежими дворцовыми слухами. Промелькнувшие годы потерялись в монотонном существовании. «Дейерон вырос, — подумала Элейна. — Ему уже… шестнадцать, наверное. Самое время жениться». И самое время выходить замуж ей самой, ведь Элейне миновало девятнадцать, однако Нейерис ни словом не обмолвилась о планах Бейелора устроить судьбу своих незамужних сестер. Вероятно, Элейне придется умереть в этой башне от старости, все еще ощущая себя одиннадцатилетней девочкой.

Вечером Элейна подошла к столу и впервые за прошедшие годы написала старшему брату письмо.

Бейелор,

Леди Барба Бракен сообщила, что принц Дейерон собирается жениться на Марии Мартелл. Я прекрасно знаю, что ты вряд ли разрешишь мне на время выйти из башни и послушать, как Дейерон произносит брачные обеты перед ликами Семерых, однако молю тебя дать мне возможность посетить свадебную церемонию. Справедливый Отец никогда не осудит твое решение позволить мне увидеть этот священный обряд.

Элейна

* * *
Дорогая Элейна,

При виде слов, начертанных на пергаменте, что принес Эйемон, меня охватила ликующая радость. Сколько времени прошло с тех пор, как я слышал твой голос и лицезрел твой облик. Ничто не может доставить мне большего удовольствия, чем разрешить тебе присутствовать на свадьбе Дейерона, но увы, я не могу этого позволить. Я не сомневаюсь в чистоте твоих помыслов, но опасаюсь, что разгоряченная кровь, вызванная церемонией и предвкушением связанных с ней увеселений, раздразнит вожделение придворных, увидевших тебя на свадьбе. Я не могу допустить, чтобы эти неправедные мысли оскорбляли богов во время, как ты написала, священного обряда.

Со всей любовью и благословлением богов,
Бейелор

Письмо принесла Нейерис. Элейна скомкала его в руке и бросила в огонь. Эйегон сидел рядом с Дейной, они улыбались друг другу. Хотя Элейну всегда радовала улыбка сестры, сейчас она была слишком рассержена, чтобы обратить внимание на ее настроение.

— Он отказал, не раздумывая, верно? — спросила она у Нейерис.

Та ободряюще улыбнулась.

— Боюсь, что так. Дейерон очень просил, чтобы тебе позволили прийти, однако король ничего не желал слышать. — Она взяла Элейну за руку. — Я попрошу Марию чаще навещать тебя. Уверена, что ваша дружба доставит Дейерону много радости.

— А после свадьбы Дейерон сможет приходить в башню? — с затаенной надеждой спросила Элейна. Нейерис опустила глаза, и девушка вздохнула. — Ведь Эйегон навещает Дейну, — напомнила она.

— Мало найдется людей, способных отказать Эйегону, — тихо ответила Нейерис, и сердце Элейны сжалось от боли.

Она прикусила губу, а затем сказала:

— Я бы хотела познакомиться с Марией.

Наверняка дорнийская принцесса отличалась от тех дам, что Бейелор присылал ко Двору Красоты. В конце концов, после свадьбы она станет членом семьи, а это что-нибудь да значило.

* * *

Мария оказалась очаровательной девушкой, внимательной и остроумной. Она тепло отзывалась о Дейероне.

— Он прекрасный человек, — говорила она. — И прекрасный муж.

Было очень странно представлять Дейерона в роли мужа. Элейна порой видела его мельком из окна — он сильно вытянулся, а она, хоть и была старше, все еще ощущала себя застрявшей в детстве малышкой, напоминающую палку от метлы.

— Ты и впрямь счастлива, Мария? — как-то спросила Дейна.

Она тепло приняла Марию, очевидно по той же причине, что и Элейна — дорнийка стала частью их семьи. Впрочем, за последние месяцы Дейна сильно смягчилась, и это безмерно радовало Элейну, ведь старшая сестра так редко бывала счастлива.

— Конечно, — ответила с улыбкой Мария и взяла кусочек лимонного пирога, которым угощались девушки. — Дейерон прекрасный человек, — повторила она. — Добрый. Мягкий. Вы, вестеросцы, бываете жестокими и безжалостными, — ужасно слышать о тех зверствах, что творились во время вторжения Юного Дракона в Дорн. Однако Дейерон совсем не такой, и оказался даже лучше, чем мне рассказывала матушка.

— Как мило, — улыбнулась Дейна и тоже взяла лимонный пирог. Рейна обменялась удивленным взглядом с младшей сестрой, которая в ответ пожала плечами.

— Ты совсем не скучаешь по дому? — спросила Дейна.

— Мне не хватает зноя, — призналась дорнийка, — а еще еда здесь немного пресновата. Скучать по родному дому неразумно. Теперь мой дом здесь.

— Так и есть, — подтвердила Дейна.

— И мы теперь одна семья, — с теплотой в голосе сказала Рейна. — Как прекрасно, что у нас появилась названная сестра!

— Это очень приятно слышать, — ответила порозовевшая от смущения Мария. — Меня хорошо приняли при дворе. Хотя, конечно, король Бейелор…

Она поморщилась — Рейна в ответ неодобрительно поджала губы, а Дейна рассмеялась.

— Наверняка он считает греховными твои дорнийские наряды, — язвительно сказала Дейна.

— Он велел Дейерону немедленно заказать мне другие платья, — призналась Мария. — Впрочем, все равно вскоре мне придется обновлять всю свою одежду.

— С приходом зимы тебе понадобятся теплые вещи, — сказала Элейна.

— Да, — чуть помедлив, ответила Мария, и ее щеки покраснели еще больше, — мне и ребенку.

— О, как чудесно! Должно быть, вы с Дейероном безумно счастливы! — воскликнула Рейна.

— Мои поздравления, — просто сказала Элейна, полагая, что именно это следует говорить женщине в тягости.

В улыбке Дейны промелькнуло что-то кошачье.

— Как мило, — через несколько мгновений произнесла она, — понимаю твою радость.

* * *

В криках и муках Дейна разрешилась от бремени мальчиком, Дейемоном, всего через несколько дней после того, как на свет появился сын Марии, названный в честь короля Бейелора. Неизвестно, зачем Дейерон подарил своему первенцу такое имя — возможно, чтобы расположить к себе Бейелора или отвлечь того от греха прелюбодеяния, совершенного Дейной, — в любом случае его намерения не принесли успеха, поскольку сразу после рождения бастарда Бейелор начал строгий пост.

Он проводил в молитвенном бдении дни и ночи. Мисси Блэквуд сообщила Рейне, что король высох и стал похож на скелет. Он не слушал мольбы придворных прервать пост, сводящий его в могилу.

— Видимо, король Бейелор считает, что исполняет волю богов, — сказала Мисси.

Элейну не волновали эти новости. Она сидела рядом с сестрой и нянчила ее сына. Малыш с чудесными фиолетовыми глазами мило улыбался, несмотря на то, что плакал по ночам, и из-за этого Элейна не высыпалась.

«Какой он милашка, — думала она. — Бейелор просто дурак, что морит себя постом из-за него».

Бейелор продолжал бдение в септе, и замок погрузился в непривычную тишину вплоть до того момента, как однажды в полночь не зазвонили колокола, громко и печально. От шума Дейемон начал плакать, и сонная Элейна протерла глаза. Она не слышала подобный колокольный звон с тех пор как была совсем маленькой — в день смерти отца, а затем в день смерти старшего брата, Дейерона Юного Дракона.

«Король умер, — подумала она. — Он заморил себя голодом до смерти».

Элейна совсем не чувствовала грусти. Она подошла к окну, открыла его и посмотрела на звезды, густо усеявшие черное небо.

* * *

Когда они покидали Девичий Склеп, шел дождь, и Элейна подняла лицо к небесам. «Вот это — надлежащее почитание богов, братец, а не то трусливое смирение, о котором ты толковал годами», — подумала она, улыбнувшись, когда ощутила водяные брызги. Капли стекали по ее запрокинутому лицу точно слезы, но, в отличие от слез, дождь не сушил кожу. Элейна закрыла глаза.

— Принцесса? — раздался мелодичный мужской голос, и Элейна поспешно открыла их.

На мгновение она не узнала его. С тех пор, когда она была маленькой девочкой, черты его лица погрубели, а серебристые волосы стали светлее.

— Милорд, — сказала она, присев в неловком реверансе.

— Мы не можем позволить вам заболеть, когда только что потеряли вашего старшего брата.

— Заболеть? — переспросила Элейна. — Милорд Веларион, но ведь тогда я наконец-то почувствую себя живой!

Она повернулась на каблуках и побежала через замковый двор впервые за много лет. Прыгнув в первую попавшуюся на пути лужу, она радостно рассмеялась.

— Элейна? — услышала она за спиной голос лорда Велариона.

Он тревожно наблюдал за ней. «Опасается, не тронулась ли я умом». Элейна снова засмеялась, что, вероятно, только усугубило беспокойство ее родственника.

Она подбежала к другой луже и прыгнула в нее, жидкая грязь расплескалась по подолу. Все больше людей смотрело на нее — придворные, которые пришли поглядеть на принцесс, поприветствовать набожную Рейну и поглазеть на бастарда Дейны. Теперь все они уставились на Элейну с такими лицами, что вся радость свободы мгновенно испарилась из ее души. «Я не могу вернуть свое детство», — с тоской подумала она и тяжело вздохнула.

Дейна уже скрылась внутри замка, следуя подле дяди Визериса, как и Рейна под руку с Нейерис. Из небольшой процессии во дворе остались лишь Элейна, лорд Веларион и… тот, за кем она следила из окна все эти годы. Тот, кто снабжал ее книгами. Дорогой собрат по играм, перегнавший ее в росте, совсем взрослый юноша. «Неужели я тоже выросла?» Она поправила юбки и подошла к нему. Даже если ее скаканье по лужам как-то расстроило его, он не проронил ни слова.

— Спасибо тебе, Дейерон, — сказала она.

Тот выглядел смущенным.

— За книги, — поспешно добавила Элейна. — Они очень помогли мне в заточении. Я уже благодарила тебя за них в письмах, но хотела лично сказать спасибо.

Дейерон широко улыбнулся, его глаза блеснули озорством. «Он все понимает», — с тайной надеждой подумала Элейна.

— Я был счастлив доставить тебе удовольствие, — прошептал он, — хотя книги не могут заменить веселые игры под дождем.

Сердце Элейны сделало кульбит, и она снова запрокинула лицо, на этот раз оставив глаза открытыми.

— Не могут, — тихо сказала она.

— Принцесса, не желаете ли прогуляться по двору, прежде чем зайти в замок? — спросил лорд Веларион, который, похоже, перестал волноваться за Элейну.

На миг ее охватило смутное сожаление, сменившееся затем чувством оскорбленного самолюбия. Теперь она свободна и не нуждается в сочувствии! Однако Элейна поняла, что лорд Веларион просто проявил любезность, к тому же он приходился ей родней по отцовской линии.

— С превеликим удовольствием, милорд, — ответила она, и Веларион протянул ей руку.

Вместо того чтобы направиться к лестнице, они свернули в арку, ведущую во внешний двор.

* * *

Дейна отказалась прийти на похороны Бейелора.

— Он бы не хотел, чтобы я, грешница, стояла там, — решительно сказала она дяде Визерису и, словно в подтверждение своих слов, начала кормить сына грудью.

Дядя Визерис глубоко вздохнул:

— Будет странно, если ты не придешь на церемонию огненного погребения короля.

— А не было странно, что король заживо похоронил меня в Девичьем Склепе? — отрезала Дейна.

— Какая задира, — тихо сказал Элейне Дейерон.

«Ей просто больно, — хотела ответить она, — как и всем нам». Однако вместо этого Элейна выразительно посмотрела на Дейерона, и тот покраснел.

— Прости, — также тихо произнес он. — Я знаю, как это было ужасно, что она… что все вы… сильно страдали.

— Об этом легко забыть, — сухим тоном сказала она, и Дейерон залился краской еще больше, из-за чего стал похож на желторотого юнца.

Дождь продолжал лить, когда тело Бейелора провезли через весь город в Великую септу. «Его главное посмертное украшение», — с горечью думала Элейна, глядя на септу. Она была прекрасна — из белоснежного мрамора, который в солнечные дни наверняка переливался яркими бликами.

Элейна протянула руку, чтобы привычно потрепать волосы, но затем вспомнила, что капюшон ее плаща накинут на голову и, кроме того, вокруг нее полным-полно людей. Она почти услышала сердитый материнский голос, запрещающий ей играть с волосами, и Элейна провела ладонью по краю темного куколя.

Она и Рейна замыкали первый ряд присутствующих на церемонии. Верховный септон вещал о безграничной доброте Бейелора, и казалось, что он говорит о ком-то другом. Элейна задумалась, каким запомнят ее брата: блаженным добряком или тираном собственных сестер? «А ведь когда-то я любила тебя, Бейелор».

В конце концов он оказался обычным человеком, ослепленным своей святой избранностью — или тем, что он принимал за таковую. Когда Бейелор прекратил есть, он умер от голода, как умирают обычные люди. Тело, лежавшее на погребальном ложе, напоминало скелет. Бейелор превратился в иссохшего старика. Но почему он выглядел таким старым? Элейна не могла вспомнить его лицо. Впрочем, неудивительно — она пропустила даже момент собственного взросления. Она не верила, что ей давно исполнилось двадцать и что она стала старше погибшего Дейерона Юного Дракона. Элейна тоже не помнила его лица. У нее где-то завалялась монета с его профилем… Надо будет непременно отыскать ее. Надо оставить одну монету с Дейероном, одну — с отцом, возможно еще одну с Бейелором, — на память о мальчике, которым он был, если не о мужчине, которым стал.

Зажегся погребальный костер, и септу наполнил жар от огня. «Отец боялся драконов», — неожиданно подумала Элейна. Похож ли этот костер на пламя, изрыгаемое драконом? Элейна решила, что драконье пламя намного жарче, и ее мысли перескочили на серебристо-золотое яйцо. Что, если бы она захватила его с собой и положила в огонь? Может, из него наконец-то бы вылупился дракон?

Эйегон, стоявший перед костром, потянулся и что-то прошептал своему отцу. Затем положил руку на плечо Дейерона и повел его к выходу. Нейерис смотрела им вслед с ошеломленным видом, и Рейна взяла ее за руку. Элейна тоже хотела уйти, но упустила возможность. «Никто не взял меня за руку». Она, конечно, могла пожать руку Рейне, однако это совсем другое. Она любила сестер, но не горевала по брату и не искала утешения в его смерти, как это делали Рейна и Нейерис. Если бы в септе находилась старшая сестра, Элейна не чувствовала бы себя такой одинокой.

Она скрестила руки на груди и принялась глядеть на язычки пламени, бездумно подсчитывая их. Огненные блики превращались в монеты, точь-в-точь как в играх, в которые она играла в Девичьем Склепе. «Вот тебе мое прощание, братец. То, чему я научилась только благодаря тебе».

Позади нее кто-то пошевелился. Элейна повернула голову и увидела лорда Велариона с женой, леди Бейлой.

— Мне нехорошо, — сказала та. — Здесь так жарко.

Лорд Веларион что-то прошептал ей и, взяв под руку, повел к дверям. Элейна прошмыгнула вслед за ними.

— Бейла, — тихонько сказала она, обвив ее локоть, на котором уже покоилась рука лорда Велариона, — вы так побледнели… Вы в порядке?

Удивленная Бейла покосилась на нее, затем выражение ее лица смягчилось.

— Как мило с вашей стороны, Элейна, — сказала она. — Боюсь, что эта жара вредна мне.

Они покинули септу втроем, и Элейна не знала, заметила ли Рейна ее исчезновение. Впрочем, рядом с четой Веларионов она чувствовала себя в безопасности.

— Ну вот, уже лучше, — сказала Элейна, когда они вышли под дождь.

— Да, — вздохнула Бейла. — Не думала, что буду считать Морской Рубеж своей родиной до тех пор, пока не поняла, как сильно скучаю по его туманам.

Она улыбнулась Элейне сверху вниз — Бейла была намного выше и старше, вокруг ее глаз и губ расползлись морщины. «Какая мягкая улыбка, — подумала Элейна, — признак доброты».

— Спасибо, милая.

Элейна выпустила ее руку и склонилась в реверансе. В сопровождении охранников в синих плащах — цвет дома Веларионов — они вернулись по грязной мостовой в Красный замок.

* * *

В отличие от монотонных будней в башне, сейчас время бежало очень быстро. Каждый день был полон событиями. Элейна гуляла по Красному замку и в дождь, и в солнце. Теперь Двор Красоты мог располагаться где угодно, и сестрам на прогулках составляли компанию немногочисленные дамы, которые по совету своих отцов продолжали поддерживать отношения с принцессами.

Дейну это злило.

— Я должна была стать королевой, — с горечью сказала она, глядя в пустоту.

Приобретенная свобода ничуть не смягчила ее сердце, и это не удивляло Элейну, поскольку она сама не смягчилась. Все вокруг вели себя так, словно десять лет, проведенных в заточении, ничего не стоили и словно сестры должны быть благодарны судьбе за свободу. Все осталось позади, однако временами Элейна забывала про это и каждый раз удивлялась, что она теперь вольна ходить, куда захочет.

— Ты станешь королевой, если боги так пожелают, — сказала Рейна.

Она остановилась на этом, не добавив, что Дейна — грешница, а боги не склонны награждать грешниц короной.

— Этого желает простой народ, — сказала Дейна, — и лорды Рубежа. Наша родственница Бейла, похоже, готова усадить меня на Железный трон, и ее супруг тоже. Не сомневаюсь, она мечтает заполучить для него должность мастера над кораблями.

— А остальные лорды тоже хотят, чтобы ты стала королевой? — спросила Элейна.

Ее сестре потребуется намного больше, чем поддержка Морского Рубежа, чтобы заявить свои права на трон, в противном случае она рисковала повторить судьбу своей бабки — Рейениры Почти Королевы.

Дейна промолчала. В прежние дни она бы улыбнулась Элейне, назвала бы ее умницей и потрепала по голове, однако теперь Дейна смотрела на своего сына, спящего у нее на коленях. Она коротко сказала:

— Лорд Алин сказал, что заручится поддержкой остальных.

«Если кроме него больше никого нет, тебя ждет провал», — хотела сказать Элейна, но сдержалась. Она не могла ранить Дейну.

Ее взгляд упал на Дейемона, который мирно спал на коленях Дейны, не подозревая, что ему никогда не стать королем. Сестры молчали, Элейна отвела глаза, а затем улеглась на траву лицом к небу и стала слушать щебетание птиц.

@темы: тексты, гет, джен, ББ-2017, PG-13

---

[BIG_ICE_BANG]

Друзья, представляем вам график выкладок:

Расписание выкладок

01 октября	Саммари № 1 Переводчик:  belana,  Lelianna Иллюстратор:  Lilymoor Категория: гет, джен Жанр: драма, романс Персонажи/Пейринг: Элейна Таргариен/Алин Веларион, Элейна Таргариен/Роннел Пенроз; Элейна, Дейна и Рейна Таргариены, Бейелор Благословенный, Дейерон II (Добрый) Таргариен, Эйегон IV (Недостойный), Нейерис Таргариен, Мария Мартелл и другие Саммари: Из трех сестер, заключенных Бейелором Благословенным в Девичий Склеп, лишь Элейна Таргариен прожила долгую жизнь, полную приключений и бурных страстей. Предупреждения/примечания: преканон, рейтинг PG-13
03 октября	Саммари № 2 Автор:  Любава21 Иллюстратор:  Аня.О. Категория: слэш Жанр: романс, драма Персонажи/Пейринг: Станнис Баратеон/Давос Сиворт Саммари: летние каникулы, родители вытаскиваю Станниса на прогулку по морю, но все заканчивается катастрофой. Яхта терпит крушение, родители погибают, а сам Станнис чудом спасен оказавшимся поблизости рыбаком. Станнис подавлен и винит себя. После выписки из больницы он находит спасшего его рыбака и просит устроить вояж по побережью, чтобы проветрить голову. Тот соглашается. Однако прогулка несколько затягивается... Предупреждения/примечания: modern!AU, преканон относительно событий саги, Станнису около двадцати. Рейтинг NC-17
05 октября	Саммари № 11 Переводчик:  jul4a Иллюстратор:  СЮРприз* Категория: джен с элементами гета Жанр: драма Персонажи/Пейринг: Джорах Мормонт, Джиор Мормонт, Мормонты!, Линесса Хайтауэр Саммари: "Мы сами творим свою судьбу". История сира Джораха Мормонта со дня его рождения и до момента встречи с Дейенерис. Колокольная битва, битва на Трезубце, осада Пайка и другие исторические события с точки зрения второстепенного персонажа. Предупреждения/примечания: преканон, сериалоканон, насилие, секс
07 октября	Саммари № 14 Автор:  Уйка Иллюстратор:  Мариза,  mrs.. Категория: джен, слэш (в основном в голове ГГ) Жанр: приключения, драмароманс Персонажи/Пейринг: Атлас/Джон Сноу, Бран Старк, Мира Рид, всяческие обитатели отвоеванного Винтерфелла. Саммари: Когда-то Атлас был шлюхой. Ему не понравилось. Потом он стал шпионом Петира Бейлиша, и это понравилось ему еще меньше. Нынче он изгнанник, и от смерти его отделяют лишь несколько полосок вяленой конины и черный плащ, позволяющий холоду мучать его, но не убить. Однако если в старых богах теплится хоть капля милости, перед смертью они позволят ему еще немного побыть тем, кем быть нравилось Атласу больше всего на свете — человеком Джона Сноу. Предупреждения/примечания: Постканон, сериальный канон (шестой сезон). В фике множество допущений (Атлас в сериалоканоне, Атлас!шпион!Мизинца, Р+Л=Д&М, Лето жив). Автор очень упорот и уже перестал этого стесняться.
09 октября	Саммари № 10 Автор:  dark water,  krys Иллюстратор:  Любава21 Категория: джен, слэш Жанр: драма, ангст, мистика, элементы детектива Персонажи/Пейринг: Рамси Болтон/Теон Грейджой, Домерик Болтон/Рамси Болтон, Русе Болтон, Барбри Дастин, Джейни Пуль, мать Рамси (мельничиха) Саммари: история о том, как Теону (и леди Дастин) пришлось возвращать Домерика Болтона в мир живых, и о том, как выяснились некоторые семейные секреты Болтонов — но в конечном итоге почти все остались довольны. Кроме Теона. Предупреждения/примечания: AU, инцест, насилие, возможная смерть персонажа/ей
11 октября	Саммари № 6 Автор:  Любава21 Иллюстратор:  mrs.. Категория: джен, фоном слэш и гет Жанр: детектив, юмор, флафф Персонажи/Пейринг: Джон Сноу и братья Ночного Дозора, Нед Старк, Домерик Болтон, Рамси Болтон, Русе Болтон, другие северяне Саммари: маленький городок Нортленд живет своей жизнью. Владелец веганского ресторана Домерик Болтон старается удержать заведение на плаву. Его брат Рамси почти не помогает, пытаясь устроить свою личную жизнь (трудно встречаться с пятью людьми одновременно). Офицер полиции Джон Сноу изо всех сил старается доказать, что он достойный полицейский и сын своего отца. Лучший судмедэксперт Русе Болтон портит улики и вообще ведет себя странно. Капитан местной полиции Нед Старк готовится уйти на пенсию, но как это часто бывает в последний момент наваливается куча проблем главная из который — страшное преступление, потрясшее город. Предупреждения/примечания: modern!AU, полицейское AU, рейтинг, скорее всего, низкий
13 октября	Саммари № 13 Автор:  resident trickster Иллюстратор:  Любава21 Категория: джен, слэш Жанр: драма, мистика с элементами соулмейт!AU Персонажи/Пейринг: Джейме Ланнистер/|Лорас Тирелл Саммари: "Он способен свершить дела, достойные Белой Книги". Джейме закусил губу. Странным было не то, что он подумал об этом, глядя на Лораса. Странным было то, что он подумал в точности теми же словами, что когда-то сказали ему самому. — Мы ведь очень похожи, сир Джейме, — Лорас посмотрел так, будто услышал эти мысли. — Не правда ли? "Правда. Правда в том, что люди не должны быть такими похожими". — Не понимаю, о чем таком вы говорите, — Джейме встряхнул головой. — Мы вовсе не похожи. Предупреждения/примечания: немного графичной крипоты
15 октября	Саммари № 17 Автор:  +Lupa+ Иллюстратор:  СЮРприз*,  Любава21 Категория: джен, гет Жанр: приключения, экшн, космоопера, местами юмор, местами ангст Персонажи/Пейринг: Джейме Ланнистер/Бриенна Тарт, Сандор Клиган/Санса Старк, а также Тирион Ланнистер и Бронн; в эпизодах Серсея Ланнистер, Джоффри Баратеон, Гора Клиган и другие Саммари: В центральной межгалактической тюрьме, скучая в ожидании, когда его освободят друзья, кукует Джейме "Золоторукий Лев" Ланнистер. Он сам себя так назвал, честно; и Цареубийцей тоже – хотя никто и понятия не имеет, что это был за правитель и даже на какой планете. Объединившиеся после смерти Тайвина кланы Ланнистеров и Тиреллов плюют на бесполезные попытки проникнуть на боевую космическую станцию "Кастерли-Рок" и обращают взоры на ее близнеца "Винтерфелл". Против лишь клон Джейме, Серсея – она уверена, что даже если охранная система "Кастерли" не приняла ее ДНК, а сам Джейме так некстати в свое время лишился "ключа", всегда можно попробовать со вторым, неудачным клоном – Тирионом. Правда, сначала его нужно поймать. И обезвредить его телохранителя-андроида Бронна. Впрочем, попасть на "Винтерфелл" тоже непросто, ведь известно, что в живых не осталось ни одного из его прежних владельцев – Старков, а значит, и "ключа" нет. А тем временем банда космических бродяг – Бриенна Тарт, Сандор Клиган и Алейна Стоун – планирует нападение на межгалактическую тюрьму, чтобы освободить своего иногда легкомысленного, зачастую бесшабашного, но такого обаятельного друга Джейме. Предупреждения/примечания: космо!AU, частично кроссовер со "Стражами Галактики" (и не только); возможен некоторый ООС персонажей, насилие, ненормативная лексика, смерть второстепенных персонажей
17 октября	Саммари № 16 Автор:  krys Иллюстратор:  Любава21 Категория: слэш Жанр: драма, в некотором смысле roadstory, немного мистики Персонажи/Пейринг: Рамси Болтон/Теон Грейджой Саммари: AU. После побега Теон задержался на севере и стал свидетелем взятия Винтерфелла. Наблюдая расправу Сансы со своим мужем, он понял, что если она скормит Рамси собакам, то собственные страхи Теона останутся с ним навсегда. Пришлось вмешаться до того, как псы убили Рамси. " — У нее все пальцы на месте, и кожа цела, и... — оставшиеся пальцы, все семь, судорожно сжались на весле. — В общем, она уступила мне. Согласилась, чтобы я забрал тебя на Пайк. Ты так хорошо показал мне болтонское гостеприимство, что я просто обязан показать тебе обычаи Железных островов." Предупреждения/примечания: гибрид книжного канона с сериальным, увечья разной степени тяжести и необратимости в выяснением, как с ними жить. Возможен небольшой ООС Теона в части восстановления психики после травм. Несколько вольное обращение с географией, пытки, смерть персонажа, не имеющего отношения к пейрингу.
19 октября	Саммари № 8 Автор:  Машшкъ Иллюстратор:  Любава21 Категория: слэш Жанр: драма, Вторая мировая!AU, PWP Персонажи/Пейринг: Русе Болтон/Домерик Болтон, Рамси Болтон, Уолда Болтон (Фрей) и прочие сочувствующие Саммари: Под конец войны юному Домерику Болтону, сыну оберштурмбаннфюрера СС, все-таки приходится взять в руки оружие. Предупреждения/примечания: насилие, инцест, альтернативный взгляд на мировую историю
21 октября	Саммари № 9 Автор:  LenaSt Иллюстратор:  Любава21 Категория: джен Жанр: modern!AU, детектив, драма, мистика Персонажи/Пейринг: Рамси Болтон, Теон Грейджой, прочие Грейджои, Русе Болтон, Виман Мандерли Саммари: в Кинг Сити все по-прежнему: жестокий убийца терроризирует его обитателей, а Рамси Болтон получает предложение, от которого невозможно отказаться. Предупреждения/примечания: графичное насилие
23 октября	Саммари № 15 Автор:  Loreley Lee Иллюстратор:  mrs.. Категория: джен, мимолетный гет на заднем плане Жанр: modern!AU, драма Персонажи/Пейринг: Боуэн Марш, Джон Сноу, Атлас, Мелисандра Асшайская, Вольный народ Саммари: На полярной научной станции "The Wall" скопилась куча проблем. Бесследно исчез руководитель – директор Сноу, финансовый директор Боуэн Марш ожидает неприятностей от комиссии из министерства, возглавляемой Мелисандрой, толпа местных жителей, которых исчезнувший директор разместил на станции, эвакуировав поселок до последнего человека, проедает гигантскую дыру в бюджете. Боуэн Марн пытается справиться с грузом проблем, но еще не знает, что в самом ближайшем будущем станцию и ее обитателей ждет кое-что посерьезнее. Предупреждения/примечания: нет
25 октября	Закрытие феста

Дорогие иллюстраторы, если вы еще не приступили к визуальному оформлению, самое время начать, ведь у ваших авторов уже есть как минимум половина текста!
Желаем всем вдохновения, удачи и успешного завершения работ!

@темы: Организационное, расписание выкладок, ББ-2017

---

[BIG_ICE_BANG]

Дорогие авторы и переводчики!

Напоминаем вам, что к 1 сентября вы должны прислать на email сообщества [email protected] черновики половины работы, минимум 7 000 (семь тысяч) слов. Автор/переводчик, не приславший черновик к 1 сентября, автоматически выбывает из участия в фесте.

@темы: Организационное, ББ-2017

---

Деаномизация саммари

[BIG_ICE_BANG]

Дорогие участники!

Распределение саммари завершено. Авторы и артеры, выходите на связь друг с другом, определяйтесь с формой взаимодействия, сроками и форматом будущих иллюстраций.

Если у вас появятся какие-либо вопросы или затруднения, смело обращайтесь к нам (u-mail, тема с вопросами для организаторов). Мы поможем решить возникшие проблемы.

Напоминаем, что к 1 сентября авторы/переводчики должны прислать на email сообщества [email protected] черновики половины работы, минимум 7 000 (семь тысяч) слов. Автор/переводчик, не приславший черновик к 1 сентября, автоматически выбывает из участия в фесте.

Также напоминаем авторам и переводчикам, что организаторы челленджа не являются бетами, не проводят вычитку и не вносят никаких изменений в авторский текст. Поэтому обращаемся с просьбой внимательно вычитать работу перед отправкой или выкладкой (в случае, если автор самостоятельно выкладывает работу в сообществе) или привлечь бету для редактирования своего текста.

Ниже — саммари будущих работ с указанием авторов/переводчиков и иллюстраторов.

Список саммари

Саммари № 1
Переводчик:  belana,  Lelianna
Иллюстратор:  Lilymoor
Категория: гет, джен
Жанр: драма, романс
Персонажи/Пейринг: Элейна Таргариен/Алин Веларион, Элейна Таргариен/Роннел Пенроз; Элейна, Дейна и Рейна Таргариены, Бейелор Благословенный, Дейерон II (Добрый) Таргариен, Эйегон IV (Недостойный), Нейерис Таргариен, Мария Мартелл и другие
Саммари: Из трех сестер, заключенных Бейелором Благословенным в Девичий Склеп, лишь Элейна Таргариен прожила долгую жизнь, полную приключений и бурных страстей.
Предупреждения/примечания: преканон, рейтинг PG-13

Саммари № 2
Автор:  Любава21
Иллюстратор:  Аня.О.
Категория: слэш
Жанр: романс, драма
Персонажи/Пейринг: Станнис Баратеон/Давос Сиворт
Саммари: летние каникулы, родители вытаскиваю Станниса на прогулку по морю, но все заканчивается катастрофой. Яхта терпит крушение, родители погибают, а сам Станнис чудом спасен оказавшимся поблизости рыбаком. Станнис подавлен и винит себя. После выписки из больницы он находит спасшего его рыбака и просит устроить вояж по побережью, чтобы проветрить голову. Тот соглашается. Однако прогулка несколько затягивается...
Предупреждения/примечания: modern!AU, преканон относительно событий саги, Станнису около двадцати. Рейтинг NC-17

Саммари № 3
Автор:  terrnovniik
Иллюстратор:  Мариза
Категория: джен, гет
Жанр: драма
Персонажи/Пейринг: Тайвин Ланнистер/Джоанна Ланнистер, Эйрис Таргариен/Джоанна Ланнистер
Саммари: Джоанна росла в Кастерли Рок, окруженная многочисленной родней, и среди них не было у нее никого ближе кузена Тайвина. Когда через несколько лет они оба оказались при королевском дворе, то думали, что теперь уж никогда не разлучатся. Да вот только как быть, если все время что-нибудь мешает — то молва, то война, то наследный принц, который очень скоро поведёт Семь Королевств... к процветанию?
Предупреждения/примечания: преканон, возможен ООС, спекуляции с матчастью, хэдканоном и фанонами, смерть второстепенных персонажей, все плохо

Саммари № 4
Автор:  logastr
Иллюстратор:  Vincha
Категория: гет, джен, слэш
Жанр: драма, романс
Персонажи/Пейринг: Джон Сноу/Дейенерис Таргариен/Джорах Мормонт (основной); Эйгон Таргариен/Арианна Мартелл, Джон Сноу/Атлас, Санса Старк/Петир Бейлиш, Эурон Грейджой, Джон Коннингтон, Варис, Арья Старк, Бран Старк, Скорбный Эдд и многие другие.
Саммари: Сериалоканон. Дейенерис с войском высаживается на Драконий Камень, Джон Сноу — король Севера. Стена рухнула и в Вестерос вторглись Белые Ходоки. У героев нет другого выхода, кроме как объединиться перед общей угрозой.
Предупреждения/примечания: Анти!спойлеры сериала, если вы их читали, то здесь все будет не так. Автор произвольно по собственному желанию смешивает сериал и книги. Смерть персонажа, ООС и прочие гадости в количестве.

Саммари № 5
Автор:  Lelianna
Иллюстратор:  СЮРприз*,  Любава21,  Мариза,  Lilymoor
Категория: джен
Жанр: приключения
Персонажи: Дунк (Дункан Высокий), Эгг (Эйегон V Таргариен), представители знатных семейств Дорна (Мартеллы, Вейты, Уллеры) и другие дорнийцы
Саммари: После Эшфортского турнира Дунк и его оруженосец Эгг направились в Дорн, где из-за Великого весеннего поветрия провели почти год. Во время странствий Дунк и Эгг оказались в центре распри нескольких знатных домов Дорна, а также едва не лишились голов в замке Вейт. Пустыни и горы, дворцы и сточные канавы, знатные дорнийские лорды, святые братья и комедианты, сотни кукольных представлений, приключения и опасности ожидают наших героев в самом южном королевстве Вестероса.
Предупреждения/примечания: рейтинг R, неграфичное насилие

Саммари № 6
Автор:  Любава21
Иллюстратор:  mrs..
Категория: джен, фоном слэш и гет
Жанр: детектив, юмор, флафф
Персонажи/Пейринг: Джон Сноу и братья Ночного Дозора, Нед Старк, Домерик Болтон, Рамси Болтон, Русе Болтон, другие северяне
Саммари: маленький городок Нортленд живет своей жизнью. Владелец веганского ресторана Домерик Болтон старается удержать заведение на плаву. Его брат Рамси почти не помогает, пытаясь устроить свою личную жизнь (трудно встречаться с пятью людьми одновременно). Офицер полиции Джон Сноу изо всех сил старается доказать, что он достойный полицейский и сын своего отца. Лучший судмедэксперт Русе Болтон портит улики и вообще ведет себя странно. Капитан местной полиции Нед Старк готовится уйти на пенсию, но как это часто бывает в последний момент наваливается куча проблем главная из который — страшное преступление, потрясшее город.
Предупреждения/примечания: modern!AU, полицейское AU, рейтинг, скорее всего, низкий

Саммари № 7
Автор:  emerald
Иллюстратор:  СЮРприз*
Категория: гет, джен
Жанр: драма, романс
Персонажи/Пейринг: Сандор Клиган/Санса Старк
Саммари: У каждого Старка есть способности варга, у каждого Азор Ахая должна быть собственная ведьма-советчица, а у каждой песни — счастливый конец, даже если это баллада о том, как Братство без Знамен отправилось на Стену воевать с Белыми Ходоками.
Примечания к фанфику(-ам): рейтинг

Саммари № 8
Автор:  Машшкъ
Иллюстратор:  Любава21
Категория: слэш
Жанр: драма, Вторая мировая!AU, PWP
Персонажи/Пейринг: Русе Болтон/Домерик Болтон, Рамси Болтон, Уолда Болтон (Фрей) и прочие сочувствующие
Саммари: Под конец войны юному Домерику Болтону, сыну оберштурмбаннфюрера СС, все-таки приходится взять в руки оружие.
Предупреждения/примечания: насилие, инцест, альтернативный взгляд на мировую историю

Саммари № 9
Автор:  LenaSt
Иллюстратор:  Любава21
Категория: джен
Жанр: modern!AU, детектив, драма, мистика
Персонажи/Пейринг: Рамси Болтон, Теон Грейджой, прочие Грейджои, Русе Болтон, Виман Мандерли
Саммари: в Кинг Сити все по-прежнему: жестокий убийца терроризирует его обитателей, а Рамси Болтон получает предложение, от которого невозможно отказаться.
Предупреждения/примечания: графичное насилие

Саммари № 10
Автор:  dark water,  krys
Иллюстратор:  Любава21
Категория: джен, слэш
Жанр: драма, ангст, мистика, элементы детектива
Персонажи/Пейринг: Рамси Болтон/Теон Грейджой, Домерик Болтон/Рамси Болтон, Русе Болтон, Барбри Дастин, Джейни Пуль, мать Рамси (мельничиха)
Саммари: история о том, как Теону (и леди Дастин) пришлось возвращать Домерика Болтона в мир живых, и о том, как выяснились некоторые семейные секреты Болтонов — но в конечном итоге почти все остались довольны. Кроме Теона.
Предупреждения/примечания: AU, инцест, насилие, возможная смерть персонажа/ей

Саммари № 11
Переводчик:  jul4a
Иллюстратор:  СЮРприз*
Категория: джен с элементами гета
Жанр: драма
Персонажи/Пейринг: Джорах Мормонт, Джиор Мормонт, Мормонты!, Линесса Хайтауэр
Саммари: "Мы сами творим свою судьбу". История сира Джораха Мормонта со дня его рождения и до момента встречи с Дейенерис. Колокольная битва, битва на Трезубце, осада Пайка и другие исторические события с точки зрения второстепенного персонажа.
Предупреждения/примечания: преканон, сериалоканон, насилие, секс

Саммари № 12
Автор:  Lelianna
Иллюстратор:  Lilymoor,  Любава21
Категория: джен, гет
Жанр: драма
Персонажи/Пейринг: Эйегор Риверс (Жгучий Клинок)/Шира Морская Звезда, Бринден Риверс (Кроворон), Дейемон Блэкфайр (Черный Дракон), Дейерон II (Добрый) Таргариен
Саммари: "У меня свои призраки: любимый брат, ненавистный брат, желанная женщина", — мог бы сказать о себе Эйегор Жгучий Клинок вместо Кроворона. Хотя их судьбы сложились по-разному, итог оказался одинаковым для обоих — и тот, и другой умерли на чужбине, побежденные и одинокие. История Эйегора Риверса: победы и поражения, любовь и ненависть, а также неистовая вражда длиной в целую жизнь.
Предупреждения/примечания: рейтинг R, канонное насилие, канонные смерти персонажей

Саммари № 13
Автор:  resident trickster
Иллюстратор:  Любава21
Категория: джен, слэш
Жанр: драма, мистика с элементами соулмейт!AU
Персонажи/Пейринг: Джейме Ланнистер/|Лорас Тирелл
Саммари: "Он способен свершить дела, достойные Белой Книги".
Джейме закусил губу. Странным было не то, что он подумал об этом, глядя на Лораса. Странным было то, что он подумал в точности теми же словами, что когда-то сказали ему самому.
— Мы ведь очень похожи, сир Джейме, — Лорас посмотрел так, будто услышал эти мысли. — Не правда ли?
"Правда. Правда в том, что люди не должны быть такими похожими".
— Не понимаю, о чем таком вы говорите, — Джейме встряхнул головой. — Мы вовсе не похожи.
Предупреждения/примечания: немного графичной крипоты

Саммари № 14
Автор:  Уйка
Иллюстратор:  Мариза,  mrs..
Категория: джен, слэш (в основном в голове ГГ)
Жанр: приключения, драмароманс
Персонажи/Пейринг: Атлас/Джон Сноу, Бран Старк, Мира Рид, всяческие обитатели отвоеванного Винтерфелла.
Саммари: Когда-то Атлас был шлюхой. Ему не понравилось. Потом он стал шпионом Петира Бейлиша, и это понравилось ему еще меньше. Нынче он изгнанник, и от смерти его отделяют лишь несколько полосок вяленой конины и черный плащ, позволяющий холоду мучать его, но не убить. Однако если в старых богах теплится хоть капля милости, перед смертью они позволят ему еще немного побыть тем, кем быть нравилось Атласу больше всего на свете — человеком Джона Сноу.
Предупреждения/примечания: Постканон, сериальный канон (шестой сезон). В фике множество допущений (Атлас в сериалоканоне, Атлас!шпион!Мизинца, Р+Л=Д&М, Лето жив). Автор очень упорот и уже перестал этого стесняться.

Саммари № 15
Автор:  Loreley Lee
Иллюстратор:  mrs..
Категория: джен, мимолетный гет на заднем плане
Жанр: modern!AU, драма
Персонажи/Пейринг: Боуэн Марш, Джон Сноу, Атлас, Мелисандра Асшайская, Вольный народ
Саммари: На полярной научной станции "The Wall" скопилась куча проблем. Бесследно исчез руководитель – директор Сноу, финансовый директор Боуэн Марш ожидает неприятностей от комиссии из министерства, возглавляемой Мелисандрой, толпа местных жителей, которых исчезнувший директор разместил на станции, эвакуировав поселок до последнего человека, проедает гигантскую дыру в бюджете. Боуэн Марн пытается справиться с грузом проблем, но еще не знает, что в самом ближайшем будущем станцию и ее обитателей ждет кое-что посерьезнее.
Предупреждения/примечания: нет

Саммари № 16
Автор:  krys
Иллюстратор:  Любава21
Категория: слэш
Жанр: драма, в некотором смысле roadstory, немного мистики
Персонажи/Пейринг: Рамси Болтон/Теон Грейджой
Саммари: AU. После побега Теон задержался на севере и стал свидетелем взятия Винтерфелла. Наблюдая расправу Сансы со своим мужем, он понял, что если она скормит Рамси собакам, то собственные страхи Теона останутся с ним навсегда. Пришлось вмешаться до того, как псы убили Рамси. " — У нее все пальцы на месте, и кожа цела, и... — оставшиеся пальцы, все семь, судорожно сжались на весле. — В общем, она уступила мне. Согласилась, чтобы я забрал тебя на Пайк. Ты так хорошо показал мне болтонское гостеприимство, что я просто обязан показать тебе обычаи Железных островов."
Предупреждения/примечания: гибрид книжного канона с сериальным, увечья разной степени тяжести и необратимости в выяснением, как с ними жить. Возможен небольшой ООС Теона в части восстановления психики после травм. Несколько вольное обращение с географией, пытки, смерть персонажа, не имеющего отношения к пейрингу.

Саммари № 17
Автор:  +Lupa+
Иллюстратор:  СЮРприз*,  Любава21
Категория: джен, гет
Жанр: приключения, экшн, космоопера, местами юмор, местами ангст
Персонажи/Пейринг: Джейме Ланнистер/Бриенна Тарт, Сандор Клиган/Санса Старк, а также Тирион Ланнистер и Бронн; в эпизодах Серсея Ланнистер, Джоффри Баратеон, Гора Клиган и другие
Саммари: В центральной межгалактической тюрьме, скучая в ожидании, когда его освободят друзья, кукует Джейме "Золоторукий Лев" Ланнистер. Он сам себя так назвал, честно; и Цареубийцей тоже – хотя никто и понятия не имеет, что это был за правитель и даже на какой планете.
Объединившиеся после смерти Тайвина кланы Ланнистеров и Тиреллов плюют на бесполезные попытки проникнуть на боевую космическую станцию "Кастерли-Рок" и обращают взоры на ее близнеца "Винтерфелл". Против лишь клон Джейме, Серсея – она уверена, что даже если охранная система "Кастерли" не приняла ее ДНК, а сам Джейме так некстати в свое время лишился "ключа", всегда можно попробовать со вторым, неудачным клоном – Тирионом. Правда, сначала его нужно поймать. И обезвредить его телохранителя-андроида Бронна. Впрочем, попасть на "Винтерфелл" тоже непросто, ведь известно, что в живых не осталось ни одного из его прежних владельцев – Старков, а значит, и "ключа" нет. А тем временем банда космических бродяг – Бриенна Тарт, Сандор Клиган и Алейна Стоун – планирует нападение на межгалактическую тюрьму, чтобы освободить своего иногда легкомысленного, зачастую бесшабашного, но такого обаятельного друга Джейме.
Предупреждения/примечания: космо!AU, частично кроссовер со "Стражами Галактики" (и не только); возможен некоторый ООС персонажей, насилие, ненормативная лексика, смерть второстепенных персонажей

@темы: Организационное, ББ-2017

---

Второй этап распределения саммари

[BIG_ICE_BANG]

Друзья, завершился первый круг распределения саммари, и мы начинаем второй раунд, который продлится до 15 мая.

Иллюстратор может дополнительно выбрать понравившуюся работу (-ты), вне зависимости от того, сколько иллюстраторов уже закреплено за ней, и отметить номер (-а) саммари в комментарии к посту.

Список саммари

Саммари № 1
Категория: гет, джен
Жанр: драма, романс
Персонажи/Пейринг: Элейна Таргариен/Алин Веларион, Элейна Таргариен/Роннел Пенроз; Элейна, Дейна и Рейна Таргариены, Бейелор Благословенный, Дейерон II (Добрый) Таргариен, Эйегон IV (Недостойный), Нейерис Таргариен, Мария Мартелл и другие
Саммари: Из трех сестер, заключенных Бейелором Благословенным в Девичий Склеп, лишь Элейна Таргариен прожила долгую жизнь, полную приключений и бурных страстей.
Предупреждения/примечания: преканон, рейтинг PG-13

Саммари № 2
Категория: слэш
Жанр: романс, драма
Персонажи/Пейринг: Станнис Баратеон/Давос Сиворт
Саммари: летние каникулы, родители вытаскиваю Станниса на прогулку по морю, но все заканчивается катастрофой. Яхта терпит крушение, родители погибают, а сам Станнис чудом спасен оказавшимся поблизости рыбаком. Станнис подавлен и винит себя. После выписки из больницы он находит спасшего его рыбака и просит устроить вояж по побережью, чтобы проветрить голову. Тот соглашается. Однако прогулка несколько затягивается...
Предупреждения/примечания: modern!AU, преканон относительно событий саги, Станнису около двадцати. Рейтинг NC-17

Саммари № 3
Категория: джен, гет
Жанр: драма
Персонажи/Пейринг: Тайвин Ланнистер/Джоанна Ланнистер, Эйрис Таргариен/Джоанна Ланнистер
Саммари: Джоанна росла в Кастерли Рок, окруженная многочисленной родней, и среди них не было у нее никого ближе кузена Тайвина. Когда через несколько лет они оба оказались при королевском дворе, то думали, что теперь уж никогда не разлучатся. Да вот только как быть, если все время что-нибудь мешает — то молва, то война, то наследный принц, который очень скоро поведёт Семь Королевств... к процветанию?
Предупреждения/примечания: преканон, возможен ООС, спекуляции с матчастью, хэдканоном и фанонами, смерть второстепенных персонажей, все плохо

Саммари № 4
Категория: гет, джен, слэш
Жанр: драма, романс
Персонажи/Пейринг: Джон Сноу/Дейенерис Таргариен/Джорах Мормонт (основной); Эйгон Таргариен/Арианна Мартелл, Джон Сноу/Атлас, Санса Старк/Петир Бейлиш, Эурон Грейджой, Джон Коннингтон, Варис, Арья Старк, Бран Старк, Скорбный Эдд и многие другие.
Саммари: Сериалоканон. Дейенерис с войском высаживается на Драконий Камень, Джон Сноу — король Севера. Стена рухнула и в Вестерос вторглись Белые Ходоки. У героев нет другого выхода, кроме как объединиться перед общей угрозой.
Предупреждения/примечания: Анти!спойлеры сериала, если вы их читали, то здесь все будет не так. Автор произвольно по собственному желанию смешивает сериал и книги. Смерть персонажа, ООС и прочие гадости в количестве.

Саммари № 5
Категория: джен
Жанр: приключения
Персонажи: Дунк (Дункан Высокий), Эгг (Эйегон V Таргариен), представители знатных семейств Дорна (Мартеллы, Вейты, Уллеры) и другие дорнийцы
Саммари: После Эшфортского турнира Дунк и его оруженосец Эгг направились в Дорн, где из-за Великого весеннего поветрия провели почти год. Во время странствий Дунк и Эгг оказались в центре распри нескольких знатных домов Дорна, а также едва не лишились голов в замке Вейт. Пустыни и горы, дворцы и сточные канавы, знатные дорнийские лорды, святые братья и комедианты, сотни кукольных представлений, приключения и опасности ожидают наших героев в самом южном королевстве Вестероса.
Предупреждения/примечания: рейтинг R, неграфичное насилие

Саммари № 6
Категория: джен, фоном слэш и гет
Жанр: детектив, юмор, флафф
Персонажи/Пейринг: Джон Сноу и братья Ночного Дозора, Нед Старк, Домерик Болтон, Рамси Болтон, Русе Болтон, другие северяне
Саммари: маленький городок Нортленд живет своей жизнью. Владелец веганского ресторана Домерик Болтон старается удержать заведение на плаву. Его брат Рамси почти не помогает, пытаясь устроить свою личную жизнь (трудно встречаться с пятью людьми одновременно). Офицер полиции Джон Сноу изо всех сил старается доказать, что он достойный полицейский и сын своего отца. Лучший судмедэксперт Русе Болтон портит улики и вообще ведет себя странно. Капитан местной полиции Нед Старк готовится уйти на пенсию, но как это часто бывает в последний момент наваливается куча проблем главная из который — страшное преступление, потрясшее город.
Предупреждения/примечания: modern!AU, полицейское AU, рейтинг, скорее всего, низкий

Саммари № 7
Категория: гет, джен
Жанр: драма, романс
Персонажи/Пейринг: Сандор Клиган/Санса Старк
Саммари: У каждого Старка есть способности варга, у каждого Азор Ахая должна быть собственная ведьма-советчица, а у каждой песни — счастливый конец, даже если это баллада о том, как Братство без Знамен отправилось на Стену воевать с Белыми Ходоками.
Примечания к фанфику(-ам): рейтинг

Саммари № 8
Категория: слэш
Жанр: драма, Вторая мировая!AU, PWP
Персонажи/Пейринг: Русе Болтон/Домерик Болтон, Рамси Болтон, Уолда Болтон (Фрей) и прочие сочувствующие
Саммари: Под конец войны юному Домерику Болтону, сыну оберштурмбаннфюрера СС, все-таки приходится взять в руки оружие.
Предупреждения/примечания: насилие, инцест, альтернативный взгляд на мировую историю

Саммари № 9
Категория: джен
Жанр: modern!AU, детектив, драма, мистика
Персонажи/Пейринг: Рамси Болтон, Теон Грейджой, прочие Грейджои, Русе Болтон, Виман Мандерли
Саммари: в Кинг Сити все по-прежнему: жестокий убийца терроризирует его обитателей, а Рамси Болтон получает предложение, от которого невозможно отказаться.
Предупреждения/примечания: графичное насилие

Саммари № 10
Категория: джен, слэш
Жанр: драма, ангст, мистика, элементы детектива
Персонажи/Пейринг: Рамси Болтон/Теон Грейджой, Домерик Болтон/Рамси Болтон, Русе Болтон, Барбри Дастин, Джейни Пуль, мать Рамси (мельничиха)
Саммари: история о том, как Теону (и леди Дастин) пришлось возвращать Домерика Болтона в мир живых, и о том, как выяснились некоторые семейные секреты Болтонов — но в конечном итоге почти все остались довольны. Кроме Теона.
Предупреждения/примечания: AU, инцест, насилие, возможная смерть персонажа/ей

Саммари № 11
Категория: джен с элементами гета
Жанр: драма
Персонажи/Пейринг: Джорах Мормонт, Джиор Мормонт, Мормонты!, Линесса Хайтауэр
Саммари: "Мы сами творим свою судьбу". История сира Джораха Мормонта со дня его рождения и до момента встречи с Дейенерис. Колокольная битва, битва на Трезубце, осада Пайка и другие исторические события с точки зрения второстепенного персонажа.
Предупреждения/примечания: преканон, сериалоканон, насилие, секс

Саммари № 12
Категория: джен, гет
Жанр: драма
Персонажи/Пейринг: Эйегор Риверс (Жгучий Клинок)/Шира Морская Звезда, Бринден Риверс (Кроворон), Дейемон Блэкфайр (Черный Дракон), Дейерон II (Добрый) Таргариен
Саммари: "У меня свои призраки: любимый брат, ненавистный брат, желанная женщина", — мог бы сказать о себе Эйегор Жгучий Клинок вместо Кроворона. Хотя их судьбы сложились по-разному, итог оказался одинаковым для обоих — и тот, и другой умерли на чужбине, побежденные и одинокие. История Эйегора Риверса: победы и поражения, любовь и ненависть, а также неистовая вражда длиной в целую жизнь.
Предупреждения/примечания: рейтинг R, канонное насилие, канонные смерти персонажей

Саммари № 13
Категория: джен, слэш
Жанр: драма, мистика с элементами соулмейт!AU
Персонажи/Пейринг: Джейме Ланнистер/|Лорас Тирелл
Саммари: "Он способен свершить дела, достойные Белой Книги".
Джейме закусил губу. Странным было не то, что он подумал об этом, глядя на Лораса. Странным было то, что он подумал в точности теми же словами, что когда-то сказали ему самому.
— Мы ведь очень похожи, сир Джейме, — Лорас посмотрел так, будто услышал эти мысли. — Не правда ли?
"Правда. Правда в том, что люди не должны быть такими похожими".
— Не понимаю, о чем таком вы говорите, — Джейме встряхнул головой. — Мы вовсе не похожи.
Предупреждения/примечания: немного графичной крипоты

Саммари № 14
Категория: джен, слэш (в основном в голове ГГ)
Жанр: приключения, драмароманс
Персонажи/Пейринг: Атлас/Джон Сноу, Бран Старк, Мира Рид, всяческие обитатели отвоеванного Винтерфелла.
Саммари: Когда-то Атлас был шлюхой. Ему не понравилось. Потом он стал шпионом Петира Бейлиша, и это понравилось ему еще меньше. Нынче он изгнанник, и от смерти его отделяют лишь несколько полосок вяленой конины и черный плащ, позволяющий холоду мучать его, но не убить. Однако если в старых богах теплится хоть капля милости, перед смертью они позволят ему еще немного побыть тем, кем быть нравилось Атласу больше всего на свете — человеком Джона Сноу.
Предупреждения/примечания: Постканон, сериальный канон (шестой сезон). В фике множество допущений (Атлас в сериалоканоне, Атлас!шпион!Мизинца, Р+Л=Д&М, Лето жив). Автор очень упорот и уже перестал этого стесняться.

Саммари № 15
Категория: джен, мимолетный гет на заднем плане
Жанр: modern!AU, драма
Персонажи/Пейринг: Боуэн Марш, Джон Сноу, Атлас, Мелисандра Асшайская, Вольный народ
Саммари: На полярной научной станции "The Wall" скопилась куча проблем. Бесследно исчез руководитель – директор Сноу, финансовый директор Боуэн Марш ожидает неприятностей от комиссии из министерства, возглавляемой Мелисандрой, толпа местных жителей, которых исчезнувший директор разместил на станции, эвакуировав поселок до последнего человека, проедает гигантскую дыру в бюджете. Боуэн Марн пытается справиться с грузом проблем, но еще не знает, что в самом ближайшем будущем станцию и ее обитателей ждет кое-что посерьезнее.
Предупреждения/примечания: нет

Саммари № 16
Категория: слэш
Жанр: драма, в некотором смысле roadstory, немного мистики
Персонажи/Пейринг: Рамси Болтон/Теон Грейджой
Саммари: AU. После побега Теон задержался на севере и стал свидетелем взятия Винтерфелла. Наблюдая расправу Сансы со своим мужем, он понял, что если она скормит Рамси собакам, то собственные страхи Теона останутся с ним навсегда. Пришлось вмешаться до того, как псы убили Рамси. " — У нее все пальцы на месте, и кожа цела, и... — оставшиеся пальцы, все семь, судорожно сжались на весле. — В общем, она уступила мне. Согласилась, чтобы я забрал тебя на Пайк. Ты так хорошо показал мне болтонское гостеприимство, что я просто обязан показать тебе обычаи Железных островов."
Предупреждения/примечания: гибрид книжного канона с сериальным, увечья разной степени тяжести и необратимости в выяснением, как с ними жить. Возможен небольшой ООС Теона в части восстановления психики после травм. Несколько вольное обращение с географией, пытки, смерть персонажа, не имеющего отношения к пейрингу.

Саммари № 17
Категория: джен, гет
Жанр: приключения, экшн, космоопера, местами юмор, местами ангст
Персонажи/Пейринг: Джейме Ланнистер/Бриенна Тарт, Сандор Клиган/Санса Старк, а также Тирион Ланнистер и Бронн; в эпизодах Серсея Ланнистер, Джоффри Баратеон, Гора Клиган и другие
Саммари: В центральной межгалактической тюрьме, скучая в ожидании, когда его освободят друзья, кукует Джейме "Золоторукий Лев" Ланнистер. Он сам себя так назвал, честно; и Цареубийцей тоже – хотя никто и понятия не имеет, что это был за правитель и даже на какой планете.
Объединившиеся после смерти Тайвина кланы Ланнистеров и Тиреллов плюют на бесполезные попытки проникнуть на боевую космическую станцию "Кастерли-Рок" и обращают взоры на ее близнеца "Винтерфелл". Против лишь клон Джейме, Серсея – она уверена, что даже если охранная система "Кастерли" не приняла ее ДНК, а сам Джейме так некстати в свое время лишился "ключа", всегда можно попробовать со вторым, неудачным клоном – Тирионом. Правда, сначала его нужно поймать. И обезвредить его телохранителя-андроида Бронна. Впрочем, попасть на "Винтерфелл" тоже непросто, ведь известно, что в живых не осталось ни одного из его прежних владельцев – Старков, а значит, и "ключа" нет. А тем временем банда космических бродяг – Бриенна Тарт, Сандор Клиган и Алейна Стоун – планирует нападение на межгалактическую тюрьму, чтобы освободить своего иногда легкомысленного, зачастую бесшабашного, но такого обаятельного друга Джейме.
Предупреждения/примечания: космо!AU, частично кроссовер со "Стражами Галактики" (и не только); возможен некоторый ООС персонажей, насилие, ненормативная лексика, смерть второстепенных персонажей

@темы: Организационное, ББ-2017

---

Распределение саммари

[BIG_ICE_BANG]

Дорогие артеры!

Начинается первый круг распределения. На этом этапе действует правило "один фанфик-один иллюстратор", поэтому занятые саммари отмечаются соответствующей пометкой и за работой закрепляется первый артер, который ее выбрал.
В комментариях к посту необходимо указать номер заявки (или заявок, если вы хотите иллюстрировать несколько фанфиков).
Как только все саммари будут разобраны (но не позднее 14 мая), начнется второй круг распределения, в котором будут участвовать все работы.
До 21 мая иллюстраторы могут дополнительно выбрать понравившуюся заявку вне зависимости от того, сколько артеров за ней уже закреплено.

Список саммари

Саммари № 1 занято!
Категория: гет, джен
Жанр: драма, романс
Персонажи/Пейринг: Элейна Таргариен/Алин Веларион, Элейна Таргариен/Роннел Пенроз; Элейна, Дейна и Рейна Таргариены, Бейелор Благословенный, Дейерон II (Добрый) Таргариен, Эйегон IV (Недостойный), Нейерис Таргариен, Мария Мартелл и другие
Саммари: Из трех сестер, заключенных Бейелором Благословенным в Девичий Склеп, лишь Элейна Таргариен прожила долгую жизнь, полную приключений и бурных страстей.
Предупреждения/примечания: преканон, рейтинг PG-13

Саммари № 2 занято!
Категория: слэш
Жанр: романс, драма
Персонажи/Пейринг: Станнис Баратеон/Давос Сиворт
Саммари: летние каникулы, родители вытаскиваю Станниса на прогулку по морю, но все заканчивается катастрофой. Яхта терпит крушение, родители погибают, а сам Станнис чудом спасен оказавшимся поблизости рыбаком. Станнис подавлен и винит себя. После выписки из больницы он находит спасшего его рыбака и просит устроить вояж по побережью, чтобы проветрить голову. Тот соглашается. Однако прогулка несколько затягивается...
Предупреждения/примечания: modern!AU, преканон относительно событий саги, Станнису около двадцати. Рейтинг NC-17

Саммари № 3 занято!
Категория: джен, гет
Жанр: драма
Персонажи/Пейринг: Тайвин Ланнистер/Джоанна Ланнистер, Эйрис Таргариен/Джоанна Ланнистер
Саммари: Джоанна росла в Кастерли Рок, окруженная многочисленной родней, и среди них не было у нее никого ближе кузена Тайвина. Когда через несколько лет они оба оказались при королевском дворе, то думали, что теперь уж никогда не разлучатся. Да вот только как быть, если все время что-нибудь мешает — то молва, то война, то наследный принц, который очень скоро поведёт Семь Королевств... к процветанию?
Предупреждения/примечания: преканон, возможен ООС, спекуляции с матчастью, хэдканоном и фанонами, смерть второстепенных персонажей, все плохо

Саммари № 4 занято!
Категория: гет, джен, слэш
Жанр: драма, романс
Персонажи/Пейринг: Джон Сноу/Дейенерис Таргариен/Джорах Мормонт (основной); Эйгон Таргариен/Арианна Мартелл, Джон Сноу/Атлас, Санса Старк/Петир Бейлиш, Эурон Грейджой, Джон Коннингтон, Варис, Арья Старк, Бран Старк, Скорбный Эдд и многие другие.
Саммари: Сериалоканон. Дейенерис с войском высаживается на Драконий Камень, Джон Сноу — король Севера. Стена рухнула и в Вестерос вторглись Белые Ходоки. У героев нет другого выхода, кроме как объединиться перед общей угрозой.
Предупреждения/примечания: Анти!спойлеры сериала, если вы их читали, то здесь все будет не так. Автор произвольно по собственному желанию смешивает сериал и книги. Смерть персонажа, ООС и прочие гадости в количестве.

Саммари № 5 занято!
Категория: джен
Жанр: приключения
Персонажи: Дунк (Дункан Высокий), Эгг (Эйегон V Таргариен), представители знатных семейств Дорна (Мартеллы, Вейты, Уллеры) и другие дорнийцы
Саммари: После Эшфортского турнира Дунк и его оруженосец Эгг направились в Дорн, где из-за Великого весеннего поветрия провели почти год. Во время странствий Дунк и Эгг оказались в центре распри нескольких знатных домов Дорна, а также едва не лишились голов в замке Вейт. Пустыни и горы, дворцы и сточные канавы, знатные дорнийские лорды, святые братья и комедианты, сотни кукольных представлений, приключения и опасности ожидают наших героев в самом южном королевстве Вестероса.
Предупреждения/примечания: рейтинг R, неграфичное насилие

Саммари № 6 занято!
Категория: джен, фоном слэш и гет
Жанр: детектив, юмор, флафф
Персонажи/Пейринг: Джон Сноу и братья Ночного Дозора, Нед Старк, Домерик Болтон, Рамси Болтон, Русе Болтон, другие северяне
Саммари: маленький городок Нортленд живет своей жизнью. Владелец веганского ресторана Домерик Болтон старается удержать заведение на плаву. Его брат Рамси почти не помогает, пытаясь устроить свою личную жизнь (трудно встречаться с пятью людьми одновременно). Офицер полиции Джон Сноу изо всех сил старается доказать, что он достойный полицейский и сын своего отца. Лучший судмедэксперт Русе Болтон портит улики и вообще ведет себя странно. Капитан местной полиции Нед Старк готовится уйти на пенсию, но как это часто бывает в последний момент наваливается куча проблем главная из который — страшное преступление, потрясшее город.
Предупреждения/примечания: modern!AU, полицейское AU, рейтинг, скорее всего, низкий

Саммари № 7занято!
Категория: гет, джен
Жанр: драма, романс
Персонажи/Пейринг: Сандор Клиган/Санса Старк
Саммари: У каждого Старка есть способности варга, у каждого Азор Ахая должна быть собственная ведьма-советчица, а у каждой песни — счастливый конец, даже если это баллада о том, как Братство без Знамен отправилось на Стену воевать с Белыми Ходоками.
Примечания к фанфику(-ам): рейтинг

Саммари № 8 занято!
Категория: слэш
Жанр: драма, Вторая мировая!AU, PWP
Персонажи/Пейринг: Русе Болтон/Домерик Болтон, Рамси Болтон, Уолда Болтон (Фрей) и прочие сочувствующие
Саммари: Под конец войны юному Домерику Болтону, сыну оберштурмбаннфюрера СС, все-таки приходится взять в руки оружие.
Предупреждения/примечания: насилие, инцест, альтернативный взгляд на мировую историю

Саммари № 9 занято!
Категория: джен
Жанр: modern!AU, детектив, драма, мистика
Персонажи/Пейринг: Рамси Болтон, Теон Грейджой, прочие Грейджои, Русе Болтон, Виман Мандерли
Саммари: в Кинг Сити все по-прежнему: жестокий убийца терроризирует его обитателей, а Рамси Болтон получает предложение, от которого невозможно отказаться.
Предупреждения/примечания: графичное насилие

Саммари № 10 занято!
Категория: джен, слэш
Жанр: драма, ангст, мистика, элементы детектива
Персонажи/Пейринг: Рамси Болтон/Теон Грейджой, Домерик Болтон/Рамси Болтон, Русе Болтон, Барбри Дастин, Джейни Пуль, мать Рамси (мельничиха)
Саммари: история о том, как Теону (и леди Дастин) пришлось возвращать Домерика Болтона в мир живых, и о том, как выяснились некоторые семейные секреты Болтонов — но в конечном итоге почти все остались довольны. Кроме Теона.
Предупреждения/примечания: AU, инцест, насилие, возможная смерть персонажа/ей

Саммари № 11 занято!
Категория: джен с элементами гета
Жанр: драма
Персонажи/Пейринг: Джорах Мормонт, Джиор Мормонт, Мормонты!, Линесса Хайтауэр
Саммари: "Мы сами творим свою судьбу". История сира Джораха Мормонта со дня его рождения и до момента встречи с Дейенерис. Колокольная битва, битва на Трезубце, осада Пайка и другие исторические события с точки зрения второстепенного персонажа.
Предупреждения/примечания: преканон, сериалоканон, насилие, секс

Саммари № 12 занято!
Категория: джен, гет
Жанр: драма
Персонажи/Пейринг: Эйегор Риверс (Жгучий Клинок)/Шира Морская Звезда, Бринден Риверс (Кроворон), Дейемон Блэкфайр (Черный Дракон), Дейерон II (Добрый) Таргариен
Саммари: "У меня свои призраки: любимый брат, ненавистный брат, желанная женщина", — мог бы сказать о себе Эйегор Жгучий Клинок вместо Кроворона. Хотя их судьбы сложились по-разному, итог оказался одинаковым для обоих — и тот, и другой умерли на чужбине, побежденные и одинокие. История Эйегора Риверса: победы и поражения, любовь и ненависть, а также неистовая вражда длиной в целую жизнь.
Предупреждения/примечания: рейтинг R, канонное насилие, канонные смерти персонажей

Саммари № 13 занято!
Категория: джен, слэш
Жанр: драма, мистика с элементами соулмейт!AU
Персонажи/Пейринг: Джейме Ланнистер/|Лорас Тирелл
Саммари: "Он способен свершить дела, достойные Белой Книги".
Джейме закусил губу. Странным было не то, что он подумал об этом, глядя на Лораса. Странным было то, что он подумал в точности теми же словами, что когда-то сказали ему самому.
— Мы ведь очень похожи, сир Джейме, — Лорас посмотрел так, будто услышал эти мысли. — Не правда ли?
"Правда. Правда в том, что люди не должны быть такими похожими".
— Не понимаю, о чем таком вы говорите, — Джейме встряхнул головой. — Мы вовсе не похожи.
Предупреждения/примечания: немного графичной крипоты

Саммари № 14 занято!
Категория: джен, слэш (в основном в голове ГГ)
Жанр: приключения, драмароманс
Персонажи/Пейринг: Атлас/Джон Сноу, Бран Старк, Мира Рид, всяческие обитатели отвоеванного Винтерфелла.
Саммари: Когда-то Атлас был шлюхой. Ему не понравилось. Потом он стал шпионом Петира Бейлиша, и это понравилось ему еще меньше. Нынче он изгнанник, и от смерти его отделяют лишь несколько полосок вяленой конины и черный плащ, позволяющий холоду мучать его, но не убить. Однако если в старых богах теплится хоть капля милости, перед смертью они позволят ему еще немного побыть тем, кем быть нравилось Атласу больше всего на свете — человеком Джона Сноу.
Предупреждения/примечания: Постканон, сериальный канон (шестой сезон). В фике множество допущений (Атлас в сериалоканоне, Атлас!шпион!Мизинца, Р+Л=Д&М, Лето жив). Автор очень упорот и уже перестал этого стесняться.

Саммари № 15 занято!
Категория: джен, мимолетный гет на заднем плане
Жанр: modern!AU, драма
Персонажи/Пейринг: Боуэн Марш, Джон Сноу, Атлас, Мелисандра Асшайская, Вольный народ
Саммари: На полярной научной станции "The Wall" скопилась куча проблем. Бесследно исчез руководитель – директор Сноу, финансовый директор Боуэн Марш ожидает неприятностей от комиссии из министерства, возглавляемой Мелисандрой, толпа местных жителей, которых исчезнувший директор разместил на станции, эвакуировав поселок до последнего человека, проедает гигантскую дыру в бюджете. Боуэн Марн пытается справиться с грузом проблем, но еще не знает, что в самом ближайшем будущем станцию и ее обитателей ждет кое-что посерьезнее.
Предупреждения/примечания: нет

Саммари № 16 занято!
Категория: слэш
Жанр: драма, в некотором смысле roadstory, немного мистики
Персонажи/Пейринг: Рамси Болтон/Теон Грейджой
Саммари: AU. После побега Теон задержался на севере и стал свидетелем взятия Винтерфелла. Наблюдая расправу Сансы со своим мужем, он понял, что если она скормит Рамси собакам, то собственные страхи Теона останутся с ним навсегда. Пришлось вмешаться до того, как псы убили Рамси. " — У нее все пальцы на месте, и кожа цела, и... — оставшиеся пальцы, все семь, судорожно сжались на весле. — В общем, она уступила мне. Согласилась, чтобы я забрал тебя на Пайк. Ты так хорошо показал мне болтонское гостеприимство, что я просто обязан показать тебе обычаи Железных островов."
Предупреждения/примечания: гибрид книжного канона с сериальным, увечья разной степени тяжести и необратимости в выяснением, как с ними жить. Возможен небольшой ООС Теона в части восстановления психики после травм. Несколько вольное обращение с географией, пытки, смерть персонажа, не имеющего отношения к пейрингу.

Саммари № 17занято!
Категория: джен, гет
Жанр: приключения, экшн, космоопера, местами юмор, местами ангст
Персонажи/Пейринг: Джейме Ланнистер/Бриенна Тарт, Сандор Клиган/Санса Старк, а также Тирион Ланнистер и Бронн; в эпизодах Серсея Ланнистер, Джоффри Баратеон, Гора Клиган и другие
Саммари: В центральной межгалактической тюрьме, скучая в ожидании, когда его освободят друзья, кукует Джейме "Золоторукий Лев" Ланнистер. Он сам себя так назвал, честно; и Цареубийцей тоже – хотя никто и понятия не имеет, что это был за правитель и даже на какой планете.
Объединившиеся после смерти Тайвина кланы Ланнистеров и Тиреллов плюют на бесполезные попытки проникнуть на боевую космическую станцию "Кастерли-Рок" и обращают взоры на ее близнеца "Винтерфелл". Против лишь клон Джейме, Серсея – она уверена, что даже если охранная система "Кастерли" не приняла ее ДНК, а сам Джейме так некстати в свое время лишился "ключа", всегда можно попробовать со вторым, неудачным клоном – Тирионом. Правда, сначала его нужно поймать. И обезвредить его телохранителя-андроида Бронна. Впрочем, попасть на "Винтерфелл" тоже непросто, ведь известно, что в живых не осталось ни одного из его прежних владельцев – Старков, а значит, и "ключа" нет. А тем временем банда космических бродяг – Бриенна Тарт, Сандор Клиган и Алейна Стоун – планирует нападение на межгалактическую тюрьму, чтобы освободить своего иногда легкомысленного, зачастую бесшабашного, но такого обаятельного друга Джейме.
Предупреждения/примечания: космо!AU, частично кроссовер со "Стражами Галактики" (и не только); возможен некоторый ООС персонажей, насилие, ненормативная лексика, смерть второстепенных персонажей

@темы: Организационное, ББ-2017